«Она не твоя!
Хоть с тобой она даже иногда, и бывает,
Она не твоя… как глоток вина, так тебя она выпивает.
Она не твоя… ты играешь с ней, а она с тобой,
Потому что знаешь ли ты, что в себе таит женская любовь?»
В машине тепло, так как на полную работает печка. Я бы с удовольствием заснула в этом пьянящем и согревающее омуте. Препятствует этому только магнитола, орущая на весь салон, ну и, пожалуй, таксист, тихонько подпевающий Лепсу и Пьехе. Внезапно песня обрывается и звучит реклама. Думаю, после неё ведущие начнут зачитывать никому не интересные послания и поздравления. Благо, я их не услышу.
—Вот тут, у магазина останови. — ослабшим и хриплым голосом произношу я, а после хлопаю водителя по плечу и протягиваю мелочь, которую всю дорогу пересчитывала.
Автомобиль тормозит. Тепло сменяется пронизывающим холодом, поэтому я как можно быстрее вытаскиваю из салона целлофановый пакет и топаю к пятиэтажке под удаляющийся звук мотора. Скорее бы уже в квартире оказаться... Поздняя осень, под ногами уже снег хрустит. Ну и выбрала Алиса времечко конечно... Лучше бы уж летом приехала. Или так по родным холодам соскучилась? Впрочем, не моё дело. Моё дело донести до квартиры торт и не наебнуться где нибудь. Честно? Так похуй на этот торт. На Алису. На девушку её, которую она сюда притащила. И в целом, на то, что она вообще приехала. Плевать абсолютно, как сейчас, так и всё то время, пока не было её. Куда больше я бы радовалась приезду совсем другого человека.
Лиза. Лизочка. Лизонька.
Я сумасшедшая. Зависимая. Поехавшая. Мне всюду она мерещится. Мелькает тут и там. Это невыносимо. А ещё невыносимо делать вид, что всё в порядке, когда ничего, блять, не в порядке. Когда на сотни вопросов ответов нет. Когда свою жизнь собственными руками рушишь. Когда счастливой себя не чувствуешь абсолютно. Когда зависишь от человека, который находится... Да хрен знает, где она находится! В этом и проблема. Лизы рядом нет. И если бы я жаловалась на это кому-то из близких, вероятно, надоела бы вечным повторением одного и того же. Только вот одно дело — слышать одно и то же из раза в раз, а другое — беспрерывно всё это чувствовать. Чувствовать ломку длиною в жизнь. Чувствовать, что нужен рядом конкретный человек. Одна из миллиардов. На Земле столько разных женщин, один только мой круг общения взять, а меня угораздило втюриться в
мою Лизу. И всё же, верно Лепс пел. Она не моя. Никогда не была моей. Разве что, те несколько секунд поцелуя. Те несколько секунд
сладости на губах.
И вот я наконец поднимаюсь на свой этаж, поворачиваю ключ в скважине и с лёгкостью открываю дверь. Торт донесла. В целости и сохранности. Мишель выскакивает в коридор и, наспех чмокнув меня в щёку, забирает пакет с кондитерским изделием.
—Моя умница! Свежий взяла? — тараторит она и тащит торт на кухню.
—Продавщица сказала, что свежий. — отвечаю я, снимая кроссовки.
—А ты уточняла насколько свежий? — произносит Мишка и переводит на меня радостный взгляд.
Такой ребяческий, светлый, тёплый. И почему я не могла влюбиться в этот взгляд? Чего не хватало этому взгляду, чтобы заставить меня забыть о Лизе? Есть ли ответ на этот вопрос?
—Ой, слушай, да даже если не свежий, бабы же поддатые будут. Им уже до пизды будет на это. — отмахиваюсь, уходя в уборную, руки мыть с дороги.
—У Алисы девушка не пьёт! — кричит мне Мишель с кухни, а я усмехаюсь, смывая мыльную пену с ладоней.
—Да не пизди! Ты Куню вообще помнишь? Это ж ходячая банка с пивом! — отвечаю, перебираясь на кухню, попутно вытирая мокрые руки пушистым полотенцем. — Да её если ножом пырнуть — из неё спирт брызнет! Куда ей непьющую?
Говорю, и смеюсь даже. А мне куда непьющую? Лиза одну алкоголичку бросила. К чему ей вторая? К слову, меня самую малость смущает то, что я даже в таких мелочах
её вижу. Даже в таком смешном до боли совпадении.
—Ну, знаешь ли. Мы её больше года не видели, много чего поменяться могло. — реагирует Мишка, а затем осуждающе смотрит, увидев, что я полотенце на кресло кинула. —Я же просила. Руки вытрешь — полотенце обратно в ванную неси.
