Людоеды ебаный

Малыша-Джои-енота мама-енотиха отпустила погулять к вечеру по лесу красному. Велела к вечеру вернуться, дабы ужин не профукать. Малышок-карандышок смекнул, в лес бегом бежит, радостно крошке. Маманя хлеба дала на пожевать, мало ли! Идёт кроха, улыбается, хлеб жрёт ебаный, радостно ему. Идёт он меж дубов старых да мудрых, меж озёр глубоких-преглубоких, упадёшь – мама не горюй, не найдут, забудут. Но малышок умным был, по тропинке веками натоптанной шёл смело и весело, пел песенку ма плагу и хорошо ему было. Не знала кроха тогда, что лето 2021 этим днём кличут... Прогулка хороша да долга, зверушки всякие да белочки к Джои в руки падают, играться хотят. И малыш играется с ними, братьев-то меньших своих не видит никогда. Дальше по лесу кроха идёт, опасности не чуя. Ручеёк ключом скрипичным бьёт, настроение поднимает. Смеркаться уже стало, домой пора поворачивать. Из-за деревьев мудрых рожи страшных корней смотрят, сожрать кроху хотят. Сжался весь бедняга, домой хочется, обернулся – дороги обратной и не видно вовсе, так и дальше пошёл малышок. Долго ли, коротко ли шёл Малыш-Джои, Богу одному известно, как пришёл на поляну обширную, посредь которой замок стоит вот такенный! Рожи те из чащи повылазели, тенями страшными на полянку легли под лунным светом. Два молодца, что под дуб самый настоящий ростом, страшнючии, пугают малыша, матом благим между собой ругаются, друг другу в грудь пальцами-ножами тычат. Малыш-Джои и вовсе язык от страха проглотил. Чудища-то говорят и говорят, кричат, ругаются, не угодили будто друг другу. А у крошки-то и зубы застучали от холоду и голоду, со страху чуть на землю родную не повалился. Чудовища язык общий нашли, захохотали, да так, что лес весь сотрясся. Дуб да сосна высокие стоят, словно люди, да нелюди вовсе. Ростом с замок весь огромный да великий, гогочат на всю чащу, зверушек диковинных пугают, да мальчиков маленьких. А Джои слушает их, да ни слова ни разберёт, настолько страшно бедному. Угомонились монстры, да оглядели пристанище своё. Тут-то и заметили они Малыша-Джои, крохотного, мальчик с пальчик он для них был. Чудища переглянулись, руки потирая, да облизнулись злобно. Затеяли неладное что-то! А мама-енотиха ждёт сынишку своего, слезами крокодильими обливается, куда же сынок её запропастился? Чудо-юдо, что посветлее да повыше было, Рутом кличут, схватит как малыша за шиворот, да в замок свой зловещий потащит, а чёрный, пониже да пошире – следом томными шагами идёт. Меж коридоров мрачных, занавесок бардовых да бархатных проходя, открывает Рут-бородач дверь жестяную, тяжёлую. Комната сырая, большая, огромная, да посреди стоит стол ширина длины больше. А на столе блюдцо стоит маленькое-премаленькое. Уложили крошеньку-хаврошеньку на блюдце это, по-размеру оно Джои было, один в один, как для него специально создавалось. Что пошире молодец встал напротив, а что повыше по всей комнате тенью огромной заметался. Испугался малыш, что же будет с ним, с маленьким-бедненьким? Путём таким пропадёт он, маманя погорюет, кошмар будет! Людоеды у стола собрались, из под пола крысы побежали. У Рута в руках острие с четырьмя зубцами, вилкой сие прибор кличут, да направил её на малыша. Попадёт по нему – точно дух испустит. Тут и басом чёрный заговорил. — Резать будем. — Промолвил он голосярой грозной, да ещё ножик достал. Глаза детские округлились, со страху кости даже задрожали. В комнате жарко стало, печь затопилась, вода с потолка ледяная капает в лоб Джои-Малышу несчастному. — Будем. — Ответил чёрному тот, что на рыжего смахивал, да тощим был как Кощей Бессмертный, про какого маманя Джои басни да страшилки-повести читала. И направились острия в сторону маленького, и железо зазвенело, и конец пришёл малышу в момент горький. И сожрали гады-чудища Малыша-Джои нашего. А потом Джои проснулся от того что ему Шон в рот насрал