На полях конспекта

В общем, мне кажется, скоро Андреич меня возненавидит. Сегодня, в начале занятия, он рассказывал о постановке диагнозов. Говорит: "Вы не можете, имея набор симптомов, просто взять и назвать его своим именем...", смотрит на Димку, одного из наших парней, ищет фамилию в списке... А у меня орало быстрее мозгов же, я не могу молчать, особенно, когда тут такой преподаватель, с таким великолепным носом. "Дмитрянка", брякаю я и розовею под гомерический хохот одногруппников. "...синдром Саркисяна", говорит препод, найдя Димку в списке. Периодически я получаю от него замечания, что мол "тише будь", и ужасно стыдно мне, но когда я нервничаю, я не могу замолчать свой рот и неизменно оказываюсь подрывником дисциплины. Сущее наказание. Но я видела, что он тоже скалится исподтишка на особенно удачные перлы. "Что будем делать сегодня?", спрашивает. На прошлом занятии нам был обещан скелет собаки, я две недели ждала этот скелет! Озвучиваю, а он, помолчав: "...Да ну его. Давайте лучше кошку вскроем!" У меня было чувство, что Новый год пришел на 2 месяца раньше. Сначала он принес и разложил инструменты. Чтоб вы понимали, инструменты для патологоанатомического вскрытия далеки от изящества инструментов хирургических. Для чего, спрашивает, этот инструмент, показывая на свирепого вида пилу. "Кости пилить", говорю. - Правильно. Что будем пилить? - Советуется, понимаешь. - Грудину! - Не, для грудины другая нужна, изогнутая. А этой что будем пилить? - Голову! - отвечаю, вибрируя от восторга. - Да. И вот это, - показывает на страшноватый молоток и долото, - тоже для головы. Пропилим, потом долото приставим, стукнем и откроем черепную коробку. Когда он положил рядом чайную ложечку, я думала, что умру. Хорошо, что ему понадобилось отойти, и я выпустила пар, выпалив, что выражение "выскребла мозг чайной ложечкой" перестало быть образным, и вызвав этим очередной приступ икоты у коллег. Дальше на очереди были кусачки, такие мощные, каких мне не доводилось видеть. На вопрос для чего они, ответила, конечно, чтобы кости перекусывать. Какие кости? Грудину, разумеется! Не отпускает меня никак грудина. Наконец, принес кошку. Крупная рыжая мейнкунша вчера должна была приехать на удаление опухоли на шее (жуткая шишка, размером с куриное яйцо, оказалась сравнительно безобидным кожным новообразованием) и не доехала, умерла от отека легких. Владельцы предположили, что ёкнуло сердце, которое у кошки было не в порядке (предрасположенность породы). Задачей было выяснить, так ли это. Спросил, кто хочет ассистировать. Зашевелились несколько, но явно никто не вызвался, так что я сказала, что хотела бы. Мне стоит большого труда сдерживаться и давать возможность ребятам участвовать в движухе, но видит бог, я очень пытаюсь. Преподаватель принес перчатки и обтянулся фартуком (мужчина, что вы делаете... продолжайте). Надо сказать, что нас сегодня было необычайно много, человек 8 супротив обычных 5-6. Но когда Андреич стал разминать трупное окоченение, половина ушла подышать. Когда сделал первый разрез, нас осталось трое. Конечно, перед тем, как полезть внутрь, он тщательно осмотрел кошку снаружи, проверил целостность костей, подвижность суставов, не без труда разжав стиснутые окоченением челюсти, заглянул в рот, комментируя все, что делает и видит. В брюшной полости все было в норме, кроме, так называемой, "мускатной печени", особого ее цвета, который говорит о застое крови. Но когда он добрался до диафрагмы и проткнул ее, ожидая, что там нарушится вакуум, из отверстия полилась белесая жидкость, которую было решено собрать для анализа. В общей сложности откачалось чуть больше 350мл, это около половины, наверное, всего объема грудной полости бедной кошки. Настала очередь реберных кусачек. Хрысь-хрысь, одной рукой кусачками орудует, другой пинцетом за край откушенный держит. На своей стороне перекусил, на мою заходит. Я вижу, что ему не удобно, давайте, говорю, помогу вам. - А как вы поможете? - посмеивается. - Могу пинцет подержать, например. - Ну, держите. Дело быстрее пошло, потом мне и кусачки отдал, давайте, говорит, добивайте с вашей стороны. Я левой рукой пытаюсь работать, правой пинцет держу, ох, говорю, не уверена, что силенок хватит. Ничо, говорит, хватит. Только вы куда-то вверх пошли. А мне из-за грудины, которую я перед собой держу, не видна грудная полость, боялась органы зацепить. Ладно, говорит, давайте я. В грудной полости было немного увеличенное сердце и маленькие плотные легкие, которым просто некуда было раскрыться из-за большого объема жидкости, вызванной, судя по всему, вирусной инфекцией. Сердце, и без того с патологией (дополнительная перегородка в одном желудочке и ооочень толстая стенка в другом) не смогло прокачать в них кровь. Но причиной смерти стала именно острая дыхательная недостаточность. Ну, говорит, в принципе, мы закончили, диагноз поставили. Если хотите, можем череп вскрыть. Конечно, говорю, хотим! Части почки, печени, двух долей легких и еще некоторых тканей мы отобрали для приготовления препаратов, на вопрос, нужно ли остальные части распределить по банкам, преподаватель сказал: "Не, мы это отправим в утилизацию единым набором... Суповым." - И тут я взоржала, говорю, вот я чуть было не сказала это, но вы меня опередили. Голову вскрывать не стали, оставили на следующий раз. Он делал фотки по ходу вскрытия, наверное, выложит. Пожалуй, это самые интересные пары в моей жизни (а было их немало). И дело не только в пронзительных серых глазах и великолепном носе. Сам предмет - анатомия - уже достаточно интересен, чтобы посещать его с удовольствием, трудно испортить. Особенно, когда это практика. Но добавьте к этому умение подать информацию, разложить ее на атомы, если студент тупенький; терпение, если студент к тому же еще и неугомонный; не ответить на вопрос, но подтолкнуть к ответу - это талант, я считаю. Про Андреича в нашем маленьком городе много всякого болтают, и я, накормленная слухами, стараюсь быть непредвзятой. Но недобрые сплетни пока не подтверждаются, а о хорошем считаю должным сказать вслух: преподаватель он замечательный. Надеюсь, что не доведу его до белого каления. Нос ещё этот...