Whatever happened to the young, young lovers?

      Вторая Магическая война затянулась.       Волан-де-Морт не прекращает своего террора, и никто не может быть в безопасности. Даже чистокровные, за сохранение которых сражаются Пожиратели смерти.       Никто не в безопасности, и те, кто входит в Орден Феникса, знают это слишком хорошо.       Сначала погибли Маккинноны, а вскоре за ними последовала Доркас Медоуз. В своей безрассудной, вызванной горем ярости она расправилась с шестью Пожирателями смерти, и в конце концов ее убил сам Волан-де-Морт.       Затем Лонгботтомы, которые, хотя и не умерли, но и не совсем живут, а скорее обречены на вечное пребывание в больнице Святого Мунго, слишком ослабленные проклятием Круциатус, чтобы вспомнить свои имена.       Тысячи маглов погибли, втянутые в войну в мире, о существовании которого они и не подозревали, а сотни ведьм и волшебников попали под перекрестный огонь. Никто не побеждает.       Отношения натянуты, дружба рушится, а в результате не остается ничего. Чем больше пожирателей смерти они захватывают или убивают, тем больше пожирателей смерти вербует Волан-де-Морт.       Никто на светлой стороне не знает, как они находят в себе силы вставать каждое утро и продолжать борьбу, но они все равно делают это. Они доверяют Дамблдору и верят, что он доведет их до конца войны и выведет на другую сторону.       Они видят только один другой логический исход, который они отказываются принимать.       Волан-де-Морт не победит; они не допустят этого.       Они отрицают тот факт, что без каких-либо следов и прорывов, он уже победил. Первое убийство всегда самое трудное, но сейчас они даже не моргают. Смерть — это новая часть жизни. У них нет времени оплакивать друзей или сожалеть о смерти врагов.       Они должны быть хорошими солдатами, на стороне света, но все грешны, когда дело доходит до войны. Никто не ожидает, что спасение придет от одного из величайших дьяволов.

-

      Орден Феникса проводит свое еженедельное собрание в древнем и благороднейшем доме Блэков, когда стражи оповещают их о новом прибытии.       С тех пор как родители Сириуса умерли, а его брат пропал без вести два года назад, считаясь погибшим, он стал наследником в полной мере и предложил Дамблдору использовать поместье на площади Гриммо в качестве последнего «да пошли вы» семье, которую он никогда не жалел о том, что покинул.       Большую часть времени он проводит в своей квартире с Ремусом в Камдене, но каждый четверг возвращается в дом своего детства на собрание Ордена Феникса.       Охрана на площади Гриммо, должно быть, одна из самых сильных в волшебной Британии. Как единственный член Ордена Феникса, который может их изменять, Сириус тратит более часа на добавление каждого человека.       Вот почему в четверг вечером в конце ноября 1980 года Сириус испытывает шок, когда не чувствует привычного сигнала о прибытии кого-то, кого он включил в систему защиты. Вместо этого он чувствует себя как физическая версия дверного звонка, который оповещает всех о своем приходе не звуком, а колебаниями воздуха. Он знает это, потому что все слегка подпрыгивают в унисон, зеркальные выражения замешательства отражаются на каждом лице в комнате. — Это не кто-то из наших, — кричит Сириус, прерывая рассказ Кингсли Бруствера о рейде Пожирателей смерти в Херефордшир, который произошел в воскресенье. В комнате около тридцати человек, сидящих вокруг обеденного стола, и при слове Сириуса все они встают, поднимают палочки, готовые к бою. У всех в голове крутится одна и та же мысль. Кто это? Кто мог пройти через защитные чары семьи Блэк? Они надеются, что чары ошиблись, но знают, что эти надежды тщетны.       В коридоре раздается спокойный и уверенный стук сапог о деревянный пол, и некоторые палочки поднимаются в страхе, а другие роняются на пол при виде фигуры, которая стремительно врывается в комнату, словно в свою собственную.       Это не отряд Пожирателей смерти.       Это не член Ордена Феникса.       Это даже не Волан-де-Морт.       Это Регулус Блэк.

