аттракцион мазохизма.

      – ненавижу тебя.       – только не хлопай дверью...       побелка чуть посыпалась с потолка над дверным проемом, а оглушительный хлопок разнесся эхом по квартире. какой по счету это феерический – эффектный – уход сигмы, гоголь сбился уже. согнулся пополам и руками в волосы зарылся, взъерошивая их. головой хочется об стенку биться, только вот еще больше побелки с потолка посыплется. «ну и пусть,» – голос внутри буквально прорычал, а рука сама потянулась за пачкой сигарет, которая любезно лежала на прикроватной тумбе. может никотин и не спасает уже, но дает хотя бы мыслям на место встать, подумать, разглядывая голые ветви за окном.       качели безумия – каждодневные качели, которые выматывают сильно, будто купил бесконечный билет в старенькой будке и качаешься себе в странное удовольствие не в силах прекратить.       проверять новые сообщения бессмысленно – сигма наверняка занят ужасной эмоцией злости и из последних сил добирается домой. никола сам же пишет, неспешно набирает текст, стукая ноготками по экрану. нужно же поговорить, обсудить, как нормальные люди, попытаться, может, в сотый раз уже. «но разве мы нормальные?» – последнее облако дыма и сообщение отправлено.       нет, не хочется говорить, совсем не хочется ничего. засовывает телефон в карман пальто, заталкивая подальше, чтоб ни слышать, ни видеть, чтоб провалился он там пропадом. вдруг сигма останавливается, сотовый вибрирует еще пару раз и вовсе замолкает до завтрашнего утра. волнующие вопросы закрадываются в голову, переплетаются, образуя один сплошной гордиев узел, но мотает головой, в попытках развязать его. стоит один посреди холодной улицы, осознает ситуацию, что эмоции снова верх взяли, не в силе их контролировать сделал больно, а теперь... ничего не попишешь, да ведь. снова злость, снова пинает ни в чем неповинный камень, снова безумные качели на огромной скорости, а билетик-то до сих пор действителен.       если бы спросили: по шкале от одного до десяти как сильно ты любишь николу, сигма бы разбил телефон об стену. нормальная ли это реакция? вполне. это слишком абстрактно, поэтому и нравится. все эти кривые, плавные линии и яркие мазки, наносящиеся снова и снова. была бы воля, сигма бы окунул гоголя во все цвета дважды, а тот ответил бы тем же, отомстив. что за злость такая, откуда она взялась вообще. сигма искал ответы в темноте комнаты, испепеляя взглядом серую стенку; держал в руках телефон со светящимся экраном, сообщения были давно прочитаны и должен был ответить уже на вопрос о встрече, но думал все о разноцветных тюбиках с краской.       – алло? – взгляда так от стенки и не смог оторвать.       – ты игнорируешь.       – да, я согласен.       – стоило только позво...       звонок вмиг сбросился, краски из мыслей пропали, остались только белые и черные цвета, серых никогда и не было.       левая нога дергается под столом, иногда сменяясь правой, ногти редко, но впиваются в кожу ладоней, а когда замечает сигму, подходящего к столику, чуть ли не до крови сдирают ее. садится плавно, тихонько, поддерживая напряженную тишину, заказывает кофе и специально не встречается взглядом с николой. играет хорошо и это раздражает. лицо выражает поддельное спокойствие, не то что вчера вечером, но в глазах видно бурю эмоций, слышно даже шестеренки, которые начинают шевелиться, скрипеть, запуская их любимый моральный аттракцион.       – давай прекращать, тебе плохо, я же вижу.       – нет... – никола посмотрел на сигму, бровь поднимая. – да, но мне и хорошо. это будоражит.       – тебе настолько скучно жить?       – ты и сам знаешь, – сигма отводит будто скучающий взгляд к окну и чашку с кофе своим ладошкой обнимает.       будоражит не то слово, до побеления костяшек, до разбитого телефона, до чертовых красок и всего остального. шестеренки все быстрее вращаться стали; сигма ухмыляется чему-то своему, гоголь хочет сбежать на улицу сделать хотя бы одну затяжку, либо пощечину дать себе его же рукой. и такие разные чувства абсолютно, но соединяются вместе в общий клубок, затягивая петельку, ни войти, ни выйти. и вместе бегают в этом разноцветном клубочке, можно сказать, как кошка с собакой, то любовь, то ненависть. и возвращаясь к сравнительным качелям, гоголь сейчас сидит спокойно внизу, пока сигма начинает от земли отталкиваться с безумной улыбкой на лице.       никола не выдерживает, рывком встает изо стола, попутно закуривая сигарету прямо в помещении, и выходит на воздух. здесь думается лучше все же, нет давящей на виски атмосферы, можно убежать от ненавистных, но таких прекрасных отношений (ведь, будем честны, это все, что у него есть сейчас).       сзади тихо подкрадывается, как кошечка, кладет руку на талию и ластится. как это вообще может нравиться.       – ты просто мазохист, – вздыхает гоголь.       – а ты нет? – сигма ему улыбается искренне и ласково и использует бесконечный билетик снова.       никола стоит с опущенной головой; так и тянет к этому мерзавцу, которого хочется смешать с асфальтом. и кажется, они навсегда останутся сидеть на этих качелях безумия.