потускневшие розы

чонвон смотрит на потускневшие банальные тёмные розы, последние подаренные чонсоном в тот вечер. он так и ушёл, оставив совсем малую частичку себя — красную ленту, обмотанную вокруг худощявого букета — одна из его самых драгоценных вещей. все друзья и знакомые видели вместо дорогих украшений и браслетов, лишь красную ленту на запястье. вот он в порыве злости бросал купленные цветы на пол, крича о том, как устал, говорил много громких слов, громких слов любви и отчаянния. очередная ссора, очередные слёзы и объятья, вечные слова любви и обещаний — всегда держаться до конца. будь чонвон сейчас снова в том месте, в той комнате — всё бы сделал по другому. обнял бы, убедил, что всё в порядке и никогда не отпускал. две недели короткой разлуки, длятся будто целую вечность. номера уже не заблокированы, а сердца растаяли. внутри только одно желание — скорее бы увидеться и всё начать с чистого листа. встретить на пороге с любимым запахом горького кофе, провести аккуратно кончиками пальцев по чужим скулам и оставить на одной из них кроткий поцелуй. свои же ноги сами ведут его в такое любимое и родное место. топтаться на ковре у железной двери, терябя ленту в руках, совсем времени нет, но юноша вспоминает его первый визит в тёплую квартиру чонсона. их робкие взгляды и розовые щёки, откровенные разговоры под тёплым одеялом и едва ощутимый поцелуй в щёку на прощанье. слёзы текут по исхудавшим щекам, а рука движется к звонку. громкая мелодия давит на уши, но отрезвляет. чувствуется, как потихоньку останавливается его сердце, когда бремчит чужой замок двери и открывает самый любимый и родной. полные слёз глаза всё равно видят чужие чёрные напротив. те смотрят глубоко и так серьёзно, не давая понять всю их глубину и мысли. тёплое касание на запястье, громкий стук двери и крепкие объятья. слёзы мажут чужую домашнюю кофту, но, а он только ближе жмётся к чужому телу, чувствуя их одновременно беспокойное сердцебиение. любимые руки вытирают слёзы с щёк, смотря с большой тоскою и благодарностью. сейчас же они оба друг другу обещают, в конце концов наконец, оставаться счастливыми до самого конца, не проронив не единой слезинки.