Love Conquers All

Душный небольшой клуб был полностью забит людьми, воздух пропах пóтом, алкоголем и жжёными гитарными струнами. Чонин со своей панк-рок группой играли здесь свою музыку уже целый час напролёт — их концерт был в самом разгаре. Пускай как жанр рок, а особенно такая его разновидность, как панк, был не так популярен в Южной Корее — любители этой музыки здесь всё равно находились. Группа Чонина была одной из самых популярных среди них в стране. Чонин низом футболки вытер потное лицо и объявил следующую песню — их бессмертный хит. Толпа радостно закричала, Чонин по-лисьи улыбнулся и снял свою чёрную электрогитару с тяжёлыми ботинками. С этой песней справятся и два гитариста, а он будет прыгать в зал. Он поправил свои выкрашенные в белый волосы, наклонил стойку с микрофоном себе поближе и начал петь. Начало песни было живым, быстрым, ритмичным, поэтому толпа как обычно носилась в сёркл-пите. Этот вид слэма был самым любимым у Чонина. Песня перешла к лирической её части, Чонин подошёл к краю сцены, взял кого-то за руку. По-настоящему прыгать он не любил (на одном из концертов он приземлился головой, поэтому с тех пор боялся так рисковать). Он допел текст до проигрыша и осторожно лёг на вытянутые руки, толпа тут же его подхватила и понесла вдоль зала. В его груди зародилось чувство окрылённости, свободы, счастья. Ради этого он пел. Ради этого он жил. Чонин пришёл в гримёрку без футболки, когда концерт закончился. Он снял её ещё на сцене, потому что промокшая пóтом она неприятно липла к телу. Он залпом выпил пластиковую бутылку воды, после смял её в руке и выкинул в урну. Парни обсуждали прошедшее выступление и день рождения барабанщика Сокёна, а если точнее — то, как они будут его отмечать, ведь день уже подходит к своему концу. Вообще, последние несколько лет они придерживались философии ”панк тоже может быть трезвым” и почти не пили алкоголь, но праздники — это святое, особенно день рождения. Разве можно не выпить за здоровье именинника? Вот именно. Поэтому они решили ехать в ближайший бар. В баре играла живая музыка. Чонин сидел сидел спиной к выступающим и морщился каждый раз, когда начиналась новая песня. Он был благодарен тому, что сегодня здесь играли рок, а не попсу или рэп, но поп-рок… С ним у него были напряжённые отношения, он считал, что поп-рокеры пытались усидеть на двух стульях. Это его очень бесило, и особенно это касалось местных групп. Всем было известно, что рок в Корее не жаловали, зато на поп-рок делали скидку, поэтому Чонин считал исполнителей этого жанра трусишками. Но ради друга он потерпит и послушает этот недорок. Зима в Сеуле уже давно наступила, декабрь был в самом его разгаре, а у парней в этом году остался лишь один концерт — рождественский. Это была их небольшая традиция: в одиннадцать вечера с лишним они начинали играть, в полночь встречали Рождество вместе с фанатами, потом продолжали играть до часу ночи и после расходились. Им было не с кем отмечать праздник, и в своём одиночестве они были не одни — об этом говорил постоянно забитый зал. Кроме того, люди сами подходили к Чонину и благодарили его за подаренную возможность не спиться в одиночестве. Остальные парни из группы тоже это слышали, поэтому считали своим долгом провести концерт. Однако в этом году один из гитаристов, Джисок, не сможет выступить, поскольку нашёл себе девушку и обещал ей, что будет дома. Чонин не возражал. У них всё равно останется два гитариста — Минхён и он сам, так что справятся. Но, конечно, было досадно, что они не смогут впервые представить публике новую песню вчетвером. Чонин поднял бутылку пива за здоровье Сокёна и сделал глоток, который тут же пошёл у него носом. Вокалист поп-рок группы, которая так и бренчала на фоне, заявил, что ”показал этому бару настоящий рок”. Чонина это так позабавило, что он решил посмотреть, у кого это такое высокое самомнение. Вокалистом был высокий парень в кожанке на чёрно-белую футболку с короткими русыми волосами, забранными наверх. Ещё у него был на шее тонкий чёрный чокер, с которого Чонин мысленно проблевался. Он закатил глаза и повернулся обратно к барной стойке. В душе ему очень сильно хотелось забраться на сцену, отобрать у парня его V-образную гитару и сыграть действительно настоящий рок, но сорванный на концерте голос и алкоголь этого сделать не позволили. Дальше Чонин пил. Пил намного больше запланированного и думал только о чёртовом вокалисте, что уже давно покинул сцену. По какой-то причине ему очень сильно хотелось доказать этому парню, что он не прав, хотелось сыграть что-то из своего репертуара, чтобы у того отвалилась челюсть. Да, так сильно кровь у Чонина не кипела давно. Он думал, что перерос тот возраст, в котором так любил ввязываться в любые конфликты. На следующий день Чонин о нём даже не вспомнил. С группой они собрались у него в гараже, чтобы прогнать сет-лист ещё раз, пока у всех было время, потому что до самого концерта встретиться они больше не смогут. Новая песня станет заглавной в альбоме, который выйдет в следующем году, поэтому исполнить её важно. Надо проверить реакцию толпы, так они смогут понять, что будет нужно исправить на студийной записи. Их группе уже двенадцать лет (они начали играть ещё в старшей школе), поэтому парни идеально понимали друг друга, к тому же, сейчас они не работали над новой музыкой, так что репетиция прошла быстро. Новую песню они сыграли дважды. Чонин очень переживал за неё, она значила для него слишком много. Сокён похлопал его по спине, а Минхён заверил, что всё будет потрясающе. И Чонин верил. Он сам это чувствовал на подсознательном уровне и убедился в этом после идеальной репетиции. Потом он