Let Go

Джерард пытается контролировать свое дыхание, сосредоточиться, используя некоторые упражнения, которым он научился во время медитации. Но легче сказать, чем сделать, когда он на грани, как сейчас, и ему нравится каждый момент происходящего. Он почти обнажен, стоит на коленях на подушке у подножия кровати спиной к комнате. Руки сцеплены за спиной, голова склонена — все так, как нравится Фрэнку. Резинка чулок начинает немного давить, но это только подпитывает огонь внутри. Трудно поверить, что было время, когда он считал, что у него не может быть такого. Он так старался убедить себя, что ему это не нужно, что он этого не хочет, хотя это было все, чего он хотел. Где-то слева раздается приглушенный шум. Джерарду приходится впиваться в собственную ладонь обкусанными ногтями, чтобы не повернуть голову в поисках источника звука. Он возбужден с того момента, как они покинули зал, как они ушли на бис, черт, с первых аккордов «Мамы», хотя прошло уже столько времени. Это легче игнорировать, когда они на сцене, и можно забыться, испытывая выброс адреналина. Здесь же, сейчас, он отдал бы все, чтобы иметь возможность сжать бедра вместе и дать себе хоть немного облегчить ситуацию. Хотя, когда Фрэнк где-то в комнате наблюдает за ним, это был бы самый верный способ получить наказание. Но сегодня Джерарду нужно не это. Стоя вот так, на коленях, его мысли, наконец, затихают так, как никогда. Фрэнк рядом, Фрэнк знает, что лучше, Фрэнк даст ему то, в чем он так нуждается. Сегодня вечером он хочет быть хорошим. Кончики пальцев слегка касаются его правого плеча, и Джерард вздрагивает, мышцы напрягаются от неожиданности. Уже не в первый раз он проклинает потерю слуха с этой стороны. Фрэнк любит время от времени использовать это в своих интересах, и чаще всего это хорошо срабатывает. Пальцы оставляют за собой след тепла, пробираясь по его шее и забираясь в волосы, успокаивающе потирая кожу головы. Как кот, Джерард издает тихий звук, и Фрэнк позволяет ему погрузиться в ощущения. Это должно быть немного противно. Они приехали в отель сразу после шоу, и не успела дверь закрыться, как ему приказали раздеться, встать на колени и ждать. Фрэнк уже давно понял, что предвкушение делает с Джерардом, когда они играют. Такой нетерпеливый в нужный момент, это всегда толкает его еще ближе к отчаянию. — Посмотри на себя, — ласково говорит Фрэнк, стоя над ним, перебирая пальцами еще влажные волосы, — так терпеливо ждешь. Слова проникают в мозг Джерарда, распаляя его еще больше. Член пульсирует, сжимаемый прозрачной частью единственной оставшейся на нем одежды, и он хнычет. Он так сильно хочет посмотреть, увидеть своего доминанта, но знает, что лучше не делать этого без разрешения, когда его поставили на колени. Затем, без предупреждения, Фрэнк отстраняется и делает шаг назад. Джерард почти следует за ним. — Вставай, — требует Фрэнк, и даже через одно это слово можно почувствовать все доминирование. Ничто не может сравниться с этим тоном. Только он может отправить Джерарда в ту мягкую, нечеткую часть его сознания. Однако, колени Джерарда уже не такие, как раньше, и ему требуется мгновение, прежде чем преодолеть скованность и встать. Он ждал дольше, чем предполагал, его тело незамедлительно сообщило об этом. Когда он оказывается лицом к лицу со своим доминантом, он чувствует на себе оценивающий взгляд, который проходится по всему телу. — Ты хоть представляешь, — шепчет Фрэнк, останавливаясь прямо перед Джерардом и касаясь пальцем его подбородка, приподнимая голову, — как ты выглядел сегодня? Не в силах разорвать зрительный контакт, Джерард только качает головой, быстро моргая. — Как грех, — выдыхает Фрэнк, его глаза почти черные от вожделения, — как самое соблазнительное, что я когда-либо видел. Сердце колотится, Джерард прикрывает глаза, и из его груди вырывается низкий стон. Это громко, он понимает, но ему