Истинные ложные чувства

      Саймон проснулся с головной болью, зудящей задницей, распирающим хошем и диким желанием покурить. Очередной день течки начался так себе, не предвещая ничего хорошего на будущее, а точнее, уже удручая таким состоянием. Похмельный постсиндром давил на болезненный мозг, горячее тело тикало в одном месте сигнальной кнопкой, того и гляди раздастся тревожная сирена, чтобы напомнить о самой главной проблеме на данный момент. Тут же заорал сигнал телефона, заставив вздрогнуть от неожиданности. В трубке недовольно орал начальник, ёбнутый недосос, который вечно угрожал уволить по статье. Вот и сейчас та же песня разрывала нежные, чувствительные перепонки. Гун легкомысленно опоздал на работу, и этого ему точно не простят.              — Извините, у меня сейчас течка, — вяло ответил Сэми, выслушав прежде всё, что он до тех пор не знал о себе. Насколько он понял из информации, полученной из интернета, он имел полное право на отпуск во время течки, хоть и за свой счёт, но с сохранением рабочего места. — Можно я позже напишу заявление?              — Гун, — пробили децибелы динамик, — или ты сейчас же будешь на месте, или я отправлю твою трудовую книжку по почте. Течка ещё никого не убивала, а кассы уже переполнены. Ты всё равно сидишь там за стеклом, напейся подавителей и на место. Живо.              — Но подавители…              — Живо, я сказал, — от крика даже телефон нагрелся. — Даю тебе двадцать минут. Или я сам тебе подавители засуну в одно место.              Саймон раздражённо припечатал телефон к поверхности столика и тяжело вздохнул. Похоже, ему придётся услаждать свою течку немного другим сексом — мозгоебательством на работе. Но не всё ещё было потеряно. А вдруг да сработает? Он свалился с кровати, чтобы расшевелить своё тело, с трудом поднялся на ноги, завистливо осмотрел любимую кроватку, которая так мило зазывала обратно, и побрёл на кухню. Рука первым делом потянулась к сигаретам, а вторая в это время включила чайник. Из ящика стола достался аспирин, а также все коробочки с подавителями. Аспирин выпился точно, а вот насчёт других разноцветных конфеток, вид которых вызывал тошноту, Сэми задумался и отодвинул их в сторону. Был выбор: мучиться от недотраха или от рвоты с сопутствующим недотрахом?              — Тебе не стоит курить, — услышал он за спиной и мысленно вздрогнул. В проёме кухни нарисовался достопочтимый гость и, как нельзя кстати, добил это дерьмовое утро своей закоренелой истиной.              — Стоит, ещё как стоит, очень дорого стоит, — спокойно, но с нотками раздражения ответил Сэми, усаживаясь за стол.              Он пристально посмотрел на Кима, который сейчас как-то напряжённо стоял в дверях. Его губы дрожали, словно он хотел что-то сказать, но передумывал или боялся. Взгляд серых глаз перебегал с лица Сэми на стены и обратно, словно тот решился извиниться за что-то, а может, и затеять неловкие разборки по поводу ночёвки на диване. Саймон чуть не давился ликёрным ароматом, который сейчас стал в разы сильнее, чем вчера, не перебивался даже едким сигаретным дымом и гипнотизировал своими песнями сирен.              «Может, просто трахнуться с ним и спокойно гнать на работу? Разрядки хватит на несколько часов, а там останется потерпеть совсем немного… Нет, не получится всё обставить за десять минут».              — Чаю? — гостеприимно предложил Саймон, продолжая втягивать дым и глядя в серые глаза.              — Я бы не отказался от кофе, если можно, — спокойно ответил Ким.              — Если найду, то можно. У меня где-то когда-то, в древние времена, был. — Саймон встал, чтобы пошарить по шкафам. Ещё недавно он задвинул эту баночку кофе подальше, в попытках забыть этот запах раз и навсегда, но сейчас даже штукатурка квартиры пропиталась им надолго, и здесь можно было крепить вывеску «Кофейня».              Саймон уже потянулся за баночкой, но тут почувствовал, как альфье тело прижалось к нему сзади, обжигая ягодицы стояком. Руки мужчины обвились вокруг торса, а в спину ластилась щека. Банка так и осталась в шкафчике, резко забытая и брошенная в одиночестве. У Гуна перехватило дыхание, словно он глотнул резкого запаха уксуса глубоко в лёгкие. План на текущий день неожиданно изменился — сейчас в списке дел были лишь пункты, чередующиеся каждым часом: «трахаться, трахаться, ещё раз трахаться». А тело интенсивно поддерживало такие планы: шорты парня намокли от обильной волны смазки, чтобы путь Кима к заветной цели не был тернистым. Сэми непроизвольно прогнулся, отодвинув ягодицы назад, и негромко застонал, когда между ними упёрся твёрдый член. Он был готов прямо здесь, не отходя от заваривания кофе, не раздеваясь, раскрыться, готов был сам на Кима залезть, готов был ко всему. В теле уже запустились все фейерверки в честь предстоящего секса, а точнее, всех актов секса, которые последуют друг за другом. Он так сильно хотел, что забыл про работу. Сэми почувствовал трепетную вибрацию Джэджунова тела, и его самого затрясло. Руки мужчины скользнули под футболку и нашли затвердевшие соски, такие чувствительные, что новая волна смазки тотчас отреагировала на их теребление.              — Ох, Арно, схожу с ума, — бормотал распалённый Джэджун, двигая тихонько бёдрами, словно пытаясь пробиться сквозь ткань. — Я таким дураком становлюсь рядом с тобой, но сил нет супротив этой клубники.              Ким повёл носом по шее Саймона, зарылся в волосы и с такой жаждой втянул воздух, что пылесос бы позавидовал. После этого он спустился вниз и языком провёл по пахучей железе, пробуя на вкус кожу и мыча нетерпеливо. Зубы аккуратно скребли по коже, чуть прикусывая.              А Саймон шокировано испугался. Его словно окунули в холодную воду, и весь ажиотаж быстро затих. Дыхание перебивалось, а на волю пробивался разум. Он знал о метках, знал о принадлежности омеги после них, читал не раз, как брошенные обречены на одиночество, потому что уже не привлекают других альф, в то время как собственный альфа спокойно трахал в это время другого омежку. Не то чтобы Сэми страдал по другим альфам или ревновал этого, но и Киму принадлежать совсем не хотелось, каким бы истинным он ни был. Да ещё и крик начальника проснулся в ушах, заставив оттолкнуть от себя разомлевшего Кима, что с трудом удалось, так как тот серьёзно залип и вцепился в тело истинного.              — Не надо. Не сейчас, — быстро затараторил Гун, пытаясь вытащить мужские руки из-под своей одежды. — Отстань, я сказал, убери руки, — он уже повысил тон, когда Ким лишь сильнее прижался.              — Не могу, — Джэджун словно за жизнь хватался сейчас, боялся, что если отпустит, то задохнётся или кости все переломаются. — Прости, не могу. — Он прижался лбом к его спине. — Я не буду ставить тебе метку, обещаю. Это просто неконтролируемый порыв, успокойся. Но я не хочу тебя отпускать, не сейчас, пожалуйста.              — Значит, захоти. — Саймон развернулся торсом и сильнее оттолкнул его. Джэджун отступил на шаг, но тут же вернулся, а Сэми попытался выскользнуть из капкана. — Ты не имеешь ни гражданского, ни административного права меня трогать, если я не хочу, так что успокой свои хваталки, — зарычал он, когда Ким вновь потянул его к себе.              — Поверь, я смог бы сейчас привести кучу прав, закреплённых законодательством, согласно которым могу загнуть тебя и без твоего согласия. — Голос Кима резко сменился на жестокий, а глаза сверкнули бешенством. — Твоё упрямство делает хуже лишь тебе. — Воздух насытился давящим подчинением, и Саймон чуть не заскулил от отчаяния, когда увидел, как глаза Кима краснеют от злости. Тот совсем не был похож на себя, страшен, как дьявол, которому не сдают проданную душу.              Джэджун весьма грубо развернул парня обратно, загнул на стол, одновременно сдёргивая с него шорты. Тот не сопротивлялся, под действием феромонов покорно смирился, спрятал свободный взгляд, наполненный слезами, в локти, а руками прикрыл уши.              — Я знал. Знал, что так будет. Они все такие. Это природа, и её не изменишь. А я всего лишь сука для размножения… — Сэми с горечью бормотал себе под нос, жмуря глаза, чтобы не прыснуть рёвом. — Всё это зря. Всё это обман. Хочу домой. Нет, просто исчезнуть. — Он ожидал, что сейчас в него ворвётся альфа, покажет, кто здесь хозяин, объяснит понятным для упрямых омег языком, что слушаться нужно беспрекословно, а после — просто бросит, насытившись вдоволь. Единственный плюс — хотя бы течка отступит. И лучше бы навсегда.              Но ничего не происходило. Более того, с его тела пропали чужие руки, и его больше не удерживали. Саймон, не раскрывая глаз, молился:              — Пусть я уже вернусь к себе. Пусть все исчезнут, весь этот идиотизм, вся эта херова природа, дебильный инстинкт, что хуже недоёбанного начальника. Молю. Как там… Аминь.              В ответ звучала лишь тишина. Неужели всё закончилось? Так просто? Но в нос бил ликёр и клубника, и сейчас Саймон надеялся, что это лишь десерт с чашечкой кофе, оставленные Мирой на столе. Страшно было открывать глаза, страшно подозревать, что это лишь небольшая заминка альфы перед жестью. Феромоны подчинения потихоньку отпускали, и Саймон опасливо открыл глаза и поднялся. Ким никуда не делся, стоял рядом, хоть и не трогал его уже. Что за вид? Словно это его сейчас подчиняли, словно это его хотели поиметь. Виноватый взгляд вперемешку со злобой, одна рука, будто сдерживая цепного зверя, устроилась на возбуждённом члене.              — Прости, — прошептал Ким.              — Не слышу, что? Может, повторишь? — Сэми спешно натянул шорты обратно. — Кажется, я повредился ухом, когда гостя подчивал.              — Прости, я не хотел тебя напугать. Это всё гон. Начался из-за твоей течки.              — Какой, на хуй, гон? — зашипел Саймон. — Это твои права трахать кого захочешь? Интересно, это административное или гражданское? — Парень схватил очередную сигарету, так как предыдущая успела перегореть. — А может, уголовное? Ты такое преподаёшь? Студентиков тоже учишь таким манерам?              — Сэми, нет. Я же сказал, прости…              — А когда я тебе сказал «отвали», ты пропустил мою просьбу мимо ушей. — Сигаретный дым немного снизил напряг, и голос звучал уже спокойнее, хоть и дрожал ещё немного. Саймон даже проникся какой-то жалостью к альфе, что через силу выдавливал из себя унизительное «Прости». — Я вот почему-то от течки не стал тебя насиловать, предъявляя свои права на охуительный секс. — Он замолчал, все обвинения сейчас были ни к чему, Ким и сам понимал, что хотел натворить. — Думаю, тебе лучше уйти…              — Нет, — резко оборвал предложение Ким. — Даже не подумаю. Не стоит даже начинать об этом разговор. Больше такого не повторится, я уже сказал. Просто прошу: не играй со мной, я держусь, как могу, но ты же должен понимать, что сейчас я в первую очередь альфа и только потом гражданин. У меня срываются все цепи, когда я вижу тебя, а не видеть я уже не могу. Даже закрывая глаза, представляю тебя, — он шагнул к омеге и потянул в порыве руки, но тот опасливо отпрянул.              — Не подходи, — быстро пробормотал Саймон, отворачиваясь в сторону от хлынувшего ликёра. Он и сам еле сдерживался и, возможно, уже сорвался бы, не напугай его Джэджун своими действиями до этого. — Я не знаю, какие у вас там права, но ты находишься в моём доме, так что будь благоразумнее. Или вали к своей шоколадке и еби её хоть какими правами.              Ким провёл ладонью по своему лицу, словно снимая с себя наваждение, и тяжело вздохнул.              — Пожалуй, я в ванной отсижусь, — тихо проговорил он, уже направляясь туда. — Позови, когда нужен буду.              Стыдно и неприятно было смотреть в спину альфы, который столько перетерпел за несколько дней из-за одного омеги. Сэми приготовил кофе ему, как и обещал, наспех собрался на работу, так как все отведённые сроки уже истекли. За это время они могли легко переспать, и сейчас парень без ругани и горького чувства на душе торопился бы в банк.              

***

             Быстро прошмыгнув на рабочее место, обдавая всех в округе ароматом клубники и привлекая ещё с улицы кучу внимания к своей персоне, Саймон спокойно выдохнул, закрывшись в кабинке. Начальник не попался на пути, а это, можно сказать, было огромным везением. На сегодняшний день — мелочь, улучшающая настроение. Утро не задалось сразу и продолжилось дерьмово, хуже не придумаешь, но весь смак был ещё впереди. Когда твои руки трясутся от лихорадки во всём теле, пот прошибает даже в ушах и хочется трахать собственный стол — работалось очень тяжело. Да ещё и эти косые взгляды клиентов-омег, а также пошлые — альф, заставляли волноваться. Саймон был рассеянным, плохо слышал, недопонимал.              Через час такой бестолковой работы позвонил Ким. Сэми сбросил звонок, так как в это время обслуживал клиента. Звонок тут же повторился, ответ — тоже. Сэми быстренько расправился с платёжками, но очередь вызывать не стал. На следующий звонок он всё-таки ответил и вышел из кабинки.              — Где ты, Сэми? — тревожно спросил Ким, и это почему-то показалось забавным Гуну, как будто звонил ребёнок, потерявший маму.              — Меня зовут Саймон. И я на работе. Я же оставил записку у дверей. В отличие от тебя, я не могу так просто отложить свои дела на потом, — он направлялся в туалет, чтобы спокойно поговорить. А ещё хотелось член под холодную воду сунуть и её же залить в задницу. Хотя там и без неё сейчас было сыро.              — Ты оставил записку у входной двери? Надеялся, что я там буду случайно проходить и найду её? — обозлился Ким. — И какого чёрта ты попёрся на работу в такой день? Да ещё и без подавителей.              — Нечего на меня орать. Начальник не отпустил, сказал, что срочно нужно выходить, иначе уволит. — Сэми включил воду и сполоснул раскрасневшееся лицо. — Как видишь, не все начальники одинаково полезны, бывают и протухшие. Хорошо вот тебя легко отпустили.              — Начальник? Блядь, какой начальник…              — Погоди-погоди. Ты что сейчас сказал? — ошарашенно перебил Саймон. — Да ты полиглот у нас, оказывается. Неужели знаешь матерный? Или это у вас тоже преподают? — он издевательски похихикал, но тут же охнул от тикнувшего желания. — Похоже, твоя репутация сильно страдает рядом со мной, вон уже и плохие словечки знаешь, ещё чуть-чуть и курить начнёшь.              — Это сейчас неважно. Немедленно возвращайся домой, ты имеешь полное право на отпуск. — Ким после нечаянно брошенного матерка придал голосу спокойное звучание, прямо как педагог всем педагогам на зависть. — Быстро.              — Джун, ну ты ведь вроде не тупой, преподаватель университета всё-таки, я же сказал, что меня уволят, если я уйду. — Саймон сунул холодную руку в брюки и закатил глаза от блаженства. — Это как задачка: если сложить мои претензии на права и говённый характер начальника, получится моё огромное право на вечный отдых или работу где-нибудь в сортире. В общем, мне уже надо возвращаться. Не звони по пустякам, я так-то занят на работе бываю, почти всегда. Вечером увидимся.              Он сбросил вызов, вытащил руку, которая хоть немного сняла напряжение с члена, умылся ещё раз и поспешил на место. И вот какого чёрта, именно в этот момент в коридоре встретился бананчик.              — Саймон, ты сегодня просто сводишь с ума. Как ты рискнул прийти в таком состоянии на работу? — коллега смачно облизнулся, встал на пути парня и тяжело вдыхал аромат.              Саймон невольно скривился от такого похабного поведения.              — Короче, я сейчас иду к себе в кабинку и закрываюсь там, а ты благоразумно вали к себе и забудь обо всём. Много будешь знать, мало будешь спать, а недосып мешает идеальной работе. — Он знал, как важно для этого банана сделать работу на отлично. Тот на зависть был кропотливым и усердным работником.              Саймон обошёл альфу, но тот преградил ему путь рукой.              — Разреши мне помочь тебе, — предложил коллега, что просто давился уже клубникой, готовый в любой момент сорваться. — Давай, я отвезу тебя сегодня домой, зачем тебе мучиться с этими таблетками, я всё сделаю в наилучшем виде, — он противно заигрывающе улыбнулся омеге, двигаясь ближе.              — В общем так, скройся с моих глаз, иначе по роже получишь, — зашипел Саймон. — Ты достал уже тупить. Я же сказал, НЕТ. Это значит НЕТ, понял? И с чего ты взял, что я с таблетками мучаюсь, дома меня ждёт уже альфа, с огромным членом наперевес и с такой харизмой, что тебе и не снилась.              Саймон и сам не поверил, что сейчас хвастался тем, что у него есть любовник. Это могло потом иметь неприятные последствия, но в данный момент ему нужно было избавиться от назойливой мухи любыми путями. Он оттолкнул банана и быстро пошёл на место, получив в спину выкрик: «Не верю». Чему «не верю»? Саймон весь провонял ликёром, неужели не заметно?              Приближалось время обеда, и Сэми уже молился, чтобы не потерять сознание до него. Сегодня и клиенты, как назло, попадались придирчивые, тоже, видите ли, знающие свои права. Вот и сейчас очередной омежка гневно ругался на повышение оплаты за обслуживание карточки без его согласия. Гун устало провёл рукой по лицу и тут же вспомнил, как утром это сделал Джэджун. Наверно, ему в тот миг было так же очень тяжело. Вновь вернулось чувство стыда за своё поведение, а также понимание его действий. Почему-то это всё приходит позже, после того, как обидишь человека. Надо бы плюнуть на метки, работу, шоколадку и потрахаться как следует, пока это даётся легко, пока тело туманит мозг и гомофобию. Да и пусть бы потом он его бросил, это даже к лучшему, не надо было бы терпеть его занудство и пропаганду ЗОЖ. Видимо, на этот момент лицо Сэми выражало такую мечтательность, что не понравилось клиенту. Тот стал кричать, угрожать, что будет жаловаться начальству, но какой-то внутренний пофигизм от усталости не позволил Саймону уговаривать клиента не ходить туда. И уже через десять минут в кабинку нерадивого кассира влетел разъярённый начальник, тут же поперхнувшись густым ароматом мороженого.              — Ты чего творишь, Гун? Клиенты жалуются на тебя, совсем, что ли, с дуба рухнул?              Саймон от очередного крика поставил локти на стол, закрыл уши ладонями и зажмурил глаза. Однажды ему это помогло, уберегло от катастрофы, и он решил повторить, произнося сейчас вымышленные молитвы кому-то высокопоставленному. А начальник опешил от такого дерзкого игнорирования подчинённого.              — Да ты совсем обнаглел, Гун. Я лишаю тебя пятидесяти процентов зарплаты за несоблюдение должностной инструкции. И даже не моли отменить приказ, — он потёр нос, который сейчас был раздражён от запаха, и ушёл.              Дверь хлопнула, и Саймон радостно вскинул голову. Снова сработало, не зря же страусы прячут голову в песок. Что бы там ни говорил начальник, Саймону это не интересно нисколько, все его угрозы он слышал и раньше, так что вряд ли пропустил оченьсуперважное в этот раз. Уволят, так уволят, сил не было никаких на переживания по этому поводу, хотелось просто лежать в своей кроватке. Ах, да, поправка: с раздвинутыми ногами и ликёрным альфой между ними. Теперь он понимал, почему омежки в обеденный перерыв все обсуждают свои любовные приключения, почему так стремятся завести семью и привязать под свой бочок сильного альфу, что готовы пятки им вылизывать. Если так мучиться каждые три месяца, то крыша может развалиться, и Джокер со своим сдвигом может подвинуться, уступая место очередной Маске. Понятно, что самое универсальное и пиздец какое приятное лекарство лучше постоянно держать в своей аптечке.              