Главное сокровище босса

      Прошло уже два месяца с инцидента, после которого я получила вполне вменяемое предупреждение о том, что все мои попытки убежать будут не просто провальными, но и серьёзно наказуемыми. Отрезвляющая пощёчина моментально вернула меня из желанного мира свободы в реальность.       Прямо к месту у ноги Люцифера.       Воля оказалась полностью сломлена, ровно как и ранее присущее мне слабое непослушание. Я окончательно превратилась в куклу, легко управляемую марианетку. Острые ножницы, в лице Куроро, около нитей опасно сверкали, как бы выжидая момента, когда я наконец оступлюсь и можно будет справедливо их обрезать.       Ведь в чём будет наслаждение, если наказание не является честным и конкретным за дело?       Но момент по-прежнему оттягивался, благодаря моей, заученной до дыр, излишней покорности.       Спальня, больше походящая на старую библиотеку, тускло освещалась парой плачущих свечей. Медовый воск уже практически стёкся по всей длине в серебрянный подсвечник, а фитиль почернел. Их стоило заменить ещё вчера, но когда я об этом сказала, мне в ответ прозвучало тихое: "Не надо, пусть догорают до самого конца".       Он уже тогда знал, что хочет воплотить морозную, блеклую картину перед глазами в сегодняшнем дне. Вечернее завтра настало с моим главным участием в этой сцене. Задумка была обрисована задолго до этого момента, а я даже не догадывалась о своей роли.       Слабый огонёк опасно колышется от дуновения лёгкого ветра, что врывается в комнату из полностью открытого окна, где виднеется всё ночное небо, словно на ладони. Полная луна одиноко и печально смотрит на мой лежащий, на дорогом чёрном шёлке, голый силуэт, будто жалея и сочувствуя.       Воздушные, ледяные поцелуи ласкают нежную кожу, что покрывается едва заметными мурашками, ведь укрыться совсем нечем, а спрятаться – негде.       Серые глаза снова и снова бегают по моему телу, выжидая, чтобы хоть одно слово слетело с моих синющих от холода губ. Он хочет услышать от меня чистую мольбу, которую я не в силах вырвать из себя. Моё достоинство раскрошено в пыль, которую я хочу любыми способами уберечь от полнейшего исчезновения. Крупица за крупицой, прямо в кольце моих тонких рук, что отчаянно защищают от бешеного урагана.       Мои уши улавливают короткий ехидный смешок издалека комнаты, что вовсе не походит на победный триумф. Время идёт, а я по-прежнему не прогнулась под ним, и ему это не нравится. Ой, как не нравится. Хоть сейчас я могу почувствовать себя не в убытке в данном сражении. Хоть один единственный раз.       Скрип кожи старого дивана скрежечет по обострившемуся от натуги слуху. Я не знаю, что он решит провернуть в следующее мгновение, как себя поведёт, что сделает. Он книга с чернющей обложкой и пустыми листами, текст на которых можно прочитать только по каплям страданий. Слишком сложный и непонятный.       – Как иронично, что оконная защёлка вылетела именно сегодняшней ночью, да? – наконец из тени показывается небольшой кусок молочной кожи. Напряжённая рука с ярко-синими венами манит самой первой. Спортивный, оголённый подтянутый торс и смольные, растрёпанные волосы. Чёрные брюки прямого покроя хорошо обрисовывают узкий таз и подчёркивают ноги. Будто бы только что с обложки журнала сошёл. Дьявол. – Я мог бы согреть тебя, милая. Пустишь уже наконец своего любимого в кровать?       – К-как долго т-ты ещё план-нируешь издев-ваться надо м-мной..? – густой холод уже практически въелся в стеклянные жилы, заменив собой кровь. Спать хочется, перед глазами белая пелена, а отдельные части тела почти полностью онемели. Кажется, что на ресницах уже успел осесть зимний иней, а мне мерещется пушистый снег.       – Ты меня за изверга считаешь? – матрас позади меня опасно прогибается под горячим мужским телом. Меня медленно откидывает чуть назад, прямо в руки голодного зверя. Через силу болезненно дёргаюсь, сворачиваясь клубком ближе к моему краю кровати. Ледяными руками обхватываю свои колени в надежде хоть немного сохранить тепло и едва слышно дышу. На этом движения со стороны Куроро резко заканчиваются. – Я тебе настолько противен?       В ответ лишь полная тишина, едва рушимая моим рваным сопением.       