you will be my world, you will be my boy

      Ламберт легонько нажал на дверь и та поддались, открываясь со скрипом. Он сделал шаг, заходя в свой некогда дом.       Пока он ехал сюда, что-то в нем верило, что мама жива. Он обнимет ее и спасет из этого ада. Все, как он когда-то мечтал.       Но едва переступив порог он понял, что мамы нет.       Понял по запаху и по грязи.       Она всегда старалась убираться, несмотря на синяки и боль, говоря, что иначе отец превратит их дом в стойло.       Что ж, она оказалась права.       Ламберт не сделал и два шага, как во что-то вляпался. Он раздраженно выдохнул и прошел вперед, идя на запах.       Вообще-то, запах везде был примерно одинаковый. Грязь, пыль, моча и рвота. Но концентрированный запах спирта был только в одной комнате.       Он попытался отодвинуть на задний фон все эмоции и открыл дверь в некогда родительскую спальную.       На кровати, в грязной одежде, спало нечто, что называлось его отцом.       Ламберт плотно сжал зубы, глядя на него с ненавистью.       Он нарочито громко прошел к кровати, надеясь, что это его разбудит. Но тот продолжал спать.       Выругавшись, Ламберт с силой ударил ногой по ножке кровати.       Мужчина на ней замычал и без желания раскрыл глаза. Один был подбит и почти полностью заплыл.       Ламберт смотрел на это существо с отвращением и отторжением, даже злость куда-то подевалась, уступая место только брезгливости.       Невольно он сделал шаг назад.       Мужчина закряхтел и присел на кровать, потерев лицо.       Нечто, что осталось от того существа, что избивало его и его мать.       В таком состоянии он едва кого-то бы смог ударить и сам не заваливаться.       Мама умерла, скорее всего, годами раньше. Пока он мог поднять руку и не потерять координацию.       Существо уставилось на Ламберта тупым, ничего не понимающим взглядом.       Ламберт молчал, стоя с опущенными плечами, не чувствуя и капли желания отмщения.       Он просто стоял и смотрел на него с разочарованиям.       Ему даже, как оказалось, не захотелось мстить.       Ничего не осталось. Ничего.       Существо наконец его узнало. Он посмотрел на него во все глаза, раскрыв рот.       — Так ты что… выжил, что ли?       Ламберт молчал.       Он сотню раз представлял этот момент. Как сначала изобьет, а после прикончит.       Но он обнаружил в себе отвращение от мысли, чтобы касаться его хотя бы кулаками.       Ламберту, как оказалось, даже монстры были приятнее, нежели это существо на кровати.       Так что он только спросил:       — Где мама?       Существо покачнулось и рыгнуло. Ламберт сморщился и снова отошел.       — Где мама? — повторил он свой вопрос более настойчиво и низко.       Существо пожало плечами.       Ламберт ждал хотя бы фразы о том, что он ее убил, думая, что она будет способно разжечь в нем желание к крови.       Но ничего.       Ламберт сплюнул на пол и просто ушел, съедаемый чувством раздражения и ненависти.       Он пошел в таверну, где они договорились встретиться с Койоном, и грузно рухнул за стол, понимая, что не осталось… ничего.       Ни злости, ни раздражения.       Мама была мертва, а его отец, который избивал их, был потерян в том существе.       Ламберту некому было мстить.       Он плотно сжал зубы и кулаки. Это было его мечтой и желанием. Отомстить отцу. А теперь он сидел ни с чем, не считая чувства полного неудовлетворения и отвращения.       Если бы только рядом был Лютик… Он бы смог его успокоить.       Он поднял голову на звук шагов и удивленно посмотрел на вставшую перед ним служанку. Семнадцать лет. Худая. Высокая. Рыжие волосы. И веснушки на курносом носу.       Ламберт пораженно моргнул, раскрыв рот:       — Эли?..       Девушка моргнула и посмотрела на него.       Да, точно, ее отец владел каким-то трактиром… Видимо, этим самым.       Внезапно она широко раскрыла глаз и охнула, прикрыв рот ладонью.       — Ламберт?.. Ты… ты ведьмак?..       — С недавних пор… А ты разве не знала?       Он пораженно вскинул брови. Ламберт был уверен, что мама расскажет, куда его забрали, и это поднимет деревню на уши. Но, кажется, нет, они не знали.       Вместо ответа она кинулась на него, крепко обняв. Ламберт охнул от неожиданности, но обнял ее в ответ и погладил по худой спине.       — Я думала ты мертв! Что твой отец… тебя…       — Да нет, живой, как видишь. Пусть и потрепанный.       — А я тебе сначала не узнала! — выкрикнула она, чуть отдалившись. — Потом только по глазам тебя узнала! У тебя они совсем не изменились!       Ламберт пораженно вскинул брови. Он был уверен, что глаза уж точно изменились сильнее всего.       — Ох, подожди, я отпрошусь у отца, — она вскочила, на ходу развязывая фартук.       Ламберт остановил ее, сказав:       — Спирта принесешь, ладно?       Она пораженно моргнула.       — Ламберт, какой спирт? Ты здесь желанный гость! Я могу принести тебе хорошего вина! Отец будет рад тебя угостить и…       — Эли, мне нужен спирт. Я от отца.       Она замолчала, посмотрела на него и понятливо кивнула.       Через десять минут она вернулась с бутылкой и тарелкой тушеных ребрышек.       Ламберт удивленно на это посмотрел, и Эли сказала:       — Отец угощает. Еще он сказал, что у вас, ведьмаков, не всегда хорошо с деньгами…       Ламберт рассеянно кивнул.       Он не был нищим, но на цены приходились смотреть чаще, чем бы ему хотелось.       Эли присела рядом с ним, сжав его руку в своей.       — У нас ходили слухи, что твой отец тебя… убил. А я дура, твою могилу еще и сделала… Кошмар какой, что же я сделала…       Ламберт понимающе улыбнулся.       — Ты не сделала ничего страшного. Это была дань уважения. Откуда ты могла знать, что я в Каэр Морхене? В конце концов, попасть туда равнозначно смерти, а мне просто повезло.       Она посмотрела на него, приоткрыв рот. Он сделал глоток спирта и даже не сморщился.       По сравнению с зельями, которые он пил, даже спирт казался ему мягким.       — Ты будто постарел еще сильнее, — пролепетала она удивленно.       Ламберт пожал плечами. Лютик тоже часто говорил, что он слишком взрослый.       Воспоминания о Лютике тут же превратились в грусть и тоску по нему, и он сделал еще один глоток.       — Жизнь такая. Ты ничего не слышала о моей маме?       Эли помрачнела и сильнее сжала его руку в своих. Ламберт все понял.       — У нее хотя бы есть могила?..       — Я не знаю… — прошептала она виновато. — Спроси у войта. Она… умерла у лекаря. Я не знаю… что было потом.       — У лекаря?       — Я не знаю подробностей.       Ламберт поджал губы и кивнув.       — В любом случае спасибо. Завтра все разузнаю.              Она кивнула, тяжело выдохнув.       — И как ты… рад тому, что ведьмак?       — Привык, — хмыкнул он. — На самом деле в Каэр Морхене дается много времени к тому, чтобы привыкнуть. Как бы я не дергался, к моменту последнего испытания ты, в общем, уже понимаешь, что ты ведьмак. Просто это знаешь… В общем, сложно.       Эли кивнула. Они начали разговор, вспоминая какие-то моменты из детства. Эли… если так можно сказать была ну… первой омегой Ламберта. На самом деле они просто ходили под ручку и думали, как друг друга любят.       На самом деле это все было игрой.       Они были слишком погружены в хлопоты тяжелой жизни, чтобы в самом деле думать о себе или о других.       Но сейчас Эли, кажется, неплохо жила.       Рассказывала, что отец нашел ей какого-то претендента в женихи. Что он вполне себе милый, работящий, не пьет и не бьет.       Ламберт ощутил какое-то странное отторжение от этих слов, но не придал этому значения.       После вернулся Койон, они вместе выпили, посмеялись, а потом Эли сказала, что ему комната бесплатно. Ламберт удивился этой щедрости, но отказываться не стал.              Койон что-то недовольно пропыхтел и сказал, что в следующий раз поведет его в свою деревню, и сам будет спать в бесплатной комнате.       Ламберт улыбнулся и кивнул.       Койону уже было многим легче.       Им обоим, на самом деле, было многим легче.       Скорее всего, они просто привыкли и забылись.       Первый месяц прошел намного быстрее, чем Ламберту думалось. Но все-таки даже в этом быстро текущем времени находились моменты, когда Ламберт тосковал по Лютику. К сожалению, это случалось куда чаще, чем он бы мог хотеть.       Эли после провела его в номер и все-таки притащила вино, чтобы распить его вместе.       Ламберт был к тому времени несколько пьян, так что он согласился. Уговаривать его не пришлось.       Как ни странно, но даже спустя такое время им было о чем поговорить.       По крайней мере между ними были теплые воспоминания, которые все еще можно было разделить.       В момент, когда Эли, веселя и пьяная, потянулась к нему, Ламберт резко отрезвел. Он широко раскрыл глаза и подался назад. Эли застыла и удивленно на него посмотрела.       — Ламберт?..       — Эээ… Разве у тебя нет жениха?       Эли хмыкнула.       — Есть. Но его выбрал мой отец, а не я. Пусть он и хранит себя для него.       От понимания, что Эли… ни с кем не была ему стало еще хуже.       С одной стороны он был пьян и соскучился по близости. Как бы Ламберт себя не убеждал, что сам Лютик был ему куда важнее, попробовав такие вещи… хотелось снова.       Трогать, гладить, целовать и прижимать к себе, ритмично входя и ловить губами стоны.       Но с другой стороны…       Ламберт покачал головой.       — Я не могу.       Эли удивленно на него посмотрела.       — Со мной что-то не так?..       — Что? Нет! Эли, я… у меня есть омега.       Эли моргнула.       — Но ты же ведьмак…       Ламберт почувствовал себя глубоко-оскорбленной. Он нахмурился, спросив:       — У ведьмаков не бывает омег?       — Но как?.. Ты же путешествуешь всегда… Как?       — Он тоже ведьмак, так что…       — Койон же альфа.       Ламберт едва не рассмеялся.       — Конечно он альфа. А Лютик омега. Ведьмак-омега. Мой омега.       Он покачал головой и отстранил Эли от себя.              Стало внезапно правильно.       Может быть, он в самом деле был пьян и хотел близости, но только в момент, когда он отказал ей, он осознал, что хотел близости с Лютиком, а не с ней.       — Ох, я… я не знала… Ты не рассказывал.       Она отстранилась и покраснела, стыдливо опустив взгляд.       — Не счел нужным. Все в порядке.       Она поджала губы и тихо сказала:       — Я рада за тебя… Ты же счастлив с ним?       — Да, очень. Он прекрасный человек.       Эли грустно улыбнулась.       — Ты достоин всего лучшего.       Ламберт кивнул, опустив взгляд.       И все-таки, он адски скучал.       От лекаря он узнал, что его мать принесли с дырой в голове. Она умерла от потери крови еще два года назад.       Ламберт скрыл боль от этих слов и, узнав, где она похоронена, ушел от него.       После слов лекаря к нему снова вернулась злость, и он понял, что оставить отца в живых значило предать маму.       Но сначала кое-что другое.       Могилу он нашел не сразу, помогала интуиция. Она была неухоженная, брошенная. Ламберт сжал зубы и прогнал слезы.       Решив, что завтра он приведет могилу в божеский вид, он подошел к ней ближе и аккуратно уложил на нее купленные цветы.       Сглотнув слезы, он присел на землю.       Ламберт думал, что поговорит с ней. Все расскажет.       Но вместо этого закрыл лицо руками и заплакал.       Как же ему сейчас не хватало Лютика рядом, чтобы просто взять себя в руки…       Он хорошо помнил маму. Ее волосы, глаза и губы. Ее голос и руки.       Он представлял, как обнимает ее, когда вернется.       Еще тогда, когда он верил, что она жива…       Несмотря на то, что он, казалось, был готов к тому, что она мертва, сейчас ему это не помогло.       Он сидел и плакал, поглощенный горем. И только потом, придя в себя, он смог посмотреть на ее могилу и, сглотнув, дрожащим голосом сказал:       — Привет, мама.       И внезапно рассказал все, что болело.       О Каэр Морхене, несправедливости испытаний, потери, утрате, тяжести. И о Лютике.       Так странно, но все то время, что он говорил, Ламберт чувствовал ее присутствие рядом.       Будто бы она крепко обнимала его, слушала и плакала вместе с ним.       Когда он закончил говорить, судорожно выдохнув, он ощутил внезапную легкость.       Будто наконец выговорил все то, что болело.              Он выдохнул и потер красные от слез глаза.       — В следующий раз… я приведу Лютика. Познакомлю тебя с ним. Я уверен, что он тебе понравится… Ты такого мне и желала. Светлого и доброго. Человека, способность вытянуть меня из тьмы… Он в самом деле смог…       Он сглотнул.       Но ему в самом деле почему-то стало легче.       Может она в самом деле рядом?       Ведь есть призраки тех, кто ходит после смерти, потерянный и злой.       Возможно, духи тех, кто умер, не связанные проклятьем или недоделанным делом, тоже живут? Так же, как и те призраки? Только они не опасны и не видны для них, для людей.       Вот и его мама… Была рядом с ним.       Уткнувшись лбом в свои колени, Ламберт прошептал сквозь зубы:       — Богиня, как бы я просто хотел тебя обнять…       Он сидел до тех пор, пока полностью не успокоился. Пока не ощутил, как что-то глубоко в нем, что-то, что было зажато в тугой комок, внезапно расслабились.       ...и почему-то снова захотелось плакать.       Ламберт тряхнул головой, пересиливая себя, он тихо попрощался с ней, обещая, что придет завтра, чтобы привести ее могилу в нормальный вид. Он догадывался, что к его следующему приходу от уборки не останется и следа, но все-таки он хотел бы сделать все, что мог.       Медленно он ушел с кладбища, ощущая бессилие. Такое несвойственное ему, незнакомое.       Бессилие перед вещами, которые он не мог изменить.       Например, смерть.       Он был опустошен. И чертовски зол на своего отца.       До вечера он снова пил. Один. Он попросил и Койона, и Эли оставить его одного. Что завтра все объяснит.       Сегодня ему нужно было вдоволь настрадаться.       А вечером он вернулся в лачугу, что некогда была его домом. Все еще с опущенными плечами и тяжелой головой.       Его тошнило от этого.       Он медленно прошел в дом. Была мысль сжечь его к чертовой матери, но он понимал, что соседям придется тушить весь их дом, а если пламя еще и на них перекинется… к сожалению, идею пришлось отложить.       В доме стоял шум.       Когда он зашел на кухню, то посмотрел пустым взглядом на его некогда отца с двумя собутыльниками.       Все они резко замолчали, когда он зашел.       Ламберт вспомнил, как в детстве старался проходить мимо них так тихо, как мог. Чтобы его не заметили. Чтобы ничего не сделали.       Теперь же они затихли перед ним, восемнадцатилетним пацаном.       Это не подарило Ламберту никакого удовлетворения.       — Проваливайте все, — сказал он сухо. Когда они не шелохнулись, он повысил голос: — Проваливайте, живо!       Один резко подскочил и стул упал. Он спешно ушел. За ним пошел и второй.       Существо посмотрело на него ошалелым, пьяным, но испуганными глазами. Тоже встал.       Ламберт сказал:       — Сядь.       Он сел. Напуганный и наверняка даже не понимающий, что происходит. Кто такой Ламберт.       Его смерть.       Он сделал пару шагов вперед и, перед тем, как занес меч, существо вскрикнуло.       Ламберт срезал его голову.       Тот тугой узел, который едва расслабился на кладбище, кажется, совсем развязался.       Ламберт облегченно выдохнул, глядя на валяющуюся на полу голову.       Он развернулся и, не поднимая взгляда, чтобы комнаты этого дома не пробудили воспоминаний, быстро вышел из дома.       Он ощутил в себе желание забыть об этом месте. Вычленить из его головы.       В конце концов сейчас оно приносило ему слишком много боли. А у него не было сил, чтобы бороться с ней по-настоящему.       Все следующее утро он провел на кладбище, ухаживая за могилкой. Построил надгробие и небольшой заборчик, убрал сорняки и подровнял траву.       Сделал все, что было в его силах.       Написал ее имя. Написал, что она прекрасная мать и дочь.       Хотел бы приписать, что «жена», но его рука дрогнула. Легче было не думать, что это прекрасная женщина была замужем за тем существом, которое было неприятно даже убивать.       Наверное, ее тоже выдали силой…       Как и собирались поступить с Эли.       И, наверняка, его отец тоже когда-то был «не пьющим и не бил».       Он поджал губы и выругался про себя.       Вечером, в таверной, выпивая с Эли, он просил ее подумать о том, чтобы… избежать свадьбы. Или хорошенько подумать. Она смутно его понимала, и Ламберт сказал:       — В любом случае… заеду сюда через пару лет. На тот случай, если тебе нужна будет помощь.       Она все поняла. Помрачнела, поджала губы, но уверенно кивнула.       В любом случае, не то чтобы у нее было по-настоящему много выбора.       Но Ламберт поможет, как сможет.       Уехали они с Койоном на следующее утро. Как бы Ламберт не любил маму, это место причиняло ему слишком много боли, чтобы спать по ночам, а не смотреть в потолок.       Ламберт сделал последний стежок и осмотрел рану, тяжело выдохнув.       Как бы он не старался избежать шрамов, он вынужден был признать, что это идиотизм.       Ведьмаки в шрамах, по-другому быть не могло.       Слава Богине, он был на боку, и под одеждой этой красоты видно не было.       Он знал, что скоро привыкнет к этим вещам, но пока он предпочитал делать вид, что этого нет.       В комнату постучались и Ламберт вскинул голову.       — Да?       В комнату заглянул Койон.       Ламберт знал, что им лучше было бы разделиться, ведь ведьмаки не работают в парах, но для подстраховки лучше было быть вдвоем. Просто чтобы было кому прикрыть спину или, если все-таки не помогло, подшить тебя под каким кустом, чтобы ты не умер от потери крови.       Ламберт не мог позволить себе такую роскошь, как смерть. Ему было к кому возвращаться.       — Как оно?       Ламберт махнул рукой.       — Жаль, что это дрянь не проходит за два дня.       — Мы и так лечимся как на дрожжах.       — На дрожжах растут, а не лечатся.                    Койон пожал плечами, показывая, что ему это мало интересно.       — Слышал сегодня, говорят, что заморозки придут рано…       Ламберт невольно улыбнулся.       Значит, он мог скорее вернуться к Лютику.       Он посмотрел на голубой камешек, лежащий рядом на тумбе. Он носил его с собой, как талисман, искренне веря, что он спасет его от всех бед и ужасов.       Недавно он купил Лютику кольцо. Достаточно скромное, но красивое.       Совсем как Лютик.       Алмаз, думающий, что он просто побрякушка.       — Оно чувствуется, — кивнул Ламберт. — Сейчас середина октября, а дубак ужасный. С каждым днем высовываться на улицу хочется все меньше, — он тяжело выдохнул, дернув плечом.       Он жутко мерз, и мысли о том, что придется тратиться на одежду потеплее его не радовали.       Кроме того, в лесу не заночуешь.       Слава Богине, на их пути было большое количество не очень богатых деревень, в которых снять комнату не было роскошью.       Порой они делили комнату на двоих. Кто-то спал на полу, но это было лучше, чем на холодной земле.       — Честно говоря, — Койон присел на край кровати, потерев темную щетину. Ламберт тоже порой забывался бриться. Не было необходимости. Раньше он делал это для Лютика, а сейчас Лютика не было. — Я ожидал, что будет хуже.       Ламберт кивнул, соглашаясь.       — Представил как буду жить в отчаянности, гонении и отторжении. Ну, не то чтобы убивать монстров и ходить с вываливающимися кишками оказалось приятно, но в остальном, — он пожал плечами.       — В остальном это приятнее, чем Каэр Морхен, да, — он кивнул. — Да и люди пальцем в нас не тыкают. По правде говоря, я не заметил, чтобы нас кто-то сильно ненавидел. В основом если такие и попадаются, то это невежи, говорящие «тутовный» и «евойный». Не то чтобы мнение таких персон меня сильно омрачает.       Койон понимающе улыбнулся и кивнул.       А потом спросил:       — А ты вернуться не хочешь как можно поскорее?       Ламберт поджал губы и кивнул.       — Хочу, конечно.       Койон посмотрел на тот камешек. Он заметил, что к нему Ламберт питает какую-то странную любовь.       Койон прищурился, спросив:       — Лютик?       Ламберт кивнул.       — Скучаю по нему…       Он тяжело выдохнул.       — Я уж заметил. И ни разу в бордель со мной не заглянул.       — Мне там нечего делать, — пожал плечами Ламберт.       — А ты… Ты не думал об обучении Лютика?       Ламберт вскинул брови, удивленно на него посмотрев.              — В смысле?       — Испытание медальоном, Ламберт. Нас выжило только двое. У тебя же нет… гарантий.       Ламберт онемел. Потом медленно отвел взгляд и моргнул.       Пока Койон это не сказал, Ламберт как-то и подумать не мог, что Лютик… мог не выжить.       А он в самом деле мог.       Просто потому что у этой системы нет гарантий. Испытание сложное, и даже Ламберт выжил скорее из-за удачи. Дело было не в навыках.       Никакой бы рекрут не смог бы пройти это путь дважды, не умерев во второй раз.       Это испытание не для выяснения навыков.       Это последнее испытание для того, чтобы сделать тебя виноватым. Чтобы не дать тебе возможности выбирать.       Лютик мог не выжить.       Койон сказал:       — Я бы не хотел… чтобы между вами что-то сломалось. После него ты стал намного легче и расслабление. Ты должен что-нибудь придумать.       Ламберт кивнул, сжав зубы.       Да, он в самом деле должен был что-то придумать.       В эту ночь он спал плохо, несмотря на то, что он спал на кровати. Койон уступил ему ее, как раненому.       И все-таки Ламберту не спалось. Он был в ужасе. Напуган самим понимаем, что Лютик мог умереть.       Это не расставание. Это смерть.       И Ламберт больше никогда его не увидит…       Как ни странно, но понимание, что нужно сделать, пришло довольно быстро.       Но выспаться в ту ночь ему так и не удалось.       Заморозки ударили рано, еще в середине ноября, и путь до Каэр Морхена был долгий и промозглый. Ламберт был рад, что не способен заболеть, иначе бы приехал весь в соплях, а так ничего, только дрожал и зубами клацал.       И все-таки стоило бы потратиться на одежду потеплее…       Осталось надеяться, что в Каэр Морхене будет тепло.       По крайней мере, там есть камин. Возле него всю зиму и проведет. В обнимку с Лютиком.              Они приехали в Каэр Морхен днем. Во дворе активно шли тренировки, и Ламберт поежился.       Неужели еще год назад он вот так тренировался? В такой холод?       Он ощутил сожаление к самому себе.       Войдя во двор, он осмотрелся, но понял, что тренируются альфы. Лютика ему здесь не выследить.       Их тут же встретил Весемир. Отвлекся от тренировки и пошел в их сторону, пригладив волосы, которых уже коснулась седина. Достаточно ощутимо.       Ламберт только кивнул Койону, чтобы тот позаботился о его лошади, а сам, не здороваясь с Весемиром, спешно прошел вперед.       Он даже не заметил, как Весемир тяжело вдохнул и закатил глаза.       И все-таки Ламберт пришел сюда не ради Весемира.       Он знал, что у омег сейчас, должно быть, монстрология.              Он нашел нужный кабинет и прислушался к звукам.       Да, и вправду. Они там.       Он кивнул сам себе и чуть отошел к окнам, дожидаясь, когда занятие закончиться.       Он думал, что придет сюда, скуля от тоски по Лютику, но он все еще был напуган испытанием медальоном.       Он все еще об этом думал, так что невозможно было сконцентрироваться на другом чувстве.       Конечно же он скучал по Лютику.       Но еще больше — боялся.       Стоя здесь и смотря во двор, на тренировку, в нем появился маленький огонек злобы и раздражения. Он вспомнил всю эту систему. Количество смертей. Сожмурившись, он отвернулся, понимая, что просто не выдерживал этого зрелища.       Все-таки это было слишком для него.       Внутри, несмотря на четыре месяца в Пути, он все еще ощущал себя мальчиком, которому уготована смерть в стенах этого замка.       Он тяжело выдохнул, закрыв глаза, и принялся просто ждать.       И думать о Лютике, сжимая в кулаке колечко. Он еще купил какое-то хорошее вино и всяких сухофруктов. Купил Лютику пару книг, а еще красивый блокнот, перо ручной работы — изящное, с красивой резной ручкой — и чернила. Чтобы Лютик мог писать свои красивые тексты в таких красивых вещах.       Ламберт улыбнулся, думая об этом, а после открыл глаза, когда дверь открылась.       Первыми быстро выбежало несколько омег, которые не обратили на него внимания. Потом еще несколько — они посмотрели в его сторону, прищурившись, заметив висящий на нем медальон. Потом еще несколько — кто-то захотел к нему подойти.       А после вышел Лютик, будто бы сонный и сбитый столку.       Ламберт впился в него взглядом и вдруг осознал со всей ясностью: Богиня, он истосковался по нему.       