Истинные ложные чувства

      Сэми нервничал с самого утра. Какая-то гнетущая депрессия проникала в его мозг уже несколько дней. Хань пытался вытащить друга на прогулку, но тот отказывался, до сих пор не в силах принять этот мир и опасаясь смотреть по сторонам на улице. Привычнее было думать, что всё как раньше, просто он один. Приходя вечером с работы, Сэми уже не улавливал запаха ликёра. Он достал кофе из шкафчика, буквально подсел на него, но это не спасало от депрессии и надвигающегося нервного срыва. Всё-таки ему нужен был не просто запах, а сами феромоны Джэджуна.              Поначалу одиночество давалось легко. Квартира была наполнена тёплым, окутывающим заботой ароматом, а вечером неизменно раздавался звонок Кима, который каждый раз усыплял омегу своим голосом. За неделю такого общения у Сэми уже появился условный рефлекс на этот голос — резкое расслабление, тяга к зевоте, приятные мурашки, поднимающие волоски на теле, и ощущение уюта в душе. Сэми уже привык к отчёту: даже если Джэджун не спрашивал, он рассказывал всё, что его волновало в этот день, жаловался на глупых или агрессивных клиентов, на тяжёлый день, на плохую погоду, на высокие цены и многое другое. Это уже больше походило на принуждение Кима выслушивать Саймона, а не на ежедневный отчёт парня перед альфой.               Джэджун со свойственным ему занудством перечитывал правила поведения с клиентами, пытался втолковать омеге, что терпение и труд всё перетрут, а погода скоро изменится. Саймон в свою очередь лишь высмеивал такую поддержку, продолжая ёрничать по поводу слишком правильного поведения профессора, который угрожал его начальнику и изменял своей несуществующей шоколадке.              По правде, Сэми уже сам начал сомневаться в её существовании, раз Ким каждый вечер зависал в телефоне на два часа с каким-то чужим омегой. Это ведь не могло остаться незамеченным, и вряд ли кто-то стал бы терпеть такие долгие разговоры своих любовников с кем-то посторонним. Скорее всего, тот действительно пропах своим братом.               Пару раз во время разговоров Сэми удавалось довести Кима до смеха — не до усмешливого хмыканья, а именно до смеха, открытого, искреннего и такого мелодичного, что Саймон замолкал, лишь бы послушать его. Похоже, в эти вечера у того было хорошее настроение, хотя Сэми вообще не мог разобраться в этом мужчине, особенно в его настроениях. Он больше походил на равнодушного сноба, абсолютно пустого и чёрствого. Но Гун видел его страсть и слышал его смех, а значит, что-то в его сердце всё-таки было.              Неделя таких сладких вечеров прошла на одном дыхании. Саймон уже не чувствовал себя одиноким в этой параллели, не ощущал лишь агрессию со стороны общества. Благодаря нотациям Джэджуна он даже стал больше общаться с коллегами, исключая, конечно, альф, и теперь не сидел в одиночестве за столом во время обеда. Ему уже было интересно послушать про все эти отношения мнения омег и их советы друг другу. Про себя он, конечно, ничего не рассказывал, но уши на их разговорах грел хорошо, а иногда даже задавал вопросы, хотя сам уклонялся от ответов.              Но вечерние звонки резко прекратились. Запах ликёра выветрился, Чжань был занят своим мускусом, а конец месяца на работе выдался тяжёлым. И эта мешанина превратилась в тоскливый кошмар. Саймон всё сильнее впадал в депрессию, словно в нём не осталось никаких сил. Он мог бы позвонить сам сонсену, но боялся выглядеть заинтересованным и в то же время опасался, что тот уже наигрался. Мог бы выйти на улицу, прогуляться, но так же боялся альф — двух ненормальных ему хватило по самую глотку. Всё больше он ощущал себя планктоном — бессильным, не имеющим ни власти, ни положения, ни возможностей. Он был лишь кормом.              На обеде Сэми уже без улыбки наблюдал за омегами, которые так счастливо делились своими историями из семейной жизни или об очередных свиданиях. Кто-то готовился к свадьбе, кто-то просто был в подвешенном состоянии, потому что недавно расстался. Но у всех были эти альфы, о которых они грезили. И опять общественное мнение начало давить лозунгом: «Надо быть как все». Но Сэми не как все, он вообще не отсюда. К тому же, у этих всех не было Ким Джэджунов, а ему нужен был только он. Серые краски вновь затягивали картинку в его глазах, становилось скучно, тягостно, ненавистно. Сэми злился, в душе выстраивался костёр для аутодафе, и он чувствовал, что скоро этот костёр вспыхнет и выждет в нём всё человеческое и разумное.              