Закрытая Империя

Добежав до конца тупика, Тео остановился возле закрытой двери. Подёргал за ручку, но ничего не изменилось. — Закрылись изнутри? — с усмешкой в голосе спросил неспешно подошедший Хели. — Сами же себе хуже сделали. — Это ещё мягко сказано, — отозвался Тео, прильнув ухом к двери. Вот только совсем ничего не услышал: в комнате стояла гробовая тишина. — У меня дурное предчувствие. — Нужно выбивать. Пусть Хели не знал всей ситуации, он был абсолютно прав. Сорвать дверь с петель, причём как можно быстрее, — лучшее, что они могли сейчас сделать. Потому что комната, в которой заперлись близнецы, принадлежала Полу. Пару месяцев назад Тео даже представить не мог, какая головная боль эти братья. Когда он услышал, что проснулся новый подданный, то тут же подорвался в подземелье, забыв обо всём. Его переполняло волнение. Он искренне жалел того несчастного, потому что сам прекрасно помнил, каково это, — быть запертым в темноте и не знать, что происходит, пока всё тело ноет от боли, а желудок выворачивает изнутри. Потому-то Тео так торопился в подземелье. Он же чувствовал, что должен быть там!.. Несясь по лестнице всё ниже и ниже, он, наконец, наткнулся на Призрака и Хели. Они ждали его, не смели зайти к подданному без разрешения. — Он уже начал очищаться, — отчитывался Хели, ведя Тео по полутёмному коридору, и, в отличие от Тео, был полон самообладания. — Очнулся около двух часов назад. Точнее сказать не могу, потому что Призрак нашёл его уже в сознании. — Хорошо, — не задумавшись, ответил Тео. От волнения, казалось, вот-вот выпрыгнет сердце, которого уже и так не было. — Кто он? — Один из близнецов. — Близнецов? Тео замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Он же всё правильно понял? Хели говорил о тех самых близнецах, к которым водил его Макс? Но… почему? Разве это не слишком рано? С того момента, как они попали в подземелье, прошёл от силы год, но сам Макс объяснял Тео, что обращаются чаще всего не ранее чем через два года, а то и вообще больше. Разве такое возможно? — Лишь бы всё обошлось… — еле слышно выдохнул Тео и поспешил к нужной двери. Открывая замок ключом, он уже слышал стоны и кашель после рвотных позывов парня и чувствовал этот мерзкий кислый запах. Осторожно толкнул дверь. Тусклый луч света пробежал по полу и попал прямо на фигуру скрючившегося парня — он сидел на коленях, с трудом дышал и, весь дрожа, не выпускал руку брата, неподвижно лежавшего на кровати. Боже… как можно сохранять хладнокровие, видя такое? Но Тео был обязан держать себя в руках. Сделав первый робкий шаг и переступив порог, сказал: — Здравствуй… И замолк. Он попросту не мог выдавить из себя слова и совсем растерялся, когда парень взглянул на него. Весь испачканный в рвоте, с блестящими и покрасневшими от слёз глазами, в которых читались отчаяние и страх, он, задыхаясь от кашля и непрекращающихся позывов, пытался что-то говорить. Раз за разом повторял примерно одни и те же слова, пока его интонация изменялась из встревоженной в плаксивую, вот только Тео совсем не понимал его. — Что это за язык? — обернувшись, спросил у Хели с Призраком, которые так и остались стоять в коридоре. — Это испанский! — выпалил Призрак, почти не раздумывая. И тут же добавил: — Но я не говорю по-испански. — Я тоже, — подал голос Хели. — Но ведь ты ветеран… — опешил Тео. — И что с того? У меня не было на это времени. Недоумение вмиг сменилось раздражением. Хотелось рявкнуть: «Да кто бы говорил!» — но Тео сдержался. Сейчас важнее разобраться с новым подданным. Единственным, кого Тео мог попросить о помощи, был Лиам: он отлично знал испанский и уже не раз был в подземелье, так что, чисто теоретически, имел право там находиться. Лиам, конечно, не отказал, но на его лице читалось недовольство. Он ненавидел подземелье. Все эти тёмные каменные коридоры и запертые двери угнетали его, — он сам так говорил. И сейчас, стоя в полупустой комнате близнецов, Лиам с сочувственной подавленностью наблюдал за очищением парня. — Что мне ему сказать? — серьёзно спросил он, явно желая сделать всё поскорее и уйти. — Спроси, как его зовут, и объясни, что он в Империи и очищается, чтобы стать подданным, — тут