Да, чувство было притуплено страхом, но теперь, увидев его, он по-настоящему понял, как сильно скучал по нему, как хотел его увидеть и крепко обнять, поцеловать.       Он ощутил во всей полноте, как его руки соскучились по его телу, губы по его губам, а слух по его голосу.       Лютик заметил его через момент, ахнул, раскрыв широко глаза и, не взирая на чужие взгляды, кинулся к нему. На них удивлено посмотрели, но Ламберт перестал замечать все в этом мире, когда Лютик кинулся в его руки и прижался к нему.       Ламберт охнул.       Его тело… оно же ощущалось как благословение! Как же он раньше мог этого не замечать?!              Он крепко его обнял и закрыл глаза, уткнувшись носом в его волосы.       Лютик был весь сшит из чего-то божественного.       Его тело, запах, дыхание, едва он коснулся этого, как понял: все время без него он был несчастен, просто не замечал этого.       Сейчас же он обрел целостность, стал по-настоящему счастлив. Стал цельным.       Сердце забилось быстрее, он чувствовал, как начал терять над собой контроль.              — Ламберт…       Когда он услышал его шепот, у него потемнело перед глазами от желания и наконец вспыхнувшего со всей силы ожидания встречи, будто до этого он на самом деле пытался его спрятать, а сейчас… спрятать не удалось.       Черт, Лютик был шедевром!       Он быстро взял его на руки, желая спрятать от чужих глаз.       Лютик продолжал крепко его обнимать, пока Ламберт поднимался по лестнице и, наконец, нырнул в пустой кабинет для алхимии. Тот, где когда-то он сбежал от первого поцелуя.       А сейчас, поставив Лютика на ноги, он отстранился от него и, взяв его лицо в свои ладони, посмотрел на него.       Ламберт дрожал от восторга и задыхался от счастья.       Лютик тесно к нему прижался и, вместо слов, Ламберт поцеловал его, задыхаясь в этом поцелуе.              Он был чудесен. Так чудесен, каким только может быть поцелуй.       Они целовались, задыхались, пытались дышать и снова задыхались.       Отстранился Ламберт тогда, когда почувствовал соль на своих губах. Он широко раскрыл глаза, и, прежде чем он вообще смог что-то понять, Лютик улыбнулся и сказал, тихо всхлипнув:       — От счастья, что увидел тебя.       Ламберт сглотнул и сцеловал несколько слезинок.       Он снова крепко его поцеловал, прижав его к себе так тесно, как это было возможно, и только потом, с шумным выдохом, отстранился.       Он посмотрел Лютику в глаза и прошептал:       — Богиня, как же по-настоящему сильно я скучал по тебе… Клянусь, я не умирал от тоски только потому, что забыл как ты прекрасен. Лютик, я клянусь, ты само божье благословение…              Лютик смущенно покраснел и опустил взгляд.       Ламберт мягко поцеловал его в лоб.       Он же даже не врал, не преувеличивал. Он в самом деле считал, что Лютик нечто святое.       Божественное.       Он даже не мог представить весь тот поток чувств, что пульсировал в нем от их близости сейчас.       Но задышал по-настоящему он только сейчас, когда смог его увидеть.       — Я так скучал… — прошептал Лютик, положив голову на его плечо, выдохнув. — Это тоска высасывала из меня все силы и только когда я снова увидел тебя… То понял, что все-таки я жив.       Ламберт погладил его по спине, крепко его обнимая.       — Пожалуй, хватит с тебя на сегодня заданий. Найду для нас комнату и отпрошу тебя.       Лютик пораженно моргнул.       — Меня не отпустят, наверное…       Ламберт фыркнул.       — Меня не волнует их мнение. Я ведьмак, и если захочу, то просто выкраду тебя, теперь это в моих силах.       Лютик тихо хихикнул. Подумал, что Ламберт шутил.       Но, видела Богиня, Ламберт не шутил.       Но об этом позже.       Ламберт делал все в суматохе. Ему казалось, что с ним случилась ломка. Именно после того, как он поцеловал Лютика.       Он плохо понимал, как устроить сейчас все так, чтобы и у Лютика было время на занятия, и на него, и чтобы при этом он не уставал.       Ламберту думалось, что он хочет невозможного.       Но, по крайней мере, на этот день он смог все устроить.       Он нашел пустующую комнату и отпросил Лютика. И только проходя мимо главного зала, где горел камин, Ламберт подумал о том, что когда-нибудь будет греться с Лютиком здесь.       Когда-нибудь, если это место не сгорит к чертовой матери.       Он взял побольше выделок, укладывая их на кровати. Он осмотрел комнату. Его бывшую комнату. Она пустовала и по сей день.       Тоски, Богине слава, она в нем не вызвала.              Потом он разогрел вино и спрятал под выделки все купленное для Лютика. Расставил свечи и был катастрофически доволен собой. Что впервые он мог дать что-то Лютику.              С Лютиком они встретились после обеда, все-таки, оба были голодны.       Ламберту с трудом удалось отбиться от некоторых учителей, чтобы он рассказал, как проходит его Путь и, наконец, снова выловил Лютика.       Когда он сжал его руку и посмотрел в его глаза, то ощутил трепет.       Ох, видела Богиня, сегодня он не выпустит его из своих рук.       Он обнял его, вдохнув в себя его запах, осознав, что, кажется, Лютик помылся. А вот он — нет.       Ламберт прошептал:       — Лютик, мне нужно… помыться.       — Не надо. Ничего стра…       — Лютик, я неделю не мылся.       Лютик ойкнул.       Ламберту пришлось в экстренном режиме мыться в холодной воде.       Последние три дня он мечтал о бадье, потому что вонял, а на волосах можно было яичницу жарить, но, увидев Лютика, он обо всем забыл.       Полоская рот он про себя удивился: как Лютик с ним целоваться мог? Наверняка из его рта несло жиром и вяленым мясом.       Ламберт сморщился.       Но, кажется, Лютик либо не заметил, либо для него это было неважным.       Наконец, вымывшись, пригладив мокрые волосы рукой и даже побрившись, чтобы не колоть Лютика щетиной, он вернулся к Лютику. И провел его в комнату, которую подготовил.       Зайдя в нее, Лютик тихо ойкнул.       — Ох… Вот это романтика…       Ламберт посмотрел на него с мягкой улыбкой, закрывая за ним дверь.       — Хотел произвести хорошее впечатление.       — Ты его произвел своим возвращением, — улыбнулся Лютик.       Ламберт качнул головой и провел его к кровати, присев на колено, он снял с Лютика сапоги и тот смущенно покраснел.       Присев рядом Ламберт притянул Лютика к себе и, посмотрев в глаза, крепко поцеловал, тесно прижимая к себе. Они забрались на кровать, обнимаясь и целуясь, и Ламберт медленно навис над Лютиком, закрывая собой потолок.       Лютик отстранился от его губ, посмотрел на него из-под ресниц и снова поцеловал, расстегивая на нем рубашку.       Как оказалось, были дела несколько важнее любых слов и разговоров.       Все-таки, они излишне сильно соскучилась по телам друг друга, по такому удовольствию.       Ламберт осознал, что вообще смог начать вразумительно думать только после оргазма.       Когда Лютик лежал на его груди, прижимаясь к нему своим обнаженным телом, Ламберт осознал, что наитие, наконец, отпустило.       Он даже может думать о других вещах.       С тяжелым выдохом Ламберт поцеловал Лютика в лоб и мягко подтолкнул его, уложив на лопатки. Навис над ним и поцеловал в губы.       Лютик широко улыбнулся, когда Ламберт отстранился.              Ламберт оценивающе осмотрел его и довольно хмыкнул.       Да, пытаться найти кого-то на стороне было бы бессмысленно. Никто бы не был таким прекрасным, как Лютик.       — Ну… это сильно помогло мне укротить эмоции, — лукаво улыбнулся Лютик.       Ламберт согласно кивнул. Едва встретившись, в нем вспыхнул такой костер чувств, что он едва понимал, что вообще ощущал и с чего начать. А теперь, после страстного занятия любовью, он стал мыслить ясно и хотя бы разбирать всю эту вереницу чувств.       — Я так скучал по тебе, — тяжело выдохнул Лютик и поцеловал Ламберта в ключичную ямку. — Что же со мной было… А ты?       Ламберт подождал немного прежде чем ответить.       Ему все еще было сложно как-то все расставить в своей голове. А еще было немного пустовато в голове после такого оргазма.       Он сказал, искренне:       — У меня выдались очень насыщенные месяца, так что я не могу сказать, что думал о тебе каждую минуту. Но когда выдавались минуты отдыха, я сразу ощущал себя как-то паршиво, но не сразу понимал, почему. А потом понимал. Потому что тебя рядом нет.       Лютик понимающе улыбнулся и, оперевшись на локоть, склонился с кровати и поднял отброшенную в страсти рубашку Ламберта, довольно в нее завернувшись. Ламберт ласково улыбнулся.       Решив не омрачать этот вечер всякими неприятными диалогами, он достал все, что купил для Лютика.       Лютик широко раскрыл глаза и пораженно ахнул, медленно моргнув.       — Первое время я не знал, что купить, кроме очевидных украшений, а после дошло.       — Это что… все мне?.. — пораженно пролепетал Лютик.       Ламберт утвердительно кивнул и, довольный собой, улыбнулся.       — Дай руку.       Лютик неуверенно протянул свою руку, и Ламберт аккуратно надел на его палец кольцо. Лютик снова тихо ахнул, удивленно посмотрев на кольцо.       — Откуда у тебя деньги на него?!       Ламберт обиженно фыркнул.       — А что, я их заработать не мог?       Лютик ошалело заморгал.       — Конечно же мог, но… но ведь оно денег стоило, а тебе как-то жить надо было…       — Надо было, — кивнул Ламберт. — И жил как-то. Лютик, наверное, если я его купил, то мог это себе позволить.       Лютик прищурился.       — Вместо того, чтобы тратиться на доспехи или оружие ты купил мне… кольцо?              Ламберт пожал плечами.       — В Каэр Морхене этого добра навалом. Зачем платить, если можно взять бесплатно? В конце концов, я просто хотел дать тебе что-то свое… Как у меня тот камушек.              Лютик смущенно покраснел.       — То просто камушек…       — Не просто. Он был твой. И теперь это мой талисман. Лютик, лучшее, что ты можешь сделать — это принять этот подарок.       Лютик покраснел еще сильнее, потом смущенно улыбнулся и подался вперед, крепко обнимая Ламберта за шею. Он поцеловал его в щеку и прошептал:       — Спасибо… Спасибо большое. Это многое для меня значит.       Ламберт кивнул. Лютик потянулся к другим вещам в его руках. С интересом рассмотрел перо, оно в самом деле выглядело хорошо и интересно. Лютик провел пальцами по резной ручке, потрогал перо.       — Таким пером любоваться, а не писать.       — Кто мешает совмещать? — хмыкнул Ламберт, улыбаясь.       Лютик посмотрел блокнот, чернила и книгу.       Он выглядел абсолютно счастливым, как ребенок, который получил свой долгожданный подарок.       Отчасти это в самом деле было так. Ведь здесь, лишенные детской радости, глубоко внутри они все были просто детьми. И Лютик в самом деле получил подарки.       Ламберт был рад просто сидеть и следить за ним, наслаждаясь его радостью и восторгом.       Лютик тут же записал в блокнот несколько строчек, довольный и взбудораженный.       Ламберт ощущал какое-то благоговение с этого.       Он довольно улыбнулся.       После они выпили наконец вино, которое, разумеется, уже остыло. Как оказалось, Лютик, выпив, становился до безобразия игривым, так что из постели за ночь они вылезали всего несколько раз — чтобы отойти в туалет или принести воды.       Ламберт вообще не думал, что его хватит… на столько!       Но каждый раз, когда он думал, что все, он видел Лютика, его красные щеки и мутные от желания глаза. Чувствовал, как ловкие пальцы скользили по его прессу вниз. Лютик ласкал его, целовал и лез ближе, терся о него, и у Ламберта снова мутнело перед глазами, и он наваливался на Лютика всем телом, крепко к себе прижимая, целуя и вылизывая его лицо, а после медленно входя, содрогаясь от удовольствия.       Утром им даже никто не помешал, никто не попытался вытащить Лютика на занятия и Ламберт был за это благодарен.       Еще когда Лютика спал, Ламберт сходил на кухню. Он не был уверен, что в этом есть смысл, боясь, что его на хер пошлют и скажут, что расписывание для всех одно, но… нет. Ему спокойно дали, что он попросил, и Ламберт вспомнил, что ведьмаки здесь больше не ученики.       Это просто взрослые люди, которые могли просыпаться, когда хотят, и есть, когда хотят.       Идя обратно в комнату Ламберт с восторгом подумал: «так это что, я теперь и бадью с горячей водой могу принять в любое время?!»       Это привело его в восторг.       Он догадывался, что в этом нет ничего необычного.       