Счастье для альфы. Кадаф

12 — Что ты сделал, Ичен?! — взревел Асано, ударяя раскрытой ладонью по кухонному столу. Мужчины находились вдвоем в доме секретаря будущего главы Легеметон Лиу Ичена. На часах было около шести утра. — Накачал тебя подавителями и привез к себе домой, — спокойно, заваривая кофе. — Ты совершил глупость, будущий возможный глава, — игнорируя рычание альфы за спиной. — Я твой друг, Асано. Возможно, единственный. Ты в шаге от кресла главы Корпорации Легеметон, — мужчина кидает бекон на сковороду. — Думай, что делаешь. Асано Масара скрипнул зубами и отодвинул стул, присаживаясь за стол. Руки сложены в замок перед собой, волоски на всем теле стоят дыбом. Его ещё немного потряхивало, но подавители все-таки удерживали мужчину на месте. — Власть… — Асано перевёл взгляд со столешницы на друга. — Я долго шёл к тому, чтобы стать свободным человеком наверняка, а не символически. Но сейчас все изменилось. Альфа взглянул на собственные руки. На сильных предплечьях раскрыли свои крылья птицы. Татуировок на руках у мужчины раньше не было. Ключевое слово «не было», вплоть до момента, как он завязал узел с кадаф. Он вспомнил первое впечатление, когда открыл глаза и заметил разрисованные птицами руки. Удивление. А затем понимание и улыбка, растягивающая губы, преображающая лицо. Кадаф принадлежит ему. Ему! Даже если альфа ещё не поставил парню метку, Дрозд пометил его сам, добровольно, связав их узами, крепче брачных. А после расцветшей радости вдруг почувствовал — омеги нет рядом, он исчез! Это знание встряхнуло в душе горы, что затряслись под действием разгневанной стихии. — Он мой омега, — четко, определённо. — Допустим. А Кан Юми тогда кто? — альфа развернулся к Асано с двумя тарелками в руках. Асано Масара замялся, подбирая слова, но так и не смог ничего сказать. — Тебе не стоит забывать про Кан Му, будущий глава. И про Минче, что с удовольствием обезглавит Легеметон, прибрав к рукам Корпорацию. А не думал ли ты, что это могло быть подстроено? Течный омега, охотно раздвигающий перед тобой ноги, чтоб в итоге выполнить задание… Асано вскочил с места, вцепился пальцами в горло друга, выбивая из рук тарелки с завтраком, почти уложил спиной на горячую варочную поверхность. — Не забывайся, Ичен, — грозно. — Ты говоришь о моем омеге. — Ты ни черта о нем не знаешь! Да он цепи рвет, как гнилые верёвки! — отталкивая от себя мужчину. — Значит, узнаю, — разворачиваясь, упираясь ладонями в столешницу. — Когда встреча с Шаб-Ниггуратом? — Завтра, порт Гамильтон, причал номер восемь, в четыре по полудни. Альфа гневно сверкнул глазами в сторону выхода из квартиры. Хотелось наплевать на все и сбежать, сделать хотя бы раз в жизни то, чего действительно хочется, по-настоящему, для себя. Для себя, а не потому, что «так надо», «это приблизит цель» или «оправдает результат». Он захотел сделать что-то для себя. Это было странное, несвойственное ему, эгоистичное желание. Сколько себя помнил, он упрямо шел к намеченным целям, отказывая себе в прихотях, стремясь к вершине. И он дошел. С Иченом вместе они доросли от посредственных номеров эконом-класса до эксклюзивных пентхаусов. И даже знакомство с Кан Юми — мальчиком, необремененным моральными рамками Легеметон, который, несмотря на свой статус омеги, родился с золотой ложкой в заднице и имел всё от своего отца, главы Легеметон Кан Му — было неслучайным. Асано сделал ставку не только на внешность, скорее, он стремился обыграть на шахматном поле самого Кан Му. Сыграть на чувстве любви родителя было несложно, особенно на фоне своеобразной, подмоченной репутации юного наследника. И не сказать, что Асано был в восторге от обожания Юми или от его утонченной, истинно омежьей внешности. Просто… Этого было достаточно, но… Где-то в глубине сознания возникало это самое «но», не беспокоящее альфу, но иногда скребущее внутренности изнутри, словно…несварение, режущими ощущениями раздражая монолитное изваяние. Недолго, но периодически. Давая понять, что, наверное, возможно, скорее всего, вероятно… этот омега не более чем случайная величина, переменная, необходимая для отображения составленной им математической модели достижения определенного результата. Случайная переменная величина. А захотелось постоянную. Взгляд зацепился за образовавшиеся татуировки: птицы, что не только крыльями своими обнимали его предплечья, но и запахом диких трав дождевого леса въелись в кожу. Глубоко вдохнув, прикрыв глаза, альфа простоял в повисшей тишине еще несколько долгих минут. Кан Му, Минче, трон главы Легеметон, Кан Юми и ребенок, Шаб-Ниггурат, Кадаф и Дрозд, истинность… Власть… Мысли стоит привести в порядок, расставить приоритеты по степени важности и продумать алгоритмы решения возникших задач. Раскрыв глаза, Асано крепче сжал пальцами столешницу. — Что ж, — глядя почерневшим взглядом перед собой, — от количества преград виднее цель. Развернувшись, он решительно улыбнулся, заставив Ичена внутренне содрогнуться. — Найди способ связаться с Йог-Сотхотхом. Меня устроит даже возможность передать ему сообщение, — расчетливая улыбка. — Но он его непременно должен получить. Что-то мне подсказывает, что Шаб-Ниггурат нам в этом не помощник. — Всем известно, что в Кадаф невозможно войти… — Из него можно только выйти, — продолжил за друга и секретаря в одном лице Асано. — Найди способ. И дай мне еще подавителей, пока я не вцепился в твою глотку, Ичен, — сдавив пальцами переносицу закончил мужчина, сатанея внутри.