Слово «постоянно» как-то неприятно рассекло розовое полотно в глазах. «Постоянно» — значит навсегда, значит обречён и нет никакого возврата. Почему-то только сейчас Саймон задумался о том, что, скорее всего, он уже никогда не вернётся в прежнюю реальность, что останется прозябать здесь, выпрашивая каждый раз дозу ликёрчика в свой зад. Мгновенно напала скукоживающая тоска.              Наконец прозвучал сигнал к обеду. Саймон подождал, когда все уйдут, чтобы больше не привлекать ненужного внимания к себе, и побрёл по пустынным залам. Будет лучше, если он придёт к концу обеда, когда большинство сотрудников уже закончат трапезу. Он не спеша, не на лифте, где такое маленькое и душное пространство, на ватных ногах спустился на первый этаж, в банковское кафе. Оно всё ещё было заполнено, крики чаек на берегу моря вперемешку с ревом морских львов наполнили небольшой зал неразборчивым гомоном. Сэми постоял на пороге, обдумывая свои дальнейшие действия — есть очень сильно хотелось, ароматы кухни сводили желудок с ума, а ведь парень не ел со вчерашнего обеда, закусь к коньяку можно вообще не считать за еду. Но Саймон всё-таки решил уйти, пообедать в ближайшей закусочной. Только вот, выйдя на улицу, стало ещё страшнее. Он вспомнил, с каким напрягом ехал в автобусе, опасаясь, что чьи-то руки сейчас обязательно начнут его лапать, а альфьи феромоны начнут подавлять его волю. И сейчас придётся пройтись по улице, наполненной теми же мужиками, что так и жаждут присунуть кому-нибудь. Если Ким не врал насчёт того, что у них есть какие-то права на бесчинство, то улица — не самое безопасное сейчас для него место.              — Саймон, почему здесь стоишь? — за спиной раздался бесящий голос бананчика. — Пойдём, я угощу тебя обедом.              — Спасибо, я уже наелся, — раздражённо ответил Гун на предложение. Но мужчина не отставал, подошёл ближе и встал рядом, так же глядя на город.              — У тебя сейчас самое главное блюдо в меню должен быть секс, поданный в горячем виде. Гарантирую, утоляет голод надолго. — Коллега, как будто нечаянно, положил руку на плечо Сэми, а тот грубо скинул её, недобро оскалившись.              — Ещё раз так сделаешь, и я сломаю тебе нос, — пригрозил Саймон. — Я тебе уже сказал, что у меня есть личный повар, так что пиздуй отсюда, — он закурил и решил отойти от бананчика, но тот медленно потащился за ним.              — Чего ты упрямишься, Саймон? Зачем эти выдумки про альфу? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Ты ведь уже понял, что я хочу встречаться с тобой, в чём проблема? — они медленно брели вдоль крыльца здания.              — Ты просто хочешь залезть ко мне в задницу и всё на этом, и ты не тот человек, что стремится создать какую-либо семью, ты меняешь свои подстилки каждый месяц, а пара омег в нашем коллективе уже брали отпуск на лечение стресса, и, насколько я слышал, именно из-за тебя. Мне продолжать говорить о твоих достоинствах, которые, вероятно, должны меня свести с ума?              — Это всё сплетни омег. Не стоит так низко падать и верить им, ведь ты выше всего этого, — опровергал бананчик. Саймон остановился и с насмешкой посмотрел в лживые глаза отчаянно оправдывающегося кобеля. Возможно, будь Сэми изначально женщиной, он бы поверил ему или хотя бы захотел поверить, но вся эта чушь его не пробила. — Саймон, ты же понимаешь, что многие из этих омег спят и видят меня в их постели, вот и сочиняют не весть что. А я… я как раз хочу серьёзных отношений, хочу просыпаться рядом с тобой, хочу сделать тебя счастливым, хочу носить на руках твоё прекрасное тело. Я долго наблюдал за тобой и решил, что ты очень серьёзный, как раз для таких отношений, надёжный для создания семьи. — Он замолчал и замер в ожидании реакции на свою лесть.              Но Саймон выпустил в его лицо струю дыма и еле сдержал смех. Как бы ни было ему сейчас плохо, но вся эта хуйня просто разрывала его изнутри своим идиотизмом.              — Банан, ты совсем ненормальный? — его всё-таки прорвало на смех. — Ты сейчас кому это вливаешь в уши? Реально решил, что от таких словечек я встану раком? Неужели женщи… ммм… омеги верят такой ерунде? Ты вот так просто их охмурял? Это просто пиздец… — парень разразился звонким хохотом, прижимая руку к больному животу.              Коллега покраснел от такого дерзкого поведения омеги, который унижал сейчас его достоинство альфы. Ещё ни один его партнёр не имел наглости так вести себя с ним, даже когда были разборки с брошенками. А с этим упрямым он действительно решил остановиться, устроить наконец свой быт, чтобы дома встречали, кормили, любили. Он никогда не видел Саймона с другими альфами, а значит, предполагал, что тот ещё и девственник. Было бы неплохо познакомить родителей с таким серьёзным и чистым омегой. И вот, этот мистер серьёзность имеет наглость смеяться над его чувствами.              — Да ты… — рыкнул бананчик и схватил Саймона за локти, останавливая истеричный хохот. — Как ты смеешь? — он дёрнул его, утаскивая за колонну. — Ты забыл, с кем разговариваешь? — он ударом припечатал его к колонне и впился в губы. Смех быстро пошёл на нет, Саймон поморщился от противных облизываний его лица, а когда удалось выпутаться из лапающих рук, ударил со всей силы в нос, как и обещал.              — Я сказал, не трогай меня, урод. Засунь свою жажду семьи в свой трусливый зад. Думаешь, что твоё положение альфы позволяет тебе распускать руки? Мразь, — Саймон брезгливо плюнул под ноги мужчины, который сейчас держался за стремительно распухающий нос.              — Похоже, что я недооценил тебя, — хищно облизнулся банан, он схватил парня за горло и вдавил в колонну. — Сэми, тебе нужно лишь согласиться на мои условия и быть счастливым подо мной. — Он ударил парня по лицу, но продолжал держать. — Сэми, я покажу тебе настоящего альфу, — прижался всем телом, коленом втиснулся между ног парня.              — Его зовут Саймон. — Посторонний громкий голос отвлёк банана грозным рыком. — И тебе лучше не трогать его. Аккуратно отпусти омегу и отойди.              Саймон хрипел уже от сдавленных на горле пальцев, видел, как Ким медленно подходил к ним, чувствовал такой родной ликёр и готов был зареветь и пожаловаться на плохих людей, как обиженный ребёнок.              — Объясню сразу, если ты вдруг решишь, что не стоит обращать на меня своё внимание. Это мой омега, и по закону собственности я имею право набить тебе морду за нарушение его личного пространства без моего разрешения и ещё при этом подать в суд за моральный и физический ущерб, с которым тебе, рядовому работнику, не расплатиться потом будет. — На данном этапе пальцы медленно начали разжиматься, а Сэми лихорадочно хватал воздух ртом. — Но это, если ты ещё хочешь оставаться на своей работе. Я могу устроить и так, что завтра ты начнёшь искать другую. Мои люди сейчас работают с вашим непосредственным начальником, что тоже имел наглость недобросовестно отнестись к моему омеге, нарушая его гражданские права на отпуск. И думаю, что вы вместе с ним разделите новую вакансию по уборке сортиров, так как профнепригодных специалистов больше никуда не допустят.              Банан струхнул под атакой ликёра и контраргументов, отойдя от омеги, он примирительно поднял руки вверх.              — Это просто недоразумение, я вовсе не хотел нарушать личное пространство вашего омеги. Не примите это всерьёз, я не знал, что Саймон занят.              — Я думаю, что ты должен извиниться перед ним. И чем больше будет раскаяния на твоём лице при этом, тем меньше будет сумма по иску.              Банан покорно кивнул и с готовностью посмотрел на Саймона, который с презрением выбуривал на него из-под бровей. Хотелось бы снова врезать этому уроду, но он боялся сорвать всю игру Кима. Коллега скорчил на лице гримасу сожаления, развёл руки в стороны:              — Прости, Саймон. Мы недопоняли друг друга. Прости, я просто хотел помочь. Ты же понимаешь, что это из дружеских побуждений…              — Убирайся отсюда, хуесос ёбаный. — Сэми нервно поправил свою рубашку. А когда банан быстро свалил от них, посмотрел на Кима. — Прямо дежавю какое-то. Что ты тут делаешь? Ну, кроме того, что растаскиваешь драки.              Холодное равнодушие расчётливого дельца пропало сразу, как только убегающие пятки банана скрылись за дверью, и Ким превратился в злого собственника, который схватил Саймона за руку и потащил за собой на парковку.              — За тобой приехал, разве непонятно, — ворчал он. — Тебе… Нам нужно сидеть дома в таком состоянии и даже носа не показывать, пока организм не успокоится.              — Это, погоди. — Сэми, дёрнув Кима на себя, встал, как вкопанный. — Я так-то на работе еще. Дай хоть предупредить начальство о том, что я сваливаю.              — Будь уверен, его уже предупредили. Тебе дано столько свободного времени, сколько нужно, чтобы прийти в норму. — Ким вновь дёрнул парня за руку, сильнее сжимая пальцы на его кисти. — А также выдадут премию за то, что нарушили твои права. Этот альфа тоже получит своё, и завтра же извещение о вызове в суд будет лежать в его почтовом ящике.              — Ким, ты серьёзно? Как ты это всё провернул? — Сэми удивился таким уверенным словам Джэджуна, словно он высококлассный юрист, практикующий всю жизнь. — Ах, ты же преподаёшь права… Знаешь, где и как нажать, чтобы глазки от перенапряжения повыпадали. Круто ты этого банана осадил. А врежу я ему позже, когда опухоль с носа спадёт.              