Закрытая Империя

— Даже не представляю, что было бы, если б я приехал на день позже — я снова это чувствовал, чувствовал, что нужно срочно возвращаться, — не унимался доктор Тео, пока Чака и Нила вели обратно в их клетку. — Как они вообще умудрились выбраться? — спросил он не то у Индуса, не то у братьев, не то у самого себя. — Лучше вам сейчас быть послушными и не отсвечивать, — приглушённо сказал Однорукий Чаку на ухо и ещё сильнее закрутил ему руку за спину, явно давая понять, что близнецам стоит послушаться. Этой угрозой всё и закончилось. Заперев их в клетках, доктор Тео — а вместе с ним Однорукий и Индус — тут же ушёл, загруженный мыслями, никак не связанными с братьями. Это радовало. Но… Чака не покидало липкое чувство несправедливости и разочарования. Всё из-за Пола. Его выражение лица, запрокинутая голова, закрытые глаза и внезапная улыбка с утробным хохотом сбивали с толку. Он… боялся доктора Тео? Вряд ли. То, как Пол крепко обнял Чака и не выпускал до тех пор, пока тот не пришёл и не увидел всё это, больше походило на провокацию. И Чак подыграл. Лёг рядом и обнял Пола в ответ. Взволнованное лицо доктора Тео с выпученными перепуганными глазами выглядело по-настоящему уморительно, но Пол не смеялся над ним. Тогда зачем он так поступил? Позлить. Показать, что доктор Тео ничего не сделает против него. Просто не сможет. Так думал Чак, ухмыляясь, когда его выводили из комнаты, схватив под руки… пока доктор Тео не вытащил связку ключей из внутреннего кармана халата. Абсолютно такую же, какая была у Пола. Сделал дубликаты? Или у него было несколько связок ключей? А он вообще знал, что его предыдущие ключи пропали? …Или же то не его ключи? Казалось, Пола нисколько не волновали эти вопросы: он смиренно сидел на кровати и без единой эмоции на лице наблюдал за тем, как его оставляют одного в комнате и запирают снаружи. О чём он думал в тот момент? Выглядел так, словно ожидал такого исхода и нисколько не удивился. Это неправильно. — Тебя осматривали? — еле слышно спросил Чак у Нила. Тот отрицательно покачал головой. Губы Чака тут же расплылись в улыбке. — Отлично. У них в карманах сейчас были припрятаны два ключа из связки: от их клетки и комнаты Пола, а у Пола остались остальные ключи, в том числе и тот особенный, не подошедший ещё ни к одному из замков. Это вселяло надежду. Если они будут действовать правильно, то, возможно, смогут сбежать втроём из этого подземелья. Так будет честно.

***

Тик-так. — Что Чак делал у тебя в комнате? Тик-так. — Ничего. Тик-так. — Хочешь сказать, вы просто лежали в кровати в обнимку? Тик-так. — Да. Тик-так. — Как он сюда попал? — засыпал Тео вопросами. — Просто пришёл, — честно отвечал Пол, пожимая плечами, и мотал ногами в такт тикающей стрелке. Тик-так. Часы на запястье Тео были такими блестящими, что Пол не мог оторвать от них взгляда, даже моргнуть лишний раз. Раньше он их не видел… как и начищенных лакированных чёрных туфель. Да и одежда Тео выглядела незнакомой. Всё выглядело новым и на вид довольно дорогим, делая Тео ещё более тусклым и безликим. Сейчас это совсем не тот Тео, которого Пол увидел впервые. Даже пах Тео совсем иначе. В воздухе, пропитанном запахами сырости, мокрых камней, песка, горящего в лампах керосина, пыли и высохшей крови, чувствовалось что-то лёгкое, еле сладкое. Так пахнет запах свободы? Наверное, Тео было приятно его вдыхать вдали от подземелья. — Вы ведь… не спали друг с другом? Тик-так. Тик-так. Тик-так. — Нет.

