Джедай, который… Выжил?

      Иногда шутки довольно быстро становятся реальностью. Квай-Гон убедился в этом, ведь новообразованный полушутливый орден реально начал свою работу.       Когда Гарри попросил у Люпина письменные принадлежности, хозяин хижины подумал, что мальчик, наконец, обратил внимание на его, Римуса, нищету, и решил таким образом поинтересоваться, где Люпин держит свои вещи. Но быстро пришел в себя, окончательно убедившись, что мальчик по поводу Ордена Хижины Думателей был совершенно серьезен. Римус начал, конечно, ворчать, что «это не Орден, а кружок по интересам», но затем заметил, что «Гарри надо учиться работать в команде, и потому я буду только рад помочь».       Дальнейшие события нельзя было охарактеризовать иначе как «волшебное перерождение». Подозрительный ранее Люпин окончательно сбросил маску, и перед Гарри и Квай-Гоном предстал невероятно истосковавшийся по продуктивной деятельности мужчина в самом расцвете сил. И он начал творить.       Для начала Римус уединился на целый час в своей кладовке, отыскивая все необходимое. Выйдя оттуда с целым ворохом неизвестно откуда взявшейся бумаги, Люпин принялся методично очищать листы от чернил, используя какое-то заклятие, половину слов которого Квай-Гон просто не разобрал, а другую половину – разобрал, но не понял. Однако эффект был налицо – заполненные непонятными надписями и пожелтевшие от долгого неаккуратного хранения страницы мигом обретали первозданную белизну. И, судя по чиханию Люпина – яркий древесный запах. На вопрос Гарри о происхождении бумаги хозяин дома совершенно не по-хозяйски, как будто гость чужой памяти, ответил, что все это осталось от прежнего, ныне покойного владельца-магла, и напоминало больше дневники сумасшедшего пополам с околоволшебной фантастикой. Что-то про какие-то звездные войны, убийство Дика Старкиллера, приключения большого зеленого инопланетянина и судьбы генералов Старой Империи. Особой ценности записи не представляли, но и выбрасывать их было жалко. Вот и пригодились.       Так у Гарри появилась бумага.       А затем мистер Люпин сходил в лес, принес какие-то плоды, из которых с помощью палочки начал выделять черный пигмент, и смешал эту «вытяжку» с небольшим количеством воды.       Теперь у Гарри появились чернила.       А у Люпина – цель. Лицо приняло живые оттенки, осанка стала свободнее… Его прежняя тусклая рыжина, что уже само по себе казалось Квай-Гону кощунством по отношению ко всем рыжим, сменилась будто сама собой на яркую. И весь хозяин дома ходил неожиданно подтянутым и каким-то неожиданно заинтересованным в жизни. Впервые за долгое время он затеял что-то вроде масштабной уборки вместе с ремонтом – кладовка избавилась от доброй половины хлама, покрытый следами когтей стул будто помолодел, а диван не отправился на растопку только по причине пребывания на нем Квиррела.       Профессор же… У Квай-Гона были определенные подозрения на его счет, однако совместная медитация – а у Квиррела она все-таки получилась – заставили Квай-Гона мысленно извиниться перед профессором. Да, он все еще жаждал знаний, даже могущества в каком-то смысле – но лишь по той причине, что был еще большим, чем Люпин, одиночкой, и друзей не имел совершенно, отчего до ужаса комплексовал.       Квай-Гон мог понять причину его страстей. В конце концов, маги Земли – куда более обычные люди, чем джедаи. Магия для них – не столько объект бесконечного познания, сколько инструмент, облегчающий жизнь. В этом маги схожи с ситхами – вот только обыденность магии и меньшая, благодаря использованию палочек, чувствительность к Силе защищает большинство магов от Тьмы. В его родной галактике Квиринус, скорее всего, стал бы типичным Падшим. В какой-нибудь библиотеке ситхов, вроде крепости Дарта Ривана на Алмасе, Квиррел имел бы все шансы сойти с ума от количества знаний Темной стороны…       Профессор вдохновился идеей Ордена чуть ли не больше, чем Гарри, и принялся активно участвовать в его работе. Заколдовал перо с какой-то добытой Люпином птицы, чтобы оно писало само, попросил у Люпина еще чернил и присоединился к конспектированию. На вопрос Квай-Гона о необходимости этого он ответил, что копия Гарри будет копией Гарри, а эта копия будет копией Ордена. И вообще, Гарри конспектирует, а волшебное перо транскрибирует, то бишь переводит речь в письмо. На просьбу Гарри о таком пере Квиррел отказал, здраво аргументировав это необходимостью учиться вести конспекты и внимательно слушать. Мальчик расстроился, но когда с аргументами согласился Квай-Гон – подавил желание уменьшить себе работу и принялся писать с удвоенным вниманием… Чем привлек внимание Квай-Гона к проблеме авторитетности будущих учителей Поттера в глазах самого мальчика.       Сам же Квай-Гон, пока проводились все необходимые мероприятия, пытался собрать свои знания в подобие курса… И чем дальше он это делал, тем больше понимал, что задумка Квиррела с транскрибированием лекций крайне удачна. Причина проста – для Гарри, не занимавшегося с малых лет в Храме, воспринимать подобные лекции в его возрасте будет весьма затруднительно.       