Искусство в тебе

Утро понедельника

Игла осторожно входит в содержимое пакета капельницы, мужчина в белом халате внимательно наблюдает, прислушиваясь, чтобы к палате никто не подходил. Он убирает пустой шприц в карман и садится на стул, придвинутый к самой койке пациента, ожидая. Со стороны может показаться, что он невероятно спокоен, ведь он сидит настолько расслабленно, словно не он пару секунд назад вколол неизвестное содержимое в капельницу. Он знает своё дело. Вот только внутренне мужчина извергается, как огромный вулкан, который спал столетиями. Вулкан только просыпается, а вместо лавы потом польётся гнев и агрессия, может, немного радости, если его план приведёт его в к достигнутой цели. Он смотрит на свои дорогие наручные часы, чуть поднимая рукав халата, и тихо хмыкает, когда слышит копошение на койке пациента. -Ровно минута, - еле слышно, со смешком и каплей гордости в интонации проговорил мужчина и сложил одну ногу на другую, руки скрестил на груди, ожидая, когда пациент придёт в себя. Женщина резко, но с большим трудом и болью распахивает глаза, она пытается сразу встать, будто собирается куда-то бежать. Но как только сгибает руки в локтях, пытаясь привстать на них, сразу с болью ложится обратно, издавая непонятный хрип сухим горлом. Мужчина сразу подаёт стакан воды и не без помощи женщина делает несколько глотков. Она ложится обратно и на мгновение прикрывает глаза, мысленно себя успокаивая, чтобы в следующий момент открыть ясные глаза и увидеть человека, которого явно не ожидала. -М-мори..? – глаза вмиг делаются размером с блюдце, а руки сжимают белые простыни. Злая, почти ненавистная усмешка заставляет её нервно затаить дыхание и вслушиваться, когда мужчина тихо, но раздражённо начинает говорить: -Ну, здравствуй, Коё. Не рада мне? – усмешка похожа на оскал дикого зверя, - А может, ты ожидала увидеть Рандо? Грёбанный Артюр не придёт за тобой и не спасёт, ты это понимаешь? -Нет, Мори, послушай… -Нет, Озаки, молчи. Лучше смотри, что у меня есть, - с каким-то сумасшедшим восторгом Огай достаёт из кармана полный шприц, показывая чуть голубую жидкость в нём, - Узнала? Глаза становятся ещё шире, грозясь выкатиться на грязный больничный пол. Хотя это, думается, всяко лучше, чем ощутить то, что будет с Коё. -Мори… - ей всё ещё сложно говорить, сложно собрать мысли в кучу и… сложно смотреть в глаза человека напротив. Они другие, не те, которые она знала год назад. В них нет ни одной положительной эмоции, они пропитаны негативом и насмешкой, кажется, над всем белым светом, а чёрный свет, видимо, накопился у мужчины внутри огромным сгустком, очерняя всё окружение. -Да, Коё, я вижу, что ты поняла, - он встаёт и подходит к капельнице. Озаки дёргается, но снова не может подняться, она словно парализована, - Ещё увидимся, Озаки-сан! – он говорит это резко, почти с радостью, но в голосе слышится чёткая ироничная усмешка, - Жаль, что не здесь, правда? Мужчина вкалывает содержимое в капельницу и снова садится на стул, наблюдая за процессом. Женщина резко дёргается и жмурит от боли глаза, сжимая кулаки. По вискам текут слёзы, она выгибает шею и вдруг замирает, обмякая, как тряпичная кукла. Показатели на датчиках начнут падать очень скоро, поэтому мужчина быстро встаёт со стула, толкает его в угол и, спрятав ещё один пустой шприц в карман, выходит из палаты, аккуратно прикрывая дверь, чтобы не было слышно. Мужчина быстро ретируется к выходу, по пути здороваясь с парой знакомых ему, как известному хирургу, врачей. Все знают, кто такой Мори Огай. Условно, без подробностей, так скажем. Но, даже имея информацию о его преступной в последнее время деятельности, никто бы и не смел подумать, что этот человек, который сам долгое время крутился в этой сфере, пошёл бы на такую