—А, прости, забыла.
Полотенце в ванной. Торт в холодильнике. Только сердце не на месте. Чувствую себя, откровенно говоря, не очень. Не хочу никуда идти. А зачем? Какой смысл? В обычные дни бухаем спокойно, без лишней суеты. Кипиша не хочу. Но кто меня, блять, спрашивает? Иду. Смиренно иду с Мишель в ту самую квартиру. Туда, куда я ежедневно бегу от собственных чувств. Бессмысленно и глупо на самом деле. Там всё гораздо больше напоминает о ней. Я поднимаюсь на лестничную клетку, вижу ступеньки, сидя на которых неуверенно листала телефонную книжку, в поисках Лизкиного номера. Потом нагло врала, отступив в последний момент, и сама же грызла себя за это. Пройду чуть дальше, а в помещении, куда не глянь — всюду она. Вот тут, на этой кухне, за этим столом, она пила чай с двумя кубиками сахара, пока ждала Киру. А здесь, на подранном диване, Юля сидела на коленях Кирюхи, в то время как я заливала угрызения совести бухлом. Время прошло. Чикина с родаками в другой город переехала, с Киры взяв абсолютно пустое обещание из разряда «Ещё встретимся». Сопливая хуета, которую так часто демонстрируют в романтичных фильмах и книгах. А реальность какова? Кира во все тяжкие пустилась. Видимо выкупила, что серьёзные отношения не для неё. О Юльке не знаю ничего, но за неё я вообще не переживаю. Нет, ну а что? Ей же лучше. В новом городе найдёт себе новую «Киру», а о старой и думать забудет. Дети — они такие.
Жаль, что с Лизой ровно так же.
В моих надеждах, конечно же, у неё всё хорошо. Есть друзья, любимая работа и всё прочее, но главный мой страх заключается в том, что помимо прочего есть ещё и любимый человек. Это
моё место. Лиза —
моя. И как бы я себе обратное в голову не вбивала, факт остаётся фактом. Мы с ней должны быть вместе. Иначе быть не может. Не должно. Да только её отсутствие продолжает упорно напоминать о том, что всё это лишь мои мысли. Но всё же, всему своё время.
—Опа, тортик! — радостно визжит Виолетта, видя Мишель с пакетом в руке. — Давай сюда!
—А где виновница торжества? — интересуется Мишка и протягивает Вилке торт.
—Придёт, куда денется? — с улыбкой реагирует та, а после раздаётся звонок в дверь. — О, она похоже. Кристин, глянешь?
И вот, не успев ничего сообразить, я прусь к двери. Мои шаги тяжёлые, неторопливые, в некоторой степени вялые. Уйду сегодня пораньше. Не вижу смысла задерживаться. И вот защёлка ловко сдвигается и дверь отворяется.
—Ой, ебать, какие люди! — произношу я и натянуто улыбаюсь.
Алиса тоже улыбается, но иначе. Ярко так, тепло, с отблеском радости в голубых глазах. Приветствует и распахивает руки для объятий, а я и рада обняться. Потому что от Алисы пахнет
Лизкиным парфюмом. Звучит как бред, но я вас уверяю, это так. Я этот сладкий аромат ни с чем не спутаю. Не знаю, будет ли это безумством с моей стороны, но я обязательно спрошу у Куняшовой, что это за духи. Или может спрей для тела? Или ещё какая хуета? Не важно. Она ответит — я найду. Найду и у меня останется хоть что-то в память о
моей Лизе. А сейчас я не могу выпустить беднягу-Алиску из оков своих объятий. Утыкаюсь носом в её плечо и вдыхаю запах куртки. Вдох такой глубокий, будто я сигаретный дым в лёгкие впускаю, и эффект ведь похожий, правда кратковременный.
—Ой, ну всё! Прям уж так соскучилась, что пустить теперь не можешь? — смеётся Алиса и проходит в коридор.
Я отшучиваюсь и вру, соглашаясь с её предположением, потому что правда слишком сложная. Правда в том, что вовсе не по ней я соскучилась. Совсем не по ней. Сильно совру, сказав, что её визит вызвал у меня какие либо эмоции.
Слышу, как бабы шумят и сбегаются в прихожую — встречать гостью. А та разувается, быстро куртку снимает и кто-то из девчонок забирает верхнюю одежду и утаскивает её в комнату, куда мы благополучно сложили все подобные элементы гардероба. Тесно. Алиса стоит рядом. От её рубашки веет мужским одеколоном. Блядство. У меня, кажется, галюны... Или нет? Не верю! Не мог мне этот запах просто причудиться! Или мог..?
