Lumos

      Воскресенье начинается отлично. Петуния готовит завтрак без моей помощи, Вернон не раздувает гневно усы в мою сторону. Дадли вообще похож на чертово зеркало — так он сияет. Пробежка в новых кроссовках поднимает настроение. Бальзам не делает мои волосы гладкими, как шелк, но все же топорщатся они чуть меньше, и это не может не радовать. Я наконец одеваюсь в привычную одежду, и это приносит значительное облегчение. На шею ничего не давит, кожу не натирает грубым денимом. Кольца Тишины устроены любопытным образом: они работают, только когда надеты на два разных пальца, если же оба натянуть на один — они даже не пытаются подгоняться по размеру. Надеваю их на левую руку и чувствую, как меня обволакивает плотным слоем защиты.       Провожу инспекцию артефактов на Дурслях и остаюсь доволен. На лицах старших читается затаенный страх. Это хорошо, это правильно. Страх подтолкнет их к решению о переезде. После уборки я собираюсь и ровно в десять аппарирую в прихожую к Джоан.       — Джонни, это я!       — Заходи!       Она обнаруживается на кухне в окружении кофе и круассанов. Оглядывает меня с головы до пят с явным одобрением.       — Привычный вид, совсем другое дело.       — Чувствую себя легче тонн на десять. Смотри, Кольца Тишины. — Я протягиваю ей руку.       — Красивые.       — Рука мелковата для такой длинной цепочки. Сами кольца подстраиваются по размеру, а вот ее длина не меняется. Так, ну а теперь займемся тобой. — Я снимаю с шеи кошель и достаю из него пару десятков артефактов. — Вот эту подвеску не снимай ни при каких обстоятельствах.       — Защита разума?       — Именно. А вот это все пришей к одежде. И чтобы по одному из каждой категории были на тебе всегда. Сделай себе второй прокол в ухе, вставь этот гвоздик и не снимай. На нем отличный щит. Швыряться в тебя Ступефаями я не стану, но ставлю половину своего состояния, что штук пять он выдержит. Даже очень сильных.       — Сделаю, — кивает она и раскладывает артефакты кучками. — Дашь палочку посмотреть?       Достаю палочку и протягиваю ей. Она осматривает ее добрую минуту.       — Видишь что-то интересное?       — Нет, просто никогда не видела их вживую. Интересно. Как ощущения?       — Колдовал с ней только один раз при покупке. Было неплохо.       — Акация… Да уж, выбрал так выбрал. Не ищешь легких путей?       — Мы с ней друг друга поняли, — пожимаю плечами я. — Слушай, а у акации разве древесина не светлая?       — У нее миллион видов, — пожимает плечами она и допивает кофе.       — Хочешь посмотреть на мои дома?       — Разумеется, хочу. Я так понимаю, скоро в одном из них соберется теплая компания.       — Надеюсь на это. Я не хочу оставаться в нашем доме ни дня. Они совсем охуели, Джонни, — жалуюсь ей, дуясь. Она понимающе кивает. — Слушай, а хочешь на Косой Аллее побывать? Может, купим тебе сумочку с заклятьем Незримого Расширения?       Она смеется.       — Давай ты сам мне ее купишь в следующий раз.       — Да, опасно тебе там появляться, ты права. Даже если я пойду под личиной. И почему я ее вчера не купил?       — Совсем забыл про подругу, — хихикает она, глядя на мое раздосадованное лицо.       Мы набираем еды, Джоан лезет в шкаф за вином.       — Сегодня белое полусладкое, я полагаю? — спрашивает она меня.       — Разумеется. Ну… пока что да, но еще утро на дворе. Надеюсь, к вечеру будет не хуже, чем белое сухое. Нас ожидает три перемещения портключами неизвестного изготовителя. — Я морщусь. — Это такие изощренные орудия пыток.       — В каком смысле?       — Мой обратный портключ легонько цепляет под солнечное сплетение — и все, на этом неприятные ощущения заканчиваются. А портключ Макгонагалл вчера едва не вывернул меня наизнанку. Эти три получше, но тоже ничего приятного от них ожидать не стоит. Слушай, а я аппарирую с хлопком?       — Абсолютно беззвучно.       — Это не может не радовать.       Мы отправляемся по первому адресу, и секунд пятнадцать я стою, уперев руки в колени, борясь с приступом дурноты.       — Какая же жуть, — выдыхаю наконец и поднимаю голову. — Ого! И тут жуть.       Когда-то это был красивый просторный двухэтажный дом. То что нужно для молодой семьи с хорошим достатком. Но сейчас один из его верхних углов выглядит как после взрыва. Стены разворочены, часть крыши отсутствует. Я обхожу территорию. Со стороны дороги местные жители устроили самый настоящий алтарь, все вокруг исписано строками сочувствия и благодарности. Внутри дома полное запустение.       — Хм…       — Что?       — От Фиделиуса ничего не осталось, но тут куча всего наплетена. И кто давал разрешение на это, интересно знать? А вот комната на втором этаже… там до сих пор остатки этого добра витают. И еще вязь того, что лежит на мне вот здесь. — Я указываю на свое сердце. — Надо вычистить хотя бы остатки от Авады, тут от нее все вокруг вянет. Да уж…       — М?       — Запахов наложено много. Кардамон — это защита крови Лили, на моем сердце тот же запах. Апельсин — вот здесь, — указываю на раскуроченную кроватку я, — вперемешку с кардамоном. Это, похоже, Гарри подмешал мощный выброс к магии матери. Бедный Том, как же его шарахнуло. А вот он сам, — морщу я нос, — пахнет застоявшейся кровью, аж челюсть сводит. Вокруг целая сеть с его запахом. Не только Авада… должно быть, так работают хоркруксы. — Убираю все следы спутанного противостояния. — К черту, я это ремонтировать не хочу. Здесь даже магия болезненно скручивается, несмотря на то что я все почистил. — Задумчиво хмурюсь. — Тут нужно какое-то колдовство, надо в книжках поискать. Может, какой-то обряд или что-то в этом роде.       — Ты же колдуешь на чистом воображении. Нет идей?       — Слишком сложно, тут одним воображением не помочь. Магию перекосило, будто… от перенапряжения. Нечего здесь делать, идем дальше.       Вторым пунктом назначения становится дом на юге Шотландии. Он больше, чем тот, что в Годриковой Лощине, раза в два и имеет небольшую частную территорию. Здесь не наблюдается ничего интересного, кроме пары почти полностью выветрившихся охранных заклинаний. Мне нравится.       Ну а следующим становится особняк в Девоншире, где у нас картинно отваливается челюсть.       — Полагаю, мы переедем сюда, — слабым голосом говорю я.       Огромная площадь прилегающей территории кажется необъятной. Невысокие пологие холмы и скромный лесок на возвышенности создают ощущение уюта и уединенности. Дом монументален. Он двухэтажный и сложен из местного серого камня. На территории находятся два флигеля, а в отдалении стоит коттедж размером с наш дом в Литтл Уингинге. Напротив въезда, за домом, — бассейн. Минут пятьдесят в полной тишине ходим по зданиям и участку с широко распахнутыми глазами. В конце концов усаживаемся с перекусом на вершине небольшого холма.       — Там котел и электричество. Я в шоке.       — А что здесь с чарами?       — Только Магглоотталкивающие по периметру. Не знаю, что будет, когда я наложу сюда кучу всего. Возможно, тете придется привыкать готовить на той печи в кабинете, — смеюсь я.       В самом деле, печь в кабинете — и как так вышло? Воздух чист, свеж, как весеннее утро, и пахнет морем. Идеально.       — Охуенно! — кричу, раскинув руки.       Я почти всегда матерюсь на русском, и Джоан за все эти годы отлично выучила значения всех возможных ругательств, так что она радостно улыбается и смеется.       — Давай сюда краски, — говорю я ей.       Она достает из сумки несколько банок гуаши, я свинчиваю с них крышки и выставляю рядком. Достаю из кошеля заготовки для портключей, окунаю концами в разные цвета и зачаровываю.       — Так, держи-ка. Зеленые — мои обратные, чтобы меня призвать. Белые — сюда, в этот особняк. Синие — в дом Дурслей. Пока что я все же там, пускай будет несколько. Желтые — в Гайд-парк, просто на всякий случай. Черные — к тебе домой. Запишешь?       — Запишу на всякий случай, только ответь мне, — очень строго и серьезно смотрит она мне в глаза, — какого хрена ко мне — черные?       