***

После короткого, но уверенного стука щёлкнула дверная ручка и раздался голос Хели: — Мне сказали, что вы хотели меня видеть. — Да, присаживайся, — отозвался Макс, не отрывая взгляда от окна. В безоблачном голубом небе ярко светило солнце, и по главной площади мирно сновали люди и подданные, но на душе Макса всё равно было неспокойно. — Слышал, Тео вернулся в подземелье. — Да, сегодня утром. — И как прошла эта неделя без него? — наконец, Макс обернулся через плечо, встретившись взглядом с абсолютно расслабленным и спокойным Хели, который в самом деле сел на стул возле стола и чувствовал себя вполне комфортно. — Как обычно, без происшествий, — пожал он плечами. — Новые подданные не просыпались, а близнецы всё ещё осваиваются. Думаю, ещё немного, и их можно будет выпустить. — А тот мальчишка? — Макс не решился назвать Полди по имени. — Пол? Нууу… — Хели невольно отвёл на мгновение взгляд, — он подопечный Тео, я им не занимаюсь, так что не могу о нём что-то сказать. — Но ты ведь наверняка видишь, что между ними происходит. Пристальный взгляд Хели из-под бровей выглядел как нахальная издёвка: по одному только этому молчанию было очевидно, что Хели всё отлично видит, слышит и понимает и лишь строит из себя слепого глупца. Его проницательность опасна, но сейчас Хели был единственным тузом в рукаве Макса. — Есть какая-то причина, почему вы интересуетесь Полом? — прямо спросил он после некоторого молчания. Макс ждал этого вопроса и был к нему готов. — Ошибаешься. Мне интересен Тео. У меня много надежд и планов на его счёт, но всё это будет невозможно, если я не могу быть в нём уверенным. — Тогда здесь должен сидеть не я, а сам Тео, — тут же отозвался Хели. — Впрочем, я понимаю. Тео, он… — Хели замолк подобрать слова, — он толковый врач, и, думаю, он отлично со всем справится, если дать ему время на раздумье. Когда он работает над своим исследованием, по его лицу я вижу, что он вот-вот поймёт что-то очень важное, и пусть я ничего не смыслю в его колбочках и микроскопах, я полностью доверяю всему тому, что он делает. — Рад это слышать, — сухо отозвался Макс, вовсе так не думая. Он хотел услышать совершенно другие слова. — Но не сваливай всё на Тео: его основная работа — исследования. С сегодняшнего дня присматривай за каждым в подземелье. Всё, что там творится, должно быть под твоим контролем. — Хорошо, я понял, — улыбнувшись, ответил Хели и встал. — Что-то ещё, или я могу идти? — Нет, это всё. Не проронив ни слова больше, Хели поклонился и ушёл прочь. Отчего-то его глаза заблестели, не в силах скрыть радость, даже ликование. А возможно, Хели не пытался что-либо скрывать. Макс сел за стол, размякнув на стуле, и тяжело вздохнул, запрокинув голову и потерев переносицу. Сейчас он словно ходил по острию ножа: одно неверное движение, и всему конец. — Я хочу быть подданным, — это первое, что произнёс Хели в день смерти Марселя. — Я не смогу жить без господина, поэтому решил служить вам, но только если мне это суждено. Серьёзное лицо и непоколебимый взгляд Хели до сих пор стояли у Макса перед глазами. Мальчишка, который вечно плёлся за дряхлым стариком, в одночасье возмужал, всё потеряв, и его решимость пугала. Казалось, стать подданным значило для него выжить, но в то же время его глаза были пустыми, словно он был готов умереть. Такой же взгляд был когда-то и у Гаса. У них обоих был только один путь. Судьба пожалела Хели, сделав его подданным и верным слугой Макса. Беспрекословное повиновение, исполнение даже самой грязной работы — Хели