Джэджун открыл двери машины перед Гуном, а после и сам сел за руль, но заводить двигатель не торопился. Сидел молча, откинувшись на спинку, глядя куда-то вдаль и теребя рычаг скоростей. Злое тяжёлое дыхание до сих пор разрывало его лёгкие, грудная клетка судорожно вздымалась, вторая рука с силой сжимала руль. Саймон смотрел на этого истинного уже с некоторым обожанием, не из-за этого поступка, за который он, конечно, был благодарен, просто он столько часов грезил о нём, а сейчас тот был рядом, пыхтел как паровоз, разбрасываясь своими феромонами, которые сводили с ума и мешали мыслить правильно. Ещё сидя в кабинке, Саймон не понимал, насколько он хочет его, именно его одного, именно Ким Джэджуна. Только недавно он прочувствовал до конца, насколько был рад, когда этот альфа появился в самый подходящий момент, и как млел, когда пальцы сжимались на его руке.              — С этого дня — ты мой омега. Даже не с этого… С того момента, как мы переспали. Запомни это, никто не имеет права тебя касаться, если я не разрешаю. А я никогда этого не разрешу. Понятно? подставляя себя под руки чужих альф, ты принижаешь моё влияние. Я понимаю, что метку я не смогу тебе поставить, но ты остаёшься моим истинным, навсегда, так что будь добр…              — Эй, успокойся, — Сэми беззаботно перебил бурный поток эмоциональной речи и неожиданно ласково погладил его руку, которая мяла рычаг. — Всё уже закончилось. Забудь.              Ким удивлённо перехватил тонкие пальцы Саймона и, сдвинув брови, посмотрел в глаза, словно искал подвох.              — Скажи, сегодня утром… — он запнулся, выспрашивая причины омежьей провокации, что разбудила в нём зверя, — ты играл со мной или спешил просто на работу? Я не могу тебя понять. Как сейчас мне воспринимать этот жест?              — Думаю, что если бы ты не напугал меня, вылизывая место метки, я наплевал бы на работу, — Саймон уже не хотел сдерживать себя, не искал никакие препятствия к тому, чтобы просто поцеловать этого зануду с его бесконечными допросами о глупостях, прямо здесь, на открытой парковке. Он потянулся к альфе, цепляя его за ворот рубашки, и засосал пухлые губы, пока тот обдумывал сказанное.              Ответная реакция самца не заставила себя ждать. Несколько вымученных часов порознь моментально унесли обоих подальше от парковки, туда, где разрешено всё на свете, туда, где нет никаких проблем, есть только два тела, что жаждут друг друга. Ким кусал сладкие губы омеги, который сейчас вибрировал в его руках, издавая лёгкий стон желания и притягивая его к себе. Джэ хотел его съесть, хотел его поглотить, хотел его всего и без сдачи. Мешающие ремни расстегнулись, оба перебрались на заднее сиденье не сговариваясь. Каждый знал, чего хочет партнёр, и пытался дать это, чтобы получить ответный подарок. Сэми оседлал колени Кима и стал расстёгивать очередную дорожку бесячих пуговиц, а потом стянул рубашку с его плеч, раскрывая себе места для поцелуев. Атаковал горячую кожу губами, смаковал её вкус вместе с удушающим ароматом, пробовал первые засосы, робко ожидая реакции альфы, но тот лишь блаженно вздыхал, и Саймон интенсивнее упивался его шеей. Разгорячённые бёдра терлись друг о друга, заставляя фантазию успокаивать нетерпение, что вот-вот выплеснется неизвестно каким порывом и неизвестно с какими последствиями, хотя рубашку Сэми это не спасло от грубого разрыва на две половины.              — Ты сумасшедший, Ким.              — А ты сумасводящий, Арно.              — Хочу тебя внутри чувствовать. Успокой моё желание, иначе я отключусь.              — С удовольствием.              Горячий томный шёпот звучал словно заговор колдуна, навевая таинственной страсти в ласки. Брюки обоих расстегнулись, Сэми гибко прогнулся, когда его член окольцовывали, опёрся локтями на плечики передних сидений, подставляя свой пах под ласки Кима и подёргивая бёдрами вверх. Джэджун аккуратно вёл пальцем по влажной головке, размазывал предсемя, теребил её, ещё больше разгоняя кровь, тем самым доводя омегу до писклявых вскриков. Ким касался этой головкой своего члена, который так же был готов уже к проникновению, сочился защитной росой, находясь на низком старте, зависая в ожидании знака. Обнимал их оба и вёл ладонью вдоль стволов. Склонился вперёд для нежного поцелуя напряжённого живота омеги, что дёрнулся от влажного прикосновения острого языка. Сэми падал в пропасть, захлёбывался в свободном полёте в никуда и жал бёдра ближе к Джэджуну, пытаясь слиться с ним воедино и чувствовать весь этот кайф «постоянно». Он сжимал каштановую шевелюру у корней, оттягивал голову от себя и, переваливаясь вперёд, целовал незаконно сексуальные губы.              — Какое право я имею на твои губы, административное или гражданское?              — Все. Они твои с любой позиции. Имеешь право делать всё что захочешь.              — То что надо, — удовлетворённый ответом, выдохнул Саймон и повторил удушающий поцелуй.              Он, как дикий человек, пытался заглотить СВОЁ, своё по данному праву, чтобы не делиться ни с кем. Закон мира: не возьмёшь ты — возьмёт другой. И он брал, пока давали, вылизывал пухлую плоть, наслаждаясь этой мягкостью, отдавая взамен всего себя, свою страсть, свою природу, свою душу, свой мир, слепо доверяясь инстинктам, так как визуально он так и не смог разобраться в этом человеке. Будь что будет, но, пожалуйста, потом, после течки. А сейчас он просто прижимался к своему ликёрному альфе, телом чувствуя бешеную пульсацию под его кожей, опутывал своей клубникой, словно паутиной, и всхлипывал, истекая зудящей смазкой.              