подлость с Озаки… Мужчина благополучно выходит со спокойными глазами и приветливой дружелюбной улыбкой из здания, сразу садясь в свой лэнд крузер и срываясь с места под свой громкий смех, который, к сожалению, а может и к счастью, никто не услышал. Пульс стремительно падает, датчики пищат во всю, давление ползёт всё выше до, казалось бы, крайней отметки. Медработники бегут, сломя голову, дабы узнать, что произошло, и помочь пациентке. Срочный осмотр ничего не даёт, главврач, которого позвали, не имея понятия, что делать, в таком же смятении, ведь буквально пару часов назад состояние Коё было стабильно. На свой страх и риск он вкалывает ей препарат, который должен успокоить организм, но может дать серьёзное осложнение на сердце. Помогает лишь на какое-то время, вскоре всё становится ещё хуже, поэтому главврач даёт указание везти пациентку в реанимацию. В срочном порядке. Никто ничего не заподозрил. Кроме девушки, что разносила медкарты, как раз в это время неспокойствия в том отделение больницы. И лишь Гин видела, как Мори Огай выходил из палаты Коё Озаки. Жаль, когда пришёл Чуя и ему сообщили о состоянии матери, выпроводив его домой, с Гин они не пересеклись. Возможно, если бы девушка успела вернуться на свой пост и рассказать Накахаре, все события обернулись бы не так. Словно эффект бабочки. Цепная реакция эмоциональных взрывов, которые выливаются в необдуманные действия.

***

Накахара Чуя даже не понял, как закрыл дом, вызвал такси, а теперь на ватных ногах уже подходил к ненавистному, но такому родному небоскрёбу. Что-то ему подсказывало, что хозяин квартиры точно сейчас там. Совершенно не помня себя, он поднимается на ненавистном лифте на ненавистный этаж и идёт к ненавистной двери, доставая такие же ненавистные ключи из кармана и прокручивая на два оборота ключ, тихо закрывает дверь изнутри. Что по эмоциональному состоянию? Есть что-то внутри? Трогает? Болит? Режет? Не-е-е-ет, сейчас осталась лишь назидающая отовсюду пустота. Ни эмоций, ни чувств. Лишь одно – желание погубить и убить себя морально. Чтобы точно ничего не осталось. Чтобы не было больше такого, что от любого звонка, письма или слова он снова корчился бы в истерике на пыльном полу коридора, задыхаясь в слезах и панике. Нет, ему такого не нужно. Он больше не хочет. Не хочет чувствовать что-то. Парень тихими шагами, разувшись, проходит внутрь, видя, как Дазай сидит на полу лицом к панорамным окнам, вглядываясь в сумерки города, на который медленно, но так ярко и красиво опускается вечернее время. Он бы просидел так до ночи, наблюдая за изменениями и движениями облаков, розово-оранжевого заката и пылающих цветных огней города, который он решил оставить год назад. А потом просидел бы так и до утра, так же наблюдая и топя себя в своих мыслях. Теперь самостоятельно, больше ему ничего не остаётся. Но и ничего не мешает. Осаму сидит в одних домашних клетчатых штанах, с которыми в этой квартире спал Чуя, приходя сюда и которые бережно потом укладывал на стул, обещая себе в следующий раз к ним не прикасаться. Торс голый, а с волос стекают по спине редкие капли. В руке держит бокал с жидкостью цвета его глаз, рядом стоит почти полная бутылка. Недавно вышел из душа и уже за бутылку. Не бухает, а культурно выпивает, так? В квартире тихо, как в гробу, в который решил заколотить себя Дазай, поэтому, как только совсем тихие шаги раздаются почти сзади, он вскакивает и разворачивается, отставляя на пол к бутылке свой бокал. Стоит ему увидеть гостя - его глаза вмиг расширяются, а губы приоткрываются в немом шоке. Он делает шаг к недвигающемуся парню, как бы проверяя, отойдёт ли тот, сбежит ли. Не сбежит, не отойдёт, а лишь высокомерно ухмыльнётся, но стоит ему поднять свои глаза на Дазая, тот сразу понимает, что