Ведь пока они тренировались и учили, все ведьмаки могли просто сидеть в главном зале и пить вино, играя в гвинт.       Он тоже мог этим заняться, и это тоже привело его в восторг. Отдых и выпивка!              Но он одернул себя. Какой смысл, если нельзя взять с собой Лютика?       Разумеется, он будет вынужден провести там вечера, потому что где еще? Но по большей части он будет пытаться выкроить для них с Лютиком побольше времени. Но как это сделать — он понятия не имел.       Когда он зашел в комнату, Лютик сидел на кровати, немного встревоженный, но когда увидел Ламберта облегченно выдохнул и улыбнулся.       — Ты что себе там надумал уже? — спросил Ламберт, закрывая за собой дверь.       Вместо ответа, Лютик тихо хихикнул:       — О, завтрак в постель?       Ламберт согласно промычал и мягко поставил его на тумбу рядом.       — Ты был похож на труп, когда я зашел.       Лютик растерянно моргнул.       — Я просто проснулся и тебя не было в кровати…       — И?.. — Ламберт вскинул бровь, забираясь в кровать. Он замер, пока шел туда и обратно.       — И… стало не по себе… Вдруг… ты ушел?..       Ламберт даже слов не нашел. Он уставился на Лютика, раскрыв рот.       — Я ушел? Куда?..       — Не знаю… Я просто испугался! Ты не можешь обвинять меня за мои чувства! — надулся Лютик.       Ламберт качнул головой.       — Придется поработать над твоими чувствами… — протянул он немного сбивчиво, не ожидав, что Лютик, после такой ночи вообще мог допустить мысль, что Ламберт решил оставить его! Он опомнился. — Кстати, как себя ощущаешь после ночки? — он усмехнулся и потянулся к чаю.       Лютик раскраснелся.       — Понравилось, смотрю?       — Иди в жопу с такими вопросами, — насупился Лютик и взял тарелку с запеканкой.       — Я там уже побывал. Три раза языком, два пальцами и пять чл…       — Ламберт!       — Меня просто удивляет, что после такой ночи ты умудряешься стесняться об этом говорить, — хмыкнул Ламберт и послушно раскрыл рот, когда Лютик насадил на вилку запеканку и поднес к его губам.       — Одно дело делать, другое говорить, — пробубнил Лютик, жуя. — У меня все болит теперь.       — Где? — искренне удивился Ламберт.       — Неважно, — отмахнулся Лютик и отвернулся, чтобы взять чай.       Ламберт пожал плечами, решив больше не насиловать Лютика такими диалогами.       После завтрака они приняли бадью. С горячей водой! Ламберт ощущал себя королем этого места.       Пока Лютик был на учебе, Ламберт смог выбить у Весемира переезд Лютика в его комнату.       Весемир сначала сопротивлялся, но когда Ламберт спросил, чего он боится, и если беременности Лютика, то это немного странно, все-таки согласился.       Просто иметь совместную комнату было самым хорошим вариантом, чтобы Лютик мог продолжать учиться и чтобы они продолжали быть рядом, наслаждаясь друг другом.       Конечно же Ламберт не сказал, что Лютику не нужна учеба.       Об этом Весемир узнает потом. Сам. Одним погожим весенним утром.       Ламберт улыбнулся этим мыслям и пошел в главный зал, к камину. И все-таки он адски мерз…       Ламберт не раскрывал Лютику свои планы.       Во-первых, не хотел поднимать волну раньше нужного, а во-вторых ему бы хотелось убедиться, что вдвоем они в самом деле смогут ужиться.       Это не означало, что если у них все-таки что-то пойдет не так, он позволит Лютику умереть. Он в любом случае вытащит его, просто дальнейшие планы буду изменены, а Ламберту не хотелось строить радужные замки, чтобы потом они рушились.       Но все происходило… идеально.       Да, идеально.       Ламберт и не думал, что ему может быть так хорошо в Каэр Морхене.       Он не насиловал себя тренировками, занимался этим по желанию и только иногда по необходимости. Было всегда тепло и сытно. И был Лютик, который грел его кровать, теплый и нежный Лютик, с которым они тихо говорили, обсуждая их планы.       Лютик думал, что эти планы исполнятся через два года.       Ламберт знал: раньше.       Он убеждался в этом каждый раз все больше и больше.       Ламберт смотрел на лежащего рядом с ним Лютика, его лицо, глаза, губы, и понимал, как многое он для него значил. Это было словно волшебство в его спальной.       Но все-таки в этом и была ложка дегтя.       Он вынужден был участвовать во всех этих ведьмачьях посиделках, выжимать заинтересованность в этих обсуждениях.       И однажды он услышал то, что в самом деле заставило его оживиться.       К началу января вернулся Эскель.       Ламберт кивнул ему, но не спешил кидаться к нему с объятьями.       Все-таки пока Ламберт не ощущал какой-либо связи хоть с кем, кроме Лютика.       Этим вечером они сидели в главном зале, и Ламберт сидел подле камина с горячим вином, поглядывая на часы.       Когда кончится ужин, он незаметно улизнет, чтобы встретить Лютика и заключить его в свои объятья. Отнести в купальню, отмыть его в горячей воде, отнести в спальную, сделать массаж… Он невольно улыбнулся.       Ламберту нравилось заботиться от Лютике.       Кроме того, массаж был хорошей формой прелюдии. Пока он мял и массировал его теплое, расслабленное тело, то невольно возбуждался, руки переходили ниже, на бедра и ягодицы, и Лютик отзывался…       Ламберт вздрогнул, когда услышал:       —… так что я не удивлен, что люди готовы идти против нас.       Допив вино, Ламберт повернулся, вслушиваясь в диалог.       — Видела Богиня, самые жестокие и тупые создания — это люди, — грузно сказал ведьмак, чьего имени Ламберт не знал, но он был с ним согласен.       Люди в большинстве своем жестокие и тупые. Жестоки ко всему, чего не понимают. А тупость им в этой жестокости помогает.       Людей не учат с детства критически мыслить, не показывают им ценность жизни, оттого они вырастают в таких существ.       Ламберту были противны некоторые люди точно так же, как им был противен он.       — Это не только их вина, — мягко сказал Весемир. — Свою лепту внесла и школа кота. Из них каждый первый — наемник. Люди боятся нас, думают, что мы можем убивать от нечего делать. Ради веселья. Они никогда не поймут, что значит вес меча в руке на самом деле.       Ламберт медленно кивнул. И тут он был согласен.       — Я предпочитал думать, что все улеглось. За эти месяцы я не встрял ни в один конфликт. Люди хорошо ко мне относились, — покачал головой Геральт.       Ламберт и тут вынужден был согласиться. В большинстве своем к нему в самом деле относились неплохо.       — Но момент, когда они пойдут против нас лишь вопрос времени, — низким голосом сказал Эскель. — Я занялся этим вопросом. Много что услышал и узнал. Люди с радостью бы нас истребили, как только настанет миг. Настанет возможность.       Ламберт сглотнул.       Он не боялся людей. Он был сильнее.       Но так же он понимал, что если в какой-нибудь таверне его окружат люди с вилами, то есть возможность, что его убьют.       — Есть вариант, — сказал Ламберт тихо, склонив голову на бок. — Например, перестать плодить ведьмаков. Монстры в самом деле не бесконечны, а то, что есть сейчас, вполне хватит до момента, когда монстры все-таки исчезнут. А даже если кто и останется из монстров, чародеи им в помощь. Пусть проведут до братской могилы.       Воцарилось молчание.       Ламберт знал, что его слова восприняли с таким же одобрением, что и отрицанием.              — В этом есть доля хорошего решения, — согласился Геральт. — Излишество ведьмаков приведет к тому, что в наемники пойдут не только ведьмаки из школы кота. Мы просто перестанем тащить сюда детей. Дотрениурем тех, что есть, и все.       — Но что будет с Каэр Морхеном? — с искренним удивлением спросил ведьмак, сидящий рядом с Весемиром. Казалось, он был старше Весемира.       Весемир отмалчивался. По его лицу Ламберт видел — он был с ним согласен.       Правым оказаться было приятно.       Койон хмыкнул:       — Продолжим здесь зимовать. Возможно, кому-то понадобится приют дольше, чем на одну зиму. Это место уж точно не останется покинутым.       Ламберт видел, что всех это предложение оставило крайне озадаченными, но это было единственном верным решением.       — Просто подумайте, что вам важнее: возможность сделать еще одну партию ведьмаков, а после нас попробуют истребить, или оставить это дело и дать Каэр Морехну просто быть, — сказал Ламберт, внутри дрожа от восторга, понимая, что он может повлиять на то, что все это кончится.       Новые жертвы мальчиков перестанут существовать.       Вся эта ферма остановится.       С чувством удовлетворения Ламберт вышел из комнаты, спеша встретить Лютика.       Несмотря на свой восторг от собственного предложения, его тревожили некоторые вещи. Сама возможность того, что все останется как есть и возможность нападения на Каэр Морхен.       Если и есть кучка фанатиков, которые желают истребить ведьмаков, то самое время сделать это зимой.       Хоть Ламберт и сомневался в разумности: ведь тут будет много ведьмаков, много силы. Что сможет сделать обычный человек?       А потом он встретил Лютика. Тот бегом кинулся к нему в руки, и Ламберт крепко обнял его, вдыхая его запах, забываясь в нем.       Стало легче.       Мира и его ужасов не было, пока они крепко обнимались.       Ламберт привычно отнес его в купальню, где они оба приняли горячую ванную, а после отнес в комнату. Лютик довольно мурлыкал в его руках, кажется, абсолютно довольный положением вещей.              — Сделаешь массаж? — мурлыкнул Лютик, когда Ламберт усадил его на кровать.       Ламберт ласково закатил глаза.       — Напомни, был хоть один вечер, когда ты остался без массажа?       Лютик тихо хихикнул.       Ламберт стащил с него полотенце, в которое он был плотно завёрнут, и мягко подтолкнул его на кровать.       Лютик улегся на нее к нему спиной.              Ламберт взял масло, смазав ладони, и с жадностью посмотрел на узкую спину, плавный изгиб талии к бедрам, и на круглые ягодицы.       Он начал с плеч и спины, в самом деле массируя его.       Как оказалось, у Лютика были жуткие зажимы в мышцах, так что массаж был не только прихотью, но и необходимостью.       У Ламберта, правда, имелись абсолютно такие же зажимы, но Лютик пока только учился массажу, так что когда Лютик пытался его массажировать, то скорее он просто его мял, но, как минимум, Ламберт расслаблялся, так что все-таки толк в этом был.       Под его руками Лютик тихо стонал от удовольствия, и, наверное, это было главной причиной, почему у Ламберта все-таки стояло.       Он мог бы просто не смотреть на голую задницу, но стоны… Стоны были выше его сил, так что у Ламберта вставало.       Он мягко провел ладонями ниже, к ягодицам, и сильно сжал их в ладонях. Лютик вздрогнул, поерзал и шире раздвинул свои ноги.       Ламберт усмехнутся, облизался и, пока не запачкал все в масле, склонился и лизнул Лютика меж ягодиц. Довольно улыбнулся — Лютик был влажный.       Ламберт продолжал его гладить и массажировать — бедра и ягодицы.       В этот раз первым сдался Лютик.       Захныкав, явно не выдержав напора, Лютик кое-как встал на четвереньки. Ламберт все понял и пристроится сзади него.       А потом Лютик был очень громким. Ламберт его за это, определенно, обожал.       После оргазма и попытки отдышаться следовало Лютика оттереть от… от всего.       От масла, от слюней, от пота, от смазки и от спермы.       В этот момент Ламберт ему искренне завидовал. Он бы тоже хотел после секса просто валяться и чтобы его обтирали влажным полотенец.       Лютик, как мысли его прочитав, сказал:       — Завтра поменяемся.       Ламберт вскинул бровь, уточнив:       — Ты меня трахнешь?       Лютик тихо рассмеялся.       — Нет, сделаю массаж. Потом оседлаю тебя. Потом ты будешь валяться, а я вытру тебя от масла.       — Хорошее предложение, мне нравится.       Ламберт обтер, наконец, себя и все-таки заполз к Лютику в кровать. Тот довольно потянулся и мягко положил голову на его грудь, поглаживая. Ламберт натянул на них одеяло.       — Как дела? — внезапно спросил Лютик.       Ламберт нахмурился.       — Эээ… чудесно?       — Это я вижу, — он мягко поцеловал его в ключичную ямку. — В Каэр Морхене? Ты же теперь у нас в центре событий. Мой взрослый ведьмак.       Ламберт улыбнулся.       — Есть некие проблемы, если честно…       Лютик вскинул брови.       — Предлагаю не забивать тебе этими глупостями свою прекрасную голову.       Лютик цыкнул.       — Ламберт, мне нравится, что в твоих глазах я прекрасное нежное создание, но мне не нравится моменты, когда ты делаешь из меня придурка.       — Я не…       — Я знаю, что ты не. Ты никогда бы не. Осознанно. Но такими фразочками ты ставишь меня ниже себя. Якобы я такой глупый, что мне это знать не надо. А все, что мне нужно — это быть милым и глупым.       Ламберт растерянно моргнул.       — Я… Прости, я не подумал об этом… Я говорю так, потому что ты… милый. Объективно.       Лютик качнул головой и снова поцеловал его в шею.       — Я так сказал еще потому что… Я бы не хотел обсуждать это, пока ничего не ясно.       Лютик пытливо на него посмотрел, явно дожидаясь, когда Ламберт ему все объяснит. Немного помявшись, Ламберт сказал:       — У нас сейчас несколько напряженные отношения с людьми… И чтобы сократить шанс нападения я предложил прекратить производство ведьмаков.       Лютик понял кивнул.       — И все-таки я чувствую себя идиотом рядом с тобой.       Ламберт всполошился.       — Почему?!       — Потому что ты говоришь с ними на такие темы, выдвигаешь варианты, а я… ничего не знаю. Даже не знаю, смог бы я предложить что-то такое.       Ламберт фыркнул.       — Если ты и идиот, то только потому, что допускаешь такие мысли. Лютик, я это обсуждаю только потому, что вышел на Путь. Неважно, идиот ты или нет, если медальон есть, то добро пожаловать.       — Тогда хорошо, — Лютик мягко улыбнулся.       — Стой… Тебя это совсем не… удивляет?       — Что именно?       — Что люди хотят нас… истребить.       Лютик рассеяно пожал плечами и оперся на локоть.       — Не знаю… Мне всегда казалось, что рано или поздно до этого дойдет. Как бы эгоистично это не звучало, но мне все равно. Главное, что ты рядом.       Ламберт не скрыл удивленного взгляда, но все-таки такая позиция многим лучше, чем страдать и убиваться по этому.       Даже для Ламберта это было не так легко, как он представлял. Возможно, в нем был какой-то барьер, о существовании которого раньше он просто не думал.       Он прижал Лютика к себе крепче и уставился в потолок.       Диалоги усердно велись. Ламберту уже надоело их слушать, надоело в них участвовать. Он не понимал, чего тут думать и что решать. Если до них рано или поздно доберутся, то не легче ли было все это просто… закончить?       Ламберт, возможно, отчасти мог понять их позицию. Для некоторых Каэр Морхен был домом, а обучение других ведьмаков — делом жизни. Пусть и довольно кровожадным и нечеловеческим.       Ламберт понимал, что некоторым просто сложно осознать необходимость прекращения этого процесса.       Но помимо этого… Ламберта что-то тревожило.       Он сам не понимал, что именно, не мог понять природу этого чувства, он просто ощущал внутри себя бесконечную, растущую тревогу.       Он не мог ее успокоить или сбежать от нее. Даже в моменты, когда он был рядом с Лютиком, она не утихала.       И это стало для Ламберта первым звоночком.       Ведь с Лютиком все беды всегда кончались, он успокаивался и отвлекался.       Но сейчас тревога не проходила, она зудела под кожей, отвлекала до того, что порой Ламберт даже Лютика мог не слушать — потому что чувства заглушали все мысли.       Лютик видел, что с ним происходит что-то странное, и Ламберт понимал, что он хотел помочь. Всем своим существом Лютик старался ему помочь, вытащить из этого. Разговорами, объятьями, поцелуями, сексом.       Ничего.       Ламберт сам не находил себе места. А диалоги ведьмаков нагнетали еще больше. Ламберт старался их не слушать, но именно на их диалогах мозг концентрировался. Это злило.       Ламберт принес на завтрак пирог.       Лютик не спал. Он сидел на кровати и сонно улыбнулся ему, когда Ламберт зашел. Когда Ламберт поставил все на тумбу, Лютик погладил его по предплечью, а после усадил на кровать и поцеловал его, взяв лицо Ламберта в свои ладони.       Он отстранился от него с мягкой улыбкой, погладил по шее, но заметив тревогу в глазах Ламберта тяжело выдохнул.       — Что с тобой происходит? — наконец спросил Лютик.       Ламберт ответил не сразу. Он просто не знал, с чего начать и как объяснить.       Было ли это возможно объяснить?       — Я не знаю, — в итоге сказал он шепотом, покачав головой. — Мне очень тревожно, но я не знаю, почему и откуда это взялось.       Лютик внимательно на него посмотрел, а после спросил:       — Может, это из-за этих диалогов? Я знаю, что у вас каждый день одна и та же программа.       — Да, но… Раньше такого не было…       Лютик пожал плечами.       — Нервы по-разному реагируют. Одно дело это повторили два раза, ну три, а другое — двадцать. Попытайся не ходить к ним, не слушать и не обсуждать.       Ламберт согласно кивнул, но легче ему не стало.       Совсем не стало.       День он ощущал себя абсолютно так же, маясь по замку. Даже меч перестал класться в руку. Тренировки для него проходили рассеяно и он не мог сконцентрироваться даже на собственном теле, не то что на теле противника.       Он знал, что это работает интуиция, но что дальше?       О чем она говорит? Что так у него болит и от чего ему следует сбежать?       Ламберту думалось, что он сходил с ума.       Это появилось в нем, эти страхи, когда он стал теряться даже с Лютиком. После того, как в его днях не нашлось момента спокойствия и расслабления, он осознал, что рано или поздно сойдет с ума.       В этот день ему было так не по себе, что он даже забыл про Лютика. Вспомнил только когда Лютик, растерянный, зашел в комнату. Ламберт опомнился. Он забыл его встретить! Едва открыв рот, Лютик сказал:       — Я все понимаю. Пойдем только ванную примем, ладно?       Ламберт медленно кивнул. Ванна была бы хорошо.       В воде Лютик помыл ему волосы и сделал массаж, а потом, с лукавой улыбкой, опустил голову под воду. Ламберт поколебался, но силой вытащил Лютика.       Тот удивленно на него посмотрел, замерев рукой возле его члена.       — У меня сейчас ничего не встает.       Лютик медленно кивнул.       — Ламберт… чего ты боишься?       — Я не знаю… — шепотом сказал он, будто это было чем-то сокровенным. — Я знаю, что чего-то боюсь и что от чего-то должен сбежать. Но не понимаю, от чего.       Лютик тихо шмыгнул и, в остывающей воде, прильнул к нему, погладив по груди.       Ламберт крепко прижал к себе и поцеловал в лоб.       Спал Ламберт плохо, а потом и вовсе проснулся, как от кошмара.       Он присел на кровать и посмотрел на рядом спящего Лютика.       И вдруг понял.       Нужно уходить.       Прямо сейчас.       Это осознание было таким априорным и ясным, что идти против него казалось безумие.       Перед тем, как разбудить Лютика, он замер.       Вдруг у него просто паранойя развилась? Вдруг у него нервы не выдержали?       Но, видела Богиня, больше так жить он не мог.       Он мягко растолкал Лютика. Тот медленно открыл глаза и уставился на него сонным, уставшим взглядом.       — Милый?..       — Лютик… Ты можешь посчитать меня идиотом или сумасшедшим, но нам… нам нужно уходить.             — Куда? — не понял Лютик, потерев сонные глаза и сильнее завернувшись в одеяло. Да, ночью в замке было холодно.       — Отсюда. Хоть куда. Прямо сейчас.       Лютик отмахнулся.       — Ламберт, тебе приснился кошмар? Ложись лучше спать.       — Лютик, я не шучу! Надо уходить отсюда! Сейчас!       — Какое уходить, Ламберт? Мне учиться еще два года!       — Какое учиться? Я бы и так отсюда тебя выкрал под конец зимы! Думаешь, я бы оставил тебя здесь до испытания? На верную погибель?       — Ну значит в конце зимы и уедем, — зевнул Лютик, кажется, совершенно не удивившийся планам Ламберта. — А сейчас дай поспать. Начало февраля всего-то.       Ламберт фыркнул и дернул Лютика за руку. Лютик нахмурился и вырвал свою руку.       — Да что с тобой, Ламберт?!       — Либо сейчас, либо никогда, — низко сказал Ламберт, смотря в глаза. — Либо ты идешь сейчас со мной, либо остаешься.       Лютик пораженно моргнул. Кажется, он стал просыпаться.       Конечно же Ламберт врал. Он никуда не уйдет от Лютика, не оставит его.       Если здесь чему-то и суждено случиться, то Ламберту придется остаться с Лютиком.              — Ламберт, я не понимаю…       — Я тоже! Я просто знаю, что надо уйти.       Лютик смотрел на него безумными глазами, почти напуганный.       Ламберт, бесспорно, его понимал. На улице еще зима, ночь, холодно.       Ламберт сам не понимал, откуда у него силы в самом деле сейчас куда-то уезжать.       — Ламберт… Я не знаю…       — Лютик, пожалуйста, — почти проскулил Ламберт, моля. — Ты веришь мне?       Лютик сглотнул, а потом тихо сказал:       — Верю…       — Тогда идем.       Лютик посмотрел на него жалобным взглядом, но кивнул, присаживаясь на кровать, глядя на него испуганно. Ламберт выругался про себя и вскочил с кровати. Он дал Лютику его одежду и сам принялся нервно одеваться, а после собирать вещи.       Когда Лютик оделся, он неловко остался стоять, смотря на Ламберта, как на сумасшедшего.       Ламберт сам ощущал себя так, будто все-таки сошел с ума, но даже если это в самом деле так, то он бы предпочел сходить с ума в более приятном месте. В конце концов, он все равно собирался уезжать отсюда вместе с Лютиком. Что изменится от того, что он сделает это на месяц раньше?       — Жди, — скомандовала Ламберт.       Тихо он спустился на нижние этажи, взяв теплые вещи, еды и меч для Лютика. Так будет лучше.       Он вернулся, протянув Лютику куртку, и тот, недоверчиво на нее посмотрел, оделся в нее и нацепил на руки перчатки.       — Надеюсь, ты объяснишься…       Ламберт кивнул. Он понятия не имел, как ему будет это объяснять, если сам не понимал происходящее, но был согласен на все, лишь бы вывести Лютика отсюда.       Они медленно спустились вниз, а после они вышли из замка.       Все спали. Казалось, даже если бы они и шумели, никто бы так и не вышел. Мало ли какой ведьмак спустился за спиртом, водкой или вином?       Они прошли к стойлам. Слава Богине, зима в этот раз была слабой и вялой, снега много так и не выпало. Даже в феврале не было огромных сугробов.       Он напихал во вьюки еды для лошади, а после посмотрел на Лютика. Тот потоптался на одном месте, а после уверенно кивнул. Они нашли лошадь Ламберта, и он запрыгнул на нее и протянул Лютику руку. Лютик посмотрел на нее, сглотнул и подал свою.       В эту ночь они уехали.       Ламберт хорошо помнил путь. Он как-то сразу ему запомнился — со всеми привалами, реками, ущельями, где можно было заночевать. Помнил нахождение редких деревень, где можно снять небольшую, но теплую комнату.       Но главное, уже на следующий день, когда Ламберт думал, что можно сделать привал, он осознал, что ему… больше не страшно. Не тревожно.       Он был спокоен.       Впереди него сидел Лютик, задремавший. Ламберт крепко обнимал его и прижимал к себе.       Он был рад, что Лютику удалось заснуть. Так было лучше.       Он посмотрел на его лицо и улыбнулся тому, как забавно он выглядел, завернутый в шарф по самый нос, в этой милой шапочке.       Да, пожалуй, любовь, это когда он прекрасен даже одетый, как старый дед.              Ламберт решил сделать привал. Больше во благо лошади. Он растолкал Лютика и тот сонно открыл глаза и проморгался.       — Выспался? — спросил Ламберт.       Лютик кое-как кивнул.       Ламберт спрыгнул с лошади и помог Лютику. Он остановился у одного из ущелья. Здесь часто оставались путники, и порой даже можно было найти сухой хворост. Например, как в этот раз, но за остальной частью придется идти в лес. Он увел лошадь, высыпал для нее овса.       — Я за хворостом, — кинул Ламберт. — Когда она поест, отведи к ручью ее напиться.       — Стой, Ламберт, ты не хочешь объясниться?       Лютик насупился и сложил руки на груди. Ламберт посмотрел на него и кратко улыбнулся. Да, в этой зимней одежде он выглядел мило и неловко одновременно. Воспринимать его серьезно было проблематично.       — Позже, хорошо?       Лютик тяжело выдохнул и кивнул, уходя к лошади и погладив ее по гриве.              Наконец, они устроились на привал. Огонь горел, вода грелась, лошадь, сытая прилегла. А Лютик смотрел на Ламберта волком, но сидел, тесно к нему прижатый.       — Лютик, не жди объяснений.       Лютик фыркнул.       — Даже самых глупых? Серьезно, Ламберт, я готов пойти с тобой хоть в самое пекло, но нельзя же так!       Ламберт снова улыбнулся. Он крепко сжал руку Лютика в своей, закинув в рот еще кусок вяленого мяса.       