Портрет бабочки.

Спустя две недели

Почему-то многие считают, что психическая больница должна являться ужасным местом. Там обязательно должно быть мокро, серо, душно и темно, никто не представляет её такой же, как обычную клинику. Вероятно, в этом виноват Достоевский со своими чрезмерно мрачными романами, но в конце концов, что за извращения? В этом месте больные должны получать поддержку и заботу о своих нервных клетках, а не наоборот. Это не тюрьма, а прежде всего лечебница. Тут лечат людей от расстройств их нервов и личности, а значит, атмосфера этого места должна быть максимально теплой и живой... Последние пару недель в жизни Шинобу выдались весьма бурными, в основном потому, что после задержания Томиоки её начали таскать по судам и прочим малоприятным местам, мучая бюрократией и прочими формальностями. Возможно, ей следовало теперь выдохнуть и забыть, но теперь девушка уже была вовлечена, как психолог, а значит червячок самолюбия и почти что детского любопытства, присущего всем молодым людям, что любят свою работу, толкал её уже окончательно разобраться в том, что же все-таки происходит с психикой этого художника и вернуть обратно все по полочкам. Что на суде, что при допросе, что когда его уводили в камеру, пациент всегда оставался молчалив, как камень. С стопроцентной уверенность константировать Кочо не могла, но то ли у него была тяжелая депрессия, то ли одна из редких форм пассивной психопатии. Однако в больницу она приехала не поэтому. Так уж получилось, что её взяли на работу ради одного недавнего пациента. И дело было даже не в том, что девушка напросилась из-за интереса к Томиоке, вовсе нет. Проблема была совершенно в другом... *****************************************

За неделю до этого

Томиока сидел, глядя лишь на то, как странно, уродливо и одновременно самобытно-прекрасно торчит неровный кусочек лака на столе судьи. Что же он напоминает? Быть может, чью-то одинокую, никем не понятую жизнь? Нет, слишком пафосно и пошло. Островок среди бушующего моря? Нет, волны лака и краски на сухой, матерой древесине спокойно лежат, никого не тревожа. Так что же это? Скала? Дюна? Холм? Или просто Гию уже начинает сходить с ума, придавая даже самым незначительным вещам слишком большое значение? Хотя, и сам отрицать того, что он сошел с ума, Томиока бы не стал. С того дня, как он начал этот проклятый портрет, из-за которого и поперся в эту трижды брошенную богом Флориду, жизнь и память его стали раскалываться на куски, исчезая в небытие, причем буквально. Порой проходили целые сутки, и парень не мог сказать, что именно делал, где был, что ел и даже когда ложился спать, а период между тем, как он выехал в Флориду и попал в руки полиции, он не помнил совсем. Дни будто пропадали из его жизни, стираемые невидимым ластиком, но что это было, Гию понять не мог, хоть и не очень хотел. Пора было признать-его жизнь это ничтожное полотно, насмешка судьбы, давшей но столько возможностей, чтобы мерзкий червяк, коим он являлся, все обрушил и потерял... Кажется, Шинобу, или как там её звали, ожесточенно спорила с судьей, доказывая, что в тюрьму отправлять его нельзя, что он психически болен. Такой великодушный поступок действительно хорошего, светлого человека, уже добившегося в жизни неплохих высот, способного лечить психику людей, но остается один вопрос: Зачем? Почему этот чудесный человек так рьяно тянется спасать никчемный кусок дерьма, которому следовало бесследно потонуть, чтобы не осквернять этот мир? Видимо, все хорошие люди одинаково и умилительно глупы, предпочитая заботиться обо всех, до кого дотянутся, даже если это абсолютно бессмысленно... *********************************