*** Накамура сидел на небольшой кухоньке одной из своих незарегистрированных квартир, той самой, что служила ему временным убежищем для встреч с альфой или просто тихого одиночного времяпровождения. О ее наличии знали всего двое: непосредственно Накамура и альфа, с которым он и делил ее в последние несколько месяцев — Лиу Ичен. Табачный дым неплохо забивал задушенный подавителями омежий запах, жадно высасываемый вытяжкой. Мысли клубками разноцветной пряжи путались между собой, спотыкаясь о крючки, завязываясь узелками. Какого дьявола творится сейчас в его жизни? Все его чаяния о спокойной жизни оказались раздавлены сжавшимся вокруг нее кулаком, что принадлежал Ичену. Бета выдохнул серый дым, что порядком уже окутал его фигуру, словно туман, в накуренной кухне. Ровно три месяца назад он уступил упрямству альфы и его прямолинейному напору. С виду тихий, угрюмый и даже в какой-то степени мрачный, Лиу Ичен, что был полной противоположностью Асано, пер на бету, как локомотив, игнорируя дорожные указатели и даже станции. Глубокая затяжка. Не помог даже перевод железнодорожных путей и раскуроченные рельсы. Чего стоила устроенная альфой драка с очередным временным бойфрендом Накамуры. Если бы не факт того, что Накамура являлся главой службы безопасности Легеметон, то Ичен с высокой долей вероятности мог угодить в отделение за нанесение тяжких телесных. Губы беты дрогнули, обозначив мягкую улыбку, а рука прикрыла смеющиеся глаза. Это сейчас Накамура вспоминает произошедшее с улыбкой, а в тот момент, донельзя смущенный, покрасневший едва ли не до пят, окидывающий оком собравшихся в баре зрителей, хотел провалиться сквозь землю. Он — тридцатипятилетний бета. Всего лишь бета: обыкновенный, пусть и видный, принадлежащий дому Накамура, но не омега. Что такой, как Ичен, нашел в нем? Но ослиное упрямство, с которым альфа ломал одну загородь за другой, льстило и пугало одновременно. «- Ичен, — выдохнул устало Тетсуо, уже не представляя, как отвязаться от альфы. — Я старше тебя на пять лет… — Я хочу тебя себе, — припечатал Ичен, прожигая прижатого к стене мужчину тяжелым взглядом. — Хочу надолго. Накамура вздохнул. О демоны бездны, он перепробовал все, что только мог, из законных способов, остались лишь незаконные. — Ичен… — начал было мужчина. — Хочу надолго, — повторил с нажимом альфа. — Сколько ты стоишь? Накамура опешил. «Пардон?» Злость краской бросилась в лицо, захотелось наконец начистить эту угрюмую, пусть и смазливую, рожу самостоятельно. — Я стою кольца на безымянном пальце, — ядовито процедил мужчина, отпихивая альфу. Тело дрожало от сдерживаемого гнева и унижения. Скольких таких «героев» он повидал в своей постели? Достаточно, чтобы понять: альфа будет греть его постель до тех пор, пока не встретит подходящего омегу, истинную связь никто не отменял. Истинность — один из оплотов Легеметон, о ней мечтают в мокрых снах омеги и тайно грезят альфы, потому как «истинность» — синоним «идеальный партнер». В то время как «бета» — синоним слова «удобный». Он давно вышел из наивного пубертата и перестал надеяться на «счастливый конец» для себя. Ему следует найти кого-то, кто ему равен, удобен. И альфа, особенно этот, не подпадал ни под одну из категорий. Ичен перехватил его за локоть, удерживая. — Меня устраивает. — Что? — искривил губы Накамура, чувствуя цепкие жесткие пальцы на локте. — Я сказал, меня устраивает твоя цена. — Что ты, блядь, несешь, — зашипел Накамура, теряя терпение, вырывая локоть. — Это уже не смешно. — А я и не смеюсь, — рычание в ответ. — Снимай тряпки. Глаза альфы поменялись, и Тетсуо внутренне вздрогнул. Феромон змеями пополз в стороны, касаясь кожи. Да, бета не ощущал всей яркости аромата, но интуитивно улавливал основной посыл. Запахи в их мире еще один способ коммуникации. И сейчас ему угрожали. Накамура незаметно скосил взгляд в сторону. Конференц-зал