Пьеса №1 "Свобода"

*** Артур бросил бычок под ноги и нервно хлопает по карманам пальто в поисках новой сигареты. Ставя пакеты на стол в бывшей мастерской Артура, Лукреция задерживает взгляд на одной из работ. Простояв несколько минут аккуратно прикрывает её чёрным полотном и выходит из комнаты. Подняла упавшую ласточку, надела на шею. АРТУР: (В зал) - Я один раз шёл по улице, и вижу её окно. Когда же это было? У неё ещё слёзы катились по щекам. Кажется, позавчера было, или на той неделе?.. Смотрю– её окно светится, а там она, и слёзы у неё по щекам. А потом понимаю, что это теперь уже не та Лукреция, которую я знал. Не моя. Я помнил её другой. Тогда мне её, что называется, подарили: принесли душу и тело на блюдечке с голубой каёмочкой. Держите, сударь, делайте что хотите! А я тогда совершенно ничего не умел. Ничего! Только насаживать людей на ниточки и делать из них марионеток для постановок в своих трагедиях. А она была другой. Моим отражением и моим лучшим биографом. Одна часть её, как и раньше, искренне ненавидит всё во мне, другая — искренне привязана к каждому моему воплощению. Я бы, конечно, употребил другое слово. То самое, которым люди разбрасываются во все стороны, но оно уже настолько потеряло свой смысл, что по отношению к ней было бы незаслуженным поощрением. Раньше она пыталась вытравить из меня нелепого, одинокого, бесприютного, неугомонного, отвергнутого художника. Человека, влюбившегося в любовь, всегда одержимого поисками абсолюта, всегда взыскующего недостижимого. Пыталась убедить, что жизнь- это миг. Почёт, триумф, богатство и наука- приходящи. Все соблазны жизни уходят. Остаётся лишь вечная любовь- причина каждого доброго дела. Любовь, что переживёт и нас.... А потом она устала. Её утомило улыбаться с воткнутыми в сердце клинками, режущим как стекло словам и поступкам, после которых нужно расстреливать на месте. И она испортилась. В её фарфоровых глазах мало чего осталось. Она не выполнила ни одного данного обещания и напротив, отняла у меня всё. Особенно время, и его мне никто не вернёт. Теперь я живу в другом доме, в другой комнате и встречаюсь с другими людьми, которые лучше, ярче, интереснее, а она – провальный проект, в который я вложил слишком много времени. А в этой холодной комнате живет она и окна держит на распашку так, что холод, словно мы на улице. Теперь мне всё равно на окна, на комнату и на неё, вот и всё. Но слёзы у неё все равно продолжают по щекам... (Отходит в сторону окна) ЛУКРЕЦИЯ: - А, Артур, ты ещё здесь! (Выходит из мастерской и запирает её на ключ) АРТУР: - И что? ЛУКРЕЦИЯ: - Ничего. Просто посмотри на нас, такая несправедливость в жизни показательная! АРТУР: - Почему я должен это слушать и волноваться за тебя? ЛУКРЕЦИЯ: - Спасибо. Ты, если хочешь, иди, я всё равно скоро в ночную ухожу... Сегодня всё будет хорошо. АРТУР: - Нет, ты послушай, мне моя жизнь важнее! Мне моя жизнь нравится! ЛУКРЕЦИЯ: - Я слышала. АРТУР: - Я считаю, что никакой тут нет судьбы и вселенная не на нашей стороне. Мы абсолютно разные люди. Толку от тебя нет: денег ты не принесла, на меня не работала и творчество моё не развивала... Разные мы… (затягивается сигаретой) ЛУКРЕЦИЯ: - Да, хорошо бы, если бы это было так! Но, сам понимаешь, знал бы, где упасть... АРТУР: - Да нет, Лу ну ничего и никого ты не слышишь! (Понизив голос.) Ты мне лучше, знаешь, ключ оставь от квартиры, которую ты моей называла, а то, что это? Говоришь моё, а я снимать должен? ЛУКРЕЦИЯ: - Конечно. Когда уеду. (Стоит и смотрит на него.) АРТУР: (Закуривает очередную сигарету.) - Ты что? ЛУКРЕЦИЯ: - Нет, ничего... Нельзя ж тебе. АРТУР: - Квартира, Лу, ключи! А умирать я не собираюсь, видишь? (Обводит рукой помещение.) ЛУКРЕЦИЯ: - Как ты мне надоел с ней, Господи! Сколько можно... АРТУР: - Ключи! ЛУКРЕЦИЯ: (Подходит к столику. Достаёт из ящика револьвер и наводит на Артура). - Я тебя люблю, Артур. (Отводит от него взгляд.) АРТУР: - Ну, давай, давай, убивай! Только смотри сама от страха не умри. ЛУКРЕЦИЯ: (Взводит курок) - Уходи! АРТУР: - Стреляй, всё равно почти не помню, как это началось. Зато, кажется, всё чётче представляю, чем всё закончится. (Роняет сигарету) Э, э! Ты чего? Ты правда что-ли? ЛУКРЕЦИЯ: - Вокруг один самообман. Знаешь, я загадала чтобы ты пришёл. Чтобы мы поговорили! О важном! Я даже фильмы не смотрю... и всё такое прочее. Но годы проходят. Может это последний мой «праздник», понимаешь? Ведь столько лет... Прошло то уже много лет. Безумие, правда? Безумие! Есть ты, нет тебя, – а я всё продолжаю с тобой общаться. Любовь- это когда и в шестьдесят любовь. Любовь– это когда с любовью. Без любви– это уже не любовь. АРТУР: - Ты брось, этим заниматься. А чего говорить? Ничего не изменилось. Ты ни разу не пришла, и говоришь, что соскучилась и любишь... А теперь револьвер этот. Тебя посадят! (Пятится к двери) ЛУКРЕЦИЯ: - Хватит! Почему я должна подсказывать? Всё говорить!! АРТУР: - Ничего не буду говорить, всё зря. Да, у меня проблемы, мне нужны деньги прямо сейчас, но тебя это не волнует! ЛУКРЕЦИЯ: - Так вот зачем ты пришёл! И сколько тебе нужно в этот раз? АРТУР: - Да плевать тебе было и есть. Как и всем. Поговорили. Всё, всё, ухожу я. Дверь не могу открыть. (Пытается нащупать ручку) Оставь себе. Сам справлюсь. Спасибо. Хорошего вечера. ЛУКРЕЦИЯ: - И поэтому ты пришёл? Всё дело в них? В деньгах? Не потому, что любишь... а потому что деньги... (Выстрел) Конец первого действия.