Джэджун утробно прорычал в ответ и опрокинул омегу на сиденье, приспустил ниже его брюки, и Сэми даже дышать перестал в предвкушении сладостного проникновения. Короткие судорожные выдохи в ответ на вторжение пальцев Кима запустили дыхание по новой от услаждения истомившегося местечка. Джэ словно в медовые соты залез, истекающие сладкой вязью, от хлюпающих пальцев даже зубы сводило.               Он помог Саймону развернуться на колени и с жадностью припал к раскрытому нутру языком. Клубничный десерт, поданный в таком экзотичном виде, тянул на пять мишленовских звёзд, но никто, кроме Джэджуна, не смог бы его оценить или попробовать, уж он позаботится об этом. Сэми, его истинный, достался ему девственным, раскрылся только перед ним, Ким просто обязан был сберечь его от посягательств других альф. Уговорами, хитростью, силой, не имело значения как, но он заставит парня согласиться на метку. Может, не сейчас, позже, когда всё-таки будет доверять ему больше. Ким докажет, что достоин быть его альфой, что Сэми может на него положиться в любой ситуации. «Шоколадка» не будет против решения Джэджуна, ведь истинные на дороге не валяются. И, раз судьба их свела, что так редко бывает, значит, ему дают шанс на исполнение мечты.              Саймон бился в судорогах от невыносимо жгучего языка, который убивал своими манипуляциями, издавал мученические громкие вздохи, которые никоим образом не помогали пережить это всё, лишь давали возможность не пасть окончательно в бессознательное состояние.              — Ким, если ты сейчас не собираешься меня ах… трахнуть, то вызови хотя бы скорую, иначе яах… просто… не знаю… в ящик сыграю. — Омега из последних сил впивался пальцами в обивку сиденья. С самого утра у него внутри всё горело, он сходил с ума, молился всем богам, и вот сейчас, когда рядом лекарство, его заставляли терпеть несусветные пытки, оттягивая эйфоричный конец. — Если хочешь, УМОЛЯЮ! — простонал парень.              Джэджун хотел, всё хотел, не меньше его хотел, тело в ломке стонало, но так хотелось испробовать все соки парня, продегустировать своего Арно, чтобы потом жить с этим вкусом на языке, ароматом в носу и ощущением влажного нутра на кончиках пальцев. Мучить не будет, ни себя, ни омегу, достал предусмотрительно заготовленный презерватив, которыми были напичканы уже все его карманы, и ворвался в жаждущее жерло; без привыкания, без продыха, без нежности вышибая дух из омежьего тельца, которое сейчас просто скулило от кайфа.              Никто из них даже не пытался сейчас задуматься о том, что они в общественном месте, что машина раскачивалась, не в силах утаить страсть пары, а сквозь запотевшие стёкла раздавались пошлые звуки, словно рассказывающие обо всём, происходящем внутри салона. Никто и ничто их не волновало на данный момент, кроме друг друга. Гомофоб и правильный до мозга костей профессор, резко изменившись, сейчас тонули в этом соитии, позабыв о реальности вокруг. Джэджуну не нравился характер омеги, он не понимал таких людей, что живут в обществе, но по своим правилам, и пытаются перевернуть всё вверх дном. Ким при первом же их разговоре развернулся бы и ушёл, и лишь одна ниточка — истинный — тянула его к этому дефектному омеге и до сих пор удерживала рядом. Только сейчас, во время горячего секса, в неудобной машине, в душном пространстве, он с восторгом понимал, что именно эти недостатки сохранили парня для него в первозданном виде. Ведь Джун мог напороться на вполне себе семейного омегу, с кучей детей и серьёзным альфой за спиной, но именно брыканье, упрямство, грубость, принципиальное отрицание альф как лидеров дало свободный подступ Киму к нему, а чистоту тела Джэ ценил больше, чем покорность, покладистость, следование традициям, поэтому сейчас он с упоением наслаждался дрожащим телом, которое знало лишь его ласки.              Очень скоро всё затихло, лишь громкие вздохи раздавались в салоне. Ким поглаживал влажную спину Саймона, словно утешая его всхлипы, и пытался отдышаться от оргазма.              — Насколько этого хватит? — жалобно прохрипел Сэми. — А то я ещё не обедал. Ну, и не завтракал тоже. Короче, я жрать хочу, как бездомный пёс.              — Думаю, что времени на обед нам хватит. Может, съездим в ресторан? — культурно предложил Ким.              — Не хочу. Ты сам сказал, что нам и носа на улицу не стоит показывать. Хочу домой, хочу аранчини или онигири с тунцом. — Он облизывал губы, всё ещё прижимаясь животом к своим коленям, со спущенными штанами и разорванной рубашкой на плечах. — Поехали домой, профессор. Ты отпросил меня на два дня и сам вызвался добровольцем, так что придётся плотно обедать, чтобы иметь силы на меня, меня и ещё раз меня.