в здании службы безопасности. Тут, кроме огромного тяжелого стола, больше нет ничего, и Ичен только что запер дверь. Мужчина прикрыл ладонью глаза, выдохнул. Он словно попал в картину Дали: еще немного — и окружающие его предметы стекут вытянутыми бесформенными каплями на пол. Открыв глаза, он по-прежнему обнаружил альфу перед собой. Желтые глаза твердо и жадно глядели на него. Так до сегодня на него не смотрел никто за всю его богатую сексуальную жизнь. — Снимай тряпки. — Ты на моей территории. Стоит мне позвать… — Снимай тряпки, Тетсуо, и зови, — оборвал его альфа, теряя терпение. — Я не против, — Ичен шагнул к Накамуре, оголив в голодной улыбкой клыки. Демонстрация. Скрипнув зубами, бета взялся пальцами за узел галстука, потянув. Стоит сказать спасибо Ичену хотя бы за то, что он позволил ему раздеться самостоятельно, а не превратил одежду в ошметки. Они на тринадцатом этаже, сколько бы ни было времени, в этом здании всегда есть люди, и сверкать потрепанным видом бета не хотел. Иначе не успеет он выйти из помещения, как его личная жизнь с вполне конкретным субъектом станет достоянием общественности и обсасывать её в этом здании не будет только ленивый. Он снял сорочку, спустил брюки и глянул на альфу. Плотно сжатые челюсти и вздутая на шее вена. — Трусы тоже, — альфа приблизился вплотную, пристально следя, как Тетсуо берется пальцами за край белья и спускает его к щиколоткам, едва ли не касаясь носом одежды альфы. — Доволен? — между ними расстояние не более спичечного коробка. Ладони альфы сразу легли на задницу мужчины, сжимая, пробуя на вкус первый контакт кожи к коже. — Маски сброшены, Тетсуо, — властно, безапелляционно, оглаживая горячими ладонями поясницу, ягодицы мужчины. — Меня устраивает цена, — на ухо. Накамура вздрогнул, слегка поворачивая голову. Сомнение пугливо треснуло, но не рассыпалось осколками на пол. Ичен схватил бету за горло, слегка встряхнув, разворачивая в сторону. — Даже не надейся, Тетсуо, — обдавая горячим дыханием ухо, — отступать больше некуда, — укус словно подпись под контрактом. Бета от неожиданности зашипел, но альфа лишь сильнее сомкнул зубы, пуская кровь. — Ты — мой, — большая ладонь накрыла затылок, наклоняя к собственной шее, приглашая отведать альфьей крови. Накамура мазнул по пылающей коже сомкнутыми губами. Пометить его? Нет… Линия губ беты горестно изогнулась. «Твой?» До первого омеги. Интересно, сколько продлится твоя так называемая «любовь»? Мужчина вцепился в пояс брюк альфы, расстёгивая, высвобождая полы рубашки. — «Твой»? — насмешливо переспросил мужчина. — Ну пусть будет «твой», — подталкивая Ичена к столу.» Пальцы прижались к губам, поднося сигарету. Дым приятно щекотал рецепторы, табак, наверное, уже въелся в пальцы за столько-то лет курения. Но Ичену нравилось целовать его руки, так некстати подброшенное воспоминание. Три месяца? Да это его самые продолжительные отношения с момента первого сексуального контакта. Глупая улыбка растянула губы мужчины. — Вспоминаешь своего парня? Голос вывел Накамуру из мыслей, и, спокойно окинув взглядом потрепанную фигуру омеги в растянутой черной футболке, бета затянулся и со вкусом выдохнул серый дым. Раум стоял в дверном проеме, облокотившись о косяк. — А ты своего? — Ты меня не посадил на цепь, — констатация очевидного. — Не боишься, что укушу? Тетсуо сделал последнюю затяжку и раздавил окурок в пепельнице, поднимаясь. Он подошел к кадаф, задумчиво оглядывая совсем не омежий стан, словно что-то решая. — Завтра, порт Гамильтон, причал номер восемь, в половине четвертого, — спокойно начал мужчина. Кадаф вопросительно изогнул бровь. — Шаб-Ниггурат собирается покинуть Легеметон. Накамура обошел застывшего омегу, физически ощущая, как у того заскрипели в голове шестеренки. — Подавители на столе. Пароль от двери 27634. И да, не за что. Бета усмехнулся, скрываясь за дверью справа.