Настоящее

-В общем и целом, именно поэтому мы пригласили вас. -со вздохом произнес больничный главврач, седой мужчина в годах, но еще далеко не пенсионер. -Целыми днями напролет он просто молча сидит в дальнем углу комнаты. Не шевелится, не говорит, будто статуя, лекарства принимать отказывается, ничего не ест и не пьет, зато пытался покончить с собой, до тех пор, пока мы его не одели в рубашку. Причем трижды. Ну и исходя из показаний по его задержанию...в общем-то на кого-то, кто сможет вывести его на контакт, кроме вас, нету. -Хорошо, я поняла. -ободряюще улыбнулась Кочо, оправив свой новенький медицинский халат. Пурпурные глаза с неподдельным, веселым любопытством смотрели вокруг, пока они шли по этим белым, чистым, а главное, уютным коридорам. Вокруг сновали как врачи, так и сумасшедшие, уже или способные мыслить трезво и идущие на поправку, или не опасные для персонала, просто добренькие двинутые люди. В общем то, почти что милая картина: кто-то из санитаров кормит кашкой девочку с травмой головы, кто-то из врачей поддерживает хромого шизофреника, попутно ободряюще говоря с ним, а одна медсестра и вовсе успокаивает игрушками ребенка с очевидными признаками панической паранои. Однако, постепенно петляющие коридоры стали пустынными, и они вышли к зоне содержания тяжелых пациентов. Пациентов видно не было, абсолютно все они засели по своим закрытым, запертым палатам, и в самом конце этого коридора отборных умалишенных притаилась дверь, за которой сидел туберкулезный художник. Два врача проследовали к ней, открыв защелку, её тяжелая, дубовая стена распахнулась, и Шинобу вошла в комнату. Это было квадратное и весьма просторное помещение с мягкими, светлыми стенами-больничный изолятор. В самом дальнем углу, абсолютно неподвижно сидел, скрючившись, человек, затянутый в смирительную рубашку, не подавая никаких признаков жизни. Расплетенные черные волосы спадали вниз неопрятной копной, скрывая лицо, а телосложение пациента было настолько худым и тонким, судя по висевшей на туловище мешком даже очень обтягивающему фасону одежды, что не сразу становилось понятно, женщина это, или мужчина, но почему-то Кочо сразу же поняла, что это Томиока. -Ну привет. -нарушила тишину психолог, подбирая своему голосу мягкий и приветливый тембр, а затем сделала несколько шагов внутрь комнаты, остановившись ровно на её середине. -Как дела, Гию? Ответа не последовало. Томиока даже не дрогнул, он просто продолжил так же непоколибимо сидеть в своей закрытой, будто пытавшейся отгородиться от всего мира, позе. Однако Шинобу была не из тех, кто просто так сдается, потому она сделала еще несколько шагов вперед, присев рядом с ним на корточки. -Земля вызывает Томиоку. Томиока, откликнись! -шутливо проговорила она и застыла, выжидая хоть какой-то реакции, однако парень так и продолжил сидеть. На секунду в голове у девушки даже промелькнула пугливая мысль, что Гию умер, и крохотная рука потянулась вперед, схватила черные, как смоль, волосы и потянула наверх, обнажая его лицо. Но стоило ей это сделать, и Кочо тут же встретилась с жестким, колючим взглядом синих глаз. Что-то в пациенте за время, прошедшее с их последней встречи, серьезно поменялось. Сразу было видно, что парень сильно похудел, а кожа его приняла болезненный оттенок, но даже это не было главным изменением. Если до этого причиной закрытого поведения было смущение, то сейчас лицо Томиоки превратилось в гипсовую, неподвижную маску с пассивной агрессией, выраженной абсолютно лишенным каких-либо теплых эмоций холодным, безразличным взглядом и хмурыми бровями. -Ау-у-у! -крохотная ладонь Шинобу постучала по макушке Гию, таская тонкими, мягкими пальчиками его копны из стороны в сторону и периодически тыкая его в щеку или плечи. -Земля вызывает Томиоку! Однако, даже так он не отзывался. Но Кочо была не из тех, кто сдается просто так, потому эта то ли пытка, а то ли попытка просто достучаться до Гию продолжилась еще несколько минут, прежде чем парень наконец выдохнул и тихим, хриплым голосом произнес. -Почему вы так стараетесь помочь мне? -О, ты заговорил! Это прогресс. -девушка хлопнула в ладоши и поднялась с колен, глядя на Томиоку сверху вниз. -Потому что тебя надо лечить, друг мой. Скажи лучше, почему ты не ешь? Это вредно для организма! -Все хорошие люди больны этим желанием помогать... -задумчиво произнес Гию, отведя взгляд куда-то в сторону. -Как глупо... -Глупо то, что ты сейчас сидишь и губишь свое здоровье. -с каждым мигом Шинобу все больше убеждалась в том, что человек, сидящий перед ней, вовсе не тот Томиока, которого она до этого встречала. Тот немножко тронутый художник был сентиментальным, застенчивым и явными признаками смущения, а этот пациент, сидевший здесь всем видом выражал смертельную