saga de dos

Чьи-то голоса начали вкрапляться в тишину сознания, мерцая тремя яркими огнями в непроглядной тьме моей жалкой души. Красный, фиолетовый, оранжевый... Я знаю их, но вспомнить не получается. Я вспоминаю лишь то зло, что поглотило моих братьев, каждого из них, превратив в жутких чудовищ. Это неужели это они? Я бегу к яркому свету, но каждый огонёк начинают гаснуть. Первым гаснет красный, моё сердце замирает, потом фиолетовый. Я успеваю добежать только до последнего, оранжевого, но и тот гаснет передо мной, исчезает в мраке бескрайной пустоты. Я безнадёжно запутался, в своих переживаниях, в любви к своим братьям. Но сожелеть не о чем, ведь уже не вернуть то, что потерянно в прошлом. Остался лишь я. Все мои братья погибли и что ещё хуже, от моих рук. Но во тьме сознания вновь мелькает красная дымка с искрой, я, забывшись, бегу туда, и передо мною восстанет образ любимого. Со слезами на глазах, прошу прощения, и молю о смерти, о соединение с ним воедино, что бы вновь позабыться в его любви. Но он почти бесследно исчезает оставляя за собой лишь пепел. Когда его облик тлеет у меня в сознании, мои руки дрожат. Я хвастаюсь за этот чёртов пепел не желая отпускать любимого Плачу, рыдаю, захлебываюсь в своих слезах, когда от огня остаётся лишь пепел, я кричу через слезы: "— Почему, почему ты ушёл? Но ведь клялся что никогда не оставишь" И вновь искры в окраине сознанья играют яркими цветами в тьме. Знакомые огни вперемешку со слепящим белым светом конца, то меркнут, то сверкают, откидывая меня в столь желанное забвенье, но увы в миг возвращая меня обратно в сознание. Меня до ужаса мутит, тошнит, словно перед сном я напился почти до смерти. Я ели открываю глаза и кажется, вижу своих братьев. Тело гнёт, ломает при малейшей попытке подвинутся, но я не могу преодолеть желания обнять их. Каждого из них. Обнять и не отпускать больше никогда, ведь боюсь что они снова исчезнут... Но все это, иллюзия. Глупая иллюзия, спектакль, дабы убить, или что хуже, забрать во владения крэнгов, как они когда-то сделали с моими братьями. В глазах больно рябит светом мерцавших ламп вдалеке, и я пытаюсь рассмотреть их лица, но вижу лишь страшные гримасы. В голове словно проходится импульсом ток, раз за разом, голова трещит, словно сейчас просто-напросто лопнет, все тело болит и ноет, мои глаза заливаются слезами... Хвастаясь за угол некой койки, я тянусь в противоположную сторону от своих братьев, хотя, братья ли они мне? Однозначно нет, мои братья мертвы, мертвы уже давно... Голос Донателло. Такой родной, приятно уставший и немного взволнованный, меня воротит от одной лишь мысли что это не он... Но он говорит что-то, голова трещит, я почти не слышу его, и могу разобрать лишь некоторые обрывки... Я слышу что-то вроде: "— Сильное… Потеря памяти... А ещё... старайтесь не... ко мне..." В миг я стягиваю себя со стола, и встаю на ватные ноги, после, кажется, падаю. Они не держат меня, но я еле стою придерживаясь за край стола, ловя на себе удивлённые взгляды братьев. Как же я скучал, как же я хотел бы сейчас зарыться в их объятьях... Просто-напросто посидеть с Донателло, почитать комиксы с Майки, или же просто потренироваться с Рафаэлем. Страх сковывает мои движения, я в ужасе, ведь понимаю, никого из них уже как третий год нет в живых... Я не сдамся крэнгам! Вскользь боль и слабость я пытаюсь убежать, но на мгновенье замешкавшись падаю. Я слышу голос старшего брата. Кажется, он плачет... Всегда сдержанный, строгий