Очередной серый день начался с того, что Сэми опоздал на автобус, а значит, и на работу. Там его, конечно, выловил начальник, и, несмотря на угрозы кимовских студентов, мужчина хорошенько отчитал подчинённого за такое разгильдяйство. Сэми, как всегда, наизвинялся и с «прекрасным» настроением заперся в своей кабинке. Как оказалось, никто никому не собирался выдавать премию, и более того, Сэми узнал, что его лишили половины зарплаты за несоблюдение должностной инструкции. Поэтому, раздав всё на оплату долгов, парень остался на мели. Вообще-то, он планировал забрать свою машину из сервиса после ремонта, но теперь придётся затянуть пояс потуже и ждать до следующей зарплаты. Выть хотелось уже с утра.              Саймон выдал обработанные платёжки клиенту и закончил операцию на компьютере. Конечно, он ожидал, что сейчас войдёт следующий по очереди, но клиента прямо на пороге вытолкнул какой-то омега, явно разъярённый чем-то. Ноздри того раздувались, глаза горели, а в руках нервно теребилась бумажка. Омега был весьма дорого одет — причёска, трендовая одежда, макияж, золото. В общем, не из простаков. Поэтому Сэми, чувствуя нехилые разборки впереди, сразу поджал губы, чтобы не сорваться.              — Вы… Это всё вы… Куда вы дели мои деньги? — он сунул под бронированное стекло свои бумажки. — Два дня назад я всё оплатил, а мне приходит уведомление о штрафе за неуплату. — Мужчина начал кричать и тыкать пальцем в стекло, нацеливаясь на лицо кассира. — Решили нажиться на мне? Думаете, если я богат, значит, надо деньги мои таскать?              Сэми проверил переданные бумаги, но там всё было верно. Он открыл историю платежей, сравнил — действительно всё было правильно.              — Простите, возможно, вы просто запоздали с платежом…              — Что? Хочешь сказать, что это я виноват? — омега продолжал кричать и возмущаться. — Верни мне деньги, мошенник! Думаешь, я не смогу вывести тебя на чистую воду? Завтра же все мои адвокаты выдерут тебя за такое. Сам будешь платить этот штраф!              — Послушайте. Вы не имеете права так со мной разговаривать. — Сэми тоже повысил голос, чиркая спичкой над своим кострищем. — Я всё сделал правильно, и на квитанции это отображено.              — Ты что? Ещё орать на меня собрался, щенок? Возвращай деньги, я сказал, иначе вылетишь отсюда анальной пробкой! Не понимаю, как держат таких горе-работников!              — Я ваши деньги не брал. Скоро они поступят на счёт, просто нужно… — парень сжал кулаки и через силу выдавливал из себя правильные слова.              — А штраф кто будет платить, ублюдок? Тварь, это всё из-за тебя! Я всегда пользовался услугами этого банка, но только с тобой так получилось…              Закипел. Он закипел. А точнее, фитиль горел. Закрыл глаза, пытаясь абстрагироваться, но крик за стеклом беспрестанно возвращал его в дебильную реальность.              — Да пошёл ты! — крикнул Сэми, взрываясь. — Забери свои бумажки и разбирайся с теми, кто выписал тебе штраф. Я сказал, что у меня всё в порядке. — Он вернул платежки обратно. — Забирай и катись. Можешь жаловаться хоть кому. Веришь — нет, мне насрать. А накрашенную морду корчи где-нибудь в другом месте!              — Что? — омега опешил. — Чёрт, можешь собирать пожитки и валить отсюда сам, потому что сейчас тобой займётся администратор!              Он схватил бумажки и, задрав нос, пулей вылетел из кассы. За ним тут же вошёл другой клиент. Заметил ли его Сэми? Понял ли, что это к нему? Он лишь соскочил со своего места и убежал в туалет.              Это был конец. За такое его точно выгонят. Сегодня же, минут через десять, прибежит этот горлопан и вышвырнет его со всем дерьмом. Саймон то ли со страхом, то ли с ненавистью смотрел на себя в зеркало. Лёгкие заходились в затруднённом дыхании, он просто задыхался. Пил воду прямо из-под крана, но это не помогало. Промывал лицо, но, казалось, даже вода испарялась с его раскалённой кожи. Идти обратно на рабочее место совсем не хотелось, но и стоять здесь тоже не имело смысла.              