что-то не так. Что-то случилось. -Чуя..? – голос тихий, на грани с шёпотом. Накахару словно током херачит, когда он его слышит. Какая была цель, приходя сюда? Да чёрт его разберёт. Добить себя, наверно. Поэтому он делает два шага к Осаму, оказываясь совсем вплотную к нему, и потянув за шею к себе, впивается в губы с терпким вкусом виски и чего-то сладкого и знакомого. Те же сигареты, не поменял своих предпочтений, да? Дазай не находит ни одной здравой мысли, а эмоции накрывают с головой, когда он отходит от очередного шока, прикрывает глаза и кладёт одну руку парню на талию, другую на щёку, с нежностью и со всеми чувствами, что копились в нём так много месяцев, дней, часов, поглаживает её большим пальцем. Отвечает с теми же накопленными чувствами, жадно сминая чужие губы своими. И чувствует как по щеке Чуи скатилась одинокая слеза, оставляя мокрую дорожку и придавая губам солёный привкус. Именно он отрезвляет Дазая, который, ну, сердцем чует не так что-то. Он отстраняется и отклоняется, когда Чуя тянется за новым поцелуем. -Лисёнок, что с тобой? – голос обеспокоенный, он сразу бьёт в ушные перепонки Чуи, заставляя ещё пару кристаликов слёз скатиться по щекам, грозясь выпустить всё, что тот прячет, наружу. Поэтому, не думая ни секунды, он яростно толкает Дазая в грудь к стоящему посередине мягкому дивану, на котором не раз засыпал сам. Тот от неожиданности позволяет себя грубо вести и усадить на мягкую поверхность. Но, когда оцепенение снова сходит, а Чуя усаживается на крепких бёдрах, закидывая руки на плечи Осаму, парень перехватывает его запястья и заставляет смотреть себе в серьёзные глаза, пытаясь остановить попытку Накахары снова его поцеловать. Тот же недовольно рычит, дёргая руками, но выбраться не получается. Всё же по комплектации он меньше. -Что ты делаешь? – Дазай проговаривает чёткий вопрос твёрдым голосом, думая, что надо хоть как-то привести его в чувства. Только не понимает, что чувств-то и не осталось, все иссякли, - Ты не пьян, - констатирует факт, - что с тобой? Рыжеволосый раздражённо закатывает глаза и выпрямляется в спине, осознанно елозя на чужих бёдрах. Руки всё же получается вырвать и сжать голые и твёрдые плечи пальцами. -У тебя есть последний блядский выбор, селёдка, - гнев, злоба и отчаяние - это слышит Дазай, - Либо ты помогаешь мне забыться прямо сейчас, либо… - он наклоняется к нахмуренному лицу и весело скалится, - ты меня никогда больше не увидишь. Осаму ещё сильнее хмурится, сжимая одну руку на спинке дивана, а другую на чужом бедре, явно раздумывая, блефует ли Чуя. -Я всё равно найду тебя, лисё… -Заткнись! – Дазай явно услышал, как он зарычал и клацнул зубами, сжимая их, - Не найдёшь. Меня здесь больше вообще ничего не держит, сука, поэтому либо мы с тобой сейчас отдаёмся друг другу, либо прощай, Осаму. Дазай раздумывает ровно секунду, а потом резко убирает руку с чужого бедра и смотрит точно в тёмно-синие глаза напротив. -Что с тобой случилось? – почти по слогам, с чётком расстановкой, вопрошает парень и щурит карие глаза. Накахара нервно посмеивается и встаёт с чужих ног, выпрямляясь. Осаму со страхом наблюдает и метается в сомнениях. -Когда ты найдёшь себя, Осаму, будет слишком поздно. Парень разворачивается и только собирается сделать шаг с разочарованным вздохом, его хватают стальной хваткой за запястье и разворачивают на себя. Дазай стоит в полный рост, возвышаясь над парнем, глядя затравленным взглядом. Чуя понимает, что попал он в самую точку, в самый эпицентр этой чудной растрёпанной головы. -Хочешь забыться? – риторический вопрос, не требующий ответа, удостаивается только неуверенного кивка. Грубая интонация Дазая слегка пугает, но будоражит так, что хочется подскочить на месте. Парень кладёт обе ладони на бока