к себе, и до жути сильный, так странно слышать его таким. Он кричит мне: "— Леонардо!", и бежит за мной следом. Взглянув назад, застываю на мгновенье утопая в своих воспоминаниях. Я помню как Раф обнимал меня, сидя со мной на кухне около включённой духовки, что бы согреться хоть как-то. Помню как когда я потянул ногу на скейте, он так бережно и заботливо нёс меня на руках в лабораторию Донни. Меня срывает на слезы. Понимаю что больше, этого никогда не повторится. И все это, из-за них! Из-за этих тупых крэнгов! Лучше бы я умер вместе с Рафом... Поднимаюсь вновь чуть-ли не падая. Несмотря на то, что сознание так и норовит вновь утянуть меня в путы бескрайней тьмы, пытаюсь убежать, даже не разбираясь что перед мной. Оказавшись забитым в углу словно какая-то мышь оглядываюсь по сторонам. Меня окружили братья, но я не сдамся им. Пытаясь пробежать вскользь них, чувствую сильную руку на своем плече, и меня сводит судороге. Меня сковывает неописуемая боль. Я кричу и подаваясь напору падаю прямо на кафель, ударяясь затылком об него. Голова ужасно болит, мне казалось, что она просто разбита всмятку. Через сжатые зубы я в полукрике утробно рычу: "Сука!" Открываю глаза и понимаю, что прижат Рафом к ледяному полу. Я дергаюсь в попытке вырваться. Он насел на меня сверху не давая шанса выбраться. Он тяжелее, и в целом куда массивнее меня, но я не сдамся им живым. Через боль и страх, со всей дури начинаю биться голой об пол. Один. Два. Я чувствую как по моему затылку струёй наливает кровь со старых ран. Я не могу сказать, насколько все критично, голова слишком сильно болит. Я чувствую его руку под головой. Он не даёт мне убить себя! Какого черта?! Разве не это они хотели с самого начала? И я кричу: "— Отпусти меня!" Но я даже не смотрю на него. Мой взор направлен на Майка, что кажется до ужаса растерян. Он совсем не знает что делать, от чего замирает чувствуя мой взгляд на себе. В один момент сделав очередное необдуманное движение, я на миг замираю. Вскривая от боли, заливаюсь низким хримоп. Я потянул левое запястье, если не сломал под напором старшего. Раф силен, и кто знает, сможет ли он полностью контролировать силу с которой держит меня? Я слышу тихий всхлип. Поднимаю глаза. Рафаэль плачет? Он плачет, кажется, просто почти захлебывается в слезах. Сдерживает кашель, когда попёрхивается своими же слезами. Я знаю, что все это лишь хорошо сыгранный спектакль и ему нельзя верить. Это лишь иллюзия, но на моих глаза блестят слезы. Я вижу эту боль и тоску в его глазах и мне до ужаса страшно. Почему же ты не можешь быть живым, любимый? Зачем притворяетесь им, коль знаю я что мёртв он. Отпустите меня! Я ведь все равно погибну. Зачем вам нужно это все, зачем? Моё сердце рвётся от боли и безмерной любви, печали, что увы, все это лишь хорошо сыгранный спектакль Меня тошнит. Слюновыделение до невозможного увеличилось. Кажется, моё тело хочет покончить с собой немного иным способом. Порыв рвоты, и меня словно скручивает. Я не могу выпустить из себя "это", в такой позе, просто нереально сделать это. Пытаюсь вздохнуть, но едкая смесь слюны и желчи попадает мне в лёгкие. Кажется, срываю горло до крови кашляя, и Раф отпускает мои руки. Приподнимаюсь. Подняться полностью не могу, красный лидер продолжает держать меня, но теперь за ноги. Я кашляю вновь, сплевывая смесь желчи и слюны куда-то в сторону. Мои глаза сильно слезятся, мне больно После, жгучая боль в районе шеи, я хриплю, и поворачиваюсь в сторону. Я вижу