вернулся домой доделывать дела, а после пошёл в кафе. Он был здесь постоянным клиентом, поскольку ненавидел готовить, к тому же тут работала его двоюродная сестра, за которой он приглядывал и отваживал от неё всяких пьяных отморозков. Она была одного с ним возраста и работала здесь администратором, а звали её Хоён. Хоён принесла ему меню сама и попросила его посидеть пять минут с её пятилетней дочерью, пока муж задерживался. Чонин согласился. Он очень любил свою племяшку и считал её самым прекрасным ребёнком на свете. Они с Хоён в детстве такими ангелочками точно не были, они дрались не на жизнь, а на смерть друг с другом, но при этом умудрялись объединяться и устраивать подлянки родителям. Хорошее было время, но всё же Чонин рад, что с возрастом они сдружились, стали не разлей вода. Чонин посадил малышку на свои коленки и спросил, как у неё дела. Они не виделись достаточно давно из-за того, что Чонин был в туре, поэтому у неё накопилось много новостей из дома и садика, которыми ей не терпелось поделиться. Чонин слушал её увлечённо, ему правда было интересно. Он не хотел своих собственных детей, да и отношения заводить не планировал, пускай родственники и наседали на него с вопросами о свадьбе, ведь ему, о боже мой, скоро тридцать. Чонину было всё равно, сколько ему скоро: тридцать, сорок, пятьдесят. Может, конечно, позже его взгляды изменятся, но пока отношения, а уж тем более брак, его не интересовали. Ему больше нравилось нянчиться с чужими детьми. Вот и сейчас он был так увлечён игрой с племянницей, что не заметил, как за ним кто-то пристально наблюдал. Официантка принесла ему его заказ, а муж Хоён не заставил себя ждать и пришёл почти одновременно с заказом. Чонин встал, чтобы отдать ему дочку, но она вцепилась в его шею, наотрез отказываясь отпускать любимого дядю. Чонин улыбнулся. Он пообещал заглянуть к ним в выходные, иначе так и пришлось бы ехать домой к Хоён с её дочерью на шее. — Привет, — Хёнджин подошёл к столику Чонина, когда тот наконец сел. — Привет. Мы знакомы? — он посмотрел на него снизу вверх. — Нет, но можем познакомиться. Хван Хёнджин, — он протянул руку, Чонин её пожал. — Ян Чонин. Почему у меня такое ощущение, что я тебя где-то видел? — он нахмурился. — А. Это ведь ты показываешь людям ”настоящий рок”, — Чонин усмехнулся и откинулся на стуле. — Чт… — хотел было удивиться Хёнджин, но потом вспомнил. — А, ну, это я так, на эмоциях. Конечно, настоящий рок — это панк-рок. Поп-рок и не дышал рядом, — кивнул он и посмотрел на Чонина, тот вылупился на него, как на барана. — Не надо ко мне подлизываться. Ты чего хотел? — Ну… Ничего. Ничего Хёнджин не хотел, он просто воспользовался возможностью заговорить с Чонином, решив, что диалог выстроится сам. Если говорить откровенно, у Хёнджина на Чонина был краш. Он часто заглядывал к нему на концерты, покупал его диски, которые слушал по дороге в машине, предварительно перекинув все песни на флешку. Он восхищался Чонином, из-за него их группа и собралась четыре года назад. Хёнджин любил его за смелость, за свободу, за то, что он всегда оставался собой и ещё много за что. Ему хотелось согреть его в своих объятиях, даже когда тот превращался в настоящего панка — слал на хуй репортёров, ломал гитары, резал барабаны — потому что Хёнджин знал, что он на самом деле душка, и сегодня Чонин в очередной раз это доказал. — Подружиться? Я правда считаю настоящим роком панк-рок и хотел бы многому у тебя поучиться. Я могу сесть? — Садись. И почему я должен тебя чему-то учить? — буднично поинтересовался Чонин. Он наконец-то приступил к своему ужину. Вся вчерашняя жажда конфликта вмиг испарилась. Хёнджин сам хотел, чтобы ему преподали урок, а это скучно. Хёнджин сел напротив. — Не должен. Но если есть такая возможность, я был бы счастлив ей воспользоваться. — Чему может научиться крутой поп-рокер у грязного панка? — недовольно пробухтел Чонин с набитыми едой щеками. Он прекрасно знает, как о панках отзываются большинство представителей и любителей более лёгкой музыки. Хёнджин нашёл такого Чонина милым, ему хотелось его затискать, но он сдержал себя и просто искренне улыбнулся. Чонин это заметил и угрожающе зыркнул. — Зря ты так. Панки самые добродушные люди из всех, кого я встречал, я… — Что за чушь? — прыснул Чонин. — Нет, я к тому, что да, вы, может, и ведёте себя довольно грубо, но ведь не без причины. Вы не притворяетесь, если вам кто-то не нравится, не терпите плохого отношения к себе, и я это очень уважаю. Но вы добры к детям и к тем, кто добр к вам. Я этим проникся. Чонин опешил. Таких слов в свой адрес он ещё никогда не слышал, особенно от поп-рокера. Что ему теперь, и вправду учить Хёнджина? А чему? Играть на гитаре и петь он и так умеет, а панку научить невозможно. Панк — это то, что течёт по венам, что впитывается с молоком матери. Он либо в тебе есть, либо его нет. Чего вообще этот парень от него хочет? Хёнджин догадался, что загнал Чонина в тупик по его растерянному виду, поэтому спросил разрешения прийти на репетицию, но у группы их больше не предвиделось. Зато сам Чонин был не против поиграть на акустической гитаре, которая уже запылилась в углу его комнаты, что-нибудь из концертного сет-листа. Поэтому из кафе они пошли к нему домой. Чонин подумал, что это неплохая возможность проверить реакцию постороннего человека на новую песню, пускай и без нужного музыкального сопровождения. Дома они разговорились. К удивлению Чонина, Хёнджин хорошо разбирался в роке, он узнал Билли Армстронга на плакате и завёл разговор о Green Day. Оказалось, он был таким же фанатом группы, как и Чонин. Но на самом деле, из всех групп, чьи плакаты висели в этой комнате, музыка