делал всё, что Макс приказывал, словно в этом был смысл его жизни, при этом не покидало стойкое ощущение, что он действует согласно собственному выверенному плану, и Макс долго не понимал, какому… Гас. Хели был им одержим и преследовал, словно кошмар. Гас был виновен в смерти Марселя, и Хели, явно зная это, делал всё, чтобы от него избавиться. Начал служить Максу, добиваться его расположения, а после попал в подземелье и, выгнав оттуда Гаса, фактически занял его место. Это была его месть. Месть руками Макса. Гас негодовал и сетовал — за последнее время столько разом свалилось на него, — и Макс искренне жалел его, но ничего не мог поделать. В какой-то мере он трусливо опасался, что Хели узнает, что и сам Макс виновен в смерти Марселя, хоть и косвенно, и будет мстить теперь и ему. А Максу есть, что терять. Поэтому приказал Гасу покинуть Империю. Не навсегда. Пока всё не уляжется. Гас был против. Утверждал, что не может всё бросить, что не может жить вне Империи, и даже когда получил деньги и все условия для комфортной жизни, в его взгляде читалась недосказанность. Он что-то знал, но почему-то не говорил об этом Максу. И так и ушёл, промолчав. А Максу теперь это не давало покоя. Что-то творилось в подземелье. И во всём этом как-то замешан Полди. — Мы с Призраком оба видели, как он открыл глаза, а потом снова притворился, что спит. Но… это было бы невозможно, если бы он очнулся впервые, — из раза в раз крутились в голове слова Тео. — Он ведь уже проходил этап очищения, верно? И он уже полноценный подданный. Я ведь прав? То, как Макс увильнул от ответа, было слишком глупо. Даже дурак заметит разницу между не очнувшимся подданным и Полди, прошедшим очищение, и бесполезно отрицать, что и Макс не заметил. Но… когда это произошло, Полди по-прежнему был без сознания. И никто ничего не слышал и не замечал: все были поглощены смертью Марселя и словно не придавали изменению в Полди значения. Все молчали. Никто ничего не знал. Как здесь не появиться подозрениям? Для этого Макс и искал врача: опытного и независимого, того, кто прольёт свет на случившееся. Но теперь у Макса закрадывались сомнения и на счёт Тео. Прошёл почти год с тех пор, как Полди очнулся. За это время он уже давно мог освоиться и выйти из подземелья, но… он всё ещё там. — Пол ещё проходит некоторые тесты. — Пол потерял память, думаю, ему нужно время, чтобы всё вспомнить. — Пол медленно приспосабливается. Я учу его языку, чтобы ему было легче. — Полу нужно больше времени. — С Полом всё хорошо, просто ему нужно время. Прошло двести лет с тех пор, как он был человеком. — Как врач, я считаю, что Полу ещё рано выходить из подземелья. Чем больше Макс это слушал, тем больше ему казалось, что Тео что-то скрывает. Словно специально держал Полди под землёй. Это беспокоило. Что, если Полди не в безопасности? Что, если с Полди что-то не так, и Тео это скрывал? Макса разрывали на части желание обо всём узнать, самолично спустившись в подземелье, и страх, что такое импульсивное действие вызовет лишние вопросы. Кто этот убогий мальчишка для Макса? Никто. Так должен думать каждый подданный и каждый человек в Империи. С другой стороны, возможно, это и хорошо, что о Полди никто не знает. Слух, что Древний очнулся, пошатнёт Империю, — это будет совсем не то место, которое он должен увидеть. Сейчас вся надежда была на Хели. Максу оставалось только довериться ему, раскрыть самое беззащитное место, чтобы тот защитил его, и надеяться, что Хели не использует слабость Макса против него же самого.