Саймон повернулся к двери и, вместо того чтобы открыть её, начал лупить по ней кулаком, разбивая костяшки в кровь. Больно. Очень больно. Это даже хорошо — лучше, чем страх или злость. Рука со временем всё равно заживёт. Только вот ситуация от этого не менялась. Сэми смотрел на окровавленное пятно на белой двери и пытался успокоить своё сердце. Хотелось реветь, опять эти проклятые слёзы лезли наружу. Всё бесило до такой степени, что уже ничего не нужно было. Всё равно парень ничего не мог изменить. И дело даже не в этом стервозном омеге, не в работе — всё навалилось огромной лавиной и сейчас ломало кости в этом смертельном потоке.              Сэми промыл руку, прикрыл её платком и вышел. Конечно же, клиент его не дождался — это логично. И, как и предполагал Сэми, в кабинку влетел разъярённый начальник и начал шипеть — как ни странно, видимо, его возмущение было настолько великим, что орать не было сил.              — Гун, ты совсем оборзел? Ты в борделе, что ли, работаешь, чтобы так себя вести? Ты хоть знаешь, кого ты облаял, придурок? Блядь… Быстро в бухгалтерию и заявление мне на стол. Быстро, я сказал. И чтоб духу твоего больше здесь не было! Понял?              Сэми сжал веки, сжал так, будто пытался перезагрузить мозг, только вот обновления не произошло. Вот он — этот аутодафе. Ведьму наконец сожгли, даже воняло палёным мясом, а не мороженым. Начальник хлопнул дверью кабинки и ушёл. Компьютер выключился. Сэми покорно пошёл писать свой приговор. В общем-то, это и не приговор вовсе — потерять работу не страшно, найдёт другую. Просто осознание того, что тонешь, что не вписываешься в эту жизнь, что судьба никак не складывается в единый и прочный фундамент, начало добивать.              Гун прибрал своё место, собрал всю личную канцелярию и ушёл из банка. Завтра ещё придётся вернуться за документами, но было бы неплохо, если бы их прислали по почте. Сейчас уже не хотелось даже смотреть на это здание, а особенно на жалостливые взгляды коллег.              

***

             Даже если Саймон не хотел идти за документами из банка и решил отложить это дело до более весёлого времени, его всё равно вызвали на следующий день. Ближе к обеду позвонил сам начальник и сказал, что нужно обсудить кое-какие нюансы по вчерашнему инциденту. Он именно «сказал», а не выкрикнул или прошипел, что сильно удивило Гуна. Хотя, надо полагать, тот наконец стал счастливым, избавившись от нерадивого работника. Но желания видеть его от такой странной перемены не появилось, и Сэми, скрипя зубами, согласился приехать прямо сейчас, хотя планировал в это время искать новую работу.              Денег не было, работы не было, Хань завис где-то в своей блондинистой прострации, да и единственный, кого он уже наивно посчитал другом, Джэджун, тоже слился. Сэми даже боялся идти на могилу матери, как обычно делал в тяжёлые моменты, — боялся увидеть там мужскую фотографию. Незнакомое лицо не вдохновляло бы на исповедь, да и сам факт замены любимой мамы каким-то мужиком был возмутительным.              Как ни странно, банк продолжал работать и без него. Этот муравейник не утихомирился бы, даже если бы наступил конец света — все сразу кинулись бы за своими деньгами. Сэми кивнул в приветствии нескольким коллегам и направился прямо в кабинет уже бывшего начальника. Постучавшись, он сразу открыл дверь, но заметил, что там люди, и, извинившись, закрыл. Однако в последний момент его окликнули и пригласили войти.              Саймон вошёл и посмотрел на начальника, пытаясь определить его настроение.              — Здравствуй, Саймон. Тут вот пришли разобраться с твоим делом, — мужчина вежливо указал на присутствующих.              Саймон застыл уже на слове «здравствуй». Кажется, его начальник белены объелся, раз набрался дружелюбия. А когда он обвёл глазами гостей, то вообще обалдел.              На стуле сидел незнакомый альфа — самодостаточный, уверенный и весьма претенциозный. Его подтянутая осанка, уложенные элегантно ноги, безупречная причёска, дорогие часы на руке и откровенно оценивающий взгляд требовали уважения. А у окна, спиной к Саймону, стоял тот самый стервозный омега, который вчера вынес ему мозг.              Неужели мало показалось? Добавки надо стало? Ну сегодня-то Сэми сдерживаться не собирался — терять ему уже нечего было. Руки моментально затряслись и сжались в кулаки. Паровоз злости через ноздри пускал пар.              — Саймон Гун? — начал разговор самодостаточный. — Я Чон Юнхо. — Он медленно встал и слегка склонил голову в приветствии. — Вчера произошло недоразумение, некоторые недопонимания между вами и Югёмом стоит разрешить. — Он кивнул подбородком на омегу. — Он признаёт, что был неправ и хотел бы… — альфа повысил голос и посмотрел в сторону Югёма, — принести извинения за свой горячий нрав.              Омега повернулся в их сторону с недовольной миной и презрительно фыркнул. Похоже, он-то как раз ничего не хотел.              — Югём? — Чон окликнул омегу уже требовательно.              Тот втянул воздух, снова фыркнул и сделал пару шагов к ним. Нагло посмотрел на Сэми, который продолжал пыхтеть, готовый вцепиться в глотку этого мужчины, и тоже сжал кулаки.              — Извини, — он бросил кость собаке на откуп и тут же отвернулся.              — Извини? Извини?! — Сэми наконец прорвало. Эта самодовольная раскрашенная морда выбешивала. — Да к херам твоё «извини»! Засунь это в свою тощую задницу вместе со своим характером!              — Вот видишь, Юнхо, — сразу же вспылил Югём. — Я же говорил, что он неадекватный, абсолютно аморальный тип. — Он быстро спрятался за спину альфы и, выглянув оттуда на Гуна, крикнул: — Идиот.              — Ах ты, мартышка облезлая!!! – зарычал Саймон              — На себя посмотри, жалкое отродье! Нищеброд! Так тебе и надо, что вышвырнули отсюда! Общество не должно контактировать с такими отморозками.              Сэми потянулся за ним, оскалив клыки в гневе, но руки альфы его остановили. Начальник прикрикнул на бывшего подчинённого, чтобы тот успокоился, но парень совсем слетел с катушек. Он стал отталкивать Чона, чтобы получить доступ к этому долбоёбу, который сейчас извивался, лишь бы не попасть под горячую руку, и умолял Юнхо защитить его от «безмозглого слизня».              Потасовка угрожала перерасти в войну. Сзади в Чона вцепился один омега, пытаясь прикрыться им, а спереди второй, пытаясь сдвинуть эту скалу со своего пути. Чон всеми силами пытался растащить их, но Сэми настырно рвался к трусливому Югёму. Крик оскорблений стоял неимоверный — каждый вылил свой отвратительный словарный запас помойным ведром на врага.              Начальник в панике вызвал охрану, но ещё до их прихода Сэми остановил Чон, обхватив его руками, блокируя порывы мести, поднял и оттащил к окну.              — В психушку его! — кричал Югём, довольный тем, что соперника обезвредили. — В смирительную рубашку! На рисовые поля отправить, чтобы не смел оскорблять достопочтенных господ!              — Я доберусь до тебя, упырь недотраханный, и тогда тебе не поможет ни твой муженёк, ни твои адвокаты! — кричал в ответ Сэми, вцепляясь в грудь Чона. — Будешь задницу лизать, чтобы прощения вымолить! Пидорас!.. — он рычал и тянулся через плечо альфы, чтобы достать до Югёма, но мужчина ещё крепче сжал его талию.              — Югём, иди в машину, пожалуйста, — громко приказал Чон, еле сдерживая бьющееся в руках тело.              Тот ещё успел ткнуть средний палец в лицо Сэми и быстро смылся из кабинета. Тут же вбежали охранники, готовые скрутить буйного омегу, но Юнхо остановил их и отпустил Гуна из цепких объятий.              Когда объект ненависти скрылся, Саймон немного успокоился, хотя ноздри всё так же раздувались, обжигая губы горячим воздухом.              — Отвали от меня, — нервно толкнул он альфу. — Катись за своим выкидышем и не смей больше трогать меня!              Но Чон лишь усмехнулся и отошёл на шаг, осматривая Сэми с головы до ног. Парень дёргано поправил одежду, а потом посмотрел на начальника:              — Отдайте мне уже документы, и я уйду. Похоже, нюансы инцидента разрешились. — Он протянул руку в ожидании.              — Вообще-то, я думаю, раз твоей вины там не было, то можно пересмотреть твоё увольнение. — Видно было, что начальник не привык к таким действиям — он виновато смотрел на Чона и выдавливал из себя слова.              — Вообще-то, мне плевать на ваше пересмотрение. Отдайте мне документы…              — Гун… — возмутился начальник.              — Документы давай, — требовал Саймон. Оставаться здесь, под началом этого недовыродка, уже совсем не хотелось. Ему понравилась эта свобода общения, свобода своего мнения, когда не страшно ничего, когда уже нечего терять.              — Подождите, не горячитесь, — вмешался Чон. — В этой ситуации был виноват Югём, он это признал… — Чон посмотрел на дверь и поджал губы. — Вам не стоит ругаться из-за него…              — А ты вообще не лезь. — Сэми не переставал хамить. Для него этот альфа, защищавший своего «муженька», был таким же мудаком, как и тот. — Это всё из-за вас, из-за твоего обожаемого Югёмчика, — парень ткнул пальцем в грудь альфы. — Не уверен, что так будет, но надеюсь, ваша совесть будет грызть вас всю оставшуюся жизнь. Из-за таких, как вы, этот мир падёт.              — Вы считаете, что вы лучше Югёма? Думаете, что повели себя гораздо правильнее? Справедливости решили кулаками добиться? Думаете, от таких, как вы, мир будет процветать? — Чон говорил спокойно, но с едкой усмешкой.              Что мог ответить Сэми? Конечно, зря он сорвался и сейчас, и вчера. Это совсем не пример для подражания, и то, что в его жизни ничего не удалось — не является отговоркой. Только вот легче от этого осознания не становилось.              — Я просто защищался. Как мог, — тихо выдохнул Гун и посмотрел на начальника, требуя документы.              Тот отдал ему все бумаги, уже не упрашивая остаться. Да и, как понял Сэми, не его это была инициатива — по-любому этот Чон, пользуясь своим авторитетом, надавил на него, чтобы загладить вину своего Югёма.              Саймон вышел из здания и с интересом осмотрел стоящие рядом машины в надежде увидеть там крашеного засранца. Месть ещё не осуществилась, хоть и немного подостыла.              Как могут мозги ещё работать в таком состоянии? Сэми уже начал думать, что мучения течки были ничто по сравнению с такой безысходностью и тоской. Там он хотя бы мог немного себя ублажить, а сейчас, даже если бы он набил морду этому Югёму, легче бы не стало.              Саймон открыл сумку в поисках сигарет, которые иногда помогали, хоть и призрачно. Из кармана он достал зажигалку, но раньше его перед лицом чиркнула чужая — именная, с резным корпусом. Сэми вздрогнул от неожиданности, выронив свою.              — Не стоит так нервничать, — спокойный низкий голос отвлёк его. — Это всего лишь мелкие неурядицы в жизни, которые, вот увидите, разрешатся наилучшим образом.              Саймон с сомнением посмотрел в глаза Чона, но прикурил.              — В вашей жизни, не сомневаюсь, — фыркнул он, выдыхая дым. — Для таких, как вы, такая мелочь, как я, — всё равно что капля в море бизнеса, которое вы бороздите. Можно сказать, никто. И, конечно, наши проблемы — это действительно мелочь. — Саймон поднял свою зажигалку с земли.              — Я не буду вам сейчас доказывать моё человечное отношение к людям, не в моих правилах перед кем-то отчитываться. — Чон убрал зажигалку, посмотрел на часы и цокнул.              — А мне и не надо. О людях говорят их поступки, а не отговорки.              — Раз уж не получилась миссия с извинениями, может, я накормлю вас обедом в знак примирения?              Сэми нахмурил брови и с ещё большим недоверием посмотрел на альфу. Неужели этот Чон боится, что Саймон подаст в суд за ошибку его «муженька»?              — Почему вы решили, что меня надо кормить? Разве я похож на голодного? Хотите своими подачками задобрить меня, грешки замолить, совесть заткнуть?              — Не буду скрывать, да. — Чон весело усмехнулся и глянул на парковку.              Почему-то такой ответ очень даже понравился Саймону. Человек не боится, что его будут презирать или ненавидеть, сказал как есть, остальное — проблемы других.              «Интересно посмотреть на моську Югёма, когда его муженёк будет кормить незнакомого омегу, которого тот ненавидит», — подумал Саймон.              — А знаете что? Давайте, я согласен, — энергично проговорил. Он как раз проголодался, а с деньгами было туго, так что эта халява не лишней будет. — Только обойдёмся без ваших шикарных ресторанов. Хочу простой пиццы.              — Ну что же, воля ваша. Но тогда давайте пиццу в простом итальянском ресторане, а не в закусочной на углу. Не хотелось бы потом оплачивать ваше лечение от отравления. — Чон достал телефон и набрал номер.              — Ладно, ресторан так ресторан, — равнодушно махнул рукой Сэми. Там он ещё больше сможет развести этого альфу — пусть платит по счетам.              — Югём, поезжай домой, я вернусь позже. — Чон отправил своего пассию и даже не предупредил, что собирается остаться на обед с Саймоном.              