этого ублюдка, он вколол мне какую-то дрянь, и я кричу: "— Что ты мне вколол придурок?!" Он опешил, и роняя шприц в руке делает пару шагов назад. Видно, они не ожидали что я так быстро раскрою их план... Но все ровно продолжают этот цирк Все ещё пытаюсь сделать хоть что-нибудь, но силы покидают меня. Мне приходится лечь от бессилья, а после закрыть глаза. Я не понимаю что происходит, не могу двигаться, слишком тяжело. Но слышу, что они говорят о чем то. Слышу любимого. Раф кричит на Донни, но не со зла, он просто в панике: "— Чёрт тебя побери, Дон, что это было?!" В голове беспрерывно стучит пульс болью отдаваясь мне в виски, я пытаюсь двинуться, но нечего. Я бессилен. Сейчас я больше похож на какую-то тряпку... Я слышу голос Донни вдалеке: "— Откуда я знал, что он будет настолько не в себе?" А после, тихий, взволнованный голос Майки: "— Донни, с ним будет все хорошо?". Господи. Мой бедный Анжело, только не он, слышать его слезы, плачь, просто проклятье. Меня сводит, так хочется обнять его, приласкать, успокоить, но я ничего не могу сделать. Мне остаётся только слушать как он тихо рыдает глядя на моё безжизненное тело, как минимум таковым его чувствую я. Я верю что они рядом. Верю что они спасут меня от них, унесут в забвенье, мои братья... Я кричу: "— Хватит!" Пытаюсь не глядеть на их лица, при виде которых я вспоминаю их измученные гримасы до краёв переполнены болью и злобой. Я весь дрожу. Мне до невозможного страшно. Меня сжимает настолько, что, кажется, из меня сейчас выйдут все соки и это не вызывает никакого смущения. Только не вновь, я не хочу чувствовать это, кто-нибудь, прошу, заберите меня от сюда! Эти мутанты, нет, оборотни, это не мои братья. Это просто крэнги. Они думают, что я подамся, поверю им, но нет. Не за что, я никогда не совершу эту раковую ошибку. Я не буду, не хочу существовать без любимого. Без братьев. Ведь даже если рядом будут эти подделки, они не заполнять дыру в моем сердце. А дальше, лишь тьма. Я уснул, или наконец умер, не знаю. Мне все равно. Главное потом не очнутся, или же сразу после пробуждения закончить этот цирк. Я слышу лишь свое сердце, что с каждым стуком бьётся все тише, и тише, кажется, сейчас вовсе затихнет. Чувствую резкую боль в руке. Моё сердце начинает неистово биться в попытке выпрыгнуть из груди. Это больно. Звук слишком громкий и словно разрывает барабанные перепонки. И вновь в ночной тьме я вижу его облик, что сияет мягким, еле заметным красным огнем. Он стоит прямо перед мной, но кроме как молить о прощенье я ничего не могу. И я говорю, плачу: "— Брат мой... Я не справился, они все мертвы... Каждый из них, и я сам убил их, Донни, Анжело, я убил их. Но ты же, все ровно любишь меня? Скажи что да, прошу, Раф. Не бросай меня, прошу, я не хотел этого, это не моя вина! Только не уходи, пожалуйста, я сделаю все, только не оставляй меня одного снова. Я понял этот урок, я понял что из меня никудышный лидер, что я не готов... Но не уходи, прошу!" Я заливаюсь в слезах. Закрываю стыдливо опущенные глаза вниз руками, стирая поступающие слезы. Он зол на меня. Я чувствую это. Я провалил это испытание. Потерял почти все что было мне дорого, но я все ещё могу вернуть его, последнее, и самое дорогое в моей коллекции. Самого любимого и самого ценного в моей жизни Ёкая... Это я виновен в его смерти. Я виновен в том, что тот треклятый клинок вошёл в его сердце. Я виновен, что в последние секунды своей жизни, он был захвачен крэнгами. Я виновен во всем