и сжимает, скорее всего, даже следы останутся. Он, не медля, накидывается на чужие губы, сразу прибегая к мокрому грязному поцелую, проникая языком в рот Накахары. Чуя хватается за шею, не покрытую бинтами, и не менее яро отвечает, пытаясь перехватить инициативу на себя, когда подключает и свой язык, выталкивая чужой из своего рта, проникая в чужой. Они сплетаются ими в диком бою без правил, а когда отстраняются, чтобы хапнуть маленькую частичку кислорода, с удовольствием и с огоньками в глазах оба наблюдают за ниточкой смешанной слюны, растянувшейся от одних губ до других. Парни не дают ей разорваться, снова сталкиваясь в животном поцелуе, почти ударяясь зубами. Дазай ничуть не осторожно подталкивает Чую к тому же дивану, скидывает с его плеч кожаную куртку прямо на пол, и укладывает, ложась сверху и переходя мокрой дорожкой на скулы, линию челюсти и шею. Накахара путается пальцами в тёмных волосах, до боли оттягивая. Первый стон слышится, когда Осаму кусает кожу на шее, а потом широко мажет языком от ключицы до мочки уха. Руки не остаются без дела, сминая бока и проходясь длинными пальцами по рельефу пресса и груди. Губы возвращаются на другие губы, вылизывая всю полость. Дазай чуть приподнимает его за поясницу и стягивает футболку, откидывая к куртке. Чуя начинает в нетерпении царапать чужие плечи и оглаживать мышцы рук. Пальцы скользят к резинке клетчатых штанов, оттягивая и пытаясь снять. -Чуя, у тебя уже… - хриплый голос заставляет холодок пробежать по спине, а мурашками покрыть всё тело, но договорить ему не дают. -Нет, - он на секунду задумывается, - не с парнем, - глаза напротив озадачиваются, брови сходятся на переносице, а губы размыкаются, чтобы что-то ещё сказать, - И только попробуй со мной нежничать, сегодня магазин моего пистолета полный. Тебе ясно? Глаза на минуту задерживаются в раздраженных глазах напротив, а ответом для Чуи служат руки, что резко стягивают с Накахары черные джинсы вместе с бельём, хватая голые щиколотки и разводя их в стороны, устраиваясь между них на коленях. Чуя приподнимается на локтях и снова тянется за резинкой чужих штанов, помогая стянуть их. Парни остаются совершенно голые друг перед другом, совершенно открытые. Но лишь в физическом плане, но кого это сейчас волнует, правда? Дазай аккуратно целует Накахару, почти не касаясь, и встаёт с дивана, оставляя рыжеволосого одного. -Погоди секунду, - парень на своих длинных шлагбаумах идёт в комнату, открывая ящик, и, порывшись там, следом им хлопает, возвращаясь. В руках Чуя видит бутылёк лубриканта и презервативы. Дазай замирает, возвышаясь над ним, и нагло пялится, проходясь взглядом по всему телу. Накахара делает то же самое, но менее бесстыдно. А когда слышит вкрадчивый, низкий от хрипоты голос, подавно отводит взгляд в сторону: -Красивый, - в голосе восхищение и что-то вроде гордости, что в данный момент с Чуей именно он. Дазай снова усаживается на колени между разведённых ног и оставляя всё сбоку на диване, берёт одну ногу Накахары, поднимая и начиная покрывать поцелуями от щиколоток до внутренней части бедра, внимательно наблюдая за изменениями на лице рыжеволосого. Как только парень доходит до бёдер и специально пропускает паховую часть, перебираясь губами и языком на другое бедро, Чуя перестаёт сдерживать стоны, так ласкающие слух. Что у него на этом моменте в голове? Да ничего, вообще ничего, лишь сплошное наслаждение и предвкушение во всём теле. Он ни о чём думает. Дазай ведёт ладонью по бедру, не переставая оставлять багровые следы и укусы, сразу зализанные, как извинение, ладонь мягко ложится на член, окольцовывая пальцами, наконец удостаивая его вниманием. Он ведёт ими вверх, еле оглаживая и размазывает по нему обильно сочащийся предэякулят. Чуя с громким