же протараторил Тео. Лиам тяжело вздохнул и покачал головой, словно разминал шею. — Ладно, — еле слышно выдохнул он. Но стоило Лиаму подойти к парню и, сев рядом на корточки, заговорить, тот тут же пристально вытаращился на него с отчаянной злостью и, схватив за грудки, закричал что-то в лицо. Лиам же, замерев, словно статуя, холодно и безэмоционально сказал: — Он спрашивает, что с его братом. И очень некультурно ругается. Тео застыл, растерявшись. Что с его братом? Тео не знал. Возможно, он ещё не готов проснуться, а возможно, этот момент никогда не наступит. Но… раз они близнецы, причём явно однояйцевые, похожие как две капли воды, то, возможно, у них одинаковый шанс проснуться?.. — Тео! — крикнул Лиам, брезгливо морщась, когда парень вновь обильно проблевался прямо возле него. — Просто соври ему, и всё. Это и правда был самый лёгкий способ успокоить парня, но… правильно ли это? Что, если его брат так и не очнётся? Он ведь будет так же несчастен, как и Роберт когда-то. К тому же в его обеспокоенном каре-зелёном взгляде читалось, что он уже и сам начинал догадываться о худшем. Оттого и злился, не переставая ослаблено трясти Лиама за ворот и шипеть ему в лицо. — Он спрашивает, где тот человек, который предложил ему сделку, — продолжал переводить Лиам. — И очень злится, потому что ему обещали, что он и его брат будут жить. — О-он просто спит, — тут же выпалил Тео, приблизившись к парню. Нельзя накалять ситуацию. — Ему просто нужно больше времени, чтобы очнуться. Лиам тут же всё перевёл, и парень уставился на Тео испепеляющим взглядом. — Когда он проснётся? — Этого я не могу сказать. Может, через день, или через месяц, или через год. — Тогда почему он холодный, словно труп? — без единой эмоции произнёс Лиам, пока парень недоверчиво следил за каждым движением Тео. — Потому что он и есть труп. И ты тоже, — как можно уверенней и убедительней ответил Тео, не отводя глаз. Подошёл ближе к притихшему парню. — Ты тоже холодный, и твоё сердце не бьётся, потому что ты тоже труп. Только живой. И мы такие же живые трупы, как ты. Услышав о небьющемся сердце, парень тут же приложил руку к груди и, не веря собственным ощущениям, совсем растерялся и забегал взглядом с Тео на Лиама и наоборот. Вновь скрючился от очередного рвотного позыва. — Тот человек, который предложил тебе сделку, — продолжил объяснять Тео, — своей кровью превратил тебя в почти бессмертное существо, в подданного. И пусть ты выглядишь, как человек, ты теперь гораздо сильнее и выносливее любого человека. Глаза парня растерянно бегали по комнате — он совершенно не понимал, как такое возможно и что всё это значит, — но вскоре он вернулся к прежнему вопросу, который волновал его больше всего: станет ли и его брат бессмертным? Тео еле заметно кивнул. — Нужно только подождать. Тео было совестно за это. Он обнадёжил парня, будучи не уверенным в собственных словах, что, по сути, можно приравнять к наглой лжи прямо в лицо, но это был единственный способ убедить парня не волноваться сейчас о брате: ему ещё предстояли долгие часы мучительного очищения. — А ведь я так и не узнал, как его зовут… — разочарованно выдохнул Тео, пока сидел в комнате Лиама и ждал, когда тот переоденется за ширмой. — Его зовут Нил. А его брата — Чак. — Он тебе это сказал? — встрепенулся Тео, слыша, как Лиам пыхтит, возясь с пуговицами на рубашке. — Нет, я просто знаю. Они были последними, кем я занимался, пока не заболел. Чёрт! Помоги, а? — не выдержав, вспыхнул он и вышел из-за ширмы с расстёгнутой рубашкой. — Надо же было ему изгадить самую нормальную одежду! Даже переодеться теперь не во что! — Да уж, у тебя не так уж и много вещей, — посмеялся Тео и принялся застёгивать пуговицы, когда Лиам сел рядом, ворча и гримасничая. — Ну явно побольше, чем у тебя! Резко воцарилась тишина. Тео неспешно застёгивал пуговицу за пуговицей, пока в его голове крутились мысли о близнецах. — Что ты о них ещё знаешь? — осторожно спросил он. — О близнецах? — Лиам помычал, запрокинув голову. — Если коротко, то они жили в цыганском гетто — то ещё злачное местечко, — и их подставили, сделав козлами отпущения, а потом избили до смерти. — Они связались с