Ведь одной из причин, по которой джедаи «похищали», а иногда и без кавычек, чуть ли не младенцев, являлись особенности преподавания Светлой стороны. Рассказывать о Силе в упрощенном варианте – дело крайне непродуктивное, поскольку ребенок может сделать множество ошибочных выводов чуть ли не в самом начале пути. Рассказывать все полностью и как следует – занятие не менее сложное, поскольку неподготовленный ребенок многого просто не поймет. У следующих путям Тьмы такой проблемы нет – их метод заключается не в точном знании всех обстоятельств, как у Света, и не в действиях сообразно развитию, как у Живой Силы, а в подчинении мира, изменении под себя, полном игнорировании обстоятельств. Тьму почувствовать довольно просто – она исходит из эгоистических стремлений, из самых базовых потребностей, лишь впоследствии переходя в стремление к могуществу и власти. Со Светом все намного сложнее.       Гарри, как чувствовал Квай-Гон, готов к усложненному пониманию Силы. Не до конца, не полностью – но он либо поймет, либо ничему не научится. Квай-Гон ощущал себя слишком тяжелым и суровым учителем, но, увы, другого выхода не было. Он ощущал, что опасность никуда не делась, что Тьма все еще где-то близко. И только от усердия Гарри теперь зависело, сможет ли он ей противостоять. А для того, чтобы противостоять Тьме правильно, нужно преодолевать собственное невежество.       Даже самому Квай-Гону это необходимо. Что он и осознал в один из дней после прибытия в хижину.

***

      – Как я уже говорил, Гарри, Сила – это связывающее всю вселенную энергетическое поле. Но если мы хотим по-настоящему понять явление, а не просто его изучить, нам надо начинать с основ. С истории ее возникновения. И в этом вопросе, я полагаю, необходимо признать нашу практически полную слепоту. Для этой лекции я собирал информацию буквально по кусочкам, на основе собственных наблюдений, а также опирался на слова куда более компетентных разумных. Некоторые из них уже не живы, но мертвы, кто-то окончательно, а кто-то, как я, влачит существование призрака.       Квай-Гон посмотрел на своих слушателей. Джедай, конечно, мог представить, что однажды он постареет достаточно для чтения лекций юнлингам… Но вот столь необычной аудитории он и представить себе не мог.       Гарри… С Гарри все было очень странно. Все то время, что Квай-Гон учил мальчика, любому постороннему наблюдателю могло показаться, что он восторженно впитывает происходящее. И это было в какой-то степени так – но в то же время в Силе Квай-Гон отчетливо ощущал его неверие и скептицизм. Постоянные, с каждой лекцией только крепнущие в реальности происходящего с ним, бедным Гарри, сомнения – главное препятствие на пути к прогрессу в постижении Силы. Не надо было быть джедаем-консулом или джедаем-провидцем, чтобы понять, что ждало бы мальчика в магическом мире без Квай-Гона – глубокий шок, непонимание собственной избранности и полнейшая пассивность в обучении.       Но сейчас Гарри еще не добрался до той переломной точки, когда его сомнения исчезнут в потоке новых знаний, и, как почти совершенно обычный ученик общеобразовательной школы… сидел на полу. Причина была в принципе простой – он использовал единственный в комнате твердый предмет мебели – стул – в качестве письменного стола. Стул был не самым ровным, зато, после ремонта, крайне чистым и опрятным. Почетное место заняла подаренная Люпином маленькая железная чернильница со странным символом в виде птицы, восстающей из праха – самая, пожалуй, ухоженная вещь во всем доме, и самая дорогая самому Римусу. И Гарри полностью соответствовал оказанному хозяином дома доверию. Глаза мальчика выдавали его напряженность, но в то же время предельную сосредоточенность на материале. В конце концов, ему надо было это записывать вручную, а для ребенка его лет эта задача довольно трудна, насколько бы интересно записываемое ни было. Вечно хочется делать что-то стоя на ногах, а то и вовсе бегом. Квай-Гон его не осуждал, но оттого находил даже более полезным предложенное Квиррелом конспектирование.       Сам же профессор, занимавший уже привычное место на диване, всего лишь слушал, изредка следя за тем, чтобы перо записывало мельчайшие подробности, и добавляя что-то от себя тихим нашептыванием. Но его глаза искрились настолько детским восторгом, что Квай-Гон уже сомневался, кто из присутствующих ребенок, а кто – преподаватель в уважаемом учебном заведении… Хотя, признаться честно, старому мастеру льстило подобное внимание, не говоря уже о том, что любопытство профессора, пусть и вызванное тщеславием, делало ему честь. Он явно преодолел свою прежнюю самоуверенность, граничащую с излишним пафосом, но в силу некоторой наивности слушал Квай-Гона с преданностью верного пса, вместо того, чтобы критиковать и оценивать. В такие моменты джедай готов был уже позвать Люпина – но хозяин дома и без того был не в восторге от начавшейся «головомойки», как он обозвал их лекции… Хотя все равно их очень внимательно слушал, стоя в дверном проеме между гостиной и кладовой.       – Однако, – продолжил Квай-Гон, вернувшись из собственных мыслей в действительность, – собранная информация демонстрирует нам довольно стройную картину. Итак, перво-наперво следует установить, что Сила – это одновременно инструмент, созданный разумными существами когда-то очень давно, и разумное существо, пусть и максимально объективное, но все же не безвольное. Это противоречие было заложено в нее с самого создания расой Небожителей много миллионов лет назад. Информация о них в той галактике, откуда я родом, сохранилась в достатке, хотя она и не являлась для них родной – но созданные ими чудеса, порабощенные ими народы и свергнувшие их империи, порожденные самими Небожителями, живописуют главную деталь их могущества – Силу. Небожители в своей гордыне и всевластии стремились породить такое средство контроля над Вселенной, чтобы никто не мог им сопротивляться. И они, неведомым нам образом, создали разумное энергетическое поле, с помощью манипуляций над которым они могли изменять материю под свои нужды… Или же совершенно извращенные желания. В основном, правда, второе – Небожителям не была доступна логика простых смертных, и их творения, такие как Кореллианская система с семью пригодными для жизни планетами, или Великое Гиперпространственное Возмущение, отделившее целую четверть галактики от остальной ее части, до сих пор влияют на жизнь целых государств.       – Они были темными? Эти Небожители?       – Нет, Гарри. Они не были ни темными, ни светлыми. Скорее всего, они просто защищали свой откровенно паразитический образ жизни. Сила нужна была им для контроля – все могущество Небожителей было основано на рабах. Они свозили их со всех концов доступной им части Вселенной, используя нашу галактику как испытательный полигон. Или как лабораторию – кому как удобнее это называть. Добрались они, судя по всему, и до Земли, поскольку люди явно произошли на вашей планете, но являются доминирующим видом и в нашей галактике… Да что там говорить, даже сама Сила, могущества которой вы все уже были свидетелями, была задумана ими как рабыня. Целые миры были обращены в совершенно жалкое состояние, и никто не мог противостоять Небожителям… Но здесь крылась их ошибка.       – И какая же, учитель?       – Я уже говорил о противоречии? Было еще одно, не менее важное. С одной стороны, Сила была создана, чтобы подчинять живых, а с другой… Анализируя потенциальные источники энергии для Силы, Небожители не придумали лучшего, нежели использовать энергию живых существ. Это было логично… С их извращенной точки зрения, по которой все прочие народы должны были быть их рабами. Для этого впечатляющего акта подчинения мироздания своей воле Небожители использовали бактерии, найденные ими на одной планете, давно затерянной в ядре галактики. Имя им – мидихлорианы/ Они в процессе эволюции стали органеллами, и взамен на защиту от болезнетворных бактерий питались живой энергией обитателей этой планеты и образовывали коллективный разум в каждом отдельном организме. Идеальный источник энергии, которым Небожители одарили всех живых существ родной галактики… И который принесли в нашу, вашу и тысячи прочих.       – То есть они создали инструмент по контролю за живыми, который этими же живыми и питался?       – Именно, профессор Квиррел. Хитры они были, но в то же время слепы. Сила слышала стон рабов Небожителей, горе уничтоженных и искалеченных планет… И, будучи разумной, наказала своих создателей. Рабы Небожителей, раса Раката, оказались сильнее своих покорителей. Или, вернее, своих творцов. Они были темными, самыми настоящими темными, буквально детьми Темной стороны, воплощением всей злости Силы на своих хозяев. И они, будучи не менее жестокими, чем свои создатели, победили. Небожители бежали, бросив свое поле экспериментов. Но Сила… Она осталась. И с тех пор существует во всех четырех своих аспектах – Светлой стороне, стороне суждения и порядка, Темной стороне, стороне действия и разрушения, Жизни, стороне созидания и развития, и Космосе, стороне исследования и ограничения. Каждый аспект отражает ту или иную сторону двух основных противоречий Силы – противоречия разума и инструмента и противоречия поддержания жизни и ее упорядочивания. Каждый из них существует не сам по себе, но в неразрывной связи с другими тремя, борясь и сотрудничая одновременно.       – Как же это сложно… – протянул Гарри, пытаясь, скорее безуспешно, осознать масштабы явления.       – И запутанно. Прежде всего это запутанно, хотя объяснение на основе противоречий я нахожу крайне удачным, – заключил профессор Квиррел, сверяясь с записями.       – Противоречия, как бы кто ни отрицал, двигают мир. Даже гармония достигается через противоречие. Гарри, возможно, тебе и рано это пока учить, но всегда можно обратиться ко мне за советом.       – В конце концов, Гарри, мастер всегда с тобой, – заметил Люпин, стоявший, уже привычно, в дверном проеме, одетый в привычный серый костюм с подвязанным к нему фартуком. – А если не понимаешь, можем объяснить и мы с профессором Квиррелом. Это, может быть, только запутает тебя, но если подумаешь над этим…       – А еще лучше – помедитируешь… – продолжил Квай-Гон, хитро прищуриваясь.       – То все поймешь куда быстрее, особенно если в процессе медитации будешь обращаться к нам с Римусом за советом, – закончил профессор Квиррел, только что проверивший записи его волшебного пера и удостоверившийся, очевидно, в их высоком качестве.       