Комедия

      Тяжелая дверь подалась не сразу, с ужасным скрипом, и, лишь приоткрыв ее, можно было уже почувствовать тьму, пропитанную насквозь сыростью. Удивительно, воздух может быть одновременно настолько влажным и удушливым - он будто оседал в легких, давил на них, и дышать поначалу было очень тяжело.        Но это место не было мертво, нет - в полнейшей мгле слышались различные звуки: голоса, шепот, разговоры, всхлипы, стоны - словно аудиозапись из бездны преисподней.       В проходе показалась высокая фигура: мужчина в капюшоне и темном одеянии уверенно вошел во тьму, спустился по металлическим, ржавым ступеням и остановился. Он отстегнул рюкзак и отбросил его в сторону, после включил фонарь, закрепленный на голове, и достал что-то из-под легкого плаща-накидки.        В этот момент из темноты показался иной образ: миловидная девушка с длинными темными волосами как-то неестественно, практически ковыляя, приближалась к нему навстречу. Свет упал на ее лицо, освещая аккуратные черты, отстраненные, призрачные глаза и улыбку кукольного наслаждения. Девушка возвела руки к пришедшему, ее мягкие губы зашевелились, но сказать она ничего не успела...        Раздался оглушительный грохот - затуманенные глаза развеялись и мерзко закатились, улыбка стала несколько шире, а изо рта вырвался короткий смешок. Она упала на бетонный пол, издав странный предсмертный звук и все еще немного шевеля конечностями. Молодой человек не обратил на это никакого внимания и лишь быстро перезарядил пистолет.        На несколько мгновений мгла замерла в тишине, однако затем шум начал набирать обороты. Из тьмы медленно выплывали девушки - они были совершенно различны, но все как одна - ненастоящими, неживыми: движения скованы, глаза пусты, а на милых личиках лишь застывшие эмоции ужаса вперемешку с наслаждением. Будто бункер оживших счастливых манекенов.        И все они кричали, говорили, молили, смеялись, взывали к тебе, соблазняя и обещая все, что тебе лишь угодно, что лишь мог бы ты пожелать. Омерзительная какофония голосов и вторящие им эхо давили на барабанные перепонки, но парень оставался мертвецки спокойным: лишь заносил пистолет и бах...        Бах, бах, бах - несмотря на глушитель, все также громко выстрелы разрывали адский женский хор...        Бах, бах, бах - все также глухо падали тела девушек, а другие лишь перешагивали через них и шли дальше к своей смерти...        Бах. Бах. Бах - и тишина... Неужели наступил конец этого кошмара?        Мужчина безразлично переступил через многочисленные свежие трупы - его шаги утопали в их крови, издавая противный хлюпающий звук. Свет фонаря освещал стены и пол этого проклятого места. Воздух стал будто свежее от металлического запаха небытия.        Молодой человек медленно, осторожно изучал бункер, заходя в каждую дверь, смотря в каждый угол и убивая каждого на своем пути. Простое, детское "бах".        И вот, когда казалось, что все место изведано, мужчина направился обратно, к выходу из этой братской могилы, однако затем резко остановился на полпути - он чувствовал: что-то было упущено, кто-то еще остался в живых.        Оглянувшись, парень не увидел ничего нового, но будто узнал из ниоткуда, где находилась его цель. Быстрыми шагами он оказался у скрытой, серой, как все это место, двери и легко отворил ее: за ней оказалась маленькая, но вытянутая комната. Здесь было совершенно темно, пусто и несколько холоднее, чем в основном помещении. Мужчина внимательно осмотрелся и заметил где-то в конце, в углу, фигуру, напоминающую человеческое тело. Подойдя поближе, он разглядел молодого паренька: израненный сидел на полу, облокотившись спиною к стене, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Его одежда была немного изорвана и запачкана в уже потемневших пятнах крови. Помимо многочисленных травм, его тело покрывали ремни, к которым отовсюду тянулись цепи, создавая картину жертвы в паучьей сети.        Но самообладание молодого человека не дрогнуло и при виде этой сцены - он вновь взвел курок своего орудия смерти. Пленник не пошевелился, не открыл глаза - он принял свою участь, или готов был ее принять. Однако выстрел не раздался. Мужчина опустил пистолет и внимательно изучил взглядом израненного: вновь ничего не произошло. Тогда он пнул его в плечо достаточно сильно, но не прикладывая особых усилий. Тело глухо упало, цепи тихо зазвенели, и вырвался еле слышный стон.        Молодой человек подошел к нему поближе, присел на корточки, облокотившись на одну ногу, и слегка ехидно произнес:        - Хах, не думал, что ты еще живой.        У него был довольно звонкий, сильный голос, который бывает у энергичных молодых людей, но было в нем что-то острое, колкое.        