Да, Лютик в самом деле готов был пойти на все, главное, чтобы рядом с ним.       — Все это время меня тревожила моя интуиция. Это ей что-то не нравилось, это она чего-то боялась. А этой ночью я просунулся и понял, что должен бежать.       Лютик потер нос. Ламберт снял воду с огня и разлил в чашки с заваркой, горячий чай в такие моменты спасал даже лучше, чем водка или спирт.       Лютик благодарно кивнул и взял железную кружку, сделав небольшой глоток и слабо улыбнувшийся.       — Ладно уж, — сказал он внезапно, совершенно спокойно. — Мне хорошо сейчас с тобой, так что остальное мелочи.       Ламберт удивленно на него посмотрел, тоже взяв свою кружку.       — Я говорю о том, что мне не важно, что ты делаешь, главное, что мы рядом. И… тебе стало легче?       Ламберт кивнул. Лютик тихо хмыкнул, подув на чай, грея о чашку свои пальцы.              — Значит я поступил правильно, что поехал с тобой.       — Спасибо, — тихо сказал Ламберт. — Ты невероятно много для меня делаешь. Понимая и принимая меня — это настоящее сокровище для меня.       Лютик улыбнулся и поцеловал его в щеку.       — Но я бы хотел верить, что твоя интуиция немного… подвела. Что ничего страшного не произойдет.       Ламберт кивнул. Да, это было бы неплохо.              — И… еще, ты в самом деле хотел меня… украсть?..       — Да. Койон правильно мне сказал: у испытания медальоном нет никаких гарантий. Нет правильных путей, чтобы выжить. И я осознал, что ты можешь умереть, — он поджал губы и посмотрел на пламя костра. — Так что я бы все равно это сделал. Чтобы ты выжил, чтобы ты был рядом. Я был уверен, что за нами не пойдут.       — Но ведь за сбежавшими мальчиками… ходят.       — За мальчиками. А тут полноценный ведьмак увел кого-то. Кто-то подумает, что это во благое дело, а кто-то в самом деле захочет вернуть. Но все понимают одно: это бессмысленно. Обычные мальчики не знают, куда идти, а ведьмак — знает. Знает дорогу и куда вообще идти. Так что, — он пожал плечами.       Лютик кивнул и снова отпил немного чая.       — Ну, я даже рад, — улыбнулся Лютик. — Мы будем рядом. Я так привык засыпать с тобой, что порой, думая о том, что нам снова будет нужно расстаться, искренне не понимал: как? Как такое возможно? Зачем расставаться? Это же невозможно!       Ламберт понимающе улыбнулся.       — Ну, значит, все чудесно, так? Мы вместе. Вместе жить, вместе засыпать.       — Да, — Лютик кивнул и, повернувшись к Ламберту, поцеловал его.       Ламберт мягко улыбнулся в поцелуй.       Снег уже сошел. К началу марта была одна грязь и лужи, но снега не было. Первые лучи солнца, рассвет, настигающий тебя в семь утра.       Ламберт был рад приходу весны. Будто бы в этой зиме было что-то не так.       Ламберт посмотрел на рядом спящего Лютик и довольно улыбнулся.       После того дня Ламберт чувствовал, что их отношения стали еще крепче.       От самого понимания, что Лютику, на самом деле, не нужны были объяснения, что он всегда последует за ним… Ламберт ощущал, как доверие к нему укрепилось.              Он мягко поцеловал Лютика в лоб.       Пару раз они натыкались на недоброжелателей, но в деревнях были заказы — по весне их всегда очень много — и их не трогали.       Они работали вместе, хоть Ламберту и было дико наблюдать за Лютиком с мечом. Сам Лютик не очень любил это дело, но получалось у него неплохо — особенно для скорых семнадцати — так что он работал.       Вечерами он пел в тавернах, мягко постукивая ладонями по столу, создавая ритм, и за это тоже могли накидать монет.       Ламберт посмотрел на это и стал копить Лютику на лютню.       Он мечтал, чтобы Лютик отложил меч и стал выступать в тавернах. Может даже получиться выбиваться на всякие праздники, а может — выступать при дворе.       Ну а пока Лютик работал вместе с ним.       В отличие от Ламберта Лютик был более аккуратным и не любил идти на риск, так что они отлично друг друга дополняли.       Да и в целом, иметь в партнерах омегу, который может постоять за себя было… приятно. И надежно.       Как-то до Лютика докопался какой-то мужик под два метра. В общей сумме Лютик на него потратил тридцать секунд, одну подсечку, один удар под дых, и один — по макушке локтем.       Ламберт, когда увидел это, полюбил его еще больше.       Он бы, конечно, и сам с радостью защитил Лютика, но ведь защита — дело не стопроцентное.       Тут успеет, там — нет, и Лютику могли бы навредить.       А так Лютик сам кому угодно навредит.              Ламберт посмотрел на него с благоговением.       Лютик был прекрасен.       Он склонился над ним, чтобы поцеловать, как Лютик проснулся. Тот тихо хихикнул на поцелуй и потер щеку.       — Опять щетина колется? — улыбнулся Ламберт.       Лютик мурлыкнул.       — Отрасти ты уже бороду.       Ламберт задумался, потерев свой подбородок.       — Думаешь, мне пойдет?       — Уверен, — кивнул Лютик и сам поцеловал его в колючую щеку. — Иди закажи завтрак, я скоро буду.       — Опять твоя магия утра? — проскрипел устало Ламберт, вставая.       — Это называется гигиена. Иди давай.       Ламберт выдохнул и, снова поцеловав Лютика, встал. Натянул штаны и рубашку и, взяв кошель, вышел из комнаты. Он заказал завтрак и принялся ждать. Через минуту к нему подошел хозяин и гордо показал карту.       — Так быстро? — искренне удивился Ламберт.       — Да в закромах женушкиных валялась. Там, конечно, черт ногу сломит, но я подкованный.       Ламберт улыбнулся.       Лютик хотел скорее увидеться с мамой, и, наконец, они нашли карту, чтобы добраться до его дома. Лютик, конечно, дорогу совсем не помнил. Пол месяца они вообще пытались понять, где был его дом, но теперь, поняв, осталось приготовить маршрут.       Ламберт принял ее и поблагодарил.       Вскоре принесли завтрак, через минуту спустился и Лютик, заправляя белую рубашку в узкие штаны.       Ламберт посмотрел на него и улыбнулся. Он выглядел, как статуя.       Лютик присел рядом.       — Карта?       — Да. Сегодня подготовим маршрут и завтра выезжаем.       — Наконец, — Лютик довольно улыбнулся и потянулся к еде.       Замер, когда в таверну кто-то зашел, и провел этого человека странным взглядом. Ламберт оторвался от карты и проследил за его взглядом. Лютик смотрел на омегу, одетого в яркий, красивый костюм.       Ламберт часто замечал на Лютике взгляды зависти на людях в подобной яркой одежде. Особенно на омегах, которые могли позволить себе еще более вычурные и вызывающие фасоны, чем альфы.       Ламберт этого искренне не понимал. Ему казалось, что Лютик великолепно смотрится в простых рубашках и узких штанах.       — Тебе понравился костюм?       Лютик дернулся и посмотрел на него. Он макнул хлеб в желток и сказал:       — Я бы очень хотел такое носить…       Ламберт удивленно вскинул брови. Лютик продолжил:       — Я же все-таки омега, и мне хотелось наряжаться и все такое, а в Каэр Морхене те шорты — самое нарядное, что со мной случалось. А сейчас… Ну, куда я такое надену? Монстров рубить? Чтобы все испачкать и испортить?       Он покачал головой и начал жевать.       — Ну, мы же не всегда монстров рубим? Бывают и дни, когда мы просто гуляем… Или вот когда ты выступаешь! Мне кажется, там яркий костюм будет очень даже кстати.       Лютик недоверчиво на него посмотрел. Ламберт улыбнулся и сказал:       — Можем прикупить тебе один. Хочешь?       Лютик замер. И тихо сказал:       — Но они же… дороженные наверное, жуть.       Ламберт пожал плечами.       — Будет тебе подарок на день рождение. В конце концов, мы едем к твоим родителям. Думаю, они будут в состоянии выделить тебе денег на парочку костюмов…       Лютик весь засиял. Он широко улыбнулся и кивнул.       — Это было бы великолепно! Я просто… так хочу чего-то такого…       Он внезапно смутился и поерзал. Подсев ближе к Ламберту он сказал совсем тихо:       — А еще я видел… всякое красивое белье…       — Я тоже, — кивнул Ламберт. — Хочешь?       Лютик покраснел.       — А на мне… как думаешь, на мне это будет красиво смотреться?..       Ламберт искреннее удивился.       — Лютик, с твоим телом тебя хоть в говне измажь — все равно искусство.       Лютик тихо хихикнул.       Ламберт понимал, что ему может быть просто непривычно, но не более.              — Я сам куплю, — тихо сказал Лютик. — Потом тебе будет сюрприз.       Теперь покраснел Ламберт, смущенно отведя взгляд и кивнув.       Да, он тоже видел такое белье. И тоже представлял в нем Лютика.       Мысль о том, что Лютик купит и наденет что-то такое для него взбудоражила.       Но он определенно был ей рад.       Дорога выдалась приятной. Были задания, они хорошо зарабатывали и обходились без серьезных травм. Лютик вот только заработал себе шрам. Сам Лютик хоть и жутко им гордился, а вот Ламберт каждый раз смотрел на него с сожалением, выцеловывая его и мягко касаясь.       Лютик каждый раз напоминал ему, что он сделан из стали, а не хрусталя.       Ламберт лишь тяжело выдыхал. Для него Лютик и по сей день был хрусталем, даже с мечом наперевес.       Но все-таки дорога была приятной. Наверное от того, что они всегда были рядом. Целовались, обнимались, поддерживали друг друга. Засыпали и просыпались рядом.       Это было прекрасным приключением.       К сожалению, они не успели доехать к дню рождения Лютика, но Ламберт все равно пытался все устроить, чтобы Лютику запомнился этот день.       Он сводил Лютика на свидание, устроил после романтический ужин, после подарил костюм (на лютню ему не хватало, а вот на костюм как раз). Лютик пришел от него в восторг. Ламберт выбрал более сдержанный — темно-синий. Там был еще шикарный, сделанный будто бы из кожи, но Ламберт решил, что несмотря на всю страсть Лютика к таким костюмам, Ламберт решил, что Лютику сначала будет некомфортно в такой одежде.       Но Лютик был в восторге, рассматривая костюм и счастливо пищя.       После был нежный, полный ласк секс. Ламберт был особенно-чувственным. Ласкал его и целовал, особенно долго ласкал его меж ног, пока Лютик не заскулил и не попросил о большем.       В конце Лютик остался абсолютно удовлетворенным, с мутными глазами и красными щеками, все еще немного пьяный от вина, и абсолютно счастливый.       Ламберт был счастлив абсолютно так же.       На утро Ламберт, довольный, смотрел как Лютик приводил себя в порядок, пытаясь расчесать волосы. В один момент он дернулся, едва не подскочив на месте. Испугался.       Ламберт нахмурился и оперся на локти.       — Что такое, детка?       — Я…       Лютик побелел, смотря на Ламберта в истинном ужасе. Ламберт напрягся.       Чем мог быть напуган Лютик? Тем, что на свой день рождения он может забеременеть?       Да, пожалуй, это бы тоже привело Ламберта в ужас.       Вместо ответа Лютик присел на стул, выглядя так, будто вот-вот заплачет.       Ламберт рыкнул и вскочил с кровати:       — Лютик, черт возьми, что случилось?!       Лютик шмыгнул и тихо сказал:       — Прости… Я забыл.       Ламберт нахмурился сильнее.       — О чем, черт тебя дери, ты забыл?..       Ламберт уже сам начинал бояться! Мало ли что Лютик мог от него скрывать?! Вообще-то, нет, Ламберт не думал, что Лютик мог от него что-то скрывать, но теперь…       Едва не плача, Лютик пролепетал:       — Я же забыл о твоем день рождение…       И, закрыв лицо руками, все-таки заплакал.       У Ламберта опустились плечи.       Его, откровенно говоря, не обижало, что Лютик забыл о его дне рождении. Потому что он сам о нем забыл.       Он знал, что ему сейчас девятнадцать, но на этом все.       Тяжело выдохнув и покачав головой он ласково взял Лютика за плечи, отвел к кровати и усадил.       Обняв его, он сказал:       — Лютик, это уж точно не причина для слез. Я сам позабыл об этом дне!       — А я даже не узнал, когда оно у тебя, — едва не проскулил Лютик и сильнее к нему прижался.       Ламберт снова тяжело выдохнул.              — Ну и черт с ним. Кроме того, оно было у меня осенью. Мы были тогда не рядом.       Лютик покачал головой и отстранился, снова утерев свои мокрые щеки.       Судорожно всхлипнув, он сказал:       — Я обязательно устрою тебе сюрприз…       Ламберт мягко улыбнулся.       — Можно и сюрприз, если хочешь меня порадовать. Но я совсем на тебя не злюсь. Я и сам об этом не думал, пока ты не сказал!       Лютик всхлипнул и глянул на него с недоверием:       — Правда?..       — Правда.       Ламберт кивнул, а после крепко поцеловал Лютика.       И все-таки это Лютик… Пора бы привыкнуть.       