наплевать. Фрэнку тоже. В конце концов, это одно из их правил. Номер 4: Не сдерживать своих звуков, его доминант хочет слышать, как он выражает свое удовольствие. Несмотря на то, что Джерард всегда был достаточно громким, ему потребовалось некоторое время, чтобы преодолеть неуверенность и привыкнуть к этому правилу. Сейчас он думает, что это, возможно, его любимое из всех. Ему нравится быть громким для Фрэнка, нравится знать, что они оба получают удовольствие от этого и от мысли, что другие могут услышать и узнать. — На кровать, Джи, — командует Фрэнк тем же мрачным, многообещающим тоном, видя, как Джерард вздрагивает, — на спину, запястья скрещены над головой, и я хочу, чтобы ты держал их там. Не пытаясь дразнить или устраивать шоу, Джерард старается подчиниться. Легкое растяжение в плечах, когда он устраивается на кровати, заставляет его издавать негромкие звуки. Это не очень больно, просто мышцы немного устали после сегодняшнего шоу, во время которого они выкладывались на полную. Но ведь именно поэтому они и занимаются этим, не так ли? Потому что Джерард, чувствуя это знакомое нарастание внутри, каждый раз заставляет себя двигаться все больше и больше, пытаясь перебороть это. Даже работая до изнеможения, он не может заставить себя остановиться, но Фрэнк знает. Фрэнк всегда может сказать, когда Джерард на грани и ему нужно просто отпустить ситуацию. Еще больше расслабившись на простынях, Джерард позволяет своим коленям раздвинуться. Он, должно быть, выглядит совершенно непристойно в таком виде: без одежды, за исключением чулок, мокрый, покрытый собственной влагой. Почувствовав, что кровать проседает, когда Фрэнк забирается к нему, он шире раздвигает ноги и ждет, закрыв глаза и затаив дыхание. Щелчок резинки нижнего белья об его живот, когда Фрэнк опускается на колени в пространство между ног Джерарда, заставляет его вскрикнуть. Губы Фрэнка сразу же касаются кожи, прижимаясь к ней мягким поцелуем. — Мне нравятся они, — говорит ему Фрэнк, снова перебирая пальцами ремешок, — в них твои ноги выглядят еще сексуальнее. Пока он говорит, его руки ласкают бедра Джерарда. Даже через этот тонкий материал они чувствительны к прикосновениям, они бритые, и Джерард чувствует, как напрягаются его мышцы под чужими ласками, он хнычет. Фрэнк мягко усмехается, когда Джерард бросает на него умоляющий взгляд, по зеленым глазам видно, что он хочет что-то сказать. — Ты можешь говорить, — щедро отвечает на это Айеро, проводя ногтями по внутренней стороне бедер Джерарда. — Черт, — шипит Джерард, выдыхая ругательство, — пожалуйста, сэр. Ухмылка Фрэнка становится волчьей, и он немного впивается ногтями в кожу. — Как ты хочешь, чтобы тебя называли сегодня, Джи? Ему нравится, что Фрэнк так поступает. Он всегда так поступал, позволяя Джерарду самому выбирать имена, которые в этот момент больше всего соответствуют ему самому. Джерард шумно выдыхает, откинув голову назад, и ему приходится приложить усилия, чтобы сосредоточиться и ответить на вопрос своего доминанта. — Ммм, — тихо стонет он, — малыш и любимый… И ты можешь сказать мне, что я х-хороший мальчик, — заикаясь, произносит он. Он не намерен плохо себя вести, нет необходимости упоминать о том, чтобы ему сказали, что он плохой мальчик. Грубость подождет до другой ночи. Издав звук согласия, Фрэнк легонько проводит пальцем по выпуклости своего члена. — Хорошо. Какое у тебя стоп слово? Джерард понимает важность этого, действительно понимает, но он становится уже не таким терпеливым. — Система светофора, — говорит он, приподнимая бедра в поисках новых прикосновений Фрэнка. Конечно, их нигде нет. Доминант ждет полного ответа. — Красный — стоп, желтый — если я не уверен или что-то не так, зеленый, — проговаривает он, ощущая сухость во рту, — зеленый — если мне хорошо и я получаю удовольствие. — Идеально. Хочешь знать, что я собираюсь с тобой сделать? Его пальцы