-

      Он выглядит диким.       Он привлекателен, всегда был привлекательным благодаря генетике Блэков, но сейчас кровь засохла на его лбу и испачкала его мантию, а его волосы немного спутаны, как будто их не расчесывали несколько дней. Сириус клянется, что видит в них веточку. Несмотря на это, он по-прежнему безупречен, и от него исходит уверенность и сила. Он выглядит так, как будто только что пришел с боя.       Его походка непринужденно элегантна, и он стоит на открытом конце стола, за которым все сидят, а Дамблдор сидит во главе. Шахматист управляет своими пешками, не боясь идти на жертвы.       Регулус выглядит совершенно не испуганным, лишь приподняв одну бровь на враждебный прием.       Аластор Муди мгновенно выстреливает в него шокером, который рассеивается за несколько дюймов до того, как попадает в него. Кажется, что вокруг него возник невидимый барьер, защищающий его от людей, которые утверждают, что сражаются честно.       Муди посылает в него все больше и больше проклятий, которые становятся все более темными и, кажется, никогда не попадают в него, и, в конце концов, он стоит, задыхаясь и глядя на Регулуса. — Ты действительно думал, что сможешь проклясть меня в моем собственном доме? — снисходительно спрашивает он. — Эти три последних проклятия должны были отправить тебя в Азкабан, хотя я забыл, что правила — это только руководство, когда ты на правильной стороне.       Он произносит бессловесное изгоняющее заклинание, которое Муди почему-то не может заблокировать, и кладет свою палочку на другой конец стола. — Ты используешь темную магию, мальчик, — рычит он, на что Регулус просто невозмутимо отвечает: — Это магия Блэков. — Это ведь одно и то же, не так ли, — бормочет Сириус, но никто не пытается проклясть его снова.       Дамблдор, наконец, вмешивается. Этот никчемный болван, похоже, хотел позволить остальным сражаться без контроля, думает Регулус, но не собирается рисковать и с ним. Он обезоруживает его для пущей убедительности и оставляет бледную палочку цвета черного дерева рядом с палочкой Муди. Что-то неразборчивое проносится в его взгляде, когда он говорит тем же спокойным голосом, который Регулус помнит со времен учебы в Хогвартсе: — Я полагаю, у вас есть причина, чтобы прийти сюда сегодня вечером, мистер Блэк? — Да, есть, — безразлично отвечает он, слегка улыбаясь, словно это все одна большая игра. Пожиратель смерти против светлых, которые играют по его правилам. — Вы здесь, чтобы помочь нам? — Дамблдор продолжает, не обращая внимания на его грубость. — Или вам нужна наша помощь?       К всеобщему удивлению, Регулус смеется над этим, но он не видит ничего смешного. Он суров, холоден и опасен, и несколько палочек поднимаются в страхе. — Мне не нужна ваша помощь, и я не предлагаю просто помочь вам. Я здесь, чтобы сказать вас, что все, над чем вы работали, все жизни, которые вы забрали во имя высшего блага, были напрасны. Вы ничего не достигли.       Дамблдор сохраняет поразительное спокойствие, отвечая: — Мы делаем все возможное, дорогой мой мальчик. Война — сложная игра.       Регулус тоже улыбается. Его улыбка мрачная и угрожающая, но искренняя, когда он достает из кармана шесть обгоревших и искореженных предметов, разбросанных по столу. — Хорошо, что я умею играть.       Сириус видит то, что похоже на ожерелье, обгоревшее до неузнаваемости. Ремус видит дневник, выданный Хогвартсом, который, кажется, был вымазан в чернилах. Джеймс видит разбитую диадему, которая напоминает ему ту, что носила его мать в день свадьбы. Они не могут определить, что представляют собой остальные три предмета.       Дамблдор, очевидно, может, и его лицо бледнеет, одновременно выражая шок, удивление и изумление. Это заставляет всех понять, что произошло что-то серьезное. — Это…? — начинает он, — Крестражи? Да, это они. Это то, что вы искали все это время, не так ли? Но все было безуспешно, ведь я получил их первым.       