Green Day была самой ”лёгкой”. Чонин бы по-настоящему удивился, если бы Хёнджин для разговора выбрал Misfits или Metallica. Наконец он взял гитару, чтобы показать новую песню, а вместе с ней и чудеса уверенности, потому что, несмотря на то, что внутри он боялся плохой реакции, снаружи он выглядел так, будто играл всемирно популярный хит. Хёнджину понравилось, он даже выразил желание послушать её в панк-рок аранжировке. Чонин позвал его на рождественский концерт. А потом Хёнджин показал демо своего нового сингла в жанре поп-панк, и понеслось. До самой ночи они переосмысляли его, переделывали текст, музыку. Чонин посоветовал поменять гитарный риф, а потом заявил, что сам его переделает, и действительно этим занялся, когда Хёнджин ушёл домой. Как ребёнок, он загорелся идеей новой песни. Поп-панк ему нравился больше поп-рока, хотя вопросы к нему тоже имелись, но Билли с плаката смотрел сурово и не позволял обзываться в сторону жанра. К тому же, может, с помощью поп-панка у людей проснётся больший интерес к панк-року. Хёнджин пришёл к Чонину с утра и принёс с собой свою гитару. Соседи явно были недовольны шумом двух электрогитар, но парням было всё равно, они были слишком увлечены музыкой. Песни пишутся по-разному. На написание одних уходит ночь, на других — месяцы. Однако потраченное время не определяет качество. Свой хит Чонин написал вместе с Сокёном за день, на следующий они вчетвером сделали студийную запись и добавили на альбом. А вот новую заглавку Чонин писал полтора года, и нравится она ему ничуть не меньше. Чонину было пятнадцать, когда его группа выпустила первую песню, конечно, панк-рок насквозь его пропитал. Из-за этого аранжировка получалась тяжёлой, и тут за дело брался Хёнджин, делая звучание мягче. По какой-то причине они идеально сработались, хотя ещё в том баре казалось, что при встрече они сцепятся друг с другом покруче бойцовских псов. Но нет, они стали прекрасной командой, а точнее — дуэтом. Чонин даже задумался о возможности фита при условии, что приглашённым артистом будет Хёнджин, а не он. Основная работа была закончена к обеду, Хёнджин пообещал, что вечером они с группой её запишут, а завтра он принесёт её послушать. Чонин, честно, был счастлив. Он обожал работать над музыкой, экспериментировать. Новый жанр для него был вызовом, с которым он был рад справиться. Они ели еду из доставки, которую заказали ранее, и разговаривали ни о чём. Почему только им было так легко друг с другом? — Знаешь, я всё же рад, что ты ко мне подошёл, — признался Чонин, отодвинув тарелку. — Да, я тоже. Мы общаемся всего ничего, но кажется, будто знаем друг друга всю жизнь. Я так и думал, что ты мне не просто так понравился, — Хёнджин поднял взгляд, чтобы проследить реакцию. — Спасибо, — Чонин усмехнулся. Он, похоже, вообще не понял, что Хёнджин говорил с подтекстом. — Ты тоже классный, хотя по началу мне вообще не понравился. Хёнджин кивнул. Ему надо было как можно скорее идти в наступление, потому что иначе он попадёт во френдзону, чего ему совсем не хотелось. Но сначала стоило узнать, как Чонин в принципе относится к этому всему, потому что Хёнджин однажды участвовал в драке с панками, и повторять этот сомнительный опыт больше не хотел. — Ты слышал про квиркор? — спросил он. — Да, слышал. А что? — Просто я недавно гуглил, есть ли в панке геи, и наткнулся на это. Был очень удивлён тем, что квиркору столько лет и что он — ответвление панка. — Да, довольно нетипично. Геи вообще везде есть, просто где-то предпочитают об этом молчать в силу ситуации. — Я гей. — Поздравляю, — Чонин усмехнулся, Хёнджин облегчённо выдохнул и сменил тему. Дальше они говорили о разном уже на диване в зале. Чонин сидел к Хёнджину слишком близко, рассказывал, что у него никогда не было девушки и что он на это не жаловался, ведь ни разу не влюблялся. Хёнджин чувствовал, как между ними накалялась атмосфера, и еле справлялся с желанием оседлать чужие бёдра. Но Чонин будто специально прижимался всё ближе, как бы невзначай касался, намекал, а сейчас вообще молчал и слишком долго смотрел на его губы. Хёнджин расценил это как призыв к действию, поэтому подался вперёд, невесомо касаясь расслабленно прикрытого рта, но тут же получил по лицу так, что из глаз посыпались искры. Он схватился за скулу и посмотрел на Чонина. — Зачем ты это сделал, — Чонин поджал губы. — Ты же… сам намекал, — Хёнджин растерялся. — Ничего я не намекал, не выдавай желаемое за действительное. То, что я нормально отношусь к геям, не значит, что я сам им являюсь. Это такой же бред, как если бы меня считали коалой за то, что я их защищаю. — Ясно. Извини, — Хёнджин поджал губы и встал. — Я лучше пойду тогда. Чонин не стал его провожать, потому что погрузился в мысли. Он начал анализировать своё поведение, искать то, в чём можно было разглядеть намёк. И чёрт возьми, он нашёл. Он точно помнил, как прижимался, клал руку на бедро, засматривался. Но он ведь не специально. Или… Нет, бред какой-то. Зачем ему вообще заигрывать с Хёнджином? Он знает его всего пару дней, к тому же не ищет отношений. Чонина пугало своё тело, которое начало жить своей жизнью. Разве это вообще возможно? И даже посоветоваться не с кем… Он быстро собрался, чтобы встретиться с Хоён у неё дома под предлогом вчерашнего обещания племяшке. И сначала он, конечно, выполнил свой долг дяди: поиграл с ребёнком в куклы, да так, что забыл, зачем изначально пришёл. По крайней мере, его это расслабило. Когда малышка пошла есть, Чонин позвал Хоён на разговор. Она была единственным человеком, перед которым он не боялся выглядеть глупо. — Один человек меня поцеловал сегодня, потому что думал, что я с ним заигрываю, хотя