***

Полусумрачную комнату переполнял запах благовоний, который должен был успокоить и очистить разум от всего плохого и порочного… но от этого уже давно не было никакого смысла. Как и от молитв. Придерживаясь традиций своего народа, Хели давно утратил основную суть всех этих церемоний: привык жить по европейским взглядам, нравам и совершенно иной вере, а теперь и вовсе игнорировал все религиозные порядки. Господин Марсель открыл ему глаза. Если даже всевышние силы и существуют, они никогда не смогут изменить жизнь человека так, как сам человек. В каком-то смысле сам человек может стать для другого богом, каким стал для Хели господин Морсель. Он сам нашёл его. Приехал в глухие районы Индии, чтобы увидеть Золотого мальчика, который имел необычайный дар — находить золото. Вот только чем больше он это золото находил, тем беднее и несчастнее становился, попав под гнёт рабства. А господин Марсель спас его. Выкупил за бешеные деньги и оставил у себя, в своём доме… одевал, кормил, баловал и всем гордо заявлял, что Хели — его сын. И в благодарность за то, что получил, за новую жизнь, которую Хели обрёл рядом с господином, он был готов на всё. И это время пришло. Сев напротив дымящихся благовоний и закрыв глаза, Хели глубоко вздохнул. Тихо, еле шевеля губами, принялся читать молитву. Он притворялся, что молится, притворялся, что служит Максу, притворялся, что благодарно проживает свою вторую жизнь. Притворялся, как и все в Империи. Каждый раз, когда Хели оставался один и закрывал глаза, он во всех подробностях вспоминал день смерти господина Марселя. То, как он беззаботно радовался встрече с Древним, как был добр к нему и как болезненно стонал, истекая кровью, поплатившись за это. Каким безобразным было лицо Древнего, каким безумным и жестоким был его взгляд и каким жутким был его алый оскал. И каким довольным, надменным, а после взволнованным и перепуганным был Гас. Хели помнил всё до мелочей. Каждое мгновение. Заставлял себя снова и снова прокручивать эту сцену в голове, навечно отпечатать в памяти и исполнить свою клятву, которую дал. — Я отомщу. Отомщу каждому, кто приложил к этому руку. Не умру, пока не заставлю страдать каждого, и сделаю ради этого всё, что угодно. Даже продам душу дьяволу. И день за днём, шаг за шагом Хели приближался к своей цели. Начал с Гаса — того, из-за чьей халатности Древний сорвался с цепи. Хели ещё не отомстил ему в полной мере, но уже лишил того, чем Гас так дорожил. Роскошная, праздная жизнь в уединённом подземелье и покровительство Макса. Без всего этого Гас — никто. Но у Гаса было ещё одно слабое место… Грустно, что из-за глупости и убогости взрослого пострадает ни в чём не повинный ребёнок… но это случится не сейчас, а когда наступит время. Что касается Макса и Древнего — здесь всё не так просто. Невооружённым глазом видно, что они как-то связанны, но Хели ещё не понял как. Но он точно знал две вещи: первое — Древний лишь орудие убийства, второе — Макс делает всё, чтобы присматривать за Древним, но издалека, так, чтобы не возникло лишних вопросов. Иначе зачем ему узнавать о состоянии Древнего и просить Хели контролировать абсолютно всё, что касается этого мальчишки? Хели невольно усмехнулся. Сейчас, когда Гаса нет рядом, а действия Тео вызывают у Макса недоверие, у него в самом деле нет другого выбора, кроме как довериться Хели. Обстоятельств лучше даже придумать невозможно. Очевидно, Макс не доверяет Тео, потому что тот держит Древнего взаперти и, видимо, ничего не говорит Максу о приступах похоти. Почему Тео об этом умалчивает — вопрос хороший, но даже так всё складывается как нельзя кстати. Несобранность Тео, отсутствие Призрака и скромный подарок от Хели Полу в виде бывших ключей Гаса… Пол ведь догадается, что именно ему нужно сделать? По крайней мере, близнецы подали ему нужное направление. — Нужно просто немного подождать, — еле слышно выдохнул Хели, и на его лице расползлась блаженная улыбка.