плохой компанией? — Можно и так сказать. Их использовали и бросили, когда запахло жареным. И не абы кто, а довольно близкий человек. А сами же они до последнего не знали, что лишь пешки в руках хитрой и жадной до денег женщины… — задумчиво произнёс Лиам. — Ох. Спасибо, — и тут же встал, когда Тео закончил с пуговицами. Принялся заправлять рубашку в брюки. — Кстати, почему ты именно меня попросил стать переводчиком? — Хели и Призрак не знают испанского. Лиам замер, застыл на мгновение, а потом лишь усмехнулся. — Тебя так легко одурачить, — с издевательским блеском в глазах посмотрел Тео в лицо. — Призрак знает много языков благодаря Гасу, но он тебе и правда не смог бы помочь: его бы просто не увидели. А вот Хели… — Лиам выдержал многозначительную паузу, — думаешь, его впустили бы работать в подземелье, не знай он языков? — Но ведь я и правда никогда не слышал, чтобы… — Не делай из себя глупца, Тео, — холодно, даже с еле ощутимым раздражением перебил Лиам. — Он соврал и свалил свою работу на тебя, а ты этого даже не заметил. — Подошёл ближе и навис над Тео, даже не скрывал своего недовольства. — Не забывай, что в подземелье главный ты и привычная иерархия там не работает. Будет неприятно слышать, что ты возишься с заведомо провальными подданными, а не тратишь это время на что-то более полезное. — Да о чём ты вообще говоришь? — запротестовал Тео, вскочив на ноги. Ему не нравилось, как Лиам с ним разговаривал, а в какое русло свернул их разговор — тем более. — Я тоже отвечаю за новых подданных и не считаю, что сделал чужую работу. А если и сделал, то нисколько не жалею. — Ты не понял? — тяжело выдохнул Лиам. Сейчас он был впервые так сильно раздражён, и Тео пугала такая резкая перемена в друге. Это совсем не похоже на Лиама. — Не будь таким добрым и наивным. Разве ты не видел, какие глаза были у того близнеца? Не слышал, что его волновало больше всего? Его брат. Если тот не очнётся, то и этот не выживет — просто вспомни себя и пойми это уже наконец. После этих слов Тео переполнила не столько обида, сколько разочарование. В Лиаме и его словах. Тео было плевать, что его назвали наивным дураком, но его больно задело то, как и с какой интонацией Лиам говорил о близнецах. С пренебрежением. Хотя эти братья не сделали ничего, чтобы заслужить подобного отношения. — Я и без тебя это знаю, но… — неосознанно сжав кулаки, Тео прожигал Лиама взглядом, — ты, кажется, забыл, кто я. Я врач, понимаешь? Это моя работа, бороться за жизни тех… тех, с кем бесполезно возиться. Когда-то я возился с тобой, а теперь буду возиться с близнецами. Или ты считаешь, что чем-то лучше них, чтобы так говорить? Лиам не ответил. Так же пристально смотрел Тео в глаза, плотно сжав челюсти: его лицо и осанка сквозили недовольством, а в его голове наверняка роились десятки едких и обидных слов, ни одно из которых он так и не смог сказать. Впрочем, Тео и не собирался слушать. Ему было противно не то что разговаривать, видеть Лиама не хотелось. Так они и разошлись: Тео немедленно ушёл прочь, в подземелье, возиться с близнецами дальше, а Лиам остался в комнате в гордом одиночестве. Это был первый раз, когда они поругались. Нашли из-за чего… Да ещё так сильно, что не пересекались потом несколько дней. Но раз уж это был конфликт взглядов, Тео не мог просто так взять и отступить: он считал себя правым и не собирался отказываться от своей позиции. Потом-то они, конечно же, помирились: Лиам первый пришёл извиниться и признал, что был неправ, но всё, что он сказал тогда, вырвалось из него, потому что он беспокоился за Тео и не хотел, чтобы он чувствовал себя одиноким или ущемлённым, пока Лиама не будет в Империи. В глубине души Тео понимал это. Знал, что Лиам всегда думает о нём и желает лишь самого хорошего, но всё равно чувствовал еле ощутимый осадок. Пока большинство уже поставили на братьях крест, Тео старался найти ответ, насколько возможно то, что второй брат, Чак, проснётся — ведь даже близнецы в чём-то индивидуальны, поэтому и время для обращения им необходимое разное. Как минимум, все раны и ссадины, даже порез, который Тео когда-то оставил на предплечьях братьев, бесследно исчезли, а значит, они оба