Мне казалось, что на этом наш диалог и взаимодействие на сегодня закончатся, но если Люцифер чего-то хочет... Он это обязательно получит. И в данный момент он до безумия хотел меня, моё тело и душу. Всё без остатка.       Жар от мазолистой ладони буквально плавит мою, побледневшую от стужи, кожу талии. Распахиваю свои уставшие, сонные глаза и оборачиваюсь, сталкиваясь с хищно прикрытыми дымчатыми. Зрачки, как только уловили моё испуганное выражение лица, моментально расширились, закрыв обсидиановым кругом и без того тёмную радужку. Теперь он точно похож на исчадье ада. Порождение моего самого главного страха.       – Тепло? – совсем не к месту мягко улыбается, кончиком пальца откинув мешающуюся прядь волос в сторону. Его мимика снова надела на себя фарфоровую маску, снова непонятно о чём он думает. Раскалённый одновременно и холодом, и жаром воздух жалит носоглотку, пока я так прерывисто дышу приоткрыв рот.       Взгляд Куроро уже давно ухватился за мои истерзанные сухим ветром губы. У него появилось желание исправить слабый фиолетовый оттенок на пьянящий ярко-красный. Вернуть меня к жизни, разогрев посиневшее тело до алого накала.       Но он не тронет меня, пока я сама не стану позорно умолять его об этом. Пока не прогнусь в пояснице от болезненных спазмов внизу живота, причиной которых является он сам.       – Теперь... Ты готова принять мою помощь, солнце? – выпаливает дрязнящую фразу в нескольких миллиметров у моих дрожащих от мороза и страха уст. А мне больше ничего не остаётся, тепло слишком желанно и близко. А его источник... Чертовски сексуален, о чём свидетельствует едва ощутимая тёплая влага у меня между ног. Я не могу ему сопротивляться. – Ну же, попроси меня, и я дам тебе то, в чём ты нуждаешься сейчас больше всего...       – Согрей меня, Куро, пожалуйста... – одинокая хрустальная слеза стекает по розовой щеке, обрываясь у большого пальца Люцифера. Он невесомо обрисовывает скулы, размазывая мокрый след по моему лицу.       – Так бы сразу, золото, – секунда, и он накидывается на меня, словно одичавший от продолжительного голода зверь на сочную, живую добычу. Непроизвольно дрыгаю ногами в воздухе, пока пылкий французский поцелуй согревает и увлажняет мои обветреные губы.       Слюна во рту сумашедше перемешивается, отчётливо чувствуется вкус дорогого сухого вина, что он пил, пока смотрел на то, как я мёрзну на шёлковой постели без него, отказавшись от того, что имею сейчас. Лишние страдания оказались бесполезными для меня, но сыграли неплохим развлечением для босса.       В груди, за несчастное мгновение будто разгорелся пожар, отчётливо обжигая рёбра и плоть изнутри. Сердце и мозг поглотил огонь изредка свойственной мне пьяной страсти.       – А-ах... Прошу... – бредовые сочетание слов будто под гипнозом слетают с языка между процессом. Инстинкты и желание запретной для меня близости отрубили моё горделивое эго, за которое я так уверенно и затяжно цеплялась.       Всё оказалось зря. Мои убеждения и идеалы легко обрушились, стоило мужчине этого действительно захотеть. Я слишком слаба перед ним. Мне не хватает выдержки, и я навряд ли когда-нибудь смогу её приобрести. Это как иммунитет к пагубной болезни, от которой нет спасения.       – Я люблю тебя... – невзначай выговаривает очевидное очередное признание, словно мантру. Будто она нужна не мне, а ему самому, чтобы ещё больше убедиться в собственной привязанности к своей драгоценной игрушке.       Но всё это вовсе не вызывает в моём животе трепыхать рой чувств в виде бархатных бабочек. Дело не в словах или том, как он со мной обращается. Источником служит его внешняя оболочка: это тело, лицо, глаза и губы...       Это чистое возбуждение берёт начало от самого базового и первого замечания в нём.       Моя любовь к внутренней части Куроро уже давно остыла, покрывшись толстой коркой арктического льда. Он сам открыл мне свою истину, затушив влечение к его душе.       Смазанное лобзание соскальзывает с горячих участков кожи и ползёт дальше, обжигая её с каждым касанием всё больше и больше. Кажется, будто я сгораю заживо в его руках, пока те ненасытно исследуют каждый миллиметр их территории.       Я принадлежу ему, потому что сила оказалась решающим фактором, а визуальная красота намертво привязала.       Не более. Я в это верю.       – М-гх-ах... – стоны полные нескончаемой любви к его действиям, как не крути мелодия-фаворитка. Даже страдальческие мольбы на уровень ниже.       Прогретую нашими телами спальню моментально заполняют плацебная любовь, жалобные вздохи и животное возбуждение.       Я уже и не помню, когда у нас последний раз были даже намёки на романтическое уединение, не говоря уже о сексе. Всё шло как-то обыденно, своим чередом и без излишней изюминки. Наши отношения прогорели свой лимит и держались лишь на одном Люцифере, что закрывал глаза на мою потерянную в нём заинтересованность, стараясь удержать всё на плаву в одиночку.       И у него получилось. Но только визуально. Внутри мы по-прежнему были порознь.       – Ты такая влажная... – глухо рычит у моего уха, мягко касаясь розовых складок, сразу же перебегая на чувствительный клитор, что успел набухнуть от предвкушения весёлой ночи. Ноги начинают мелко подрагивать от интенсивного трения мужских пальцев, а голос наконец прорезается во всей своей красе. – Наконец я смог заставить свою певчую птичку щебетать мою любимую мелодию...       Мне не стыдно демонстрировать ему то, что он заставляет меня чувствовать. Как действует на моё истерзанное долгим воздержанием тело, что сейчас походит на оголившийся провод.       Мокрые губы без предупреждения упираются в обильно истекающую природными соками промежность. Мышцы активно сокращаются от нахлынувшего удовольствия, что даже толком ещё не раскрылось, походя на молодой бутон розы.       Всё только началось.       – Куроро, ах! – крупная дрожь прорезает кожу по всем плоскостям, заставляя энергично извиваться под этим доминантным напором.       Язык бешено скользит то вверх, то вниз, с концами закидывая меня в пучину отчаянного блаженства. Теперь пути назад точно нет.       Прелюдия всегда была для Люцифера неотъемлимой частью интимной жизни. Без продолжительной подготовки не было даже намёка на занятие этим приятным делом. Он до безумства любит мои губы на своём члене, но ещё больше обожает смотреть на гримасу смешанных от возбуждения эмоций на моём лице. Это поистине нечто желанно первородное для него.       Мужские руки заметно напряглись, а вены вздулись, как только ласки перешли на новый уровень. Посасывание клитора перемешивалось с широкими облизываниями и частичными пробными погружениями внутрь меня, вплоть до непристойно влажных звуков. Прошлое сюрпанье осело в ушах, сочно разливаясь на слуху.       – Ох, моя сладость, позволь мне довести тебя до самого края...       Пальцы ног подгибаются от приближения первого оргазма, мозг полностью отключился, оставив управление рефлексам. Спина выгибается колесом, стоило мужчине нащупать кончиком языка заветную точку высшей чувствительности. Стон, больше походящий на крик о помощи, грохочет в стенах спальни, выбиваясь и за её пределы. Прямо в главный зал, где сидели все члены Геней Рёдана. Но кому какое сейчас дело до того, слышат они меня, или нет? Сейчас волнует лишь то, сколько раз за эту холодную ночь я смогу кончить. И меня, и Куроро.       Лёгкие до предела надуваются в попытках обогатить размякшее тело кислородом. Я до сих пор крупно дрожу, будто мне по-прежнему холодно, но на самом деле настолько жарко, что есть желание с разбега прыгнуть в сугроб. С головы до ног оказаться в ледяных объятьях зимы, чтобы она остудила раскалённые кожу и разум.       Передо мной мелькает смазанный силуэт Люцифера, он что-то говорит, но я не слышу. Уши заложило от собственного предоргазменного вопля. Нет... Даже не в этом дело, я просто потерялась в пространстве.       Вот, до чего меня доводит мастерство босса в любовных утехах. Его тонко настроенное чувство моего тела развито настолько хорошо, что после процесса звёзды в глазах ещё долго пляшут. Он эгоистично забирает то, что ему принадлежит по праву, ювелирно вбиваясь под правильным углом в любимое тело, что сходит под ним с ума, извиваясь на простынях, схоже с змеей.       Самое приятное и желанное.       Грубые пальцы нежно касаются моей мокрой от выделений промежности, небрежно размазывая блестящую смазку. Ноги рефлекторно сдвигаются, прикрывая заветное местечко, но мужчину такой расклад явно не устроил. Насильно разводит их обратно, упиваяясь зрелищем постыдно пульсирующей плоти. Сейчас я крайне чувствительна, а забывшие это тягучее чувство мышцы никак не могут успокоиться.       – Милая, как себя чувствуешь? – сухой ладонью оглаживает мою щеку, как бы взывая вернуться в реальность. Напряжённо выдыхаю и слепо хватаюсь за его запястье. Зрение постепенно восстанавливается, черты лица напротив становятся всё более чёткими. Теперь я хорошо вижу своего дьявола-искусителя.       – Ты ведь прекрасно понимаешь, что это всё лишь поверхностная любовь... – смотрю на него пустыми глазами, сильнее сжимая крепкую руку меж пальцев. Он молчит с секунду, после чего лицо приобретает привычную мягкую улыбку и тёплый взгляд. Снова эта отвратительная лживая маска. – Прекрати делать такое выражение!       – Почему? Тебе неприятно видеть то, что ты заставляешь меня чувствовать? – слова будто заострённый ядом кинжал, насаживает на себя моё болезненно ноющее сердце. Он читает меня. Снова. – В тебе всё ещё теплится истинная любовь ко мне. Сколько ещё собираешься это отрицать? Даже маленькую искру при должном желании можно превратить в самый настоящий пожар...       Мои, поджатые от бушующих внутри эмоций, губы накрывают терпкие и бледные Куроро. Поцелуй, полный совместной горечи и нежелания принятия открытой правды. Он всё это время держал меня рядом, потому что знал это. Знал, что его поступки и любовь небезответы полностью. Что я зависима от него не только из-за его идеальной внешности.       Очередные солёные слёзы кристальными бусинами выкатываются из-под ресниц, утекая куда-то вниз и укрываются за водопадом распущенных волос. На чёрном шёлке не будет видно моей скорби.       Больно, но терпимо.       – Подари мне ещё одну чудесную ночь, моя бесценная, – моё тело хорошо помнит прошлые страстные ночи, хозяина, что выдрессировал на определённые движения, и эти жадные прикосновения. Всё до мельчайших деталей. Это память моей кожи. – А я подарю тебе всего себя.       – Лжец... – мычу оборванную фразу прямо в рот Люцифера, пока тот властно берёт то, чего так яро хочет. Я наконец прогнулась под ним, пусть и через косвенное давление. Победа снова за ним, а я глотаю ненавистное мне поражение. Снова.       Сильные руки для удобства обхватывают мои бёдра, а желанный член дразняще скользит то вверх, то вниз меж половых губ, заставляя меня сдержанно скулить в мучительном ожидании.       – Куроро, пожалуйста... – тихо выпаливаю сквозь прерывистые стоны, что грузом давят на грудную клетку.       Ответа и вожделенных действий на мою мольбу не последовало, отчего внутри разрасталось мнимое возмущение. Горячие губы сцеловывают мокрые следы с щёк, а лёгкое трение делает ситуацию почти безумной.       Не выдержав давления, хватаюсь ногами за талию Люцифера, опрокинув того на холодную простынь. Там не лежало моё тело, она не прогрета, покрытая тонким слоем снега, отчего кожа мужчины подо мной покрывается мурашками, а спина и плечи заметно напрягаются. Я осмелилась подмять под себя своего хозяина, нагло взирая на него свысока. До такого возбуждение отключило у меня тормоза пугливой куклы.       – Занятно. У моего ангела выросли дьявольские рога под нимбом... – крепкая хватка с бёдер соскальзывает на ягодицы, заставляя меня немного приподняться. Мгновение спустя меня плавно, но глубоко и напористо изнутри заполняет твёрдая плоть. Мышцы влагалища отлично помнят эту форму, эти движения и скорость.       Давлюсь воздухом, а из-за интенсивной езды на члене, мой корпус рывками качает вперёд, отчего я в конечном итоге была вынуждена упереться на руки по обе стороны от головы Куроро. Теперь зрительного контакта не избежать, а я именно этого и боялась.       Он смотрит прямо в душу на протяжении всего процесса, жадно впитывая мою мимику и эмоции во время того, как мечет изнутри. Но сегодня не обычный из таких дней, всё происходит совсем иначе. Сегодня у меня нет дискомфорта от нашего визуального обмена картинкой. Даже наоборот, больше не хочется отворачивается от него или закрывать глаза.       Хочется смотреть, ведь напротив больше нет пугающе голодного взгляда.       Так активно двигается внутри меня, а дыхание совсем не сбивается. Лёгкая улыбка стрёрлась, теперь на её место пришла похабная ухмылка и чуть сверкающие, почти несвойственным ему счастьем, тёмные глаза. Ранее идеально зачёсаные назад волосы теперь растрепались, некоторые пряди выбились из причёски и теперь торчат в разные стороны.       