вернулись к своей медленной пытке, слегка проводя по нему, делая паузы, чтобы размазать предъэякулят по головке его члена, пока Джерард вздрагивает и пытается приподняться в такт стимуляции. Ему требуется несколько попыток, чтобы ответить утвердительно. Он знает, что Фрэнку нравится это. Нравится доставлять Джерарду достаточно стимуляции, чтобы он беспомощно дергался, в то время, как его прикосновения оставались настолько легкими, что он не получал удовлетворения. — Сегодня, — мрачно ухмыляется Фрэнк, прекращая свои прикосновения, чтобы вместо этого взять Джерарда за бедра и придвинуть его ближе к себе, — я заставлю тебя почувствовать себя так хорошо, малыш. Но ты должен заслужить это. Если ты будешь хорошим мальчиком, я позволю тебе кончить в мой рот. Может быть, даже разрешу тебе покататься на моем лице. Это так чертовски грязно, что с губ Джерарда срывается непроизвольный звук, низкий и отчаянный, когда он чувствует, как резко дергается при этой мысли. Он не должен был так сильно париться, думая о том, как он должен пахнуть и какой у него вкус после концерта. Неважно, что он не принимал душ уже два дня. Он хочет этого, хочет почувствовать, как язык Фрэнка скользит по нему, толкается в него. Хочет видеть лицо своего доминанта сияющим и блестящим от слюны после того, как он кончит. — Да, я думаю, тебе это понравится, — Фрэнк звучит самодовольно. Заставляя тело Джерарда немного выгнуться, он наклоняется вперед. Наконец-то, черт возьми, наконец-то он впервые за этот вечер целует Джерарда как следует. Они сталкиваются зубами, их языки сплетаются в горячем поцелуе. Джерард не может насытиться, из него вырываются звуки, которые через мгновение заглушаются ртом Фрэнка. Фрэнк целует Джерарда так, словно ему нужно что-то доказать, будто он хочет напомнить ему, кто здесь главный. Это чертовски горячо, и Джерард никогда не устанет подчиняться требованиям своего доминантна. Это блаженство — погружаться в него, позволять Фрэнку брать все, что он хочет, до тех пор, пока он не будет удовлетворен. — Сегодня только три правила, любимый. Номер 1, Номер 2 и Номер 4. Скажи мне, какие. Джерард делает несколько глубоких вдохов, прежде чем начать говорить низким голосом с придыханием: — Номер 1: Я должен быть открытым и честным с тобой и сообщать, если что-то не так, или мне нужно остановиться. Номер 2: Я не должен кончать без разрешения. Номер 4: я не должен сдерживать свои звуки, если не сказано иначе. — Хороший мальчик, — выдохнул Фрэнк. Мгновение спустя его руки оказываются у Джерарда на промежности, делая дыру в центре нижнего белья и освобождая его член. — Цвет? — Зеленый, — скулит Джерард, — такой чертовски зеленый, сэр. Звонкий шлепок, который он получает в ответ, вызывает самый громкий стон у Джерарда. После того, как его так долго заставляли ждать без должного прикосновения, это кажется чем-то вроде рая. Рефлекторно его руки дергаются, желая ухватиться за какую-нибудь часть Фрэнка, чтобы держаться за него. Но ему не дали разрешения, и он старательно сдерживается. — Такой великолепный, — негромко пробормотал Фрэнк, — я мог бы смотреть на тебя так вечно. Рука, не касающаяся его члена, перемещается с бедра, раздается тихий щелчок, и Джерард теряет всякое трение на несколько секунд, прежде чем руки Фрэнка снова возвращаются. Он все еще гладит Джерарда. Сжимает возбужденный член, двигая рукой мучительно медленно, только теперь скольжение стало более плавным. «Смазка», — возникает мысль в голове Джерарда, — «видимо, он положил смазку, когда я стоял на коленях». На этот раз, когда его бедра пытаются поторопить движения, толкаясь в кулак Фрэнка, тот тихо рычит. — Ты примешь то, что я тебе дам, — твердо заявляет он, — больше ничего подобного. Лежи спокойно. Джерард всхлипывает, заставляя себя не двигаться. Это так хорошо, но этого недостаточно. Его кожа словно горит, сжигая его целиком, ему нужно