я этого не делал. А потом, когда я над этим задумался, то понял, что моё поведение очень сильно походило на флирт. Но я делал это неосознанно, это нормально? Такое бывает вообще? — Когда человек тебе нравится, ты неосознанно ищешь его прикосновений, смотришь на него совсем по-другому, так что да, это нормально, — она похлопала его по плечу. — Наш Чонини наконец-то влюбиился, — протянула Хоён и мило улыбнулась, заглядывая брату в глаза. — Кто-кто кто это? Мы знакомы? — она дёргала плечами и играла бровями. — Ничего я не влюбился, — Чонин насупился и покраснел. — Да-да. — Правда! Я ударил его, когда он поцеловал. — Чонин! — Хоён тут же сделала грозное лицо. — Сколько раз повторять, что нельзя решать проблемы кулаками? Ты представляешь, как ему больно? Даже не физически, а морально. Он наверняка обрадовался, когда наконец получил знаки внимания от тебя, а ты его избил! Ты должен перед ним извиниться. — Не буду, — Чонин опустил голову. — Я тебя не спрашивала. Через неделю я знакомлюсь с этим красавчиком либо потому, что ты представляешь его мне в качестве своего партнёра, либо потому, что мы с ним идём с тобой драться. — И это после того, как ты мне сказала, что нельзя решать проблемы кулаками, — обречённо вздохнул он. — И с чего ты вообще взяла, что он красавчик? — Потому что красавчики притягивают красавчиков, — пролепетала она и стала тискать брыкающегося Чонина за щёки. На следующий день Хёнджин не пришёл. Не удивительно, скажете вы, и Чонин с вами согласится. Он вообще не понимает, почему ждёт его визита после вчерашнего. Нет, ему было совершенно всё равно на то, какой он ориентации, это его личное дело. А вот дело Чонина — это его собственная ориентация, и что-то он сильно засомневался в своей гетеросексуальности. Но разве панк может быть геем? ”Просто я недавно гуглил, есть ли в панке геи, и наткнулся на это. Был очень удивлён тем, что квиркору столько лет и что он — ответвление панка.” Чонин тряхнул головой. Он злился на себя за то, что скучал, за то, что без конца смотрел на телефон в ожидании звонка. За то, что ударил Хёнджина. Когда время подошло к обеду, он не выдержал, схватил телефон и набрал номер. Долгие гудки. Если Хёнджин не ответит, Чонин узнает его адрес, приедет к нему домой и… — Да? — Почему не пришёл? — Потому что ты не хочешь меня видеть. — Хочу. Я не хочу, чтобы ты меня целовал, но видеть хочу. И песню послушать тоже. — Ну вот. А я хочу тебя целовать. Мы разные. — Хёнджин, — Чонин обречённо вздохнул. — Дай мне время. И прости, что дал тебе по морде. И приходи. Пожалуйста. — Через полчаса буду. Хёнджин положил трубку, Чонин широко улыбнулся. Ему хотелось стукнуть себя за поведение школьника, но он ничего не мог с этим сделать. Хёнджин приехал даже немного раньше, Чонину пришлось приложить огромные усилия, чтобы подавить улыбку, которая выдала бы его с потрохами. Они расселись на диване, Хёнджин сразу включил песню. Он признался, что в новом виде она ему очень понравилась, даже больше, чем в изначальном. Его группа тоже полюбила её и попросила приберечь для альбома. Чонин был доволен собой и их совместной работой. В студийной версии она звучала ещё лучше, особенно синтезатор, о существовании которого Чонин вообще забыл. Он похвалил Хёнджина, похлопав его по спине. Хёнджин опустил взгляд на губы и сглотнул. — Не смей, — предупреждающе зашипел Чонин. — Да почему ты меня отталкиваешь? Я же вижу, что нравлюсь тебе, — он вздохнул. — А я с самого первого дня заметил, что у тебя огромное самомнение. — Ну-ну. Я щас покажу, как ты на меня смотришь. Хёнджин округлил глаза и приоткрыл рот, его выражение лица стало напоминать преданного щенка, который везде готов следовать за хозяином. — Неправда, ничего я так не смотрю, — Чонин возмутился, но покраснел. — Конечно, я преувеличил, но ощущается это именно так. В чём проблема, я не понимаю. Ты мне нравишься, я тебе нравлюсь, почему мы не можем поцеловаться? — Ты вот простой такой. — А зачем усложнять? Чонин посмотрел на него взглядом вроде ”ты серьёзно это спрашиваешь?”, Хёнджин вздохнул и остановил себя от фэйспалма. — Тебе легко говорить, ты не я. Если бы я был тобой, а ты мной, и я, который ты, сказал бы тебе, который я, то же самое, ты, который я, тоже бы не согласился. — Что? — Хёнджин нахмурился и вытянул голову вперёд. — Ни черта не понял. — Забей. Мы всё равно не можем оказаться на месте друг друга, а делать тебе мозги я не собираюсь. Давай лучше… — он растерялся. Абсолютно всё, что он сможет предложить, будет звучать как приглашение на свидание в их ситуации. — Целоваться, — помог Хёнджин. Чонин стукнул себя по лицу. *** Чонин проснулся и лениво потёр глаза. Он встал с кровати, чтобы открыть шторы. Яркий дневной свет тут же озарил комнату, и Чонин ужаснулся. Он в чужом доме. Чонин не из тех, кто легко поддаётся панике. Он стал внимательно осматривать комнату, чтобы найти какие-то знакомые вещи, но ничего знакомого не находилось, напротив, вокруг были совсем непривычные его окружению штуки. Взять даже плакаты Элвиса Пресли и Дэвида Боуи, 5 Seconds of Summer и Panic! At the Disco. Его парни обожали Anti-Flag, слушали Misfits, Sex Pistols и прочих легенд панк-рока. Конечно, они могли слушать и обычный рок-н-ролл, уважали что Элвиса, что Дэвида, но вот последние… Не будем говорить о том, что они к ним испытывали. Чонин был уверен — эта комната не принадлежит ни одному из его парней. Но чья же она тогда, и как он в ней оказался? Чонин сел на кровать и стал усердно думать, а в голове вместо вчерашнего вечера был сплошной белый шум. Он заметил на туалетном столике свой телефон и подошёл к нему, чтобы взять. Его взгляд мимолётно упал на зеркало, а по