высоким стоном выгибается в спине, неосознанно шире разводя ноги. Ещё несколько движений рукой и Осаму прекращает все действия, садясь на колени. -Перевернись, - расфокусированный взгляд метается от парня к его рукам, которые выдавливают смазку на пальцы, растирая между ними. Чуя готов завыть уже от этого зрелища. Дазай же выпрямляется, словно коршун нависая на ним, - Лисёнок, вставай в коленно-локтевую. В первый раз лучше в этой позе. -Я же сказал не нежничать, - недовольно бурчит Накахара и переворачивается, как ему сказали. Пару секунд никаких действий ровным счётом не происходит. Чуя уже хочет повернуться, чтобы проверить не помер ли он там, когда он слышит тяжёлый выдох, до него доходит, что им снова бесстыдно любуются. И в следующую секунду длинные пальцы левой руки Дазая ощутимо хватают парня за горло, чуть сжимая и притягивая, заставляя прогнуться. Парень наклоняется и шепчет в самое ухо, предварительно лизнув его: -Может, ты хочешь, чтобы я выебал тебя, как последнюю блядь из придорожного дешёвого борделя? – Чуя дёргается и его начинает потряхивать, когда он чувствует, как мокрые пальцы обводят по кругу колечко мышц, раздвигая половинки ягодиц, - Нет, малыш, - пальцы кружат вокруг и поглаживают холодными мокрыми движениями, лишь немного надавливая, дразня, - Если ты пришёл ко мне забыться, ты прочувствуешь всё, пока я буду трахать тебя до тех пор, как звёздочки из глаз не посыпятся, - один палец на одну фалангу проник внутрь, - Расслабься. Потом будешь просить меня ещё и больше, согласен? -Н-не дож…дёшься-а, -кажется, разговоры отвлекают, но заставляют только смущаться, - М-м, - Чуя болезненно застонал, когда палец прошёл дальше. -Давай, лисёнок, расслабься, тебе понравится, - Дазай другой рукой поглаживает спину, поясницу покрывая поцелуями. Наконец, палец входит полностью, поэтому парень замирает, давая привыкнуть к новым ощущениям. Он ведёт языком от поясницы до загривка, и обратно, покрывая поцелуями плечи, - Сам потом не сможешь остановиться, - шёпот действительно отвлекает, парень начинает двигаться внутри парня, растягивая, через пару минут подключая и второй палец. -А-ах, - Чуя утыкается носом в согнутые локти, выпячивает зад выше и сжимает пальцами поверхность дивана, грозясь разорвать его к чертям. Двигая внутри уже двумя пальцами, Дазай видит, как парень сам начинает подмахивать бёдрами, пытаясь насадиться. Он разводит пальцы несколько раз на манер ножниц и вскоре добавляет третий, который входит уже не настолько туго. -Смотри, ты почти готов, - три длинных пальца входят уже более активно, раздвигая податливые стенки, - Тебе так нравятся мои пальцы, а что будет, когда я заменю их членом? – Накахара скулит в диван, насаживаясь уже более самостоятельно. Пальцы последний раз входят особенно глубоко и выходят, заставляя чувствовать нехватку наполненности. Пустота убивает, да? Пустота внутри просто невыносима. Но в разных ситуациях ощущается это по-разному. Чуя чуть приподнимается, поворачивая голову и смотря через плечо, и сразу закусывает губу. Дазай стоит сзади, раскатывает по члену презерватив и смачивает смазкой из бутылька, который сразу летит в сторону. И всё это, не разрывая зрительного контакта. Парень на коленях подползает ближе, пристраиваясь мокрой холодной головкой к сжимающемуся входу. Чуя наблюдает, как Дазай толкает язык в щёку, облизывает губы и скалится, словно выиграл джекпот. Парень своей большой ладонью давит на поясницу рыжеволосого под собой, заставляя сильнее прогнуться, а ноги разъезжаются по сторонам шире, открывая обзор Дазаю на все прелести тела под собой. -Выгибаешься, как маленькая кошечка, прося больше ласки, а говоришь не нежничать, - парень звонко, но несильно шлёпает Чую по левой ягодице, затем нежно поглаживая. Накахара