этом. Но не замолить мне свои грехи, и все что мне остаётся, добиться его прощения. Только поэтому сейчас я плачу в твоих ногах, от стыда боясь поднять головы, хватаясь за тебя, царапая ноги когтями... Но меркнет твой облик в гуще ночной. Я кричу тебе в след хватаясь за тени: Не оставляй меня, брат! Но не слышен меня умертвленный давно ещё. Исчезает образ его, и я вновь вижу белый свет рядом... Мои глаза болят. Ощущение будто бы я спал с открытыми глазами и те просто-напросто пересохли. Жмурясь от яркого, белого света, я ворочаюсь, но свободно двигаться не получается... Я вновь связан и не знаю что делать. Просто готов сдаться. Неужто, я закончу прямо здесь, в логове у крэнгов, оставив отца одного…? Но вдруг. Вдалеке я слышу знакомый, низкий голос отца, и это заставляет меня открыть глаза и дернутся в сторону голоса. В тот же момент, я пытаюсь кричать: "— Папа!" Вырывается из моих уст, но он не слышит... Одна лишь попытка кричать вызывает неприятную судорогу в горле, заставляя кряхтеть и кашлять, но я стараюсь затихнуть что бы ещё хоть раз услышать его. Я больше не слышу его. Но он рядом, и он в огромной опасности, эти иллюзии обдурили его. Я начинаю неистово дёргаться, но вскоре мои руки начинают обжигать эти гребные ремни. Я продолжаю, ведь только так смогу спасти его. Я пытаюсь кричать, но выходит глухо: "— Папа! Мастер Сплинтер, это все ловушка!" Меня срывает в диком кашле. Мне больно. Я стенаю ерзая телом по койке. Меня рвёт изнутри эта чёртова боль, но я нечего не могу сделать, мне остаётся лишь терпеть в попытке не отключится. Не так далеко я слышу голоса своих братьев, но знаю, это не они поэтому подождав пока все стихнет, вновь пытаюсь выбраться. Две. Пять. Десять минут я в мученьях дёргался пока на моих запястья не выступила кровь из-за этих ремней. И только с помощью неё, мои руки высказывают из оков, после освобождая и до ужаса сильно затекшие ноги. Вскоре, я сваливаюсь койки. Вновь еле держусь на ногах... Ситуация повторяется, но уже без этих существ. Теперь у меня хотя б есть шанс на спасение. И я осторожно ступая на холодный кафель направляюсь к двери, что чисто теоретически должна вести к выходу. Подходя ближе, я застываю вслушиваясь, что же происходит за дверью. Я слышу шелест страничек комикса, это Майки. Подойдя к двери плотнее, я резко отпираю её. Майки, что облокачивался на неё летит вниз. Я хватаю его под голову, за шею, и затягивают в комнату предварительно закрыв за собой дверь. Вместе с ним, я падаю на пол, я усаживаюсь на него сверху, начинаю душить. Я чувствую его пульс. Чувствую как его гортань напрягается в спазме и как вибрирует его горло когда он задыхается. Но я не отпускаю. Не отпускаю до того момента, пока его тело не слабнет под моими руками. Я слышу встревоженный голос Донни вдалеке. Кажется, они услышали. Надо сматываться. В тот же момент, я хвастаюсь за стол и поднимаюсь, случайно роняя какую то колбу на пол, от чего та разбивается в дребезги. Мне все ровно. Я бегу прочь с места моего преступления, и бегу в зал, к отцу. Без церемонно вламываясь к отцу, я закрываю дверь за собой что бы не слышать Рафа что уже направился к лаборатории. Кажется, брат меня не заметил, значит у меня ещё есть время. Я в мгновенье подбегаю к отцу что смотрел на меня словно я только что сбежал из дурки. Втягиваю его крепкие объятья. Чувствую его мех на своей коже и прижимаюсь сильнее, словно к мягкой игрушке. Легко улыбаюсь когда отец гладит меня по голове своей когтистой