телу дрожью пробежал страх. Чонин дёрнулся от зеркала машинально, когда увидел в отражении чужие руки. Он медленно опустил голову вниз. Это не его тело. Он не знает, что произошло, но это не его тело. Он не носит пижамные штаны, мать твою, розовые. И его пальцы в сто раз красивее этих. Чонин осторожно (потому что боялся) наклонился к зеркалу, чтобы увидеть своё лицо, да так и рухнул на пол, вскрикнув не своим голосом: ”Блять”. Из зеркала на него смотрел чёртов Хёнджин. Твою мать. Он попытался подняться, в дверь комнаты постучали. — Хёнджин? Ты живой там? — спросил мужской голос, Чонин нервно сглотнул. — Да, — ответил он и понял, что его голос звучит точно так же, как голос Хёнджина. — Просто мимо кровати сел. — Лох. Чонин закатил глаза. Надо срочно отсюда выбираться и найти настоящего Хёнджина, пока тот не натворил дел в облике самого Чонина. Но сначала стоит одеться. К счастью, на стуле лежала куча одежды, из которой он выбрал более-менее нормальную и трясущимися руками на себя натянул. Телефон, конечно же, оказался не его, а Хёнджина, но Чонин всё равно его взял, чтобы отдать законному владельцу, который хозяйничает в его квартире! Чонин буквально долетел до своего дома, а у двери понял, что ключей у него нет. Он сжал кулаки от злости и раздражённо выдохнул, стал стучать. Открыли не сразу. Хёнджин тоже не ожидал проснуться в чужом доме, но он хотя бы визуально знал, что это комната Чонина. Они вскрикнули, когда увидели друг друга со стороны. Хёнджин повернулся спиной к проходу. Какого хрена там стоит его близнец? Откуда у него вообще близнец?! Он немного успокоился и начал медленно поворачиваться по часовой стрелке, но справа как раз стояло зеркало в полный рост. Какого. Чёрта. Почему вместо него там отражается Чонин?? Он сел на пол и протёр глаза. — Мы обменяли телами, — констатировал Чонин, наконец проходя в свой дом. Он достал из кармана телефон и протянул его Хёнджину. На нём загорелся экран. Сегодня 24 декабря. — Твою мать. Сейчас же отмени концерт, — скомандовал Чонин. — Ты мне всё испортишь! — Я мечтал сыграть панк-рок всю жизнь, — радостно закричал Хёнджин. — Ты нормальный вообще?? Блять, как же странно разговаривать с самим собой, я щас ёбнусь, — Чонин закрыл лицо руками и протяжно простонал. — Ты хотя бы один текст мой знаешь? — Да я весь ваш сет-лист наизусть знаю! И дискографию тоже почти. Я покажу толпе, что такое настоящий рок, — он закивал. — Господи. Пошли. — Куда? Чонин кивнул на зал. Он принёс бумажку, на которой были чёрным маркером написаны все песни для предстоящего концерта. — А это что за песня? — Хёнджин ткнул пальцем в седьмую. — Остальные я знаю. Это та твоя новая, да? — Забей, — Чонин замотал головой и вычеркнул её из списка. — Скажешь парням, что решил её переписать, к тому же без Джисока уже не то, поэтому исполнять мы её не будем. Они поворчат, но согласятся. — Но я хочу. Ты же сам говорил, что нужно посмотреть реакцию фанатов перед тем, как добавить её в альбом. Ты держал её полтора года, пришла пора показать её миру. — Она слишком личная, к тому же, ты не знаешь, как она звучит на самом деле, а репетиции уже не будет. Господи. Давай просто отменим концерт, ты не справишься. — Справлюсь! — заверил Хёнджин и накрыл своими ладонями чужие. — Ладно, у меня нет сил с тобой спорить, — Чонин тяжело вздохнул. — Но если не справишься — я тебя просто четвертую. Вот четвертую. — А если хорошо справлюсь — поцелуешь? — Не наглей. — Пожалуйста. — В щёку. Хёнджин кивнул. Всё лучше, чем ничего. Потом он что-нибудь придумает, а пока надо хоть как-то отрепетировать. Он, может, и знал все песни, но не был уверен, что действительно сможет выступить. Тем более так, как выступает сам Чонин. У него за спиной много лет опыта, кроме того, он прекрасно понимает свою группу, как и они его, а вот Хёнджин понятия не имеет об их личностях. Их характер, поведение, привычки, локальные шуточки — для него это тёмный лес, а ему надо как-то выдавать себя за Чонина и не вызывать вопросов. Может, концерт действительно стоит отменить? — А если отменю — в губы поцелуешь? — Нет. Ожидаемо, но попытаться стоило. Чонин позвал в обед на репетицию Сокёна. Выбрал он его по двумя причинам: он был единственным свободным и самым молчаливым. Минхён был занят до вечера, поэтому он решил, что на время репетиции напросится вторым гитаристом. Да уж, Чонин никогда не думал, что однажды на репетицию своей группы ему будет так проблематично попасть. Пока у них было время, он учил Хёнджина его гитарным партиям в песнях из сет-листа. К счастью, Хёнджин схватывал всё на лету из-за своего хорошего слуха и того, что раньше ему приходилось играть некоторые из песен. Ещё Чонин рассказывал о каждом из своих парней, чего от них можно ожидать и как себя с ними вести. Он всё ещё считал эту затею дурацкой. Сокёна они встретили вместе у гаража. Хёнджин был очень удивлён тому, что репетировали они так, а не на студии. И это он ещё не знает, что песни они записывают здесь же. Он познакомил Сокёна теоретически с самим собой, фактически с Чонином, Сокён лишних вопросов не задавал и даже не возразил из-за нового гитариста. Чонин готов был его за это расцеловать. Главное, чтобы не облажался Хёнджин. Чонину хотелось кричать каждый раз, когда Хёнджин лажал там, где он бы никогда не накосячил. Один раз он почти ударил его этой дурацкой V-образной гитарой, но вовремя остановился, иначе получил бы по морде от Сокёна, который не был в курсе этого обмена телами. Чонин не видел смысла рассказывать об этом кому-либо, потому что у него не было ни времени, ни сил. К его счастью, Хёнджин не был тупым, он сразу списал свои косяки на волнение перед скорым концертом, навешал