Когда

Аллен не любит нечестность, но Канду за волосы хватает первым, когда словно лопается за рёбрами мыльный пузырь и жжение поднимается по внутренностям, стягивая крепким узлом. Аллен плюет на правила и делает подсечку, седлает бёдра и ладонью хлопает по полу, зажимая чернильные пряди, скрепя зубами в ответ на изощрённые ругательства. Он почти ненавидит, когда на Канду находит и он забывает о своей угрюмой молчаливости, и привычный спарринг — валяние друг друга по пыльному полу — превращается в попытки посильнее задеть и оскорбить. Аллен не умеет угадывать его настроение — не научился даже спустя столько времени — и потому из раза в раз терпит и терпит, и терпит, а потом уходит. Или срывается. Как сейчас. Он не знает что сказать, как оправдаться и надо ли это делать вообще, потому что это не его, Канды, дело, он не знает всю ситуацию, но в Аллена не верит уже сейчас. А Аллен не понимает, как доказать, что он сможет. Что всё не так уж плохо — что Ной внутри молчит. Никакие слова не помогут, пока замешаны Нои, поэтому он просто смотрит упрямым взглядом. Сглатывает горечь, мажет серебром по синим радужкам и пропускает удар, когда Канда меняет их местами и давит предплечьем на горло, гневно выдыхая почти в губы — «Ты ничего не сделаешь». Потому что чудовище сильнее человека, как бы ни был он предан богу и силе, дарованной его рукой. «И когда ты проиграешь, я убью вас обоих».