больше. Он хочет, чтобы Фрэнк хотя бы провел большим пальцем по щели уретры, как, он знает, любит Джерард. Этого было бы достаточно. Когда он встречается взглядом с Фрэнком, то видит улыбку на его лице, хранящую в себе едва заметную частичку садизма. Джерард одновременно любит и ненавидит эту черту. Это всегда так приятно. — Пожалуйста, — отчаянно выдыхает он, не в силах сдержаться, — пожалуйста, пожалуйста, сэр. Мне нужно больше, мне нужно… Рука тут же покидает его член, которого теперь касается только теплый воздух комнаты. — Ты здесь главный? Джерарда передернуло. — Нет, сэр. — Ты решаешь, какое удовольствие я тебе доставлю? — Фрэнк требует ответа, звуча угрожающе. — Нет, сэр. — Тогда не говори мне, что тебе нужно. Я сам решу, что тебе нужно и что ты получишь. Как жаль, знаешь ли, — размышляет Фрэнк, разрывая чулки и массируя гладкую внутреннюю поверхность бедер Джерарда, — ты действительно убедил меня, что хочешь быть хорошим для меня. — Хочу! — слова словно в панике срываются с губ Джерарда, — я не… Я хочу быть хорошим, сэр! Фрэнк задумчиво хмыкает. — На этот раз я пропущу это, любимый. Твое удовольствие принадлежит мне. В следующий раз, возможно, мне придется сделать твою задницу довольно красной, чтобы напомнить тебе об этом. Тяжело сглатывая, Джерард кивает с приглушенным: «да, сэр», сжимая пальцы над головой. Он не уверен, сколько еще всего этого он сможет вынести, но он точно знает, что может доверять Фрэнку. Что он знает свои границы и будет слушать, если Джерард использует свое стоп слово. В этом вся суть — позволить Фрэнку контролировать ситуацию. Отпустить и позволить кому-то другому решать за него. — Уже лучше. Быстро и игриво погладив его по заднице, руки Фрэнка возвращаются туда, где они были до того, как он остановился. Он возобновляет медленные, мучительные поглаживания, не сводя глаз с лица Джерарда. В эмоциях мелькает удовольствие и отчаяние, преследующие друг друга. Фрэнк жалеет, что не может сделать фотографии. Он продолжает в том же духе, время от времени проводя большим пальцем по влажной головке, периодически касаясь его яиц или прохода, пока выражение лица Джерарда не начинает меняться от удовольствия к чему-то, походящему на боль. Взглянув на часы на прикроватной тумбочке, Фрэнк понимает, что прошло уже восемнадцать минут. Восемнадцать минут Джерард ругался, стонал и умолял. И восемнадцать минут — ничто, по сравнению с тем, как долго Джерард ждал этого. Он действительно удивительный сабмиссив. — Скажи мне, когда будешь близок, — приказывает Фрэнк. Когда темп движения рук, ласкающих его, увеличивается, Джерард вскрикивает, смутно опасаясь, что может поцарапать себе руку до крови, так сильно сжаты его пальцы. Одна рука Фрэнка перекатывает его яйца, сжимая их нежно, но достаточно для того, чтобы свести его с ума. Он должен знать, что так Джерард долго не продержится. И хотя он старается воздерживаться как можно дольше, уже через несколько минут он произносит сквозь стиснутые зубы: — Я близко, сэр… Все останавливается. Его бедра делают слабый толчок в пустоту, когда оргазм начинает отступать, выходя из-под контроля. По его щекам текут слезы, он повторяет в тишине комнаты «нет, нет, нет, нет…», голос перехватывает от разочарования. Фрэнк дает ему несколько минут, нежно приглаживая его волосы и убирая мокрые дорожки с покрасневших, залитых слезами щек, пока Джерард пытается успокоиться. — Цвет? — мягко спрашивает он. — Ты собираешься сделать это снова? — его глаза распахиваются, ища ответ в лице Фрэнка. — Нет, — отвечает он, вытирая очередную слезинку и прижимаясь своими губами к его в мягком поцелуе, — сегодня уже нет. Ты был так хорош для меня, малыш, такой хороший мальчик. Похвала приносит невероятную теплоту, и Джерард слегка кивает сам себе, делая пару рваных вдохов. — Тогда зеленый, сэр, — шепчет он, голос звучит сдавленно. Сладко улыбаясь, Фрэнк