на уши лапши про неуверенность в новой песне, даже задумался об отмене концерта, и Сокён ему поверил, настоял на том, что всё будет в порядке. После репетиции Чонин пошёл в кафе заедать стресс, Хёнджин же успел кое-как адаптироваться, ситуация начала его забавлять. Особенно его веселил нервничающий Чонин, хотя до сих пор было немного не по себе видеть со стороны свою внешность. — Привет, — улыбнулась Хоён и подсела к ”Чонину” (на самом деле к Хёнджину) на диванчик. Настоящий Чонин выронил изо рта кусок хлеба. Этого им ещё не хватало. Он взял стакан с водой, стал судорожно пить. — Это тот твой красавчик? Ты извинился перед ним, да? Глаза Чонина вылезли из орбит, он поперхнулся и надавил на ногу Хёнджина, когда поймал его хитрую улыбку. — Да, извинился, но мне всё ещё кажется, что обычного ”прости” недостаточно, — Хёнджин покачал головой. — Ну что ты, — вмешался Чонин. — Этого было более, чем достаточно, я почувствовал твою искренность. — Вот видишь, Чонин. Иногда ты слишком много надумываешь. Просто позови его куда-нибудь, — прошептала она и оставила парней наедине. — Она сказала тебе позвать меня на свидание, — Хёнджин высунул язык, Чонин закатил глаза. — Это моя сестра, и она вечно лезет не в своё дело. — Ты правда называл меня красавчиком? — Хёнджин с надеждой посмотрел на Чонина. — Нет, это она придумала, что ты красавчик. Хёнджин, пообещай мне, что не будешь подставлять меня перед людьми. У тебя совершенно другой характер, я это потом не разгребу. — Пообещай, что поцелуешь меня за это в губы. — Обещаю, — Чонин сдался, Хёнджин победно улыбнулся. После ужина Чонин собирался заставить Хёнджина прогнать сет-лист ещё раз, поэтому они быстро закончили есть. Хёнджин вызвался оплатить счёт, Чонин сказал, что подождёт его у выхода. — Хван Хёнджин, — крикнула какая-то девушка, что направлялась прямо к дверям с пакетом сока в руках. Чонин никак не отреагировал, это не его имя. — Хёнджин, вот ты где, скотина. Видела я в зале твоего этого панка, ты что, реально от меня к нему ушёл? Я, конечно, знала, что ты больной, но думала, что ты прикидываешься, чтобы от меня избавиться, а похоже, что ты реально на нём поехал. Вижу, он тебя не особо жалует, — она взяла Чонина за подбородок и слегка повернула ”его” лицо влево. — Вон как скулу раскрасил, и это только начало. Так и будешь это терпеть? — Знаешь, что, — Чонину хотелось послать её всеми матами мира, потому что она офигела говорить про него такие вещи, но он сдержался. — Мои скулы тебя не касаются, ровно как и мои с ним отношения. Тебе стоит задуматься о том, что после тебя я предпочёл мужчину. — Хамло, — зашипела она, вылила на Чонина сок и ушла с гордо поднятой головой, при этом успела толкнуть плечом Хёнджина, который стоял сзади и слушал их разговор. — Если бы ты не был в моём теле, я бы тебя поцеловал, — на одном дыхании проговорил он. — Да тебе лишь бы меня поцеловать, — закатил глаза Чонин и отчаянно простонал. Теперь домой придётся липким идти. — Я вызову такси. На улице дубак, простынешь ещё. — Я же не в свитшоте пойду, у меня пуховик. — И что, твой пуховик обладает способностью сушить вещи? Или хотя бы электрической грелкой? Думаю, нет, так что не возникай и жди такси. Чонин снова закатил глаза и поймал себя на мысли, что о его здоровье раньше так заботилась только Хоён или родители. Дома Чонин первым делом побежал в ванную и взялся за ручку двери, но остановился. Если он сейчас пойдёт мыться, то увидит голое тело Хёнджина, это немного… слишком. С другой стороны, он уже хочет в туалет, так что по-любому увидит. Вот угораздило же. Он неуверенно зашёл в комнату и закрыл за собой дверь, стал снимать липкий свитшот и испачканные синие джинсы, сразу закинул их в стирку. Насколько странно будет мыться в трусах? Чонин вздохнул и снял боксёры. С горем пополам он помылся, не смотря вниз. С сушилки снял свои вещи и посмеялся с того, что футболка оказалась ему велика, а штаны коротки. Он вышел из ванной. — Извращенец, — Хёнджин встретил Чонина в проходе. — Блять, — Чонин от испуга так шарахнулся, что еле удержался на ногах. На секунду он даже поверил, что к нему пришла совесть. — Господи, — он прикрыл глаза и сжал двумя пальцами переносицу. — никак не привыкну видеть себя со стороны. — Да, я тоже. — Я не смотрел туда. Просто ополоснулся и всё, — Чонин оправдался. — Да ладно тебе. Я смотрел. — Охуел? Извращенец! — Ну что я сделаю, если ты от меня бегаешь, а тут такая возможность? Я, может, так никогда и не увижу тебя голым. — Только попробуй его своими руками тронуть, я тебе их быстро вырву и в одно место засуну. — Интересно будет посмотреть, как ты делаешь это со своим телом, — Хёнджин заиграл бровями. — Или ты собрался руки себе в… — он не договорил, потому что Чонин закрыл ему рот ладонями. — Не говори моим ртом такие вещи. Я подожду, пока всё вернётся на свои места, и тогда осуществлю. — А вдруг не вернётся? Что, если мы навсегда застряли в телах друг друга? Это, конечно, забавно, но я бы предпочёл жить своей жизнью. — Я тоже. Давай надеяться, что всё вернётся. Тем временем дело неумолимо приближалось к концерту, Чонин для успокоения нервов выпил баночку пива, но даже с неё слегка опьянел из-за чего пожаловался Хёнджину на его никудышное тело. Хёнджин тоже был не против выпить. Слишком волнительно. Сейчас они ехали на площадку, Чонин в последний раз инструктировал Хёнджина насчёт поведения на сцене и с группой. Он уже не знал, хочет на этом концерте присутствовать или лучше ему этого позора не видеть. Нет, не поймите неправильно, он был уверен, что Хёнджин справится, пускай хуже него, но справится. Просто, это его детище, за которое он трясётся, как родитель. И