Блять!
Чертовщина какая-то. Не иначе. И всё же, стараюсь направить мысли в другое русло. Как ни крути, я же всё ещё там, где дохера преисполненных радостью девушек обнимаются и обмениваются вопросами в стиле «Как жизнь?», «Нормально всё?», «Как здоровье?» и тому подобное. Уже и не помню в какой момент мы все дружной гурьбой перемещаемся на ту самую разъёбанную кухню. Уже и слышно, как жестяные банки открываются, и пробку из бутылки водки ловко достали. Все что-то бурно обсуждают, смеются, вспоминают старые-добрые, а я будто бы и не тут. Мысли словно слишком далеко. Не знаю где, но точно не здесь, не на помотанной жизнью кухне, где кое-как гудит холодильник, пахнет куревом и бухлом.
Вдруг, среди всего этого балагана звучит голос Киры. Обращён он не ко мне, но я почему-то, услышав его, тут же перевела взгляд на приятельницу.
—А невеста твоя где? — шутя произносит она и мне отчего-то вспоминается та фраза Кирюхина, которая прозвучала при другом таком суетливом собрании.
«А невесту свою привезёшь оттуда, с нами знакомить?»
И, что самое интересное, привезла ведь. Только без неё пришла. Может действительно непьющая девчонка, вот и не захотела к нам, к отбросам? Да это, впрочем, и не важно. Взгляд мой быстро переползает в сторону Алисы, которой был адресован вопрос.
—Скоро подойдёт. Ей по делам кое-куда заехать нужно было. Кстати, хлеб-соль на готове уже? — посмеиваясь отвечает Куняшова, а Вилка немедля вскакивает со стула и тут же восторженно тараторит:
—Ой, блять, какой хлеб?! Мы ж тортик купили!
Девчонки вспомнив про такую праздничную «закуску» вновь оживляются, а я продолжаю молча сидеть в сторонке. Сидеть и рассуждать.
Господи, Крис, как ты вообще до этого дошла. Этого ты хотела, будучи маленькой девочкой, отвечая на вопрос «Кем ты хочешь стать?». Тогда ты явно не горела желанием стать алкоголичкой, помешанной на девушке, которая твоей не была и вряд ли однажды будет. Или может ты хотела стать хуёвой партнёршей и подругой? Может хотела проебать всё и всех? А вот если бы хотела, глядишь не так обидно и больно было бы.
И всё опять как в тумане. Комнаты поглощает полумрак, табачный дым и громкая музыка. От бухла тепло и горько. Невесело мне в этот прекрасный для всех день. Не получается веселиться, когда подозреваешь саму себя в сумасшествии. Мне не даёт покоя мысль, что я действительно чувствовала запах именно того парфюма, каким пользовалась Лиза. Нотки этого аромата я улавливала в той квартире, в которой Лизонька даже пожить толком не успела. Я помню его. Он в моей памяти остался надолго. Не может ведь быть такого, что я вдруг что-то спутала? Так?
Но я и не думала, что всё настолько очевидно.
Более того, я даже не предполагала, что всё так до боли просто и смешно. Такое только в глупых сказочках бывает! По крайней мере, я я так думала. Думала ровно до тех пор, пока собственные всплески эмоций не дали о себе знать вставшим в горле комом. Хотелось курить. Хотелось плакать. Хотелось свежего воздуха. А главное, хотелось Лизу. Будто ломка случилась. Нужно было срочно что-то предпринять, иначе я бы в петлю полезла или в окно вышла. И вот, дабы такой исход предотвратить, я шагаю в сторону входной двери. Прочь из квартиры. Выйду на лестничную клетку, усядусь на ступеньках, закурю, и может даже дам волю слезам. После успокоюсь, да вернусь к бабам. Так я думаю ровно до того момента как дверь распахивается прямо у меня перед носом.
Что. За. Хуйня?
Лиза. Лизонька. Лизочка.
Стоит передо мной, глаза по пять копеек, с ноги на ногу переминается, губу кусает. Нервничает.
А я? Я в полном ахуе. Я даже не знаю, как описать своё состояние. Мне кажется, что со стороны я сейчас выгляжу куда встревоженнее Лизки. Мне нечего сказать. Я смотрю на неё, как на воскресшего покойника. У меня даже дыхание на мгновение замерло, как и сердцебиение. Только вот потом всё это смешивается в один неясный комок эмоций, вздымающийся в груди. Некогда остановившееся сердце начинает биться с такой скоростью, что меня даже в жар бросает. В животе вдруг начали порхать бабочки, которых я тщетно вытравливала более года. Голос у меня дрожит, но это я понимаю лишь тогда, когда проговариваю единственное слово, что мне удаётся произнести. Её прелестное имя.