С парковки плавно вырулил «Мерседес», тонированные стёкла которого не дали Гуну шанса разглядеть пассажира, но он был уверен, что тот его рассмотрел.              — У вас же есть машина? — Чон явно с надеждой это спросил, но когда Саймон с улыбкой помотал головой, на его лице отразилась задумчивость.              — Поедем на автобусе, раз уж отпустили своих слуг.              Лёгкое чувство дежавю накатило на Саймона, когда он уселся за столик в ресторане: второй раз с неизвестным альфой и второй раз просто, чтобы поиграться. Хоть бы не пришлось потом выбегать отсюда в злости, как в прошлый раз.              Может, парню просто нравится издеваться над ними? И дело тут не в конкретном человеке, который сейчас так предательски плюнул на «своего омегу», а в одном слове — «альфа»? Типа такой сексизм. А может, наоборот, дело как раз в нём? Может, этот Чон просто попался под горячую руку, как козёл отпущения за грехи Кима?              Саймон выглянул из-за меню на нового собеседника: тоже милый, тоже умный, тоже правильный. Прямо — шаблонный альфа-самец.              — Мне с морепродуктами. Вот эту, самую большую. — Саймон ткнул пальцем в меню, на что официант кивнул. Чон же заказал себе бизнес-ланч.              — Ты же не съешь столько? — хмыкнул он.              — Вот какая тебе разница? — Они ещё в автобусе как-то плавно перешли на «ты». Кстати, именно тогда Саймон уловил аромат Чона: смесь розы и ландыша. Мужчина деликатно подсел к нему, и в какой-то момент Сэми трепыхнул ноздрями, улавливая эту цветочную волну. Как-то за своей злостью и выработанным равнодушием к окружающим парень этого даже не заметил поначалу, или Чон ловко это скрывал. Но в автобусе Гуну понравился этот парфюм: лёгкий, обволакивающий, свежий, как утро.              — Никакой, — улыбнулся Чон. — Просто не старайся запихать это в свой животик, лишь бы содрать с меня побольше. Дело не в деньгах — просто жалко твой организм будет.              — Что? Боишься, что платить за лечение надо будет? — Саймон рассматривал лицо мужчины. Вот уж с этим парфюмом он никак не ассоциировался: тонкий нос, полные губы, широкие скулы и близко посаженные узкие глаза, которые словно буравили насквозь. На милый цветочек не тянул.              — Не думаю, что до такого дойдёт. Мне придётся просто взять тебя за ноги и вытрясти из желудка всю эту жадность. Тащить тебя на себе домой мне не хочется.              — Успокойся, не собираюсь я это всё впихивать в себя, — дёрнул плечом Саймон. Странная расслабленность в разговоре отпустила его напряжение. Мужчина уже позволял себе шутить, словно пытался втереться в доверие.              — Так ты сейчас остался без работы? И, насколько я знаю, тебя лишили зарплаты в прошлом месяце. Любишь косячить? — Осведомлённость мужчины немного шокировала. По-любому начальник расписал всё в ярких красках, чтобы оправдаться перед уважаемыми клиентами.              Саймон сменил улыбку на усмешку и с силой прикрыл глаза, вспоминая эти дни. Как-то прекрасными их уже язык не поворачивался назвать — флешбэки вызывали лишь тоску и боль.              — Предположим. Что дальше? — буркнул он. — Зачем эти расспросы, на костях поплясать?              — Может, чтобы загладить вину Югёма, я мог бы предложить тебе работу на своём предприятии. — Чон аккуратно, не надавливая, попытался предложить помощь.              — Да я лучше сапоги жевать буду, чем работать на вашу семейку, — фыркнул Саймон, хотя понимал, что с его историей в резюме найти другую работу будет сложно. Но он не мог представить, что будет обслуживать этого стервозного Югёма. А если учесть, что и тот не в восторге от него, то, скорее всего, спустит всех собак.              Чон лишь пожал плечами.              — Это хорошо, а то я уж сам пожалел, что предложил. Не думаю, что моя фирма выстоит, если я пущу туда такого работника.              — Ты, блядь, про что сейчас? Пытаешься унизить меня? — Саймон опять резко взъелся, ещё не отойдя от перепалки в банке.              — Ну, ты же пытаешься унизить мою семейку. Думаю, это справедливо с моей стороны. Относись к людям так, как хочешь, чтобы они относились к тебе. Я пока не сделал тебе ничего плохого, ты просто стараешься сорвать на мне злость. Хотя мы вроде как просто пообедать решили.              