Помеченный солнцем

*** Погода на улице давно испортилась, женщина сидела у окна, вглядываясь в холодное мрачное небо, окружающая мебель сдавливала морально, от чего в глазах наворачивались горькие слёзы. Совсем близко, прямо позади, громыхала машинка, которая очерчивала узоры старого пыльного ковра. Библиотека была странным и необычным местом, таящим в себе страшное будущее, словно все линии быстротечного времени пересекались на границе деревянных полок. – Джини, будь тише, а то папа будет ругаться. – голова не поворачивалась, глаза впились в движущиеся тучи, болезненно сдерживая подступающие солёные капли. Её сыну всего пять, а такое ощущение, что намного больше. Мальчик рос сообразительным, и, как бы горько это не звучало, был до ужаса похож на своего отца… Хотя, нет, искать схожести, это последнее, что бы делала Розалин, ведь каждую мелочь указывающую на их отличие между собой, она оттачивала, чтобы создать нечто более благоприятное. Возможно, она губит себя любовью к этому жестокому человеку, но как говориться «сердцу не прикажешь», она любила его также сильно, как и ненавидела, пока что в одинаковой степени. Если бы она знала, что мужчина, которого она полюбила, может сделать всё ради своей никчемной жизни, то давно разбила бы себе сердце. Этот человек посвятил всю свою жизнь поискам тайн, в попытке обрести славу и деньги, именно это привело его к Розалин, встреча, разрушившая её жизнь на мелкие осколки. – 5 лет назад – Сила была велика, чем манила одурманенный разум. Пак прочёл много книг, чтобы обрести способность исцеления, но все дороги сводились в никуда, каждый раз ударяя суровой реальностью прямо под дых. Он нашёл нужный элемент, но не нашёл инструкцию, сила не передается кровными узами, но тогда как это происходит? Голова трещала, а долгие поиски выматывали. Много миллионов было потрачено на пустую информацию, которая в итоге, не стоила ни одной купюры. – Метка… Картинка врезалась в голову, окончательно сводя с ума, но подавая возможный ответ на все вопросы. Недолго думая, мужчина направился к комнате, что была заперта. – Доброе утро, милая. – Розалин не знала, что каждую ночь, дверь как решётка удерживала её здесь, для осторожного хозяина. Она держалась двумя руками за округлившийся живот, поглаживая зарождающееся дитя. Мужчина подошёл медленно, проводя рукой по хрупкому плечу. – Ты же мне поможешь? Он заразил себя, подвергнув тело проклятию солнца, что защищало своих особенных детей. Пак пересадил маленький кусочек кожи с нежной спины, которая была помечена особым узором, отчего ощутил потерю нескольких лет своей никчёмной жизни. «Твоё сердце не достойно такой силы, а твой сын не проживет долго в наказание за твоё ядовитое прикосновение» Он видел этот сон каждую ночь, на протяжении оставшихся лет. Он не цеплялся к родившемуся ребёнку, но сердце предательски ныло, словно возвращая всю причинённую боль в двойном размере. Может это чары, или обыкновенное самовнушение, но он был готов ждать, был готов принять его гнев, и даже собрать разбитое сердце с нуля, но жизнь распорядилась иначе. Он ненавидел маленького мальчика, что блуждал по его дому, желание всадить пулю в лоб било бурлящей водой, но чрезмерная любовь останавливала, медленно разрушая разум, заставляя сходить с ума. ***** Хван лежал на холодном полу, глядя в своё отражение в блестящем потолке. Душераздирающие крики стали чем-то обыденным, но до сих пор вызывали дрожь. Он слышал крики мамы, что была готова подарить его отцу больше времени на жизнь, женщина кричала от боли, срывая бархатный голос. Он уже не маленький мальчик, и понимал, что все те истории про удивительный народ точно не были выдумкой, он слышал разговоры родителей, слышал всё, что детские уши не должны слышать. Непонимание… Хван не понимал, почему мама так поступает, почему просто не уйдет? Пак скрывал причастность Хёнджина от Розалин, зная, что та убежит при первой возможности, чтобы потратить свою жизнь на лечение родного сына, он давил на жалость, зная, что та не устоит, и грубо пользовался, наслаждаясь её адскими криками. С каждым годом сердце болело всё больше, грудь сдавливала лёгкие, перекрывая горячее дыхание. Прошло уже больше десяти лет, самых отвратительных и печальных. Мучения глушились алкоголем, который приятно согревал напряжённое горло. Ненависть поглощала изнутри, прокладывая истощающую злость по мужским венам. – Какого́ это, знать, что жить осталось недолго? – Минхо выхватил из рук только что опустевший бокал. – Я мечтаю об этом. – голова склонилась, а глаза медленно прикрылись, пока руки неистово дрожали. – Что же мешает? – Монстр, отравивший мою жизнь во всех смыслах. – он сделал паузу, чтобы направить взгляд на стоящего рядом парня. – Я знаю, что он не прекратит поиски и почти уверен, что они увенчаются успехом, если я не вмешаюсь. – Но ты не обязан вмешиваться. Все эти слова Хван слышал не раз, но никогда в них не вслушивался, сердце всегда было в беспокойстве, словно ему чего-то не хватало. Ещё часть итак короткой жизни была потрачена на алкоголь и поиски того, кто мог всё изменить, мог закончить этот кошмар. После смерти мамы, Пак больше не скрывал ужасной правды, разрезая разбитое сердце острым ножом шокирующего будущего. Ему было весело наблюдать за такими отчаянными попытками сына помешать ему. Когда новость о найденном потомке клана Фридж достигла ушей Хвана, руки сжимались в порыве ярости, а после - расслабились, напоминая о чудовищном прошлом, «парень не виноват, в том, что был одарён», лишь эти мысли кружились в голове, пока он не увидел Феликса собственными глазами. Сердце успокоилось, но обрело совершенно другой, особенный ритм. С каждой проведённой вместе с Феликсом минутой, голова трещала, пытаясь понять, что именно вызывает в теле болезненную ломку. Приходя каждый день в ту серую комнату, он обрекал себя на большие страдания, которые окутывали тело после выхода из неё. Цели поменялись, а мысли о желании прожить хоть на минуту дольше начинали пугать. Возможно, это худший исход, и, наверно, более болезненный. Он хранил правду до последнего, чтобы разбить сердце самому любимому человеку, он был потерян и счастлив, оставляя маленькую частичку души этому солнечному мальчику. *** Феликс всю жизнь любил одного человека, сила, которая должна была оберегать, забрала всё. – А может кентавры тоже прокляты?... – большие глаза блуждали по страницам фантазийной книги, в поисках детского азарта. – Всё стало намного интереснее… Дар или проклятье? Никому неизвестно. Клан Фридж был истреблён… Или… Люди просто начали забывать о его существовании. Возможно, прямо сейчас, где-то далеко, родился ребёнок со сложной и жестокой судьбой, поцелованный настоящим, испепеляющим будущее, солнцем.