Измученный паренек открыл глаза и посмотрел, на удивление ясным для своего состояния, изучающим взглядом, однако так ничего и не ответил. Мужчина усмехнулся:        - Вот как... Хах, не похож ты на «местных» искаженных, а? Говорить-то можешь?        Парень еле кивнул головой в знак согласия, не отрывая глаз от собеседника.       - А встать? - последовал следующий вопрос с интонацией, свойственной обычным, повседневным разговорам.        А в ответ - очередной короткий кивок и ничего более.        Мужчина встал и сделал шаг назад, давая достаточно, по его оценке, места. После непродолжительной остановки всяких действий и звуков, парень с явным усилием все-таки вернулся в прежнее положение, затем, опираясь одной рукой о пол, другую положив на согнутую ногу, попытался встать. На его лице промелькнула боль, но он продолжал, пока, наконец, не поднялся. Израненный сильно шатался и чуть было не упал обратно, но вовремя "схватился" за стену. Помогать ему никто не собирался: мужчина спокойно наблюдал за ним и не придавал его страданиям никакого значения.       И вдруг “спаситель” резко обернулся: в нескольких шагах от него стояла очередная девушка. Как смог молодой человек ее так близко подпустить, и как так быстро она смогла появиться из ниоткуда – было для него той еще загадкой.       В руках очередной «сломленной» красовался ритуальный нож: хорошо наточенное орудие, из неплохого сплава, оформленное сталью, покрашенной в ярко-алый. Да и сама девушка отличалась от предыдущих: то ли шорты, соединяющиеся с топом, то ли платье странного вида сильно разнились с обыкновенной одеждой, волосы были убраны в сложную с виду прическу, лицо было человечнее, а глаза… Вдруг в них мелькнул дьявольский огонек, и они медленно поплыли по лицу. Один перетек повыше, на лоб, другой опустился на уровень щек, затем они раздвоились, растроились – все ее тело стало быстро меняться: улыбка разорвала линии рта, демонстрируя появляющиеся ряды зубов, глаз становилось все больше, нос впал, руки стали нестабильными, разделяющимися. Девушка не переставала вздрагивать, тихо смеялась, задыхаясь.       Все эти преображения не удивили и не ужаснули мужчину – он уже нащупал правой рукой пистолет и был готов к привычным для него действиям, как вдруг почувствовал, что измученный паренек за его спиной тоже начал «искажаться». Это усложняло ситуацию и вызвало секундное затишье перед бурей.       Девушка нараспев протянула: «Умри… Умри…» – и кинулась вперед, замахиваясь ножом.       Однако мужчина был гораздо быстрее: схватив оружие левой рукой, он ударил ее правой ногой в живот, потянул нож на себя и тем самым выхватил его, прокрутил в руке и с легкостью всадил в тело нападавшей. Затем достал излюбленный огнестрел правой и с разворота ударил рукояткой парня. Заметив, что тот больше не представляет угрозы, молодой человек обернулся обратно, к девушке, и спокойно добил ее, всаживая две пули в голову. Все это произошло моментально и так четко, будто было запланировано с самого начала, и единственное, что изменилось в облике статичного мужчины – капюшон спал с его головы. Даже в темноте было видно нездоровую бледность кожи и светлость волос молодого убийцы.       Встряхнувшись и потянувшись, единственный живой и «неспящий» наклонился над бездыханным телом девушки: она вернула свой прежний облик и поражала красотой после смерти куда больше, чем в свои последние дни – ужасно и ужасно смешно для чувства юмора жизни. Молодой человек дотронулся до ее лица, шеи и, не услышав пульса, вынул нож. Орудие вышло резко, освобождая за собой новые потоки крови. Брызги окропили одежду и лицо, оставаясь маленькими пятнышками на теле и совести убийцы. Мужчина даже не моргнул, лишь немного поморщился и с любопытством покрутил нож в руках.       Утопая в алой жидкости, ритуальное орудие казалось еще прекраснее: кровь напитала гравировку, делая её ярче, четче и выразительнее, тем самым демонстрируя истинные рисунки и символы, и практически слилась воедино с покрашенной сталью, излучавшей бледное сияние, которое все же было заметно в полнейшей тьме проклятого места. На несколько мгновений этот таинственный свет даже приковал взгляд молодого человека: выражение его глаз поменялось, ухмылка исчезла, он стал очень серьезным и сосредоточенным. Однако не на долго - вскоре улыбка вновь растянулась на его лице: даже в такие отвратительные минуты черный юмор брал свое, не давая покой бедному мозгу, который, между тем, так упорно пытался найти наилучшие пути решения проблем и развития этой удручающей ситуации. И, судя по уверенности, наполнявшей его движения, глаза, ухмылку, молодой человек уже придумал что-то. Он отрезал несколько лоскутков одежды своей жертвы, аккуратно протер нож, так чтобы не осталось и капли жидкости, свидетельствующей о его недавнем преступлении, завернул его в оставшуюся плотную ткань и убрал во внутренний карман своего плаща.