Сэми поджал губы. Мужчина был прав — он не сделал ему ничего страшного, даже ни разу не оскорбил, хотя Саймон уже не раз его поносил. Да и он ведь решил отомстить Югёму, лишь пообедав с его «муженьком», совсем не обязательно его унижать при этом.              — Прости, — устало выдохнул Сэми под гнётом совести. — Давай просто пообедаем и разойдёмся. Весь этот разбор полётов ни к чему. — На стол в это время выставили горячую пиццу, и Сэми отвлёкся на неё, но успел добавить: — Но твоего муженька я прощать не собираюсь. Увижу где на улице — моську начищу.              Огромный кусок пиццы скрутился в рогалик. Сэми ловил губами свисающий сыр и наматывал его на язык.              — Почему ты решил, — засмеялся Чон, — что он мой муженёк? Уже не первый раз слышу это от тебя, но не понимаю, откуда такие выводы?              — Ну… — Сэми с трудом дожёвывал кусок. — Пусть будет женишок, или как там это называется? Парень? Ах да, я помню эту принадлежность — «твой омега». Вот всё интересно, омега для тебя кто? Как домашний пёсик или как прислуга? Или тоже как инкубатор?              — Я считаю, что омега — это, в первую очередь, моя половинка, как часть мозга. Если я, например, правая и руковожу левой стороной тела, вроде всё работает, но не в полную силу. И только мой омега поможет мне шевелить правой стороной. Только так будут работать оба моих лёгких.              — Не хочу тебя оскорбить, — Сэми вытер губы салфеткой, — но у твоего левого полушария, кажется, инсульт случился. Прости, но я никак не могу понять, что находят в таких истериках, что доверяют им управлять своим организмом.              — Югём? — Чон опять рассмеялся. — Я же сказал, что он мне не муж. Это мой родной младший брат.              Сэми замер на секунду, сомкнув зубы на новом куске, и проанализировал информацию. После этого ситуация как-то изменилась. Вроде как Саймон уже и не мстил никому. Да и к тому же он сейчас обедал с…              — А у тебя кто-нибудь есть? Ну, омега твой, — вполне серьёзно спросил Сэми и с нетерпением ждал ответа.              — Нет, пока не получилось найти своё левое полушарие. — Чон виновато улыбнулся, словно его укоряли в этом. Но, вообще-то, к его возрасту пора бы уже было определиться с семьёй. — Просто Югём занимает большую часть моей жизни, он, пока что, моя семья.              — Брат, значит, — Сэми забросил поедание пиццы и с разочарованием кивнул. Весь интерес пропал, появился даже немного страх, что этот альфа свободен и, наверное, смотрит на него как на потаскушку, согласившуюся на обед с первым встречным.              Сейчас он может быть потенциальным ухажёром, а значит, лёгкого общения уже не будет. Даже если Сэми вызывает лишь отвращение у этого мужчины, он всё равно рассматривает его со стороны одинокого, ищущего пару альфы.              — Это разве плохо? — Чон опять с интересом наблюдал за зависшим омегой.              — Не знаю, тебе виднее. Это же не мой брат. — Саймон уже напрягся под этим взглядом.              — А у тебя кто-нибудь есть? — Юнхо посмотрел прямо в глаза.              — Да. — Врать и смотреть в глаза было тяжело. Сэми отвел взгляд, осматривая окружающих, а потом и салфетку под рукой. Он даже не мог придумать, где сейчас его альфа на случай допроса? Дома, на работе, в командировке? Чем занимается? Как зовут? Чем пахнет?              Чон усмехнулся, вытер губы и откинулся на спинку стула.              — Я уж подумал, что мы будем откровенны друг с другом. Вроде и скрывать-то нечего, да и вопрос-то простой.              Разговор зашёл в тупик. Чон ожидающе смотрел на Саймона, а тот неловко молчал. Что ему надо? Что он хочет услышать? Правду? Какую? Что у него никого нет, но он ждёт лишь одного? Это более чем омерзительно озвучивать. Лучше уж выглядеть отмороженным, чем несчастным брошенкой.              — Ты прав, Юнхо, абсолютно простой вопрос и абсолютно простой ответ, — вздохнул Саймон. Пора было раскрыть карты. — Что в подтексте твоего вопроса? Ведь ты не собирался мстить моему муженьку, как я твоему, и поэтому только сейчас интересуешься, есть ли он у меня. Зачем тебе это знать? Просто дружеский интерес или боишься, что он сейчас прибежит и набьёт тебе морду? Не думаю. Да и этот обед — ведь не из чувства вины?              Чон хмыкнул и закусил губу.              — Вижу, ты не любишь эти тайны флирта. Я просто решил познакомиться с тобой поближе. Интересно было узнать тебя. Не в злом состоянии.              — Ты что, диссертацию пишешь про людей не в злом состоянии? Скажи честно, что тебе нужно от таких мелких сошек, как я? Мороженого захотел? — скорее всего, так и есть. Увидел несчастного омегу, которого можно пожалеть, а потом и в постели попробовать, - слова Саймона снова наполнялись ехидством.              — Хорошо, я скажу как есть. — Чон тоже напрягся, словно решил исповедоваться. — Там, в кабинете, мне просто понравился твой запах. Думаю, это из детства потянулось. А потом и ты сам. Это может быть просто первое впечатление, я не знаю. Поэтому решил пригласить тебя на обед, чтобы познакомиться ближе.              — Ну и как? — Саймон скептически всё это воспринял. — Что насмотрел?              — Я бы хотел продолжить наше общение. Может, дашь свой номер?              — Не дам, — сразу оборвал его парень, уже понимая, к чему ведётся разговор.              — Я тебе не понравился? Может, что-то неправильно сделал? — Откровенные разговоры часто удручают, поэтому люди и вуалируют свои намерения.              — Не хочу тебя обижать. Ты действительно интересный человек. Но ты альфа, тебе просто надо натянуть на себя кого-то, просто ищешь ублажения, того, кто создаст тебе уют в доме. И то, это буду не я. Я всего лишь послужу перевалочным пунктом. И знаешь, почему? Я не желаю быть с альфой, которому нужны лишь мои услуги. Ты сам сказал: относись к человеку так, как хочешь, чтобы он относился к тебе. Наверное, это утопия, но я считаю, что меня должны хотеть, чтобы заботиться обо мне, а не использовать. Если обо мне будут заботиться, то и я буду иметь время и настроение заботиться в ответ. Прости, но не того ты пригласил на обед. Спасибо за пиццу, но я, пожалуй, пойду. Работы, знаешь ли, много. — Саймон горько улыбнулся и встал.              — Подожди, — встрепенулся Чон, тоже поднимаясь. — Скорее всего, ты прав в этих принципах, но не будешь же ты влюбляться в каждого, кто тебе мало-мальски понравился, и сразу начинать семейные отношения. Всё равно надо сначала притереться, пообщаться. Вдруг за милым лицом скрывается вот такой балбес, как мой брат, а я все чувства раздам в угоду чьего-то самолюбия.              — Хм, именно так и будет, Юнхо. Поэтому мне не нужны никакие отношения. Не вижу смысла тратить на них время и тело, если в конце всё равно разочаруюсь. Всегда так и получается — не найдёшь ты ответного человека в этой жизни, потому что все ищут лишь инструменты для налаживания своего механизма. Вот когда общий набор сложится в идеальный комплект, тогда можно семью создавать, детей стряпать, пирожки печь. Альфа требует с омеги обязанности, а омега — с альфы. И все счастливы. — Саймон обошёл мужчину и направился к выходу. Вся эта философия отношений уже настопиздела, особенно когда серая депрессия давит.              — Сэми, подожди. — Юнхо догнал его на остановке. — Давай я довезу тебя до дома. Машина уже выехала.              — Не стоит. Поигрались и хватит. Если ты собрался ухаживать за мной, то сразу говорю — не трать силы, не оправдается. С твоей харизмой, я думаю, ты найдёшь себе левое полушарие в своём окружении.              Не дожидаясь ответа, Саймон вошёл в подъехавший автобус и уже оттуда наблюдал за мужчиной. Всё тот же изучающий взгляд прищуренных глаз смотрел в ответ.              В этот день он уже не поехал искать работу, бросил документы на стол и закрылся в спальне. Квартира, как верный защитник, укрыла его от всех, так же как и скрыла сам город от глаз Саймона. Он молча сидел на кровати, мозг депрессивно выискивал причину невезения и варианты выхода из этой мрачной ситуации.              Рядом лежал телефон. Саймон знал, что не стоит уже ничего ждать, только вот надежда всё сидела внутри и заставляла ждать звонка.              Телефон молчал весь вечер, всю ночь, даже на следующий день. Непонятно было, на что надеялся Сэми: что Ким попал в больницу и поэтому не звонит? Если отговорка не такая серьёзная — это плохо, а если серьёзная — тоже плохо.              Парень перестал замечать, насколько его мысли были заполнены размышлениями об этом ликёрном альфе. Он просто таял, как снеговик на солнце, с каждой секундой, проведённой в одиночестве. Это даже не одиночество давило, а брошенность.              Да, его выкинули и забыли.       В общем-то, как он и хотел.       Ведь так?