усталость, безразличие даже к саморазрушению и другие признаки глубоко скрытой, быть может, даже подсознательной депрессии, что странно было видеть, учитывая, что они не общались всего пару недель. -Такое ощущение. -продолжила девушка, задумчиво потирая подбородок. -Что ты как-то поменялся. До этого мой портрет мне показал, причем очень красивый, говорил, что не хочешь умирать, а теперь сидишь и ни словечка вымолвить не хочешь! Что же с тобой такое? -Портрет? -синие глаза недоверчиво поднялись вверх, пристально смотря на Шинобу с ноткой легкого интереса, впервые показавшегося в них сейчас. -Так я все-таки доделал его. Девушка, я даже имени вашего не помню, не то что вашего портрета и того, как мы говорили. Уходите пожалуйста и не мешайте мне. -Можно подумать, ты занимаешься чем-то охренительно важным. -фыркнула, закатывая глаза, Кочо и демонстративно сложила руки на груди, показывая, что она не уйдет. -Послушай, твое здоровье серьезно ухудшается из-за того, что ты не ешь. Ты так скоро и умереть можешь. Не надо, пожалуйста. Давай позаботимся о том, чтобы ты выздоровел, хорошо? -Зачем? -равнодушно пожал плечами Томиока и уставился куда-то в потолок, вычерчивая на нем неровные круги. -Не думаю, что это так уж необходимо. Лишь пустая трата ресурсов и вашего времени. -Ты предпочитаешь помереть? -возмущенно надула щеки Шинобу и уперела руки в бока, расстреливая пациента негодующим взглядом. -Я предпочитаю действовать рационально. -передернул плечами Гию. Этот был диалог двух полных противоположностей, но сказать, в какое именно русло он идет, парень пока что не мог. -Спасать меня-это глупо и нерационально. Лучше просто...оставить все как есть. -Нерационально и глупо ведешь себя как раз сейчас ты. -терпеливо ответила Кочо, задумчивым, внимательным взглядом пытаясь проникнуть внутрь головы парня. Еще пару секунд постояв, девушка подошла ближе и наклонилась вперед, ставя их лица на один уровень. -Или может, ты просто ненавидишь и отвергаешь каждого, кто проявляет заботу о тебе? -Я ненавижу лишь только себя, потому что я-бесполезный балласт для общества. А балласт нужно сбрасывать, не так ли? -тон Томиоки несколько дрогнул, и внезапно парень закашлялся, исторгая на белый пол своей камеры кровь вперемешку с ядовито-фиолетовыми лепестками, да в таком количестве, что сразу же набралась целая лужа. Глаза Шинобу расширились от увиденного, а брови поползли вверх. Она начинала вспоминать, что это был за туберкулез, но...Нет, такого просто не могло быть! Все это точно было бредом, чьей-то странной выдумкой. -И как минимум то, что я говорю вам такие вещи...уже доказывает, что я не отвергаю хороших людей. -продолжил немного задыхающимся голосом Гию, наконец прокашлявшись. -По вашему есть плохие люди? -мимолетом спросила Кочо, спиной начиная отступать к двери. Несмотря на то, что каждая встреча с этим человеком была для нее нехилым психологическим испытанием, она уже знала, чем именно он болеет. -Нет. Плохих людей не бывает. Есть хорошие люди, есть просто люди...и есть балласт в моем лице. А теперь уйдите пожалуйста, я устал... -твердо ответил пациент и вновь скрючился в спине, возвращаясь в прежнюю, неподвижную позу, больше не говоря ни слова и абсолютно не шевелясь. В конце концов, без еды его организм начинал постепенно умирать засыпать... -Ясненько. -ответила девушка и вышла из палаты, напоследок хлопнув дверью. Настроение однозначно было не то что испорченно, но находилось в напряженном положении из-за стресса свалившейся на плечи работы. Итак, что можно было выделить? В первую их встречу Томиока демонстрировал психопатию, вызванную любовным помешательством, вел себя закрыто, тихо и смущенно, а теперь на лицо присутствовали депрессия на фоне ненависти к себе и тяжелые суицидальные мысли, сопровождающиеся полным безразличием ко всем окружающим, в том числе и к ней. Одним словом, два совершенно разных поведения и психотипа, лишь подтверждающие её теорию. -Ну как? Что-нибудь можете сказать? -взволнованно произнес главврач, напряженно вглядываясь в умное лицо своей молодой коллеги, сумевшей наконец разговорить их молчаливого пациента. Та, в свою очередь, легким движением руки вернула выбившуюся прядь волос на место и с улыбкой ответила. -Да. Это будет очень сложный пациент. У него точно есть биполярное расстройство личности, но все веселье в том... -с загадочной ухмылкой уставилась в стену Кочо, чувствуя приливающий к голове энтузиазм и чувство азарта. -...что каждая из его половинок требует серьезного лечения. Но не беспокойтесь. Я обязательно вылечу его. Произнеся это, Шинобу с гордым, но радостным видом отвернулась и зашагала по больничным коридорам. Теперь она точно была полностью заинтригована этим делом, и бросить его просто так девушка уже попросту не могла.