вытягивает шею и протяжно стонет. -Извращенец, - только и выдавливает Чуя, уже сам подталкиваясь бёдрами назад, желая насадиться, а Дазай снова играется, лишь обводя вход головкой и не давая большего. Наблюдая за этим, Дазай посмеивается и снова давит на поясницу, второй рукой обхватывая бедро, сжимая до синяков. -Ну-ну, кто из нас ещё извращается сильнее, - он толкается внутрь, но резко одёргивает себя, заставляя входить как можно осторожнее. Головка проникает внутрь, Чуя сразу протяжно стонет бальзамом на душу Дазаю, - Над собой, - он рычит и сдерживает себя, проталкиваясь дальше, - Такой узкий, - он сам низко стонет, когда не сдержавшись, резко входит на всю оставшуюся длину, заставляя Накахару выгнуться до хруста в спине, болезненно всхлипнуть и отпустить одну слезу, снова утыкаясь носом в изгиб локтя, - Прости, лисёнок, - Дазай останавливается, замирая, чтобы парень привык к размеру в нём, - Ты так сжимаешься вокруг меня, что… -З-заткнись, пожалуйста, заткнись! - единственное, о чём сейчас жалеет Дазай, это то, что он не видит красного смущённого лица парня. Он снова тихо посмеивается и, придерживая за бёдра обеими руками, делает слабый толчок на пробу. Слыша стон облегчения и чувствуя, как тело Чуи начинает отдаваться полностью, он делает ещё толчок. Быстрее и глубже. Стоны усиливаются, становятся всё выше. Дазай двигает бёдрами умеренно, Чуя ему подмахивает навстречу своими дрожащими. -Осаму, - боже, стон его имени выбивает из колеи, заставляя умеренный ритм сбиться, а толчки сделаться более резкими. -Что, лисёнок? -Давай же… м-м… -Что? – толчки неожиданно даже для самого Дазая замедляются, Чуя хнычет и толкается назад сам, пытаясь вернуть тот темп, который был, - Говори, малыш, и получишь, что хочешь, - в доказательство он резко входит и выходит почти до основания, а Чую подкидывает, он хочет раствориться прямо на этом диване. Застыть в этом моменте на всю оставшуюся жизнь или сразу умереть прямо сейчас. Стоит ему об этом подумать, как Дазай замирает, - Я прекращу всё, если будешь молчать, золотце. Чую коробит, он раздражается и начинает злиться, но всё равно стыдливо молчит, тихонько поскуливая и ёрзая из стороны в сторону, как бы приглашая. -Просто прелесть, - Осаму словно наслаждается представлением в театре и восхищается каждым действием, - Но мне нужно не это… -Сука… - тихий шёпот доходит до ушей Дазая ровно в тот момент, когда он сам оказывается на спине, а Чуя устраивается сверху, злобно зыркая из-под растрёпанных рыжих волос. Изящная бровь вздымается вверх, а губы кривятся в агрессивном оскале. Дазай невольно засмотрелся, думая, насколько это прекрасная картина, возможно, в будущем, он запечатлеет этот момент на одном из своих холстов, чтобы никогда не забыть. – Допизделся? – и Осаму громко стонет, откидывая голову назад, когда Чуя начинает двигаться на нём, задавая темп. Руки Дазая ложатся на бёдра Накахары, сжимая, почти впиваясь ногтями. Он начинает сам подмахивать бёдрам навстречу Чуе, меняя угол проникновения, чтобы проезжаться по комочку нервов внутри. Чуя, чувствуя это, стонет высоко и громко, блаженство застилает глаза, заставляя ресницы дрожать. Руки упираются в сильную грудь под собой, царапая её в моменты, когда чувствует движения по простате. Мокрые тела, запах возбуждения и звуки наслаждения. Эта квартира, кажется, впитывает в себя каждую эмоцию, которую здесь испытывали. И, будь она живой, сейчас бы в ужасе прикрыла рот ладонью, затаив дыхание. То, что происходит сейчас – ошибка, воля случая и грёбанных эмоций. И это понимают все. Они будут жалеть, они будут страдать, ведь им уже нужно просто отпустить друг друга, но вместо этого они цепляются друг за друга всеми конечностями, впиваются ногтями и зубами, тут же зализывая