способны к быстрой регенерации и точно обладают Х клетками в крови. Но всё же Тео мучили слова Макса, которые он говорил в тот раз, когда впервые отвёл к близнецам: «Не думаю, что один из них выживет: он уже был фактически труп». Он ведь говорил о Чаке? Значит, не один Лиам сомневался на его счёт. Значит ли это, что кровь Макса может и вовсе не подействовать, и человек умрёт, даже не начав обращение? Возможно. Но если бы это была ситуация Чака, то он бы уже давно стал разлагаться, а в его крови не были бы Х клетки. Значит, он всё-таки обращался. Оставалось только ждать. Однако это оказалось сложнее, чем обычно. Всё из-за уже проснувшегося близнеца, Нила. На протяжении нескольких недель он был ужасно подавлен и молчалив и без перерывов следил за неподвижным Чаком, наверняка много думал о плохом, возможно, даже винил себя в случившемся. Ни с кем не разговаривал, а потом и вовсе перестал оборачиваться, когда Тео заходил к ним в комнату, — лишь лежал возле брата часы напролёт и, отстранённо разглядывая его лицо, крепко сжимал его расслабленную ладонь. У Тео никогда не было братьев и сестёр, поэтому он не мог в полной мере понять, насколько сильны эти братские узы, но всё же прекрасно осознавал, насколько это больно — не знать, будет ли жив и здоров твой близкий человек, и проводить возле постели мучительно длинные часы. Когда Тео работал в больнице, его учили не лезть в это дело, не разговаривать слишком много с родственниками пациентов и просто дать им время побыть в тишине со своими мыслями, но… Тео боялся, что если ничего не сделает, Нил попросту начнёт гнить. Потому что у него было не простое горе, а настоящая депрессия, которая в самом деле могла закончиться ужасным пророчеством Лиама. — С ним всё будет хорошо, — не выдержав, однажды сказал Тео, но вспомнив, что Нил не понимает английский, принялся объяснять жестами, показывая о’кей и большой палец вверх. В тот момент Тео наверняка выглядел невероятно нелепо, но всё-таки смог увидеть мимолётную улыбку Нила и услышать робкое, но искреннее «Грасьяс». К счастью, Тео оказался прав: спустя месяц к нему в комнату заявился Хели и сообщил, что второй брат, Чак, наконец-то очнулся. Сложно описать, как сильно Тео был тогда счастлив. Пока Призрак искал Лиама, Тео уже открывал дверь комнаты близнецов, где его присутствие почти не было необходимо: за только что проснувшимся Чаком уже присматривал Нил, заботливо обнимая за плечи и что-то рассказывая. А когда взглянул на Тео, его глаза были переполнены радостью и еле заметно блестели от слёз. Рядом с очнувшимся братом Нил казался по-настоящему счастливым и совершенно изменился в лице: каждый взгляд и каждое прикосновение к брату были настолько нежными и осторожными, что Тео невольно удивлялся, насколько крепкой и трепетной может быть их братская связь. А ещё заметил, насколько близнецы разные — по характеру и даже внешне. Да, у них были одинаково смуглая кожа, одинаковые острые носы, густые чёрные волосы и широкие густые брови, одинаковые глаза — очень выразительные, каре-зелёные, — да даже ростом и телосложением они в точности копировали друг друга, однако сейчас Тео отчётливо видел, насколько они разные. Чак оказался гораздо… болтливее и прямолинейнее, чем спокойный и молчаливый Нил, и, в отличие от брата, его больше заботило очищение, точнее, все неприятные ощущения, через которые он проходил. И казалось, этой пустой болтовнёй и жалобами он заряжал Нила эмоциями, которых не было раньше. Поэтому сейчас слова Лиама начали звучать более глубокими и будто бы с другим посылом: по отдельности эти близнецы не будут такими, какими их придумала природа, потому-то они и не смогут существовать друг без друга. — Дам тебе дружеский совет, — с внезапной серьёзностью заговорил Лиам, когда Тео провожал его из подземелья, — не пытайся их нравоучать. Они… довольно специфичные ребята, так что их лучше не трогать. Особенно Чака. Просто разреши им заниматься тем, чем они занимаются, и сам лишний раз не задумывайся. — О чём ты? Чем они занимались? Глянув искоса, Лиам как-то хитро улыбнулся: — Скоро сам всё поймёшь. Но прошёл день, другой, третий, а это «скоро» так и не наступало. Тео по