лапкой. — Пап, прости меня... Кажется, он не понимает, но мне все равно, главное, что бы он остался со мной. Что бы он не бросил меня как братья. Что бы не пришлось сделать это мне. Но он лишь успокаивает меня, говоря что-то на подобии: все хорошо... И я рад, и готов просто расплакаться от счастья. Он рядом, он защитит, значит беспокоится не о чем. И на моих глазах наворачиваются слезы, то-ли от стыда, то-ли от радости... — Прости меня, Па, я и вправду не хотел что б так произошло... Молвлю я, даже несмотря на него. Мне стыдно. Одна лишь мысли об "этом" вводит меня в неописуемый стыд. Но он лишь хлопает меня по спине своей когтистой рукой. Я чуть отпускаю его, расслабляюсь, обнимая мягкое, пушистое тельце отца... Он все ровно любит меня. Он не предал меня, несмотря на то, что я натворил. Кажется, только с ним я могу позабыть о всех тех ужасах, что я видел, сделал. — Всё хорошо, синий, всё хорошо... Успокаивал меня он, продолжая гладить по спине. Я больше не плачу, я лишь с сожалением мягко улыбаюсь упав лицом в его хоть и короткий, но мягкий мех. — Пап, братья... Это все-... Прежде чем я успеваю сказать, в комнату вламывается старший и видимо, единственный под захватом самого сильного из крэнгов. Увидев меня, он делает резкое движение в мою сторону. У меня получается увернуться, забежав за папино кресло. Он зовёт меня, но я делаю лишь пару шагов назад, ближе к телевизору. На моё счастье, там стояла тарелка, а в ней вилка, и тупой, грязный нож... То что надо! Я в мгновенье беру нож в руки, даже не обращая внимание насколько он жирный. Рафаэль аккуратен, кажется, он догадывается о моих намерениях. Мой старший делает тихие, почти незаметные шаги, он думает что проведёт меня? Раф готов схватить меня в любой момент и вскоре, отходя, я замечаю слезы на его глазах. Меня пробирает дрожью, я кричу: отойди от меня! Но он не слушает, лишь лезет наперекор моим словам, и пытается схватить меня. Но я не дамся им живым. Я слышу его голос: — Леонардо, все хорошо, не стоит прятаться, мы не хотим... - прежде чем он успевает договорить, я срываюсь в полу крике. — Не придуривайтесь, мои братья мертвы, я сам убил их! Если это очередные замыслы кренгов, то знайте, я лучше умру чем снова, попаду к вам в руки! Как бы я не пытался кричать, все тщетно. Это больше похоже на шёпот, все из-за чертового горла. После этого, я кашляю, но все ровно смотрю за старшим, и он, в мгновенье делает резкий шаг в мою сторону и пытается схватить. Я замахиваюсь и чувствую, что лезвие проходит прямо по моему запястью. Но боль приходит потом, уже в объятьях у Рафа. Мои ноги подкашиваются. Рукой с ножом я цепляюсь за Рафа, буквально вонзая в его плечо нож. Он скулит, прижимаясь сильнее. Отец стоит в стороне, в полном шоке... Я успел извиниться, так что все хорошо. Отпуская все, даю себе возможность упасть в сон, что продлится целую вечность. И я вновь во тьме, вижу старшего брата, Рафа. Смотрю в его глаза, и в них нет на меня обиды, он видит меня, и так заботливо, так нежно улыбаясь, он раскрывает руки для объятий. Я бегу к нему на встречу, а после утопаю в его объятьях... Неужели, я прощен? Неважно. Главное что я снова чувствую его тёплые, сильные руки, что обнимают меня так крепко, словно это наши последние объятья. Я уверен, Раф не желает мне зла, Рафаэль даже не злится на меня, он простил меня. Теперь, в моей душе спокойно. Теперь, я могу просто обнимать его не думая о том, что сделал. Теперь я могу навеки окунуться в сон...