Квай-Гон позволил себе легкую улыбку. Все-таки и Люпин, и Квиррел – люди с уже достаточно сформировавшимся взглядом на мир, чтобы интерпретировать его лекцию по-своему, ближе и понятнее для Гарри. Обращаясь к ним за помощью, мальчик, чьего уважения и восхищения Квай-Гон уже добился, не навредит собственному пониманию путей Силы… На самом деле, именно общения с будущим преподавателем и некогда близким к семье Поттеров человеком и добивался Квай-Гон, потому что только так он мог, с одной стороны, привить Поттеру уважение к другим преподавателям, а с другой – помочь ему адаптировать знания путей Силы под местные условия.       Квай-Гон не любил манипулировать людьми, однако сейчас это было необходимо.       – А пока сосредоточимся на том аспекте, который я признаю в качестве базиса, – продолжил Квай-Гон лекцию, вставая с места и начиная передвигаться по комнате с целью сосредоточиться самому и привлечь внимание Гарри. – В конце концов, без Жизни все прочие аспекты просто не существовали бы. Жизнь для Силы – главная ценность, разумна эта жизнь или нет, поскольку является буквально источником Силы, носителем мидихлориан. Свойства этого аспекта полностью описывают саму суть жизни. Изменчивость – вот ее главное свойство…       Живая Сила – это хорошо. Но Квай-Гону нужна не она – ему нужны ответы. А Живая Сила предпочитает давать моментальный ответ на ближайшее время, в то время как Космическая Сила… Порожденная Живой, она куда лучше отражает глобальные или удаленные во времени события, пусть и предоставляет их в довольно размытом виде. Работа с ней напоминает работу в архиве. И Квай-Гон этим навыком владел куда хуже, чем умением прислушиваться к Живой Силе.       И основная масса обитателей Хижины Думателей – тоже.       Гарри – типичный представитель Живой Силы. Импровизация как есть. Предпочитает плыть по течению и действовать по обстоятельствам. И даже его терпение, свойственное обычно тем, кто склонен к Космической Силе, объясняется образом жизни, а не склонностями. Терпение помогает с медитациями – но большие успехи в прорицании от Гарри ждать не стоит.       С профессором Квиррелом все было точно так же. Только еще хуже, поскольку он был наивен и в то же время высокомерен – а эгоизм, как и сострадание, свойственен сторонникам Живой Силы. Уж Квай-Гон это точно знал на собственном примере.       Куда сложнее все было с мистером Люпином. Его болезнь… Помедитировав в компании Люпина, Квай-Гон осознал всю тяжесть положения пораженных этой магической заразой. Лекарство, которые приготовили для Люпина в Хогвартсе, избавляло от симптомов, но само оборотничество за счет общего «озверения» делало человека либо приверженцем Темной стороны, либо сторонником Живой Силы. Но ни в Тьму, ни в Жизнь Люпина не несло, просто потому, что собственные наклонности лежали в прямо противоположных направлениях. Так он и жил, раздираемый Силой изнутри. Это подтачивало Люпина, и Квай-Гону было его… Жаль. Хотя джедай и понимал, что столь сильная личность, как мистер Люпин, не любит жалость. Он оценит поддержку – и сеансы совместной медитации, организованные Квай-Гоном, наверняка повлияли на хозяина Хижины Думателей не меньше, чем уборка в этой самой хижине.       Но только проблема была в том, для чего нужны были Квай-Гону склонные к Космической Силе.       С каждой лекцией становилось все больше вопросов, на которые Квай-Гон не знал ответа. И которые беспокоили его – хотя он призрак и физически не может беспокоиться.       Началось все с одного простого вопроса во время лекции, посвященной ощущению потоков Силы. Гарри все время вместо записывания над чем-то очень напряженно думал, и стоило Квай-Гону спросить о причинах, Гарри его озадачил:       – Учитель, Вы говорили, что не можете говорить с другими… А теперь можете?       И Квай-Гон удивился. Не меньше самого Гарри, который последнюю часть вопроса произнес с оттенком ошарашенности.       – Хм, об этом я как-то не думал. Было некогда. Но я обязательно подумаю над этим.       – А это разве плохо? Вам ведь тоже нужно общаться хоть с кем-то…       Так разговор и пошел дальше, но те слова, «А теперь можете?», звучали с таким удивлением… И чем дальше Квай-Гон уходил в Силу посредством медитаций и лекций, тем больше у него самого возникало вопросов.       Почему им с Гарри больше не нужна медитация для общения? Почему он, еще недавно едва влиявший на Гарри, теперь может использовать Силу, пусть и далеко не всю? Почему не только Люпин, но и Квиррел так спокойно принял его существование как данность?       Но вопросы не тяготили Квай-Гона, как и странности собственного необычайно мощного состояния – в конце концов, именно в этом вопросе Сила не видела подвоха.       Все это время лишь одно по-настоящему тяготило Квай-Гона.        Реван и Одан-Урр.       Данные ими вводные оказались столь противоречивыми и неполными, что впору было задуматься о подставе. Что Реван и Одан-Урр по одним им известным причинам решили отстранить Квай-Гона от обучения Избранного.       «А что если слова Ревана о нестабильной в окружении магии связи тоже следует трактовать противоположным образом?» – подумал одним тихим вечером Квай-Гон… и решил дождаться ночи, чтобы в одиночестве пообщаться со своими, так сказать, «друзьями».       В конце концов, кто, как не адепт Живой Силы, может получить необходимую информацию из одного диалога?