***

— Что он тебе сказал? — Практически ничего, — отозвался Тео, суматошно шурша листами исписанной бумаги и перекладывая их с места на место. — У него на лице было написано, что он не хочет со мной разговаривать. Лиам недовольно покачал головой. Это Древний слишком много себе позволяет, а Тео за ним бегает, словно курица с яйцом. Это неправильно. Если Тео нагружают работой, то пусть только связанной с исследованиями — он ведь для этого и нужен, — но его зачем-то заставляют возиться с каким-то бестолковым мальчишкой вольных нравов. Словно один Тео тут и работает. Это подземелье гниёт на глазах. Оно не понравилось Лиаму с первого взгляда, как он там оказался, только-только очнувшись и став обращённым в подданного. Мрачное и унылое место. Узкие бесконечные коридоры-лабиринты, темнота, сквозняк, гробовая тишина и постоянный запах сырости — хуже места не придумать. И всё здесь казалось искусственным. Помешанный на роскошной викторианской эпохе «лидер» Гас, которого интересовал только он сам и ничего больше, и «демон» Макс, внушавший страх лишь первые пару минут… знай Лиам, от кого получил флакон со спасительной кровью, выбросил бы его за борт и умер в бою без сожаления. Но это был его собственный трусливый выбор, и ему с этим жить. А вот с Тео всё иначе. Он не был трусом, его обратили силой, и когда Лиам узнал об этом, сначала даже поверить не мог, что эти двое могли так низко опуститься. Умышленно столкнуть человека с крыши, чтобы что? Принудить няньчиться с наглой проституткой, попутно совершая великие научные открытия? Полный бред. — Тебе не надоело? — спросил Лиам, сев на диване и упёршись локтями в колени. — Что именно? — Всё это. — Лиам пожал плечами. Внезапно Тео замер. — Знаешь, что мне надоело? — еле слышно спросил он. — Что я ничего не делаю. — Ошибаешься, ты делаешь очень мно… — А где результат?! — сорвался на крик Тео и швырнул собранные бумаги на пол. — Его нет! Что бы я ни делал, от этого нет никакой пользы! — стал кричать ещё громче и принялся топтать бумаги ногой. — Какой от меня толк? Я ни в исследовании не продвинулся, ни в подземелье не справляюсь! — Нет, ты делаешь очень много, — запротестовал Лиам и, вскочив и подойдя к Тео, тут же схватил его за руки и отвёл подальше от несчастных отчётов. Глядя в расстроенное лицо Тео, сказал с полной серьёзностью: — Ты делаешь больше, чем подавляющее большинство во всей Империи, так что не смей так говорить. Ты в одиночку изучаешь совершенно неизведанных науке существ — такое не делается быстро. — А подземелье?.. — дрожащим готовом продолжал упираться Тео, понурив голову. Казалось, ему не хватало больше сил и мужества посмотреть Лиаму в лицо. — Как я могу быть ответственным за подземелье, если меня не бывает здесь неделями? Я совершенно не знаю, что тут происходит, и… всё выходит из-под контроля. Я не знаю, как чувствуют себя близнецы и готовы ли они уже выходить. Не знаю о состоянии других спящих подданных. Не знаю, что делать с Полом, который меня уже ни во что не ставит. А Хели один со всем не справляется… — Это проблемы Хели. — Нет, — Тео покачал головой, — это мои проблемы. Потому что я за всё это отвечаю. Лиам тяжело вздохнул, выпустив Тео из рук. Видеть его поникшее лицо и слышать то, как он себя корил, было невыносимо. И так происходило каждый раз, когда Тео возвращался в подземелье. Вдали же от этого проклятого места Тео словно расцветал: большую часть времени проводил на свежем воздухе, любовался природой, общался с людьми и подданными, улыбался, смеялся, с головой зарывался в свои записи и просто отдыхал, а его глаза блестели, вселяя в Лиама надежду, что хотя бы здесь, на окраинах Империи, Тео чувствовал себя счастливым. Подземелье не подходило ему. Тео и сам это осознавал, но всё равно из раза в раз настаивал вернуться сюда. Лиам его совсем не понимал. — Я обещал, что не больше не подниму эту тему, но всё же… может, ты всё-таки передумаешь и уедешь со мной? Я могу поговорить с Максом и убедить его, что в разведывательной группе ты будешь намного полезней, чем здесь. — Нет, я должен быть здесь, — не поднимая головы, ответил Тео. Лиам не видел его лица, но нутром чувствовал, что Тео, весь сжавшись, словно заставлял себя это говорить: — Пока меня не было, я даже не знал, что здесь происходит. Ни о состоянии близнецов, ни о состоянии Пола… ни о каких-либо связях между ними. А я должен это знать. А ещё… я не знал, что дядюшка Август начал гнить, и практически всю эту неделю Призрак был с ним, а меня не было рядом, когда я очень нужен. В центральной Империи больше всего подданных, и как врач я должен заботиться о них, а не кататься по окраинам и развлекаться. Я должен остаться здесь и разбираться со всем, чему не уделил должного внимания. — Твоя упёртость порой так раздражает, — на выдохе ответил Лиам и ухмыльнулся. Подумать только… его отвергли во второй раз. Досадно. Но Тео один из тех, кого невозможно переубедить. За всё то время, что они провели вместе, Лиам не переставал поражаться безмерной доброте и самопожертвованию Тео: он никогда не жалел себя и не давал себе поблажек, больше заботясь об окружающих, чем о себе. Лиам этого совсем не понимал. Но восхищался и принимал эту черту в Тео, ведь, если быть честным, не будь Тео именно таким, какой он есть, Лиам сейчас перед ним бы не стоял. Так что ему оставалось лишь безмерно благодарить Тео и… отпустить. Это тяжело. По-хорошему, Лиам должен был уехать ещё в начале месяца, но тянул до последнего, надеясь, что что-то изменится. Только декабрь почти закончился, подступал январь, а ничего не изменилось. Видимо, Лиам хотел невозможного, и сейчас ему нужно было просто смириться. Только это ему и оставалось. Ему придётся оставить Тео одного и уехать, возможно, на другой край планеты, но тем не менее Лиам по-прежнему будет думать о нём, беспокоиться и собирать журналы и вещи, которые могут пригодиться Тео в его исследованиях. Если такова их судьба, то пусть так и будет.