Когда Регулус оглядывает комнату и видит недоумение и вопросительные лица, а не эйфорию, его и без того низкая оценка директора достигает дна, и он недоверчиво продолжает: — Вы не сказали им, что вы искали? Вы заставили детей сражаться, а они даже не знали, за что сражаются? Я должен был догадаться, что вы участвовали в войне исключительно ради славы.       Дамблдор немедленно протестует против этого, но Регулус уже готов. Ему уже все равно; это его игра. Дамблдор может потерпеть крушение и сгореть. — О, неужели я ошибаюсь? — небрежно спрашивает он, — Вы участвуете в этой войне во имя любви тоже? Это ведь не первый Темный Лорд, в которого вы влюблены, не так ли?       В наступившей тишине можно было бы услышать, как падает булавка, но Регулус не закончил.       Он с усмешкой смотрит на пурпурно-золотые мантии Дамблдора: «На тебе церемониальные мантии; не повседневные, не парадные, не боевые. Чертовы церемониальные. И что у вас есть праздновать, кроме тысяч смертей на проигравшей стороне?». — Они знали, что мы сражаемся, чтобы покончить с Волан-де-Мортом, но детали были слишком ценны, чтобы ими делиться. Наша сторона все еще борется за победу, и там был шпион, видите ли…       Регулус терпеть не может, когда Дамблдор разговаривает с ним свысока, как будто он ничего не знает. — Снейп был вашим шпионом, а Петтигрю — шпионом Волан-де-Морта, да, я знаю это, и я знаю, что вы тоже это знали. Кто, по-вашему, послал Сириусу письмо?       При этом раздаются шепотки, и Регулус видит, как взгляды перебегают между оставшимися мародерами и Снейпом, который сидит на другом конце стола. — Вы не верны своему Темному Лорду? — спрашивает Дамблдор, пытаясь сохранить контроль над разговором, но Регулус еще не успел бросить бомбу. — А на что, блять, это похоже? — недоверчиво спрашивает Регулус, воздух вокруг него словно потрескивает от опасной магии, и небрежным взмахом руки дезиллюминационное заклинание над столом отменяется, и труп Лорда Волдеморта лежит на обеденном столе лицом вверх.       Раздаются крики, вопли и слезы, но Регулус спокоен и собран, когда говорит: — Теперь вы убедились в том, что это его тело? — Да, — хрипло отвечает Дамблдор, произнеся несколько заклинаний. — Хорошо, — без эмоций отвечает Регулус, и без предупреждения из его палочки вырывается пламя, и люди разбегаются в разные стороны, безрезультатно применяя агуаменти, поскольку воздух наполняется запахом горелой плоти.       Регулус совершенно невозмутим, поскольку в конце концов он отменяет заклинание, оставляя кучку пепла в центре стола. Они все еще потрясены, и это проявляется только тогда, когда они видят, в каком первозданном состоянии находится обеденный стол. Магическое мастерство, которым он должен обладать, чтобы заклинание не вышло из-под контроля, просто поражает.       На него бросают недоуменные взгляды за бурное проявление магии, но Регулус небрежно говорит: — Не хотелось бы, чтобы кто-то мог использовать его кости, чтобы вернуть его к жизни. — Он оглядывает стол и продолжает. — Я бы поблагодарил вас за помощь, но, по-моему, ее не было.       Он поворачивается, чтобы уйти и вернуться в свою комнату, когда голос Дамблдора заставляет его остановиться. — Мы рады, что ты на нашей стороне, мой мальчик, — говорит он, искренне улыбаясь.       Ледяной взгляд Регулуса пронзает его. — Я не ваш мальчик, и я не на вашей стороне. — Значит, ты заменяешь Тома?       Как он смеет, черт побери, думает Регулус. — Я закончил эту войну не для того, чтобы начать другую. Я не на вашей стороне, так что признайте, что вы сделали абсолютно все возможное, и убирайтесь из моего дома. Вы мне здесь не нужны, и я не на темной стороне и не на светлой. Я на своей собственной стороне. — И что это за сторона? — спрашивает Дамблдор все тем же раздражающе спокойным голосом.       Регулус смотрит ему прямо в глаза и холодно отвечает: — Победившая.