***

      – Что это у Вас в руках?       – А, экстракт Живой Силы. Дарт Марр подарил секрет, в благодарность за помощь с Вишейтом. Я его «пью», чтобы хватало сил на ритуалы, – ответил Квай-Гону Реван, бросая куда-то в сторону еще недавно ярко светившуюся колбу.       – Мерзость, я считаю, но в случае с моим коллегой оправдано – Тьма сильно подтачивает возможности проведения некоторых необходимых ритуалов. Да и Марр после смерти на светлую сторону перешел…       – Так что от нас необходимо, мастер Джинн?       Такое спокойствие – и это после того, как они обманули его даже в вопросе выхода на связь… Уже за одно это Квай-Гон желал своим «начальникам» всяческих неприятных ощущений. Им, впрочем, наверняка было бы все равно. Реван вообще проходил через такое, от чего даже самый стойкий джедай из числа современников Квай-Гона слился бы с Силой уже на первом сеансе. Однако фантазия разумного безгранична, и Квай-Гон был уверен, что может удивить даже столь искушенного пользователя всех сторон Силы.       Прежде всего, своим бесконечным скепсисом.       – Вы уже выяснили, кто вмешался в ритуал?       – Мы не знаем, – ответил Реван, разведя руками, будто нашкодивший юнлинг. – Может, сама Сила. Может, черт с планеты Дагоба. Мы пытались понять, но все наши попытки оканчивались неудачей. Единственная наша зацепка – это то, что Вы были первым светлым адептом, которого мы использовали в качестве будущего обитателя тела Гарри.       – Адепты темной стороны слишком привязывались к своей личности, чтобы не вызвать подозрений у духа-хранителя? – сделал вполне очевидное предположение Квай-Гон.       – Именно, – ответил Одан-Урр, победно глядя на стушевавшегося Ревана. – Прибегая к Вашей помощи, мы надеялись как раз на Ваши способности. Поскольку изначальный ритуал был рассчитан на полную замену личности, нужен был тот, у кого большая связь с Живой Силой. Тот, у кого предрасположенность к Космической Силе, просто не сможет зацепиться. Изначально мастер Реван полагал, что именно Темная сторона поможет вселенцу удержаться…       – Тьма лучше подходит для выживания, это мы с Вами уяснили, – ответил на претензию Реван, примирительно подняв руки.       – А для жизни лучше подходит Свет, – начал спор Одан-Урр, явно не удовлетворившийся признанием ошибки со стороны Ревана… и уводивший разговор в сторону от основной мысли.       – Для жизни лучше всего подходит Живая Сила, – отрезал Квай-Гон под неодобрительные взгляды собеседников, которых он, очевидно, ничтожная в их глазах величина, посмел прервать. – То, что я джедай, в данном случае было не столь существенно.       – То, что Вы джедай, было ключевым – сколько бы я ни говорил это мастеру Ревану, но только после нескольких безуспешных попыток он смирился с тем, что Тьма и Живая Сила – вещи если не несовместимые, то слишком противоречащие друг другу, чтобы вселять кого-то в чужое тело. Если он сам будет вселяться, как дух Вишейта делал когда-то – это другой разговор. Но все попадавшие к нам до сего момента не могли провести ритуал сами в силу недостаточного могущества…       – Не говоря уже о том, что ни один достаточно могущественный адепт Тьмы на это не пошел бы, а сильных адептов Света от такого ритуала выворачивало бы наизнанку, – закончил за Одан-Урра Реван, как бы случайно игнорируя банту в комнате… Изначальную темную сущность ритуала.       – И неудивительно, учитывая, что изначальный ритуал предполагал, как я понимаю, смерть мальчика, – впечатал Квай-Гон, чем вызвал утвердительный кивок Ревана и фырк Одан-Урра, направленный явно на обоих коллег. – Фактически, жертвоприношение во благо непонятной цели. О чем меня никто не предупреждал. Мне говорили, что я буду учить мальчика, а не исполнять его роль.       Реван и Одан-Урр переглянулись. Между ними и без того с самого начала разговора ходили искры, а теперь они и вовсе будто мысленно спорили – правда, Квай-Гон до конца не мог понять, о чем. Но чувствовал, что до добра это не доведет.       – К сожалению, это был единственный известный нам способ постоянного переноса сознания, ответил Квай-Гону Реван, смотря куда-то в сторону, словно вдаль. – Ритуал был собран нами по кусочкам за последние несколько сотен лет, а последние кусочки мозаики мы получили буквально за день до Вашей гибели, когда в Силу отправился последний носитель знания, Дарт Плэгас, преданный собственным учеником, Дартом Сидиусом. Учителем того забрака, который Вас и убил.       – Этот муун долго нам сопротивлялся, – усмехнулся Одан-Урр. – Уверен, он бы нашел путь из Бездны, не помоги мы ему умереть. И знаете… Мы не хотели Вас обманывать. Но иного выхода у нас не было.       – Выход есть всегда, – сказал Квай-Гон, едва сдерживаясь от чего-то более сурового.       – Не тогда, когда время строго ограничено, – ответил Реван так жестко, как еще не говорил никогда. Даже повернуться к Квай-Гону соизволил – и тот увидел, что прорезь в мандалорской маске будто вспыхнула. – У нас не было времени на разработку ритуала, мы даже этот вариант восстанавливали по крупицам последние тысячу лет. С тех самых пор, как узнали о столь мощной в плане Силы планете, мы пытались найти туда путь, чтобы начать там все заново и предотвратить ошибки, последствия которых сотрясали галактику последние сто тысяч лет… И теперь, когда мы это смогли, Вы заявляете, что нужно было ждать еще тысячу лет! Мы и так опоздали на добрую сотню лет, эти идиоты друг друга чуть не поубивали ядерным оружием!       – Успокойся, Реван, – попробовал остановить разбушевавшегося духа Одан-Урр, но…       – Покой – это ложь! – взревел Реван, смотря на дретоса, как на будущий труп.       – Знания, полученные через страсть – ложь. Покой – это единственный залог объективности знания, нерадивый ученик, – ответил Одан-Урр, столь холодным голосом, что Квай-Гон почувствовал это через миллионы световых лет. – Покой удерживает твои страсти, способные помешать объективно мыслить. Сила, что дается тебе через страсть, непостоянна, склонна к предательству и неизбежно ведет к поражению. Сколько раз тебе еще надо пасть во Тьму, чтобы усвоить кодекс? Или ты забыл уроки мастера Треи?       Реван вдруг резко успокоился. Еще недавно светившаяся как вулкан прорезь в шлеме померкла, и призрак выпрямился. Несмотря на остро исходившее от него недовольство, Квай-Гон вдруг понял странное – Ревану неловко за свой срыв. Еще бы – цитировать при создателе кодекса джедаев в его нынешнем виде строчку из кодекса ситхов и думать, что тот это проглотит?..       Но Одан-Урр явно не собирался держать на Ревана зла.       – Полегчало?.. Это хорошо, – с участием заметил Одан-Урр, положив руку на плечо старого друга – а Квай-Гон по своему опыту знал, что так уверенно и в то время внимательно кладут руку на плечо лишь друзья. – Только объективность позволила мне принять тот неприятный факт, что единственный нам доступный исключительно из-за удаленности нужной планеты ритуал относится к Темной стороне Силы. И, надеюсь, она поможет Квай-Гону… Хорошо, что кто-то вмешался в ритуал и сделал Вас, Квай-Гон, духом-хранителем – иначе Тьма, что Вы сейчас наблюдали, могла поглотить и Вас, и я боюсь представить последствия, – с облегчением заметил Одан-Урр.       – Кстати об этом, – прервал Квай-Гон этот, без сомнения, интересный, но крайне несвоевременный разговор. – Чем это мне грозит и как это может быть связано с моими большими возможностями в Силе?       Одан-Урр и Реван переглянулись. Реван крякнул что-то невразумительное. Одан-Урр усмехнулся и протянул свободную руку, в которую Реван положил… Кредитный чип?       – Поспорили на десять пеггатов, что заметите, – пояснил Одан-Урр, объясняя происходящее явно заинтересовавшемуся Квай-Гону. – Если же серьезно, то становление Вас духом-хранителем привело к интересному последствию…       – Все просто и сложно одновременно. Чем сильнее мальчик, тем сильнее Вы.       – В каком смысле «сильнее»?       – В Силе. В моральном плане. В умственном плане. Много факторов. Но какой влияет больше, мы не знаем. Однако точно знаем, что рост Ваших способностей – следствие применения мальчиком магии.       – Полагаю, нахождение у крупных источников Живой Силы косвенно на меня влияет.       – Именно. Растет Живая Сила мальчика, а вместе с тем – Ваша. Ну а сам мальчик учится, очевидно, крайне быстро, но только в бою…       – Я не собираюсь ради одних учеников ускорять обучение другого, – буркнул Квай-Гон с нескрываемым раздражением. – Особенно бросая его в бой, мастер Реван.       – Поддержу мастера Джинна, – внезапно высказался Одан-Урр. – С мальчиком нужно быть очень осторожным. Тьма в нем сильна, несмотря на моральные качества, и мы рискуем, если ему придется столкнуться с настоящей Тьмой.       – Да-да, знаю, – ответил раздраженно Реван, – только вот никакого если не будет, исключительно когда…       Внезапно проекции призраков заколыхались, как будто кто-то начал ставить помехи. Реван с Одан-Урром удивленно переглянулись, это было заметно даже через рябь.       – На В…ей с…не бара…т, Квай-..н, явн… эм…ации Ть…ы, – прокричал сквозь бурю Реван… и тут же помехи кончились.       – Случилось что-то очень темное, мастер Квай-Гон, – сказал Одан-Урр, задумчиво почесав челюсть. – Даже мы почувствовали, и чем бы оно ни было – оно явно будет угрожать мальчику. Вам срочно нужно как можно больше союзников.       – Вы говорили об агентах, – напомнил Квай-Гон. – Но так и не назвали имен. Кто они?       Реван и Одан-Урр переглянулись. Выражение их лиц, несмотря на маску одного и совершенно нечитаемое лицо другого, было очевидно – «Ты не хочешь знать», однако Квай-Гону не было дела до своего нежелания. Это было необходимо.       – Ох… Сложно.       – Мы думаем, что с поиском союзников Вы справитесь своими силами.       – А я думаю, что все, что вы мне дали в качестве вводных сведений, полная чушь, – ответил мастерам Квай-Гон, прибавив жесткости в голосе. – Мальчик уже успел… Пообщаться с местными магами. В моем присутствии. И не только словами – если бы не два мага, хозяин нашего нового пристанища и один из преподавателей местной школы, то Гарри был бы сейчас не просто сиротой, лишившимся своих последних родственников и опекунов, но еще и пленником нескольких очень злых оборотней. И нам явно нужны не просто доброжелатели, если не хотите оставить Гарри на произвол судьбы и попечение местных адептов Силы.       Реван укоризненно посмотрел на Одан-Урра – это было настолько неожиданно, что Квай-Гон даже не понял причину. Одан-Урр же лишь вздохнул и произнес:       – Мы отправили до вас двух агентов. И оба провалились.       «Вот теперь все встает на свои места. И недоверие духа Лили Поттер, и столь неожиданное изменение в ритуале… Спасибо, Сила, иначе я не знаю, кто это сделал!»       – Нужно было начинать с этого.       – Нужно. Но Реван посчитал иначе.       – Они были недостаточно компетентны, в отличие от Вас, Квай-Гон. Я предупреждал Одан-Урра тогда, но он не внял голосу разума.       – Это было необходимо, чтобы понять, готовы ли они…       – Оставим споры, – прервал очередной спор Квай-Гон. – Связь и без того жутко нестабильна. Поясните, почему вы препятствуете работе с ним.       – Я… Лично вербовал агента, – протянул после недолгой паузы Реван.       «Неудивительно, что они не упомянули об этом человеке! Я бы от такой маски, не зная о Силе и мандалорцах, сам бы испугался до смерти! А, так вот почему он, в отличие от Одан-Урра, был лишь тенью…»       – Перенос в другую Галактику дорого Вам обошелся.       – Тогда я попытался в первый раз, и вот что вышло. Именно поэтому я был столь нечеток. До сих пор вынужден восстанавливать себя... Продолжу. По их летоисчислению сейчас где-то середина 1991 года, это случилось примерно девять местных месяцев назад… Увы – мое появление привело к негативным последствиям не только для моего духа, но и для его разума.       – Он сошел с ума? Или просто теперь не знает, во что верить?       – Скорее второе. Он в целом адекватен, и благодаря Силе открыл нам много тайн их мира, о которых даже местные не догадываются.       – Последствия консерватизма? – догадался Квай-Гон.       – Именно, – утвердительно ответил Одан-Урр. – Многие знания превратились в мифы, на них наслоились именно что мифы и неправда… Отделить было сложно.       – Только вот сам он… Этот агент полезен, но Одан-Урр и лично я будем тебе благодарны, если ты сможешь вправить ему мозги. Или, по крайней мере, его дочурке.       – Реван, Реван… То, что ты пришел к нему, и без того весьма эксцентричному и впечатлительному человеку, в тот момент, когда его жена погибла на глазах у дочери – очередной признак исключительно плохого тона всех, кого коснулась Тьма.       – Разве я виноват? Я целый месяц пытался с ним связаться, и только в этот момент вспышка эмоций позволила ему увидеть. Он меня чуть не убил в этот момент, хотя я и так три раза умер!       – Два с половиной.       – Да, мастер книжных полок, два с половиной, но половина смерти – это все равно смерть! Особенно в плену у Вишейта!       – Мастера, постойте, – «кажется, пора заканчивать, а то они снова поссорятся!» – Как я смогу с ним связаться?       – Он издает газету, – ответил, будто не замечая собеседника, Реван. – Как только окажешься с мальчиком в магическом мире – попроси его подать объявление в «Придиру». «Оживший и выживший обрели единение». Условный сигнал скажет ему, что мы смогли тебя вселить.       – А просто явиться мы к нему не можем – даже простое явление в их замкнутом мире слишком сложно из-за бурлящей Силы… Впрочем, есть еще один агент, – внезапно заметил Одан-Урр таким коварным тоном, что Квай-Гон поежился. – Адекватнее и доступнее, но тип куда менее надежный.       – И кто же он, позвольте спросить? – спросил Квай-Гон, наблюдая, как маска Ревана медленно оборачивается в сторону Одан-Урра…       – Один из тех, с кем сейчас Избранный в хижине, – огорошил Квай-Гона Одан-Урр.       От таких новостей Квай-Гон аж осел.       – А поподробнее? – спросил он, наблюдая, как дретос ехидно глядит на человека в маске, и совершенно не понимая причины.       – Он чуть не был завербован мной несколько дней назад… В другой стране, – начал рассказывать Реван, казавшийся почему-то… Раздраженным? Злым? – Но в последний момент я разорвал контакт – увидел в нем слишком много тщеславия.       – Квиррел? – удивленно воскликнул Квай-Гон.       – Да, он, – вздохнул Реван. – Один из преподавателей в местной школе магии. Полностью доверять ему я бы не стал – он слишком восприимчив к силе Темной стороны.       – Парадоксально, но он преподает защиту от темных сил… И вполне адекватно себя показал на этом поприще. Почти все те, кто напали на нас, были устранены именно им.       – Прекрасно, – сокрушенно выдохнул Реван. – Не перестаю удивляться странностям этого мира… Но дело не только в этом. Как он объяснил причину своего появления?       – Его попросил один из профессоров, почуявший угрозу… Но я ему не поверил. Профессор Макгонагалл искренне заботится о Гарри, и никому не стала бы доверять охрану мальчика, кроме преданных лично ей или мальчику людей. А способности местных магов в предвидении слишком слабы, чтобы по-настоящему предугадать проблемы. Да и реакция Квиррела на меня…       – Это я намекал Квиррелу, что защита Избранного ему зачтется, и что мальчику грозит опасность, – признался Реван, совершенно не стесняясь смотреть не на Квай-Гона, а на дретоса, принявшего совершенно стоическое выражение лица… морды… в общем, глаз.       – То есть он явился сам?       – Именно.       – Можно ли сказать, что он все-таки наш агент?       – Не уверен. Но твое присутствие его не удивило… Уже показатель.       – Равно как и его чрезвычайное любопытство.       – На тему?       – Он с удовольствием слушает мои лекции для Гарри.       – Ну и на том спасибо. А теперь я оставлю Вас, Квай-Гон. Да пребудет с Вами Сила, – торопливо сказал Реван и… просто разорвал связь.       Квай-Гон задумался. Очень крепко задумался. Особенно над последним моментом.       Одан-Урр ведь явно на что-то намекал…       «Стойте, а откуда Реван узнал, что Квиррел будет в Албании?.. Положим, имя его он узнал, но как он его…»       Леса Албании. Волдеморт. Мозаика сложилась.       «А с Квиррелом ли Реван хотел связаться? Неужели он ведет двойную игру? Но почему тогда сказал об этом, а не воспользовался своим крайне богатым багажом дипломата, чтобы уйти от разговора?»       В этот момент Квай-Гон жалел, что не может пообщаться с Одан-Урром… Нет. Одан-Урр не может не знать об истинных планах Ревана. В Силе нет обмана. Хорошо хоть намекнул и вывел Ревана на эту тему. А вот учитель…       Мастер Дуку. Если судьба его столь печальна, как говорил Реван… То она, учитывая вскрывшиеся обстоятельства, может быть даже хуже. Или просто другой. Что еще утаил Реван? Нет, Квай-Гон не доверял ему, особенно когда Сила настойчиво шептала, что этот тип что-то скрывает, но не настолько же, чтобы ставить палки в колеса собственной же миссии!       У Квай-Гона появился еще один стимул окончить миссию скорым успехом. Чем лучше он справится с помощью Гарри, тем быстрее вытащит учителя из пучины Тьмы.       И тем скорее сможет понять, что на самом деле стремятся осуществить Реван и Одан-Урр.