несколько раз на дню проверял близнецов и отслеживал их самочувствие. Чак успешно прошёл очищение, и теперь им оставалось только ждать, когда пробудится жажда крови. В эти дни всё было тихо и спокойно, пока это «скоро» всё-таки не наступило. Чем больше Тео наблюдал за братьями, тем больше замечал странности в их отношениях. Когда бы ни зашёл к ним в комнату, они вечно были рядом: то сидели возле стены, вплотную прижимаясь друг к другу плечами, то обнимались, развалившись на полу. И, кажется, никогда не расцепляли рук. Безусловно, между братьями могут быть тёплые отношения, но это казалось явным перебором даже для близнецов и вызывало некоторые подозрения. Которые всё же оправдались. — Это такой ужас… — который раз вырывалось из Тео, пока он сидел, схватившись за голову и бессмысленно вытаращившись в пустоту. Который раз пытался объяснить всё Лиаму, но попросту не мог собрать мысли в кучу и описать то, что увидел. Он просто не мог это описать! Это же настоящая катастрофа! А ведь он с самого начала заподозрил неладное — ещё когда шёл по коридору и услышал подозрительные звуки. Какую-то возню и отголоски стонов. И исходили они со стороны близнецов. И чем ближе Тео подбирался к их двери, тем отчётливее слышал всё новые и новые звуки. Шумное и сбивчивое дыхание, приглушённые перешёптывания и протяжный, сдавленный вой вперемешку со стонами. Уже тогда в голову Тео закрались непристойные мысли, но он всё же решил убедиться. Аккуратно, чтобы не выдать себя, он подкрался к двери и заглянул в замочную скважину. В комнате царила почти кромешная темнота — лишь где-то в углу стояла тускло горящая керосиновая лампа, — но даже так Тео смог разглядеть на кровати тела. Абсолютно голые. Одно из них, нависая над другим, двигалось в такт сбивчивым стонам, пока его шею, плечи, спину крепко обнимали слегка дрожавшие руки. Большего Тео не увидел — как ошпаренный отскочил от двери и, попятившись, побежал искать Лиама, чтобы всё рассказать. Но у него язык не поворачивался произнести и слова. — Не знал, что ты такой впечатлительный, — вздохнул Лиам и сел рядом на кровати, отчего Тео, непроизвольно дернувшись, отсел чуть ближе к краю. Помолчав мгновенье, с усмешкой добавил: — Выглядишь так, будто впервые подобное видишь. — Мне сейчас совсем не до твоих провокаций, — категорично отозвался Тео. — И мне неважно, что близнецы спят друг с другом. Я бы вообще с большим удовольствие закрыл бы на это глаза и забыл бы, как страшный сон… если бы не Пол. Тот случай, о котором он рассказал Матеушу, не был иллюзией — серые глаза Пола в самом деле блестели от похотливого возбуждения, и вёл он себя соответствующе: ластился, приставал и всё норовил коснуться груди или промежности. В первый раз Тео, конечно же, растерялся — с ним никогда не случилось что-то подобное, и он попросту не был уверен, не показалось ли ему, — а уже во второй и в третий раз, убедившись, отчётливо дал понять, что не поощряет такое поведение. Очевидно, что сильно Пол с того времени не поменялся: он всё равно вёл себя неприлично, словно прощупывал границы дозволенного, но хотя бы знал, что сейчас в подземелье не было никого, кто бы им заинтересовался. От него и так было много проблем — чего только стоил его внешний вид. Ему нельзя было ходить в ночной рубахе. Во-первых, она вся испачкалась и износилась. Во-вторых, она женская. А в-третьих, эта одежда слишком откровенная и выглядела на Поле неправильно. Для Тео так и осталось загадкой, почему Пол обратился именно в такой одежде и ни капли её не смущался, однако как временный опекун не мог позволить ему так разгуливать по подземелью, буквально крича, что в нём нет ни капли целомудрия, а лишь одна жажда похоти. Вот только переодеться в костюм, который отлично подходил бы ему по возрасту и идеально сидел, Пол отказывался. Но это лишь полбеды. В последнее время Тео заметил закономерность в поведении Пола: сначала он довольно активный, разговорчивый и непослушный, но потом внезапно затихает, впадает в прострацию, с каждым разом становится всё тревожнее и тревожнее, а потом, словно по щелчку пальцев, снова переключается, чувствует возбуждение, больше похожее на приступ похоти, причём