Был апрель, когда они все-таки доехали. Внезапно, вместо того чтобы быстрее кинуться к нужному дому, сразу после того, как они выяснили где находится поместье Леттенхоф, Лютик решил провести ночь в таверне.       И все это время он жутко нервничал.       Ламберт видел это, но помочь ничем не мог. Только сидеть рядом и обнимать, утешать и успокаивать.       — Вдруг… они меня не ждут?..       — Возможно и не ждут. Но это не значит, что они не обрадуются.       Лютик сглотнул.       — Мне страшно, что они не примут меня.       Ламберт тяжело выдохнул и пообещал:       — Все в любом случае будет хорошо. Какой бы итог не был. Сейчас лучшее, что ты можешь сделать — выспаться перед встречей.       Лютик сглотнул и кивнул, теснее прижавшись к Ламберту, будто желал спрятаться в нем от внешнего мира. Ламберт бы с радостью его в самом деле спрятал от этого мира, но мог только обнимать.       В конце концов сам Ламберт прекрасно чувствовал, что все должно было пройти хорошо.       Они подъехали к красивому ограждению. Ламберт критически оглядел на двух охранников, которые крайне недовольно на них посмотрели. Лютик покачал головой и велел Ламберту не вмешиваться со своим Аксием и садистскими наклонностями.       Ламберт сдержано кивнул.       Ради Лютика он был готов сдержаться.       Лютик спрыгнул с лошади и, показав, что он без оружия, прошел ближе к охранникам.              Ламберт со своего места плохо слышал диалог, но было ясно, что он не клеится. Ламберт думал вмешаться, но Лютик отмашки не давал. В общем, Ламберт его понимал. Наверное, не очень хочется врываться в дом к своим родителям срубив охрану.       В конце концов у Лютика вышло договориться с охраной. Их пропустили. Лошадей, правда, отобрали вместе с оружием, и Ламберт ощутил себя голым. По правде говоря Ламберт не хотел идти, но Лютик посмотрел на него таким молящим взглядом, что Ламберт понял: выбора у него нет.       Им приказали ждать во дворе, и Лютик нервно сжимал руку Ламберта, не смотря ему в глаза. Ламберт мягко поглаживал его по спине, не зная, как успокоить его.       Наконец, раздались шаги, и Лютик вскинул голову, сглотнув.       К ним вышел мужчина — пожилой, но все еще статный и даже хорошо выглядящей.       Лютика он, разумеется, не узнал.       Мужчина вскинул бровь, сказав:       — Охрана сказала, что вы очень настойчиво просили со мной встречи. Два ведьмака? Только не говорите мне, что вам отказываются платить и вы пришли просить денег у нас.       Сзади него стояла охрана.       Лютик, сглотнув, сказал дрогнувшим голосам:       — Привет, пап.       Ламберт видел, что он готов был вот-вот заплакать.       Мужчина снова вскинул бровь.       — Простите?       Лютик снова сглотнул, явно держась из последних сил. Ламберт сильнее сжал его руку, опасаясь, что Лютик не выдержит напряжение, расплачется и уйдет.       Лютик сказал:       — Юлиан Альфред Панкрац виконт де Леттенхоф. Меня выкрали у вас в шесть… А потом забрал к себе ведьмак. Родимое пятно небольшое на спине есть… И в пять лет я нажрался лютиков… поэтому мама стала называть меня Лютиком… Вот я… Из Каэр Морхена… Ведьмак… Вроде…       Его голос дрожал. Он вытер свободной рукой глаза.       Мужчина пораженно замер, раскрыв рот.       Ламберт сам уже начинал нервничать.       Кстати, родимое пятно?       Он его не видел. Может из-за мутаций выелось?       За его мыслями мужчина резко подошел ближе и крепко прижал к себе Лютика. Лютик расплакался.       Ламберт облегченно выдохнул. Он покачал головой и чуть отошел от них, присев на скамью.       Через несколько минут пришла еще какая-то женщина. Она тоже сначала ничего не поняла, а потом, охнув, тоже кинулась обнимать Лютика. И тоже заплакала.       Ламберт улыбнулся. Так вот в кого Лютик у него такой эмоциональный.       Он остался сидеть, смотря на то, как Лютика все обнимали, трепали по голове, что-то спрашивали и говорили.       Все-таки, все было хорошо.       Только через полчаса Лютик опомнился. Он указал рукой на Ламберта и сказал:       — Это Ламберт. С ним… вам тоже нужно познакомиться…       Ламберт удивленно посмотрел на Лютика и неуверенно встал. Женщина посмотрела на него, мягко улыбнувшись.       — Твой друг?              Лютик неловко улыбнулся.       — Почти…       Когда Ламберт подошел он крепко сжал его руку в своей и его отец, удивленно на это посмотрев, понимающе кивнул.       И все-таки их встретили очень тепло.       Хоть Ламберт весь день скучал, он видел, как счастлив был Лютик. Большую часть времени Ламберт был вынужден просто смотреть за ними, но все-таки Лютик был счастлив.       Он сиял и так много смеялся!       Рассказывал родителям о своей жизни.       Ламберт видел, что они любили Лютика. До сих пор.       Наконец, настал вечер. Им выделили общую комнату, хотя его мама уточнила, в самом ли деле они в таких отношениях. Лютик достаточно жирно намекнул, что им определенно полагается общая спальная.       Только отец его увел в сторону, что-то спросил, а после кивнул и отпустил Лютика обратно.       Наконец они остались одни.       Ламберт облегченно выдохнул и осмотрел комнату. Она была шикарна! Свободная, огромная, красивая!       И огромная кровать, наверное, мягкая.       Ламберт на нормальных кроватях целую вечность наверное не спал!              Он опомнился и посмотрел на ласково улыбающегося Лютика, который обнимал его за руку. Да, он тоже был уставший, но счастлив.       — Что тебе твой отец говорил?       — А, — Лютик махнул рукой. — Уточнил, не стоит ли ему ждать внуков.       Ламберт хмыкнул.       — Он расстроен?       — Не знаю… у него уже есть внуки. У меня старший брат есть, он давно обручен и у него двое детей. Как тебе мои родители?       Ламберт ласково улыбнулся.       — Милые люди. И эта комната… наша?       — Да. Тебе нравится?       — Я такую роскошь впервые вижу, — признался Ламберт.       — Отвести тебя в купальню?       — Эээ… Да, наверное, да.              Лютик лукаво улыбнулся и отвел его в комнату, оставив одного. Ламберт в шоке уставился на купальню. Это была целая огромная комната! И еще тут был водопровод!       Ламберт рассеяно почесал затылок. О такой роскоши он только слышал.       Была куча масел, мыло… все, что нужно и даже больше!              Ламберт кое-как разобрался с этими огромным оружием и забрался в ванную, облегченно выдыхая от горячей воды. Он снова оглядел роскошную комнату и опомнился: почему Лютик оставил его одного?       Он надул губы. Мог бы и остаться с ним! Провести здесь вместе вечер казалось чем-то очень романтичным.       Хотя бы потому, что не нужно было самому таскать воду в ведрах. Все было так удобно!              Ламберт все-таки отмахнулся от этих мыслей. Возможно, Лютик хотел еще увидеться с родителями. В конце концов, они тут задержатся, так что у них еще будет возможность вместе принять ванную.       Ламберт улыбнулся этим мыслям и откинулся на бортик, давая себе расслабиться.       И все-таки массаж от Лютика сейчас не помешал бы…       Закончив со всем, он вытерся и обернул возле бедер полотенце. Никакого халата тут не было, а надевать свои шмотки желания не было. Он тихо вошел обратно в их комнату и пораженно моргнул. Было темно.       Глаза быстро сориентировались и, едва он стал все видеть, как раздался щелчок и зажглось пару свечей на тумбе.       Ламберт раскрыл рот, глядя на Лютика, который сидел на кровати в крайне соблазнительной позе.       — Вау…       Лютик улыбнулся ему и погладил себя по бедру. На нем был легкий, почти прозрачный халат, который просвечивал его нижнее белье.       То самое, о котором он говорил.       Ламберт сглотнул и, скинув со своих бедер полотенце, быстро пошел к нему, забывая обо всем.       Эта ночь чем-то ему напомнила их первый секс после разлуки. Полный страсти и желания, когда они не могли отлипнуть друг от друга. Пришел Ламберт в себя только когда Лютик, зацелованный и весь краснющий, прошептал:       — Вообще-то, у меня для тебя ужин есть… Но, полагаю, он уже остыл…       Ламберт моргнул и медленно вышел из него, плохо пока соображая.       Ужин? Ну, можно и поесть.       Он встал на колени и потянулся к тумбе, зажигая еще несколько свеч, снова переводя взгляд на Лютика под ним. Запыханого и растрепанного. Из всего красивого белья на нем остался один чулок (и то сползший) и шелковая лента на шее.       Наконец, он заметил небольшой столик. На нем было вино, фрукты и мясо.       Ламберт улыбнулся.       — Ох, как понимаю, это твой подарок для меня?       Лютик убрал волосы со лба и кивнул, наконец, вылезая из-под него.       — Да, это оно и есть. Я просто не ожидал, что все пойдет сразу… вот так. Забываю, какой ты у меня страстный волчара.       Ламберт усмехнулся и поцеловал его в щеку.       Перед ужином они еще раз отмылись, на этот раз вместе, а после, уставшие, грохнулись на одеяло. Лютик выпутался из его объятий и, налив в кубки вино, подал Ламберту. Ламберт принял его и раскрыл послушно губы, когда Лютик взял горстку винограда.       — Что ж… это наверняка самый прекрасный наш вечер, — улыбнулся Ламберт, поглаживая Лютика свободной рукой по спине.       Лютик тихо, но довольно мурлыкнул.              Спустя немного времени, после того, как они отдохнули, Лютик ловко вскочил с кровати и что-то достал из-под нее. Ламберт лениво на это посмотрел, недовольный, что тепло из-под бока куда-то делось.       Лютик, с лукавой улыбкой, залез обратно на кровать, держа на коленях какой-то квадрат, обернутый в бархатную, темно-красную ткань.       — Подарок? — уточнил он.       Лютик, довольный собой, кивнул и протянул ему.       — Сначала я понятия не имел, что тебе можно подарить, но потом ответ нашелся сам.       Ламберт принял сверток. Он сам был искренне удивлен, что Лютик ему что-то купил, хотя бы потому, что он не знал, что ему можно было бы дарить.       На меч похоже не было.       Заинтересованный, он развернул ткань и удивленно уставился на… Он медленно моргнул.       Альбом, баночки акварели, кисти и уголь.       Он удивленно посмотрел на Лютика, который мягко ему улыбнулся.       — Как ты… как ты узнал?..       — А это был большой секрет?       — Ну… наверное, да.       Лютик снова улыбнулся и поцеловал его в лоб.              — Ты оставил раскрытым блокнот в комнате. Я и раньше его видел, но никогда не трогал, думая, что это что-то личное. Но там были рисунки… И потом я замечал, что ты часто сидишь над ним, сгорбленный, и что-то там чертишь. Вот и решил купить тебе хороших материалов. И чтобы ты больше не прятался, — он погладил его по предплечью. — Это прекрасно, что у тебя есть хобби.       Ламберт, все еще потрясенный, кивнул, рассматривая баночки акварели.       Возможно, он даже был рад, но больше удивлён и поражен. Он никогда не думал рисовать как-то… так. Чем-то дорогим, на хорошей, плотной бумаге.       Он был тронут.       Неловко подняв взгляд, он посмотрел на Лютика, сказав:       — Спасибо. Это много для меня значит.       — Я вижу, — кивнул Лютик и обнял его за руку, следя за тем, как Ламберт рассматривал каждую баночку.              Лютик вскоре заснул, свернувшись в комочек, а Ламберт, не теряя момента, распаковал акварель и принялся рисовать Лютика, заснувшего в такой милой, беззащитной позе.       Как оказалось, если рисовать, ни от кого не прячась, качественными материалами, то это очень похоже на медитацию.       Увлеченный, позабыв о сне, он продолжил.       Ламберту, конечно, нравилось здесь находится.       Вкусно кормили, всегда в тепле, горячая вода… Никаких опасностей.       Но все-таки Ламберт умирал от скуки.              Лютик много времени проводил со своими близкими, а Ламберт… Ну, сначала он много рисовал, находясь один. Он мог не разгибая спины сидеть по несколько часов, но спустя несколько дней он осознал, что ему стало не хватать Лютика.       И адреналина.       Когда всю жизнь ты вынужден бороться и от чего-то бежать, находится больше недели в спокойствие было безумием.       Он маялся от скуки, а тут даже не с кем было потренироваться!       Ламберт даже не знал, как правильно было намекнуть Лютику. Ведь он с родителями, он не скучал и здесь он счастлив!       Если бы Ламберт был на его месте, он бы, наверное, смог уехать только через месяц.       В лучшем случае.       И по этой причине они повздорили.       