вовлекает его в еще один долгий поцелуй, прежде чем отстраниться. — В таком случае, я дам тебе выбор. Я могу заставить тебя кончить сейчас, вот так, или я могу вылизать тебя, и тебе будет позволено трогать и себя, и меня, — по правде говоря, это не такой уж большой выбор. Он знает, что выберет Джерард. — Хочу твой рот, — почти сразу же выдыхает Джерард. Фрэнк с нежностью смотрит на него. Он действительно ничего не любит больше, чем задыхаться от ощущения задницы и бедер Джерарда. Фрэнк видит, как тот изнемогает. — Хорошо, — легко соглашается он, — просто наслаждайся, малыш. Я дам тебе поработать в другой раз. Не стесняйся прикасаться сейчас. Когда его колени подаются вперед, выставляя себя напоказ перед своим доминантом, его пальцы касаются мягких прядей волос Фрэнка. Осознание, что он позволяет себе так открыться перед ним, успокаивает Джерарда. Ему не приходится долго ждать. С очередным разрывом ткани, язык Фрэнка осторожно и влажно лижет его яйца и проникает к отверстию, получая сладкий стон в ответ. Это хорошо, это чертовски идеально, когда Фрэнк, можно сказать, погружается лицом в его задницу. Джерард уже чувствует влагу, которая превращается в дорожки слюны, когда Фрэнк лижет его дырочку. Он не может перестать сжиматься от этого ощущения, он отчаянно хочет, чтобы этот язык проник внутрь, попробовал его на вкус. Он больше не гладит волосы Фрэнка. Вместо этого он крепко сжимает их в кулаке, иногда дергая и пытаясь подтолкнуть Фрэнка ближе, пока тот мычит от этой стимуляции. — Блять, — кричит он, — черт, Фрэнки, сэр, черт, так чертовски приятно. Пожалуйста, пожалуйста. Как бы отчаянно он ни хотел кончить, ему не удается прикоснуться к себе. Когда он это сделает, все кончится в считанные секунды. Он не готов к тому, чтобы это закончилось, не тогда, когда язык Фрэнка наконец-то проникает в него. Не тогда, когда он почувствует мокрые толчки и мягкие касания губ доминанта. Если бы он мог умереть вот так, думает Джерард, он бы хотел уйти именно так, с возбужденным членом и языком Фрэнка в заднице. Он чувствует, как губы Фрэнка ласкают его кожу, когда он отстраняется достаточно далеко, чтобы заговорить, словно читая мысли Джерарда. — Прикоснись к себе, любимый. Кончи для меня. Мы можем повторить это утром, медленнее. Так, как тебе это нравится. Ты можешь сесть мне на лицо, малыш. Сделать так, чтобы я не мог пошевелиться, пока ты не кончишь. Фрэнк знает, он всегда, блять, знает, что сказать. Слова подстегивают Джерарда обжигающим жаром. Он так долго был твердым. Так чертовски долго, что при первом же прикосновении кончиков пальцев он чувствует себя чувствительным до предела. Еще один всхлип вырывается наружу, и он прикусывает губу, борясь с интенсивностью ощущений. Сбивчивое дыхание Фрэнка, твердое давление его языка… Джерарду едва удается сделать три толчка в собственную руку, прежде чем он задыхается и с его губ срывается имя Фрэнка. Фрэнк нежен с ним, когда отстраняется от него, передвигаясь, пока Джерард не оказывается прислоненным спиной к его груди. Небольшой звук протеста вырывается у него, когда Фрэнк прижимает его к себе и пытается уговорить выпить апельсиновый сок из автомата, который он принес с арены. — Ты все еще твердый, — бормочет Джерард, в его голосе слышна усталость. — Я в порядке, — шепчет он, перебирая пальцами волосы Джерарда, — не волнуйся об этом. Джерард дуется, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Нет, — подчеркивает Фрэнк, поймав его взгляд, — я серьезно, Джи. Ты устал, я знаю. Иногда это не обязательно должно быть в обе стороны. Я просто хотел позаботиться о тебе сегодня вечером, ты нуждался в этом. Джерард хочет возразить, но он выдохнется, прежде чем сможет придумать что-нибудь достаточно убедительное, чтобы переубедить Фрэнка. Ему придется доказывать свою точку зрения завтра, когда он проснется чистым в своих самых удобных пижамных штанах.