чувство

За его спиной кто-то кричит от боли. Даби вскидывает руку, огонь окружает одного из преступников, тот в панике мечется по земле и просит пощады. Даби смотрит на его лицо: его не трогают ни чужие мольбы, ни слезы. Он делал это много раз и сделает еще раз. Возможно, сегодня. Причуда снова обжигает кончики пальцев. Когда он почти готов переступить черту, бледная рука опускается на его плечо. — Хватит. Мы тут закончили. И Даби отпускает. Он делал это много раз и сделает еще. Возможно, не сегодня. Тон у доктора ожидаемо недовольный. Его жажда крови ее настораживает, но его безразличие к ценности жизни — своей и чужой — раздражает. Он ждет, что она скажет: «Ты плохой напарник». Он ждет, что она скажет: «Я тебя ненавижу». Он ждет, что она скажет: «Ты не подходишь для этой работы». Но доктор не говорит ничего из этого, она сообщает ему, что полиция на месте и просит следовать за ней. *** Тойя безрассуден и жесток, и Йосано знала об этом, когда его принимали на работу. Он заваливает экзамен и ее личный тест на мразотность, оказывается той еще кровожадной сволочью, готовой подпалить к чертям все вокруг. Йосано злится, Тойя ее реакцией забавляется. Его способность сильна и разрушительна, она уничтожает владельца, и Тойя оказывается на ее операционном столе два раза в месяц — как на прием записывается. Когда Йосано спасает его в первый раз, она ожидает увидеть страх. Когда делает это во второй — ненависть. Но Тойя смотрит по-другому, и Йосано долго не может понять, что это, — остальные от ее лечения бежали, как и от ее способности. Взгляд режет по сердцу и воспоминаниям, она вспоминает Мори, войну и человека, который подарил ей заколку. В его глазах было то же, что и в глазах Тойи, — восхищение. *** Доктор выглядит великолепно и когда стоит над тобой с ножом и скальпелем, и когда лениво растекается по дивану в кофейне ранним утром, и когда расстегивает верхние пуговицы рубашки от духоты и делает глоток виски. Однажды они доходят до того, чтобы выпить вместе после задания, потому что за один день успевают остановить две банды одаренных и подрыв порта Йокогамы. Нападения на гражданских, к несчастью, предотвовращают не все, и Йосано тратит несколько часов на лечение пострадавших. После этого она чувствует себя уставшей и заебавшейся, поэтому его предложение выпить принимает с покорным равнодушием. К третьему стакану у нее загораются глаза, она становится активнее и веселее, к пятому — доверчиво приваливается к его плечу и замолкает. С Тойей, на самом деле, спокойно и легко, несмотря на диаметрально противоположные взгляды на жизнь, она замечает, насколько непринужденно он держится с ней, хотя ожидает ненависть и презрение. Но у Тойи — не ненависть и презрение, у Тойи — восхищение и где-то на подкорке другое чувство, которое она боится озвучивать. В нем нет любви, он сам недолюбленный ребенок и никому ее дать не может, в нем нет преданности, он предан только себе и скоро убежит назад, в свой мир, чтобы завершить то, к чему стремился всю жизнь. Но он восхищен ее силой и ей самой. И иногда проскальзывает мысль, что он становится мазохистом, — иногда хочется поджечь себя назло, чтобы снова оказаться на ее операционном столе. Тойя держится с ней непринужденно, смотрит с восхищением, спасает от мафии и наемников и ничего не требует. Йосано осознает, что этот шаг сейчас за ней, и в какой-то момент понимает, что готова его сделать. Что делает его. Она целует Тойю после очередного лечения, когда он разваливается на койке в медицинском кабинете, и он не стесняется схватить ее за предплечья и посадить на свои бедра, оттягивать ее волосы и срывать пуговицы рубашки. Йосано доверчиво прижимается ближе, раскачивается на нем и стонет его имя. Вскоре Тойя убежит обратно в свой мир, завершить то, что начал, а она останется здесь. В Йосано нет любви к нему, она сама недолюбленный ребенок, и дать ее никому не может, но, когда Тойя сбивчиво шепчет «доктор» в изгиб ее шеи, она признается себе, что будет по этому скучать.