Дакимакура

-Это еще что за хрень? Не самый необычный вопрос для них. Костя чертов придурок с тонной заскоков, плохо сочетающихся с заскоками самого Юры. Зачастую это не его вина, и за те месяцы, что они живут вместе Татищев привык, стиснув зубы, давать ему возможность объясниться. Но это явно не тот случай, сегодня Юра точно знает: кое-кто получит в зубы. Уралов, кажется, тоже все прекрасно понимает, и отвечает абсолютно невозмутимо — ему нечего терять. — Подушка. Дакимакура, точнее. И, будто в подтверждение своих слов, обнимает ватную хрень покрепче. Ватную хрень с его, Юры, лицом. — Я, блядь, вижу, что это. Какого хрена на ней я? — О, ты об этом. Там были и со мной, но обнимать самого себя было бы странно, не думаешь? А кого-нибудь другого ты бы не терпел. В целом, какая-то логика здесь есть. С натяжкой можно признать, что обнимает Катя все же Юру. Набитого ватой, обтянутого хлопковой наволочкой с уебищным принтом — почти эксклюзивным снимком, на котором он улыбается, как идиот… Нет, этого Татищев терпеть не собирается. — Зря старался, я сожгу это дерьмо прямо сейчас. Юра подходит к их дивану, на котором Костя разлегся вместе с этой херней, и наполовину выдергивает ее из его рук. Наполовину, потому что в оставшуюся часть Уралов вцепляется как клещ. Примерно так же он виснет на Юре в свободное от работы время: наваливается сверху, тычась носом то в загривок, то в волосы, обвивает руками плечи, мешает нормально двигаться и страшно — кошмарно — этим раздражает. Впрочем, происходящее сейчас бесит Татищева куда больше. — Выкинешь ее — купишь потом новую. Вот же засранец. Юра громко рычит и снова дергает дакимакуру. По-прежнему безрезультатно. — С хрена ли? — Я люблю что-нибудь обнимать. Ты — не очень. Теперь проблема решена, разве нет? Костя по-прежнему говорит абсолютно спокойно. Смотрит ему прямо в глаза, как и всегда, когда они спорят о чем-то. Юра не верит его деланному безразличию и на секунду. Резко отпускает свой край дакимакуры, сжимает кулаки. И разжимает их, кладя ладони уже на чужие запястья. Отодрать от подушки руки Кости получается неожиданно легко — он тут же расслабляет хватку, безразлично позволяя вконец уже задолбавшей хрени свалиться на землю, вместо этого ответно оплетая пальцами запястья самого Юры. — Нихрена. Кожу от прикосновения пальцев Кости жжет, и ответ получается больше хриплым, чем злым. Юра чувствует, что стремительно проигрывает, но ситуация была безвыходной с самого начала. Может быть поэтому он и позволяет засранцу Уралову увлечь себя на диван. Тот чуть скрипит под их весом, и на секунду Юра задумывается о цене сраной дакимакуры — возможно стоит просто вернуть ее обратно в магазин. Им давно стоит начать копить на новый диван. Или кровать. — Но почему? Нет, Юра все-таки выкинет ее. Спалит к чертям. Но сперва — врежет Уралову. — Даже не думай, что сможешь заставить меня это сказать. Костя ухмыляется. На деле выражение его лица не меняется и на секунду, но на дне его глаз Юра абсолютно точно улавливает ухмылку. Засранец точно издевается. — Если так, то мне придется купить новую самому. Татищев зло шипит и толкает оборзевшего засранца всем телом, его руки Кости так и не отпускает, валит его на спину, но Уралов тоже был не прост.Он быстро сменил позицию так, что снизу был Юра. Такого Татищев уж точно не ожидал. Уралов быстро прильнул к губам Татищева. Спускаясь чуть ниже, кусая основание шеи тот почти не вздрагивает, только обвивает его ногами, прогибает спину, подаваясь навстречу. Злость в Юре испаряется до раздражающего быстро. — Ни ты, ни я не будем покупать это дерьмо. Если так хочешь тискаться, то делай это с оригиналом, придурок. Костя двигает Юру, чуть скользя по обивке, чтобы их лица оказались на одном уровне. Дыханием обжигает губы. — А мне она почти нравилась. — Тогда и трахаться будешь с ней же. Костя отвечает молча. Отпускает наконец его руки и обнимает Юру за шею, цепко притираясь еще ближе — как надо.