раны на теле, оставляя ожог на ранах душевных. Ожог разрастается всё больше, хотя пока этого никто не чувствует, об этом не думают, спасаясь сейчас в ощущениях. Лишь сейчас… -Наигрался? – когда бёдра Чуи начинают дрожать под длинными пальцами, Дазай широко улыбается и с насмешкой смотрит на уставшее лицо перед собой, обрамлённое мокрыми прядями. Тот в ответ лишь закатывает глаза то ли от удовольствия, то ли от раздражения. Дазай снова меняет их местами, подминая парня под себя, раздвигая его ноги шире, снова входя под другим углом, от которого у Чуи практически искры из глаз стреляют. Темп меняется на резкий и более грубый, стоны на более рваные и хриплые от сорванного голоса. Чувствуя приближающуюся разрядку, движения становятся быстрее. Чуя привстаёт на локтях и тянет Дазая за шею на себя, впиваясь в опухшие губы, проходится по нижней губе языком и проникает в рот, ища чужой язык, сплетаясь с ним. Последние толчки и Чуя изливается себе на живот, всхлипывая в рот Дазаю и сжимая его волосы в кулаке. Осаму, чувствуя, как парень сжался вокруг него, глубоко входит последний раз, изливаясь в презерватив, рычит в чужую шею и падает на парня совершенно без силы, руками обвивая тело под собой. Чуя одну руку так и держит в тёмных волосах, перебирая их, а другую кладёт Дазаю на спину, неосознанно поглаживая подушечками пальцев. -Нужно в душ – лишь спустя несколько минут Дазай еле встаёт на ватных ногах и тянет за собой Чую, которого приходится придерживать, потому что стоило ему встать на ноги, они отказались держать вес его тела, явно обидевшись на такие качели туда-сюда. Парни помогали друг другу в душе, осторожно обмывая тела. Чуя взял чужую руку в свою, заостряя внимание на совсем свежих порезах на запястье. -Что же с тобой делать... - нежно оглаживая раны, Накахара шепчет скорее себе, чем парню. Дазай с печалью переводит взгляд на свои руки и пристыженный отводит взгляд в сторону, еле слышно проговаривая: -Любить..? - словно вопрос, заданный в пустоту. Чуя поднимает глаза на парня. Тот не осмеливается встретиться взглядами. Рыжеволосый вздыхает и отпускает одну руку, беря вторую. -От моей любви ты убежал год назад. Они кивают друг другу, но на самом деле соглашаясь только со своими мыслями, наседающими толстым слоем на подкорку мозга. Когда уже собирались выходить, Чуя схватил Осаму за шею и снова утянул в поцелуй. Спустя пару секунд парень почувствовал, что поцелуй становится солёным, и оторвался, вглядываясь в убитые глаза, наполненные слезами. Пальцы на его шее стали дрожать, он нахмурил брови и уже собирался что-то спросить, как Чуя мгновенно отвернулся и вышел из комнаты, обмотав бёдра полотенцем. Догнав Чую, Осаму наблюдал такую картину: Чуя сидит на диване, пьёт виски из бокала Дазая, из которого парень пил до этого, смотрит в одну точку и сжимает другой рукой подлокотник до побелевших костяшек. Руки так дрожат, что он еле удерживает бокал, Дазай замечает это сразу. Он проходит к нему и аккуратно садится рядом, словно боится, что тот выпнет его с дивана… или сразу с окна. -Чуя… -Молчи, - такой голос, будто загробный шёпот, сильно испугал Дазая. Он повернулся к парню и осторожно взял его за плечи, поворачивая на себя. Риск, что он получит по роже увеличивается в геометрической прогрессии, а ему словно похер. Но нет, кажется, ему не похер только на состояние парня. Он бы понял, если бы Накахара начал в спешке собирать вещи, причитая, что всё, что здесь было, нужно забыть, потому что больше такого не повторится. Лучше бы он кричал и бил его, обвиняя, что позволил соблазнить себя, что он воспользовался его нестабильной эмоциональностью. Всяко лучше, чем сейчас Чуя сидит с пустыми глазами и почти не дышит, не обращает внимания даже на то, что его сейчас схватили