Мы ржем пару минут, сбрасывая напряжение, когда возле меня появляется записка. Я хватаю ее судорожно и порывисто. «Здесь какой-то пожилой волшебник ищет тебя, он не представился. Я сказала, что ты гуляешь. Твоя тетя». На меня накатывает волна паники.       — Джонни, ты такого расклада не видела?       — Я вообще вижу только некоторые моменты, не все подряд. Что там такое?       — Похоже, у нас там седобородый гость. — Я показываю ей записку. — Что ему надо?       — Хм… Может, это как-то связано со вчерашним походом на Косую Аллею? Но что конкретно… Либо это связано с банком, либо с палочкой, я не вижу других вариантов.       Я размышляю несколько минут, жуя сэндвич и успокаиваясь.       — Так. Я отправляюсь туда. Нельзя без конца бояться и пытаться откладывать эту встречу. Она неизбежна. Не знаю, насколько это затянется. Переправить тебя домой?       — Если ты не против, то я еще здесь побуду. У меня же есть портключ. — Она злобно указывает взглядом на черный.       — Нет, конечно, оставайся, сколько хочешь. Найду тебя после по Следящим Чарам. Пожелай мне удачи.       — Удачи, Гарри.       Я смотрю на ее спокойное и уверенное лицо. Отчего-то закрадывается ощущение, что нужно его запомнить получше, но я стараюсь прогнать эту мысль. Это «всего лишь» Альбус. Вечно я паникую больше, чем того требует ситуация. Никто не знает о Джоан, а меня директор убивать не станет, все будет хорошо.       — Увидимся. — Я улыбаюсь и аппарирую в кусты в квартале от дома.       Копаюсь в кошеле и рассовываю по карманам полдюжины артефактов, затираю следы своей магии. Кольца Тишины ощутимо успокаивают. В голову больше не приходит ничего путного, так что иду к дому. Аромат чабреца и мелиссы я начинаю чувствовать примерно за два фурлонга до дома. Останавливаюсь, дышу и сглатываю плотный ком в горле. Я так не хотел, чтобы все это был он, хотя отрицать было глупо. Больше попросту некому. Если его слышно так издалека — как тогда слышно меня? Хотя никто из них ничего не чувствует… вроде бы. Если ты — маг уровня Дамблдора, то чувствуешь ли ты чужой запах? И ведь у него не спросишь. Продолжаю свой путь, глубоко дыша, очищая голову и тормозя свои потоки по максимуму. Очень хочется просто уйти обратно к Джоан, но эти мысли приходится давить на корню.       Вот и крыльцо, чтоб ему. Поднимаюсь и открываю дверь.       — Тетя, дядя, я дома!       Иду в ванную, мою руки.       — Дадли, поиграем в приставку?! — Я забегаю в гостиную и резко торможу.       А вот и он. Таких странных персонажей я в жизни не видел. Он очень высок и худ, судя по шее и рукам. Узкое лицо скрыто длинной седой бородой и такими же волосами. Ярко-голубые глаза слегка навыкате скрыты за очками-полумесяцами, сидящими на длинном кривом носу. Впрочем, вдаль он смотрит поверх этих очков. На нем мантия старомодного покроя ярко-фиолетового цвета, на ногах — фиолетовые же брюки и туфли на приличном каблуке с массивными пряжками. Можно мне уйти? Нет?       — Гарри, наконец-то! — восклицает он весьма бодрым и молодым голосом и улыбается, собирая в уголках глаз морщины.       Я стараюсь не измениться в лице.       — Здравствуйте.       — О! Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, — вежливо представляется он мне.       Я очень стараюсь не приходить в ужас от его системы циркуляции, но это бесполезно. Это как увидеть на ринге напротив тщедушного себя мощного качка. Мои каналы куда как шире и многообразней, но еще не набрали такой силы. Впрочем, он так сверкает во все стороны, в отличие от меня, что мне на руку может сыграть и тонкость процесса. На нем чудовищное количество разнообразных чар, какие-то простые и небольшие, но несколько штук оплетают все его тело. Непреложные Обеты?       — Гарри Поттер. — Вежливо кланяюсь.       Он смотрит так пристально, что мне хочется удавиться.       — Очень счастлив наконец познакомиться.       Не говори. Не говори ему «наконец?». Проглоти свой яд.       — Я тоже, директор.       Старательно моргаю и заглядываю в его пронзительные глаза. Он, похоже, задумывается о чем-то.       — Как прошла твоя поездка на Косую Аллею?       — Прекрасно, спасибо.       — Может быть, чая? — вклинивается тетя.       — Не откажусь, благодарю.       Мы рассаживаемся вокруг стола и берем в руки чашки. Минуту молча хрустим печеньем и пьем чай. Альбус оглядывает все вокруг с выражением вежливого любопытства на лице. Взгляд его периодически цепляется за меня, останавливаясь на новой одежде, и за моих родственников, выглядящих настороженными, но доброжелательными.       — Вы купили все необходимое к школе? Все удалось найти?       Ну да, конечно, директор ко всем приходит спросить о таких вещах, это совершенно обычное дело. Незаметно касаюсь своей ногой ноги Дадли под столом.       — Да, это было так интересно! Но нам еще нужно будет купить мантии и сову. Мне очень понравилась там одна, она такая красивая, белая.       Я касаюсь и ноги Петунии.       — Мы купили не только вещи к школе. Я нашла столько всего полезного для дома, моя духовка теперь просто сверкает.       — Цены у вас на удивление недурны, — добавляет Вернон.       Мы дружно смеемся, а Дамблдор растерянно улыбается. Да уж, и меня, и магию здесь уже не ненавидят, удивительно.       — Очень рад это слышать. Поделитесь впечатлениями от покупки палочек?       Вот оно. И что не так, интересно знать? Неужели я должен был купить сестру-близнеца палочки Тома? Это было подстроено? В таком случае… он хочет просто дать мне козырь против моего будущего противника? Что ж, в этом нет ничего страшного. Можно взять ее и принести в жертву Богу пламени, на кой черт она мне сдалась? У Олливандера нет ни одной палочки, даже близко стоящей от наших. Конечно, у палочки с пером Фоукса есть неоспоримый плюс: можно вызвать Приори Инкантатем, поймав Аваду Тома, если ему взбредет в голову швыряться ими в меня. Хорошо, пламя подождет, положу ее на полочку, пускай лежит.       — О-о-о-о-о, наши палочки просто чудесные, — начинает рассказывать Дадли. — Кедр и сердечная жила дракона! У вас там правда есть драконы? С ума сойти можно! Я бы очень хотел увидеть одного. Только не слишком близко. Они же опасны, да?       Кузен так бойко забалтывает Альбуса, что я с трудом сдерживаю смех. Потом Дадс убегает на второй этаж и возвращается со своей палочкой, гордо демонстрируя ее директору. Тому приходится бурно восторгаться. Да, длиной его не удивить, ведь Бузинная палочка тоже пятнадцать дюймов.       — Ну а твоя палочка, Гарри?       Я лезу в кошель. Колдовать при нем не стоит, так что искать приходится на ощупь. Наконец извлекаю ее и показываю.       — Из чего она?       — Акация и волос келпи.       Похоже, Альбус слегка не удерживает лицо — его брови ползут вверх.       — Какое необычное сочетание. Ты позволишь мне взглянуть?       Разумеется, я позволяю. Он тщательно осматривает ее и вертит длинными пальцами.       — С ней будет непросто управляться.       — Мне показалось, мы нашли общий язык. — Пожимаю плечами.       — Ты не попробовал ни одной палочки у мастера Олливандера.       — Я же нашел себе подходящую, какая разница, в каком магазине?       — Ты прав. Однако я хочу, чтобы ты попробовал одну, хорошо?       Я киваю. Он отдает мою обратно, и я на автомате вставляю ее в узел волос, как всегда делаю с ручками. О, вот и нашлось удобное место. Надо только зачаровать, чтобы ее не могли выдернуть нежелательные лица. Дамблдор извлекает из мантии палочку.       — Почему именно эта?       — Знаешь ли ты, Гарри, откуда у тебя на лбу… — Секунду он смотрит на мой лоб, я напрягаюсь. — Знаешь ли ты, что произошло с тобой и твоими родителями?       — Да, сэр.       — Кто же рассказал тебе?       Эту схему мы проработали вдоль и поперек. Выступайте, тетя.       — Я.       — Позвольте спросить, откуда же это известно Вам?       — В каком смысле? — очень натурально возмущается Петуния. — Лили была моей сестрой, у нас целая куча общих знакомых. В ту же ночь ко мне пришел ее друг.       — Друг?       — Сириус. — Она морщится. — Он никогда мне не нравился, но я благодарна ему за то, что он все мне рассказал.       В конце фразы тон ее становится обвинительным, и она грозно смотрит на директора. А у того, похоже, только что рухнули все представления о мире.       — Сириус был здесь? В ту ночь?       — Да. Визит был… Это было ужасно. Он так рыдал, я боялась, что у него сердце не выдержит.       — А что… Что он сказал?       — Я не разбираюсь в магии. Он говорил о каком-то заклинании, которое накладывают трое.       — Фиделиус?       — Да, кажется, что-то такое. Он сказал, что они наложили его на дом Лили, но Питер, который был… Как же он выразился…       — Хранитель Тайны? — севшим голосом спрашивает Альбус.       — Да, да, точно! Питер был Хранителем, но выдал секрет врагам. И из-за этого… Бедная Лили, — глухо заканчивает тетя.       Я стараюсь слиться со стулом, на котором сижу, потому что каналы Альбуса начинают опасно пульсировать. Он вскакивает со стула, глядя в пространство перед собой. Магия сгущается вокруг и начинает потрескивать, внутри меня поднимается волна паники.       — Профессор, так что там с палочкой? — Стараюсь говорить ровным тоном, а не верещать в ужасе.       — Палочкой?       Он моргает и, похоже, вспоминает, где находится. Делает несколько вдохов и, кажется, принимает какое-то решение. Во всяком случае, магия успокаивается, а Альбус снова садится.       — У человека, который напал на вас, палочка с сердцевиной из пера феникса. В этой, — показывает он палочку, которую продолжает держать в руках, — перо того же феникса.       — И что это означает?       — Они — сестры-близнецы. Это может дать тебе преимущество.       — Преимущество перед кем? Перед Волдемортом? Он разве не умер?       — Не совсем. Его дух остался на земле, и однажды, я уверен, он вернется.       — Как такое возможно? — Широко распахиваю глаза.       Ну что, Альбус? Расскажете? Он думает целую минуту.       — Существуют… разделы Темной магии, занимающиеся этим вопросом. Я считаю, что он воспользовался одним Темным заклятьем. Косвенные признаки такой возможности налицо, но доказательств у меня нет.       О каких косвенных признаках он говорит? Расследовал слухи в Албании? Почувствовал присутствие Тома в Квиррелле, когда принимал его на работу? А может, почувствовал остаточную магию хоркрукса в доме Поттеров?       — А если он вернется, то думаете, захочет напасть на меня?       — Скорее всего, да.       — Зачем?       Ну это-то он точно умолчит.       — Из-за тебя он сгинул. Скорее всего, Том захочет отомстить.       — Не разумнее ли дать эту палочку тому, кто сможет с ним справиться?       — Моя тоже не лишена преимуществ, — лукаво улыбается он и достает Бузинную палочку.       Я впиваюсь в нее взглядом. Никакая не Смерть сделала это. Она и вправду очень хороша, но до четырех от Джимми не дотягивает.       — Хорошо. Я понял, давайте ее сюда. — Я протягиваю к нему руку.       Дамблдор отдает палочку с величайшей осторожностью, будто боится, что та взорвется, но ничего, разумеется, не происходит. Убираю обе палочки в кошель и снова смотрю на него. Только я начинаю думать, что ничего страшного не произошло, как чувствую неприятное покалывание в пальцах и недоверчиво смотрю на Кольца Тишины, а после, прищурившись, снова на Альбуса. У него округляются глаза, и он тоже глядит на кольца. Потом обводит взглядом всех в гостиной, и его брови поднимаются к потолку.       — Гарри, прости меня, я…       — Не стоит, директор. Спасибо за палочку. Вам лучше уйти.       Несколько секунд он медлит.       — Не обижайся, пойми старого человека, у меня есть дурные привычки.       — Я не обижаюсь, профессор. Всего доброго.       Не уходит он — уйду я. Скрываюсь на втором этаже и дожидаюсь хлопка входной двери. Спускаюсь обратно. Дурсли выжидающе смотрят на меня. Наконец я чувствую, что Альбус аппарирует прочь, выдыхаю и гляжу на свое семейство.       — Думаю, нам стоит переехать, как только закончится учебный год.       Они согласно кивают.