Ламберт просто решил предложить, спросить, как Лютик к тому относится, но тот оказался глубоко-оскорбленным такими предложениями. Он несколько лет мучился для того, чтоб неделю побыть в спокойствии?! Ну уж нет!       Ламберт вообще не понимал, как Лютик не рвется к тому же, что он.       Но, повздорив, Ламберт решил хотя бы один прогуляться. Он сказал Лютику, что, надеется, ему хотя бы разрешат выходить из это проклятой крепости.       Лютик фыркнул, отвернулся и сказал, чтобы валил. Однако внимательно следил за тем, что Ламберт взял с собой. Когда он не взял никаких своих вещей, только один меч и немного денег, Ламберт заметил, как Лютик облегченно выдохнул.       Ламберт удивленно вскинул брови. Неужели он подумал, что он его бросает?       Он решил все-таки уточнить:       — Я просто прогуляться, Лютик. У меня жопа замлела здесь сидеть.       Лютик кивнул.       Ламберт пожал плечами и, наконец, вышел, надеясь, что назад его пустят.              Ехать до таверны пришлось час. Они жили в каком-то супер хорошем районе, и таверны тут были такие же. Не для Ламберта.       Это только в первые дни Ламберту думалось, как круто ему здесь живется, как здесь все удобно! Но, как оказалось, роскошь была не для него.       Ему она была чуждой.       Он доехал до более знакомого ему вида таверны и, оставив лошадь, вошел в нее, осмотревшись. Почуяв запах лука и хлеба, услышав маты и ругань, он удовлетворенно кивнул. А вот это уже что-то знакомое!       Он присел за один из столов и, попросив о пинте эля, осмотрелся.       И все-таки… а как скоро Лютик вообще готов будет уехать? Он так кричал и ругался, будто его план минимум здесь прожить лет пять. А еще лучше — до кончины его родителей.       Ковыряя трещину в столе, Ламберт с напряжением подумал: а вдруг такая спокойная жизнь Лютику по нраву? Если ему здесь хорошо и правильно? И он готов здесь остаться… навсегда?..       От этой мысли Ламберту поплохело.       Он был уверен, что они идеально друг другу подходили, а тут узнать, что они хотят разные образы жизни!              Ламберт, по правде говоря, сам удивился себе. Ведь такое время он был уверен, что хочет чего угодно, но не ведьмачества, а тут, оказываться, что ему вполне комфортно жить из комнаты в комнату, от задания до задания.       Вдруг, так на него сказалось последнее испытание?       Испытание, которое шептало ему, что жить другой жизнью — неуважение к тем, кто погиб.       Ламберт выругался и поднял голову, когда рядом с ним поставили эль. Он сделал большой глоток и осмотрелся. Заметил крайне знакомую фигуру и вскинул брови. Кажется, Эскель!       Ламберт резко встал и пошел к нему. Ему давно хотелось узнать, как на их уезд отреагировали другие.       Он улыбнулся и похлопал его по спине. Тот вздрогнул.       — Привет, дру…       Ламберт замер, встретившись с тремя длинными шрамами, полностью пресекающих его лицо и… уродующих его.       Ламберт не разбирался в красоте альф, но все-таки Эскель стал выглядеть хуже. И более пугающе.       Эскель кинул на него хмурый, подавленный взгляд.       Ламберт качнул головой. Так расстраиваться из-за шрама? Какие глупости!       Сделав вид, что он не обратил на шрам внимания, он сел напротив него и сказал:       — Здороваться со старыми друзьями не учили?       Вместо ответа Эскель тяжело выдохнул и заказал водки. Только после того, как он сделал несколько глотков под внимательный взгляд Ламберта, Эскель сказал:       — Ты сбежал потому что что-то почувствовал, так?       Звучало как допрос.       Потрясенный таким тоном, Ламберт кивнул. Ему захотелось уйти.       Эскель помолчал еще какое-то время.              — Не знаю, завидую ли я тебе или ненавижу… Какая-то моя часть, наверное, завидует по-черному.       Ламберт медленно моргнул.       — Что произошло?       Теперь он понял, как именно выглядел Эскель. Так, будто кого-то похоронил.       И Эскель рассказал ему. Как Каэр Морхен превратился в одно больше кладбище, из-под обломков которого еще месяц вытаскивали трупы. Чтобы потом кинуть их в яму.       Ламберт переваривал этот рассказ какое-то время. Когда Эскель закончил, Ламберт еще молчал какое-то время, потрясенный.       Он не знал, ощущал ли он тоску или ужас.       С одной стороны он всегда мечтал о том, чтобы Каэр Морхен был разрушен, но не таким способом…       — Сколько людей выжило? — тихо спросил он.              Эскель качнул головой.                    — Я, Геральт, Весемир и Койон. И ты с Лютиком.       Ламберт снова покачал головой.       — И ни одного мальчика?       — Ни одного мальчика.       Ламберт похолодел. Он взял у Эскеля водку и сделал несколько больших глотков, пытаясь заглушить этот звон в голове.       Он был потрясен. По ощущениям из него будто выбили весь дух.       — И кто там был? Люди?       — И пару чародеев… Мы понятия не имеем, откуда могли вылезти чародеи.       Ламберт медленно моргнул.       — Я не понимаю… как кучка людей могла одолеть такое количество ведьмаков?       — Кучка? — Эскель вскинул бровь. — Несколько тысяч не хочешь?       Ламберт медленно моргнул. У него опустились плечи.       Он не мог понять, как это произошло. Почему. Зачем.       Он даже не мог понять своей реакции.       Он ненавидел Каэр Морхен, но, как оказалось, эта ненависть была к самим стенам замка, к этому месту, а не к людям, которые там были.       И все-таки Каэр Морхен пал.       С одной стороны это означало, что больше не будет жертв и пыток, а с другой… Мальчики, которые могли выжить — мертвы.       Ведьмаки, которые прошли через ад — мертвы.       Чародеи, которые помогали и поддерживали мальчиков во время испытаний, — мертвы.              Больше говорить Ламберт не мог. Как, казалось, и Эскель.       Они сидели и пили в тишине. Каждый ощущал себя так, будто был на кладбище. Относительно, так и было.       И все-таки это было достаточно тяжело для Ламберта. Он не был готов к таким новостям, не мог даже представить, что это произойдет на самом деле.       Опустошенный и пьяный, он ушел из таверны.       Кое-как доехал до дома Лютика, прошел мимо охраны, чуть не заблудился в коридорах, но все-таки дошел до комнаты. Лютика не было. Ламберт был рад, потому что не хотел светить перед ним своей физиономией.       Он принял ванную, та его больше разморила, сделала более пьяным, но не менее отчаянным.       Ему все еще было плохо.       Он ожидал от себя какой угодно реакции, но не такой.       Возможно, он был еще слишком молод, чтобы суметь справиться с таким.       Не смог даже Эскель.       Ламберт вышел из ванной и грохнулся в кровать. Когда в комнату зашел Лютик, он сделал вид, что спит. Лютик тоже сходил в купальню, а после лег позади него, обняв со спины и поцеловав затылок.       Его руки смогли отвлечь от плохих мыслей.       Лютик теснее к нему прижался.       К утру стало уже несколько легче. Но не сказать, что Ламберту хорошо выходило скрывать свою потерянность. Он знал, что должен был рассказать Лютику, но собрался это сделать, когда сможет хоть что-то собрать в своей голове.       — Ты сам не свой, — покачал головой Лютик, когда утром они собирались на завтрак.       — Перепил, — ответил он чуть низким голосом и потер шею.       Лютик тяжело выдохнул и мягко обнял его, а после поцеловал.       — Помни, что я рядом, — тихо сказал он. Лютик не требовал, чтобы Ламберт ему сию секунду все объяснял, но напомнил, что он всегда поможет. Ламберт очень ценил эту черту в Лютику. Не давить, но суметь помочь.       — Спасибо, — кивнул Ламберт. — Ты как всегда вытаскиваешь меня.       Лютик ласково улыбнулся и поцеловал его в щеку.       За самим завтраком на Ламберта обратили внимание даже родители Лютика, и Ламберт, честно говоря, был несколько озадачен таким вниманием. Волнением.       Мама Лютика расспрашивала, все ли с ним хорошо и как он себя чувствует. Следом отец Лютика выдвинул очень даже хорошую теорию (как же ему ее не хватало сутки назад!), о том, что Ламберту, как ведьмаку, просто томительно сидеть в стенах и что он вполне может съездить в какую деревню на заказ.       Ламберт кивнул, не отказываясь от такого предложения.       Задание ему не помашет.       Но Лютику надо было рассказать все сейчас.       Собираясь, он слушал лепетания Лютика:       — Только, пожалуйста, аккуратнее. Нам сейчас нет нужды в деньгах, так что ничего страшного, если ты не справишься. Просто возвращайся домой. Желательно без крови! Хотя о чем это я… Ламберт?..       Ламберт медленно моргнул и посмотрел на него. Лютик покачал головой.       — Ты смотришь в одну точку.       — Я… Да, Лютик, мне нужно тебе кое-что рассказать.       Он мягко взял Лютика за руки и усадил на кровать. Лютик растеряно, встревоженно на него посмотрел.       — Вчера, в таверне, я встретил Эскеля…       — Очаровательно. Как он?       — Плохо.       Лютик вскинул бровь. Ламберт сказал:       — Лютик, на Каэр Морхен напали. Все мертвы, кроме Геральта, Эскеля, Койна и Весемира. И нас. Каэр Морхена больше нет.       Лютик медленно моргнул, а потом зачем-то кивнул. Он посмотрел на свои колени, потом на пол.              — Ну… это было ожидаемо, так?..       — А ты ждал?       Лютик покачал головой. Он выглядел… сбито с толку. Растерянным.       — Ни одного мальчика?.. — спросил тихо Лютик то, что спрашивал у Эскеля с надеждой сам Ламберт.       Ламберт вынужденно кивнул.       Все его друзья мертвы.       Лютик судорожно выдохнул и, сильнее сжав руку Ламберта, попросил:       — Не ходи сегодня на задание… Хорошо?       Ламберт кивнул и крепко прижал к себе Лютика.       В этот день Лютик много плакал, а Ламберт не знал, как утешить его, потому что не знал, как утешить себя.       Но быть рядом, пытаться избавиться от этого бремени, было лучшим решением.              Лютик не рассказал родителям просто потому что понимал: вряд ли они расстроятся за место, которое отняло у них сына на такое количество времени.       Только в одиннадцать вечера, обнимаясь, Лютик внезапно отстранился, присев на колени. Он сказал:       — Это в самом деле оказалось тяжело… Я думал, что не буду скучать по этому месту за то, сколько боли оно мне причинило… Но, как оказалось, прощание даже с ужасом дается сложно…              Ламберт кивнул, поглаживая его по руке.       — И сейчас я осознал, что ты… ты буквально почувствовал это… Ты увел нас оттуда, почувствовав что-то не ладное… И сейчас я подумал о том, что мы бы могли быть там… И не факт, что выжили бы… Я представил, как искал бы тебя под обломками… или ты меня… Это же ночной кошмар… — прошептал Лютик одними губами, и Ламберту самому стало от этих слов холодно и страшно.       Крепко сжав руку Ламберта в своей, Лютик сказал:       — Я просто говорю о том… что мы сейчас рядом. Мы вместе. Нам ничего не угрожает. И единственное, что я хотел сохранить в Каэр Морхене — это всегда был ты, — он мягко улыбнулся.       — Только сейчас я понял, что самое главное для меня, что ты цел и здоров. Что ты счастлив. Что мы рядом. А такие вещи… лучше оставить за спиной…       Лютик шмыгнул, потом улыбнулся шире и сказал:       — Я люблю тебя, Ламберт.       Ламберт посмотрел ему в глаза.       И все-таки Лютик был прав.       Уважать мертвых можно не убиваясь и не страдая.              И нечего было лукавить: Ламберт сам бы поджег Каэр Морхен, если бы это требовалось для спасения жизни Лютика.       И все-таки главное, что они были счастливы, здоровы и рядом.       Ламберт присел напротив него, крепко сжимая его руки в своих. Он посмотрел в глаза Лютика.       Один ядовито-желтый, другой — ярко-голубой.       Солнце и небо.       Лютик — все.       И все-таки главным было то, что они были рядом. Им хорошо вместе, они справлялись, они смогут расти друг с другом, развиваться, прожить жизнь.       И они — только они — единственные, кто могут сделать счастливыми себя и друг друга.       Прежде чем поцеловать Лютика, Ламберт прошептал:       — И я люблю тебя, Лютик. Всем сердцем.       Лютик прильнул к нему ближе, отвечая на поцелуй.       В их маленьком мире случилась катастрофа.       Но в них было достаточно этих миров, чтобы занять новый. Новый, где они снова счастливы и их ничего не тревожит.       И единственное, ради чего стоит бороться — это защита друг друга.       Всё же они любил друг друга.       Больше жизни.       И все-таки Каэр Морхен, будучи таким ужасным местом, смог дать жизнь таким прекрасным, сильным чувствам.       Значит, все это было не зря.