если он увидит, как Хёнджин в его облике косячит перед огромной толпой — не переживёт. Пускай он сам мог лажать в разы хуже, особенно в то время, когда как чёрт бухал, но это другое. В гримёрку он не пошёл, только мысленно помолился за Хёнджина, чтобы тот не выдал себя. Чонин занял место на балконе, оттуда было лучше видно и не мешалась толпа. Свет погас, заиграл проигрыш первой песни, Чонин беспокойно стучал пальцами по ограждению. Три софита осветили Хёнджина с электрогитарой у стойки с микрофоном, и он начал петь. Счастью Чонина не было предела. Хёнджин справлялся с концертом на отлично с плюсом, особенно хорошо он справился с новой песней, которую зал принял так же отлично, как и их бессмертный хит. На радостях Чонин выпил ещё одну бутылку пива. Ему нравились его песни, а тут выпала уникальная возможность потусить на своём же живом концерте, но в качестве зрителя, и упустить её он не мог. И это было по-настоящему круто, Чонин даже спустился на танцпол, чтобы побегать в сёркл пите и просто от души потанцевать. Хёнджин всё видел, для него это был самый приятный комплимент. Он гордился собой. Его детская мечта наконец исполнилась в Рождество. Разве это не волшебно? Для полного счастья ему не хватало только омелы, под которой он бы поцеловал Чонина. Хёнджин спустился со сцены, поблагодарил парней за отличную работу и поспешил на улицу. Чонин ждал его у входа и широко улыбнулся при встрече. — Ты молодец. Даже круче меня выступил. — Перестань. Мне до тебя ещё расти и расти, — Хёнджин не смог сдержать довольной улыбки. — Слушай, я… могу остаться в твоём гараже на ночь? Просто, мы в квартире с парнями втроём живём. Думаю, они не поймут, если к ним ночевать придёшь фактически ты. — Нет, — Чонин отказал, Хёнджин поджал губы и кивнул, стараясь не выдавать своего упавшего настроения. — Я тебе постелю на диване. Гараж не отапливается, а на улице зимняя ночь. Ты окочуришься там. Завтра с утра будем думать, как избавляться от этого проклятья. — Спасибо, — Хёнджин снова улыбнулся. Ему очень хотелось попросить у Чонина обещанный поцелуй, да и сам Чонин так расчувствовался, что готов был поцеловать Хёнджина, но когда он смотрел на него, то видел себя, и это отбивало всё желание. У него не настолько высокая самооценка, чтобы целоваться с самим собой. Это касалось и Хёнджина. Поэтому они просто обнялись и поехали домой. *** Чонин проснулся на диване в зале и попытался вспомнить, почему не дошёл вчера до своей комнаты. Поняв, что это дохлый номер, он пошёл на кухню ставить чайник, а потом вышел в прихожую, чтобы пойти в ванную и принять душ, а то так и будет половину утра ходить, как сонная муха. Он остановился напротив зеркала и засмеялся так громко, что Хёнджин проснулся. Он встал с кровати и пошёл смотреть, что так развеселило хозяина квартиры. У зеркала в прихожей он увидел Чонина. Настоящего Чонина с его настоящей внешностью. Он подбежал к зеркалу и заглянул в него, чтобы увидеть своё отражение. Их тела вернулись на место. От радости Хёнджин со всех сил обнял Чонина, а Чонин обнял его в ответ. Но потом они опомнились, почти одновременно. Хёнджин убрал руки и неловко потёр заднюю сторону шеи, Чонин отскочил на полшага. — Ну… Я пойду домой, тогда, раз всё само собой решилось, — Хёнджин прочистил горло. Чонин закивал и показал ему, куда сложил его одежду, а потом стал молча наблюдать за тем, как он переодевался. Хёнджин почему-то сильно нервничал, хотя раньше с Чонином всегда вёл себя уверенно. Он вернулся в прихожую, где висела его верхняя одежда, и остановился. — Чонин, — он обернулся. — Хёнджин, — Чонин позвал его одновременно. Они посмотрели друг другу в глаза. — Ты первый. — Нет, говори ты. — Ладно. Ты… можешь остаться, если хочешь. Хотя, н… — Нет! — Хёнджин вскрикнул. — Я останусь. Чонин усмехнулся и пропустил Хёнджина на кухню. За окном царила настоящая метель. Большие хлопья оседали на сугробы и деревья, завораживали и напоминали о том, что сегодня Рождество. Хёнджин улыбнулся. Холод с улицы тянул через окно, но на душе ему всё равно было тепло. Сегодня он обязан поцеловать Чонина во что бы то ни стало. Когда они позавтракали рамёном, метель стихла. Хёнджин предложил прогуляться до магазина — погода была чудесная, к тому же, ему не хватало рождественской атмосферы. Чонин согласился. Ему не нужны были эти безделушки, но Хёнджин сказал, что заплатит, так что. Из магазина они возвращались с двумя пакетами. В одном были украшения для дома, а в другом — еда, которую будет готовить Хёнджин вечером. У дома Чонин поставил свой пакет на землю, воспользовался замешательством Хёнджина и запустил в него сделанный наспех снежок. Ответ Хёнджина не заставил себя ждать. Снег отлично лепился, поэтому играть было одно удовольствие. И даже когда снежки им надоели, они не ушли домой, а начали лепить крепости, небольших снеговиков и прочие незамысловатые фигуры. Домой они пришли насквозь промокшие и про пакеты вспомнили благодаря чуду. Немного отогревшись, Хёнджин принялся за приготовление мяса и гарнира, а Чонин пошёл развешивать гирлянды, клеить наклейки на окна и заниматься прочими украшениями. В эту квартиру он переехал шесть лет назад, и это первый раз, когда она будет праздновать Рождество вместе с ним. И знаете, ему всё нравилось. Раньше он ездил к родителям, а теперь праздник приехал к нему сам. Разве не прекрасно? После обеда Хёнджин заставил Чонина помогать ему делать булочки с корицей. Чонин ненавидел готовить, но был готов признать, что заниматься этим вдвоём — не так уж и плохо. Особенно, когда Хёнджин делал тесто и глазурь, а Чонин делал вид. Но зато из кусков теста у него получились самые прекрасные улитки в мире. По скромному мнению Хёнджина, конечно же.