—Лиза..?
Нижняя губа слегка дрожит. Я как даун стою перед Лизой и смотрю на неё растерянным и, в некотором роде, смущённым взглядом.
—Здравствуй. — отвечает она мне, с опаской какой-то, шугаясь будто.
Да и взгляд у неё напуганный. Тут у меня лишь два предположения: либо она смущена моим «культурным шоком», либо она меня боится. Не знаю, с чего бы вдруг. Да это и не важно. Важно, что передо мной
Лиза. Та, о которой я днями и ночами думала. Кого пыталась забыть. От кого ждала хотя бы одной весточки. Та, кого я люблю. Вот она, в метре от меня. Стоит, взглядом в пол упирается, зрительного контакта избегает. Романтика. Такая, о которой я до сей поры могла только мечтать. И кажется всё так идеально, но...
Идиллию
нарушают.
Лиза вдруг улыбнулась, глядя мне за спину, а Алиска, подошедшая сзади, похлопала меня по плечу и затянула подоспевшую гостью в квартиру, ласково, но при этом задорно, проговаривая что-то слащавое вроде «Лисён, ну наконец-то пришла! Мы уже заждались!». И тут вдруг складывается пазл. С чего бы Лизе оказаться здесь ни с того ни с сего, да ещё и в такое время? Всё сошлось. И всё в миг
рухнуло. Рухнули мои, и без того ослабевшие, надежды на счастье подле той, кого люблю больше собственной жизни. Рухнули те воздушные замки, что столько лет строились моим внутренним ребёнком. Всё уничтожено, растоптано, разбито.
Неловкая сцена происходит на моих очумевших глазах. Алиса смело шагает в зал и держит за руку
мою свою Лизу. Заходит в комнату, ярко улыбается и представляет «невесту». И в эту самую секунду, похоже, замер весь мир. Планета остановила вращение вокруг своей оси и вокруг солнца. Лёгкие не дышат, сердце не бьётся. Застыли вмиг все природные процессы. Всё вокруг словно поставили на паузу. А может меня просто оглушило? Может это всё тоже глюк? Может всё это — минута молчания в честь моих убитых мечт и пустых фантазий? Хотя не я одна зависла.
Все Лизу знали. Как девушку Киры, как её бывшую, а более никак. Ну, разве что Геля как-то с ней общалась, да и то недолго. И всё это не отменял того, что её мы здесь увидеть не ожидали. Благо Вилка тут же бросилась Лизку обнимать, приветствовать, мол «Какое приятное совпадение! Какая неожиданная встреча!». Все в миг расслабились, а далее всё по новой. Только Лиза больше не идёт на кухню в одиночестве. Алиса всюду за ней тащится. Пройду невзначай мимо той кухни — а Куняшова там в шкафчиках роется. Чай ищет. Потом чайный пакетик заливает кипятком и кладёт два кубика сахара в чай. Выучила Лизкину привычку, сволочь. Лиза улыбается. И я наконец увожу взор в сторону, боюсь, что им спугну эту милейшую улыбку с прелестного личика. Почему боюсь? Да потому что стоило только нашим взглядам встретиться — Лиза немедля становилась встревоженной и нервной.
Лиза Алиску в щёку целует. Благодарит «лисёнка», а мне хочется выйти в окно. Потрахайтесь ещё при мне. Мало же всего этого, блять, да? Я не могу на всё это смотреть, не получается... Больнее уже некуда, кажется. Уж лучше бы ломка, чем этот ебучий ад.
—Кристин, всё в порядке? — обеспокоенно спрашивает Мишель, касаясь моего плеча.
Я отстраняюсь, невнятно отнекиваюсь и вновь бегу от нахлынувших эмоций. Иду туда, куда изначально собиралась. Захлопываю дверь, сажусь на холодных ступеньках и тяжело выдыхаю, поднимая взгляд в потолок. Плохо. Ужасно плохо. Неописуемо просто. Такая тьма поперёк груди встала, что от чувства ревности хочется блевать.
Внезапно слышу, как кто-то вышел из квартиры. Вздрагиваю, оборачиваюсь.
—Простудишься. — произносит Кира и накидывает на меня куртку.
Сама она тоже тепло одета, в руках, между пальцами, тлеет сигарета. Кирюха садится возле меня, закуривает и с ухмылкой поглядывает на моё несчастное ебало.
—Попиздим? — спрашивает она.
—Попиздим. — отвечаю я, выдохув и почувствовав, что более нет нужды сдерживать слёзы.
Я их уже сдержала.