Этот небрежный вид только обостряет моё ноющее сексуальное желание, заставляя бесконтрольно судорожно сжиматься внутри. Куроро протяжно шипит на каждое моё сокращение, и короткими ногтями впивается в мою кожу, оставляя фиолетовые полумесяцы на ягодицах под мои тягучие стоны.       Пальцами непроизвольно зарываюсь в смольную шевелюру, оттягивая волосы мужчины, пока его зубы цепляются за один из моих, уже продолжительное время, маячущих у него перед глазами сосок. Наши, разукрашенные укусами, засосами и царапинами, тела стали неприлично влажными и липкими от энергичных движений, из-за чего руки теперь нелепо соскальзывали.       Такого яркого секса у нас определённо не было за все наши отношения. Примирительные утехи и впрямь выходят более насыщенными и приятными.       – Я люблю тебя... – огрубевший от рычания голос иголками покалывает мой чувствительный слух. Не в силах выдавить из себя ответные слова, лишь мычу, закусив губу от безграничного удовольствия. Скорость толчков увеличивается, как и напор, отчего заветный повторный оргазм волной подбирается всё ближе. Ноги сводит мелкой судорогой, а внутри всё напрягается в сладком предвкушении.       Но Люцифер неожиданно останавливается, в последнем толчке загоняя член до упора.       – Солнце, посмотри на меня... – ладонями обхватывает моё потерянное лицо, заставив опустить взгляд на него. Тягучее наслаждение стремительно покидает натянутое тело, отчего наворачиваются непрошенные слёзы от неудовлетворения.       – Почему ты остановился, было так близко... – разочарованно хныкаю и самостоятельно начинаю двигать тазом, насаживаясь на пульсирующий орган, в надежде ухватиться за, уже почти полностью аннулировавшийся, оргазм. Не успев даже обработать ситуацию, оказываюсь под сильным телом, придавленная к прогретой простыне. Хлопаю мокрыми глазами, всматриваясь в напряжённое лицо напротив, в полумраке. – Куроро, в чём дело?       – Я чуть не кончил в тебя, забывшись, Господи... – широкая грудная клетка тяжело вздымается, а взгляд такой тёмный и помутневший, что я вижу в нём своё собственное отражение. Он впервые так сильно взволнован. – Нужно быть осторожнее, мы без контрацепции.       – Не волнуйся, я пью таблетки, – пальцами обвожу выпирающие ключицы и медленно веду за шею, смыкая. По нему видно, что он шокирован и непонятно в какую сторону. И всё же его крайне трудно читать, чёрт побери.       – Что? – вопрос, заранее обречённый остаться без ответа, почти шёпотом вылетает наружу. – Погоди, зач-..?       Не дав ему начать очередную нудную нотацию, затыкаю рот требовательным поцелуем, языком ныряя внутрь. Только не сегодня, не сейчас.       Утробный рык вибрацией пробегается по моему нёбу, крепче затягивая внизу живота прошлый узел, что не успел ещё до конца развязаться. Движения возобновляются, начиная с медленного темпа, что постепенно нарастает. Теперь уже трение приходится на крайне чувствительную плоть, что не отошла от прошлого предоргазменного состояния.       Голова идёт кругом от этого ощущения заполненности и того, насколько глубоко член Люцифера достаёт, упираясь почти в самую матку. Мои ногти чуть впиваются в загривок мужчины от приближающейся разрядки.       – Я сейчас-.. – закатываю глаза, когда желанная истома наконец полностью овладевает моим телом, что пробивает на крупную дрожь, пока влагалище активно сокращается. Куроро с низким стоном кончает следом, прямиком внутрь меня, чуть задрав мою, сведённую судорогами, ногу.       – Чёрт... – оргазм ещё пару минут играет на наших изнеможенных часовым процессом телах. Усталость даёт о себе знать, из-за чего мы оба с тяжёлым вздохом валимся на чуть влажные простыни. Спать хочется. – Я вымотался.       Поворачиваюсь к мужчине и обнимаю руками его мокрую голову, прижав к своей груди. Он в ответ загребает меня в медвежьи объятия, и, накрыв нас тонким одеялом, спустя пару минут засыпает, зарывшись носом почти вплотную, забавно посапывая. Я играюче перебираю чёрные пряди ещё некоторое время, после чего увожу свой потускневший взгляд на луну за окном.       – Прости, я соврала...