настолько сильный, что не знает, куда себя деть и что с собой сделать, чтобы стало легче, и чаще всего заканчивалось всё тем, что Тео приходилось запирать его в комнате, чтобы он не сбежал и не навредил кому-нибудь, и ждать, когда крики утихнут, Пол снова впадёт в прострацию, а через пару дней вновь станет активным, разговорчивым и непослушным. Тео мог обсудить это только с Лиамом, но ни ему, ни самому Тео не хватало знаний в психологии разобраться самостоятельно, когда, очевидно, у Пола были проблемы с головой. Пару раз Тео пытался с ним поговорить, провести своеобразный сеанс, но Пол либо попросту не понимал его, либо замыкался и замолкал. Единственное, чем Тео мог помочь, были успокоительные средства — Макс невероятно отзывчиво и оперативно добыл бромиды, — которые, впрочем, были эффективны лишь первое время. И теперь, узнав, что близнецы несильно отличаются от Пола в их предпочтениях, Тео не мог выкинуть из головы ужасную картину того хаоса, который будет твориться, если эти трое узнают о существование друг друга. Конечно же, напрашивалось вполне логичное решение: просто не давать им пересечься, — но это оказалось не так уж и просто. Пол чувствовал близнецов. Чувствовал запах их всё ещё человеческих плоти и крови, как когда-то чувствовал сам Тео. Это будоражило Пола. Если раньше он совсем не интересовался тем, что творится за пределами его комнаты, то теперь запах близнецов так и подмывал его переступить порог распахнутой двери — единственное, почему он этого всё ещё не сделал, был необъяснимый страх коридора. Словно он боялся там кого-то встретить. Так, в целях предосторожности, Тео держал близнецов как можно дальше от Пола за закрытой дверью, а ещё по совету Лиама начал учить дежурные фразы на испанском, чтобы хоть как-то общаться с близнецами. Всё-таки очищение заметно сказалось на них. Они сильно похудели и ослабли, а окружающая обстановка безусловно давила на них морально. Если в первые дни они шумели, что-то кричали и долбились в дверь или горлопанили песни, то потом, день за днём, становились всё тише и тише, пока и вовсе не затихли. И Тео хотел их как-нибудь поддержать, не бросать в одиночестве, как с ним до этого поступали Макс и Гас. Вот только близнецы сбежали. Безусловно, это вина Тео. Он слишком расслабился и не предусмотрел, что близнецы могут сбежать, хотя сам в своё время тоже пытался это сделать. И это Тео виноват в том, что близнецы сбили его с ног, стоило ему отворить дверь, и понеслись по коридорам, куда глаза глядят. Если бы не Хели, оказавшийся в нужное время в нужном месте, они, возможно, вообще выбрались бы на поверхность… Впрочем, лучше бы они сбежали, чем заперлись в комнате Пола, особенно сейчас, когда у него был сильный голод. И если Тео с Хели не поторопятся выбить дверь, то, возможно, совсем скоро обнаружат распотрошённые трупы. В лучшем случае. — Не приближаться друг к другу! Разойтись по разным углам! — закричал Тео, с ноги вломившись в комнату. Он уже был готов разнимать этих троих, какими бы их ни застал, но совсем не ожидал, что они просто вытаращатся друг на друга и будут молчать. Хотя Тео мог их понять. Особенно близнецов. Вряд ли они когда-нибудь видели подобную картину: парень в женской ночной рубахе сидит на кровати, кругом обложенный мисками, в которых лежат крупные куски мяса, а его лицо, руки, одежда, постельное бельё и даже стена испачканы в крови, и теперь этот парень не сводил с них пристального серого взгляда, полного удивления, недоумения и лёгкой раздражительности. Это легко читалось по, мягко говоря, шокированным лицам братьев. О чём же думал Пол, понять было сложнее. Пусть он выглядел спокойным, в его голове наверняка всё перевернулось вверх дном, потому что он наконец понял, чей именно запах чувствовал, и теперь холодный кусок плоти казался ему пустышкой по сравнению с двумя всё ещё человеческими телами. А возможно, в его мозгу всплыли совершенно другие мысли. — Что ж, вам пора к себе в комнату, — протараторил Тео и схватил близнецов за руки. Те даже не стали упираться и шуметь. — В гостях хорошо, а дома лучше, верно? — И, вытолкнув братьев в коридор, прикрыл дверь, чудом удержавшуюся на одной петле.