Isak Danielson - Feel Something

Пока булочки пеклись, они искали кассеты Misfits, но Хёнджин нашёл кое-что получше. — У тебя есть карты? — он показал колоду. — А, да, кажется, это Джисок оставил когда-то давно. — Может, сыграем? — Давай. На раздевание. Хёнджин ухмыльнулся. Они сели на кухне и разложили карты. Они оба не были фанатами карточных игр, поэтому знали их не так много, но парочку всё же смогли вспомнить. Первым проиграл Чонин. Он не стал лукавить, сразу снял футболку. Хёнджин этого не ожидал, поэтому тоже снял свою, когда проиграл в следующей игре. Потом он проиграл ещё дважды и снял носки. — Скажи честно, ты специально мне поддался первый раз, чтобы задать планку? — спросил Хёнджин после четвёртого проигрыша. Он взялся за ремень. — Не скажу, — хитро улыбнулся Чонин. — Оставь. Давай я лучше загадаю тебе желание, и на этом закончим. Скучно с тобой играть. — Давай. Но если ты заставишь меня в таком виде выходить на улицу, так и знай, я буду мстить, — пригрозил он, Чонин усмехнулся и закатил глаза, но опустил голову. — Поцелуй меня, — он посмотрел Хёнджину в глаза. Хёнджин подавил довольную улыбку и подсел к нему, впился в губы. Он всё ещё слегка опасался, поэтому не углублял поцелуй и не распускал руки. Чонин выразительно посмотрел в чужие глаза. Теперь он сам поцеловал Хёнджина, даже залез к нему на бёдра. Хёнджин тут же обвил руками нагую талию. Чонин упёрся в его рёбра, протолкнул язык в рот. Хёнджин выдохнул через нос. Он спустился поцелуями по шее, обхватил пальцами затвердевшие соски. Духовка звякнула о готовности булочек, как будто о них теперь кто-то помнил. Хёнджин посмотрел вниз и вернулся к губам. Он погладил затвердевший бугорок сквозь ткань спортивных штанов, Чонин издал короткий стон в поцелуй и машинально качнул бёдрами. Их отрезвил стук в дверь. Они удивлённо посмотрели друг на друга и решили притвориться, что дома никого нет, но стук повторился ещё несколько раз. Чонин догадывался, что кроме знакомых к нему вряд ли кто-то мог прийти, поэтому не стал надевать футболку, пошёл открывать прямо так. Однако Хёнджин всё равно кинул ему её, чтобы тот прикрылся. За дверью действительно оказалась Хоён со своей дочкой. Она потрепала брата по волосам и прошла внутрь дома, но остановилась перед дверным проёмом кухни, где сидел всё ещё по пояс раздетый Хёнджин. — Привет, — Хоён поздоровалась с ним, тот поздоровался в ответ. — Чонин, у тебя гости, — она звучала удивлённо-радостно. — А мы пришли, потому что думали, что ты тут с ума от одиночества сходишь. — Хёнджин уже уходит, — Чонин смотрел на него с намёком собирать свои шмотки, Хёнджин посмотрел растерянно и встал с пола, натягивая свою футболку. — Между нами ничего нет, если ты намекала на это. — Пускай остаётся, мы на полчасика буквально, потом в парк поедем. Я хотела тебя с нами позвать, но раз уж ты на сегодняшний вечер занят, — она заиграла бровями и пошла в зал. — А мне показалось, что между нами что-то есть, — с оттенком обиды произнёс Хёнджин. — Хёнджин… Я не могу вот так сразу в этом признаться кому-то. Ты должен был понять это, когда был в моём теле, — он усмехнулся, потому что вспомнил ту свою фразу, от которой у Хёнджина вскипел мозг. — Ты обещаешь, что не используешь меня? — Обещаю. Чонин надел свою футболку и недовольно заворчал, когда Хёнджин поцеловал его в щёку. В зале он нормально познакомил его с Хоён и её дочерью. Они обменялись парой фраз, чтобы узнать друг о друге хоть что-то. Хоён похвалила гирлянды и мишуру, а малышка залезла на коленки Хёнджину. Хоён была рада тому, что её брат наконец-то начал делать хоть что-то. Хёнджин с трудом подавил довольную улыбку, но Хоён заметила. Она наклонилась к уху Чонина. — Чонин, я очень сильно его одобряю, — она похлопала его по плечу и покачала головой, щёки Чонина моментально вспыхнули красным. Хёнджин засмеялся. — Мы ещё сделали булочки с корицей и глазурью, — чудом вспомнил он. — Можете попробовать, если едите такое. Хоён была в восторге. Они переместились на кухню. Булочки были чудесными. Даже человек, который неожиданно запустил на улице фейерверки, должно быть, с этим согласился. Малышка захлопала в ладоши и выразила желание зажечь ”маленькие ручные фейерверки” — бенгальские огни. У Чонина они оставались ещё с прошлого года, вот только… — Это в гараж идти надо, — вздохнул он, но Хоён с малышкой смотрели так жалобно, что он не смог им отказать. — Хёнджин, — заговорила Хоён, когда хлопнула дверь. — Хотя бы ты скажи мне правду. Между вами что-то есть? Вы встречаетесь? — Мы не встречаемся. — Но между вами что-то есть. Значит, так. Бери инициативу в свои руки, потому что надеяться на Чонина, — она не договорила, но жестами дала понять, что дело гиблое. — Я за двадцать семь лет так и не дождалась каминг-аута, представляешь? Ладно, мы побежали, не будем отвлекать вас от чего-то интересненького, — она хитро улыбнулась, совсем как её брат. Хёнджин засмеялся и вызвался проводить их до двери, но там они встретились с Чонином, который без бенгальских огней отпускать их никуда не собирался. Хёнджину пришлось одеться тоже. Они вышли на улицу, там уже успело потемнеть. Чонин раздал всем по палочке и зажигалкой зажёг каждую. Хёнджин как бы невзначай дотронулся мизинцем до его свободной руки, Чонин улыбнулся и сплёл их пальцы. Они оба довольно улыбнулись. — Хёнджин, если хочешь, мы могли бы... — шёпотом начал Чонин, когда его огонёк догорел. — Поцеловаться? — радостно перебил Хёнджин, Чонин засмеялся. — Мы могли бы начать встречаться. Хоён тихо запищала в сложенные у рта руки, Хёнджин закивал и утянул Чонина в поцелуй. Рождество — время чудес, не так ли?