за плечи. Дазаю приходится слегка потрясти его, чтобы тот перевёл взгляд на лицо перед собой. В сумерках сложно что-то разглядеть, но боль и непрерывный поток слёз, просто солёный водопад не заметить сложно. -Лисёнок… Его снова перебивает загробный шёпот, пугая: -Как думаешь, Осаму, умирать больно? – вопрос выбивает весь воздух из лёгких и заставляет трястись уже Дазая. -Что ты такое говоришь, Чуя? – голос начинает дрожать, как и руки. Он бегает глазами по лицу, не выражающему ничего, и притягивает к себе, обнимая и утыкая носом в свою шею, - Пожалуйста, не думай о таком. Только не ты, прошу… Парень утыкается носом в рыжую макушку, вдыхая запах своего шампуня, и чувствует руки обвившие его талию, прижимаясь ближе. Всхлипы становятся всё отчётливее, а по груди уже бегут дорожки слёз, не останавливаясь. Дазай сам еле держится, чтобы не выпустить наружу все свои эмоции, но понимает, что сделает хуже, поэтому лишь даёт Чуе выплеснуть всё, что есть. Он всхлипывает и, кажется, хотел закричать пару раз, но сил на это просто не хватило. Так он и уснул, уткнувшись в чужую шею носом и ногтями в чужие бока, выплакав целый океан эмоций и чувств. Через время Дазай осторожно откинулся на диван, утягивая парня за собой. Тот во сне обвил его всеми конечностями, словно ища защиты и тепла, а Осаму с грустью наблюдал и не мог заснуть, просто наблюдая за чужим сном.

***

Просыпаться трудно. Лучше бы он этого не делал. Всё тело затекло, что-то перекрывает доступ к кислороду, а талия будто в тисках зажата. Но ещё хуже стало, когда он решил сесть. Поясницу словно скрутили и вырвали с позвоночником, а шею и бёдра ужасно жгло. Парень убрал с глаз упавшие и спутавшиеся во сне пряди, пытаясь менее безболезненно перелезть через Дазая, чтобы встать ногами на пол. Во сне полотенца, что вчера никто не удосужился заменить бельём, упали и лежали скомканные под сплетёнными телами. Чуя еле как встал и попытался найти свою одежду, что вчера раскидывали по сторонам, не заботясь, где в итоге она окажется. Вот только, начиная крутить головой из стороны в сторону, на полу он не видит ни одной вещи: ни своей, ни Дазая. Зато он находит рисунок, который ещё не видел. Снова его портрет, кто бы сомневался, но теперь он был запечатлён в том моменте, когда он влетел в кабинет Мори, в их прошлую встречу. Снова карандашный рисунок и лишь яркие цветные глаза. Чуя усмехается себе под нос, разглядывая сие творение, а потом переводя взгляд на стеклянный шкафчик, глядя в своё отражение. -Они больше не такие яркие… - он снова усмехается, откладывая рисунок и отходя к стулу, на котором заметил вещи, - И это твоя вина. Чуя быстро одевается и выходит из квартиры, хлопая дверью. Он так и не понял, что уснуть ночью Дазай так и не смог, и всё это время наблюдал за ним из-под опущенных ресниц, мысленно коря себя за всё. В квартире становится совсем тихо, безжизненно и холодно. Так уже было. Так ещё будет. Дазай с неохотой встаёт с дивана и идёт в комнату, сразу натыкаясь на светящийся телефон. Он в ступоре останавливается, а экран гаснет. Он подходит ближе и смотрит на дисплей. «61 пропущенный вызов от абонента Акико» -Сколько..? – парень в шоке протирает глаза и уставляется, словно убеждаясь в том, что видит. Разблокировав мобильный, Осаму набирает номер сестры и не успевает закончиться первый гудок, как она поднимает трубку, яростно выкрикивая так, что в ушах гул стоит: -Какого чёрта, Дазай!? – она злобно вдыхает, словно собирается орать на него с ещё большец агрессией, - Почему ты не брал грёбанный телефон со вчерашнего вечера? Я звонила всё это время, ты… -Акико, что случилось? – а сердечко-то ёкает. Ёсано бы не стала звонить даже пару раз подряд, если бы дело не было слишком срочным. -Коё Озаки вчера умерла. -Что..?