Страшилка у костра

Ты сидишь на толстом бревне перед ярким костром в компании друзей. Соник рассказывает какие-то жуткие истории; сидящий рядом Тейлз иногда пихает его в бок, когда рассказ плывëт в неправильное русло или ëж уходит от темы; Эми тихо хихикает, перешëптываясь иногда с Руж и Блейз, которые лишь усмехаются в ответ; Наклз и ты всецело поглощены ужастиком. Мрачный Шедоу на фоне этого всего выглядит немного лишним. – И тут... Раз! – Соник резко поднимает руки над головой, имитируя лапы страшного чудища. От неожиданности некоторые из вас, включая тебя, вздрагивают. – Он стоит, где совсем недавно пусто было. Дверь открыта, внутри мрак... – ты с интересом вслушиваешься в слова рассказчика. – Кто зайдëт, тот дурак, – перебил его Шедоу. – История про какой-то SCP-гараж это не интересно, особенно, когда она взята из новеллы. Ты локтем, подобно Тейлзу, пихаешь сидящего рядом в бок, смотря на него слегка обиженно. Тебе интересно. Он в ответ на твои действия лишь бросает на тебя загадочный взгляд, после чего снова возвращает его к Сонику. – Ну тогда давай, расскажи нам страшную историю, – Соник скрестил руки на груди, надменно поглядывая на соперника. Все, будто сговорившись, одновременно исполнили великий жест рука-лицо. Они собираются соревноваться в том, кто страшнее рассказывает истории. Ну что за детский сад?! – Я-то расскажу, но сможете ли вы после этого спать спокойно? – усмехается Шедоу, упираясь одной рукой в колено и перенося вес тела на другую, которая локтем впивается в бедро. – Вы пока решайте, а я зефир и шпажки принесу, – вскакивает с места Эми. – А я ей помогу, – убегает за ежихой Блейз. – А я прослежу, что бы они его не съели, – идëт за ними Наклз. – А я проконтролирую, что бы он ничего не разнëс, – бежит за ехидной Руж. Возле костра остались ты, ещё два ежа и лисëнок. – Может, не стоит устраивать соревнования? – пробует примирить двух пристально смотрящих друг на друга соперников Майлз. – Мы же отдыхать приехали. – Костëр без страшилок на ночь это не то, – усмехается синий. – С неудачным рассказчиком ещë хуже, – вздохнул чëрно-красный. Своими телекинетическими способностями ты незаметно поднимаешь в воздух две бутылки с водой, открываешь их и переворачиваешь над головами двух сородичей. Все манипуляции руками ты проделал за спиной, поэтому на них обратил внимание лишь лис, мельком улыбнувшись и подмигнув, мол «Я ничего не видел». На ежей выливается немного, но этого достаточно, что бы они вздрогнули и обратили внимание на что-то кроме друг друга. – Хватит. Вы можете вместе рассказать историю, в чëм проблема? – задаëшь ты вопрос, закрывая бутылки и ставя их обратно на землю. – Нет у них никакой проблемы, просто выпендриться хотят, – вздыхает лисëнок, поднимаясь с места. – Я схожу в палатку за полотенцем. Сильвер, ему принести? – с этими словами он кивает на жутко недовольного Шедоу. Ты киваешь в ответ, и лис уходит. Соник тепло смотрит ему в след, и даже не пытается скрыть привязанность к другу. Да что там привязанность, любовь. Всем давно известно об их отношениях, поэтому при распределении кто с кем спит они и в палатку одну попали. И с Наклзом и Руж та же ситуация. Оставалось четверо. Блейз могла бы ночевать с тобой, ей не впервой, но Эми не смогла бы уснуть с Шедоу в одной палатке. Так что, через пылающие щëки, говорящие о многом, но девчонки спят вдвоëм. Тебе же приходится делить тканевое укрытие с совершенной формой жизни. Толпа, ушедшая за зефиром, вернулась. Каждому по одной деревянной шпажке и по небольшой упаковке воздушной сладости. Приходит Тейлз, вручает тебе полотенце и накидывает второе на голову своего ëжика, снова садясь рядом и беря в руки шуршащий пакет и шпажку. Кратко ответив на вопросительные взгляды, что ты облил этих ежей водой, ты осторожно, что бы не попасть уголком большого полотенца в костëр, разворачиваешь ткань и встаëшь, мягко опуская еë на голову Шедоу, начиная массирующими, но быстрыми движениями его вытирать, извиняясь за воду. Он в ответ лишь фыркает, забирая махровое полотенце из твоих рук и накидывая его на плечи, говоря, что на спину, под иглы больше попало, чем на голову. Ты снова садишься на свой место, открываешь упаковку с зефиром и протыкаешь одно мягкое облачко шпажкой. Ты никогда раньше не жарил зефир, да и в принципе не выезжал с друзьями к озеру на ночëвку. Неловко перебираешь в руках деревянный почти прутик, не зная, как сказать, что ты не умеешь жарить зефир. Его легко сжечь или пережарить до горелой корки, это всë, что тебе известно. Твоего предплечья осторожно касаются. Ты резко разворачиваешься, удивлëнно глядя на Шедоу. Тот без лишних слов просто протыкает своей шпажкой зефир из своей упаковки и кивает тебе на костëр, демонстративно поднося к нему незамысловатое сооружение, намекая, что бы ты сделал то же самое. Ты повторяешь за Шедоу, начиная крутить зефир рядом с костром. Через примерно пол минуты твой учитель убирает шпажку от костра, быстро осматривает и кивает, мол, «Готово». Ты подносишь вкусно пахнущую сладость к глазам, рассматриваешь, потом дуешь на неë, что бы лакомство немного остыло, и пробуешь на вкус. Снаружи будто тонкая, еле хрустящая плëнка, а внутри тягучая и липкая субстанция, напоминающая чем-то густую лаву, только не такую горячую и другого цвета. Зефирка исчезает быстро, и ты хочешь уже достать вторую, как на твои колени опускается ещë одна пачка. Ты вопросительно смотришь на Шедоу, а он протягивает тебе свою шпажку с нетронутой зефиркой. – Хочешь? Я не часто ем сладкое, – голос звучит уверенно и спокойно. – Спасибо, – ты улыбаешься, принимая угощение. Все жарят на костре маршмеллоу, о чëм-то разговаривая между собой и почти не обращая внимания на остальных. Тебе становится неловко за друга. Нанизывая сразу на обе шпажки зефирки ты протягиваешь руки к костру, начиная медленно поворачивать тонкие палочки, что бы сладость не подгорела. Возвращаешь обратно два золотистых "скипетра" и протягиваешь один совершенной форме жизни. Он поворачивает голову к тебе, переводя вопросительный взгляд с твоей мордашки на угощение и обратно. – Съешь хоть одну, – тихо просишь ты, что бы не привлекать внимания остальной кампании. Шедоу усмехается и слегка наклоняется вперëд. Открывает рот, обнажая острые клыки, и, можно сказать, прямо с твоих рук съедает сладкое облачко, облизывая губы от сахара и снова поворачиваясь лицом к костру, не замечая твои вспыхнувшие щëки. Ты сглатываешь ком в горле и тоже отворачиваешься, начиная поедать вторую зефирку. Ты даже не замечаешь, что всë это время на вас смотрел Тейлз, который теперь тихо чепчет что-то улыбающемуся Сонику. – Так мне рассказывать историю или нет? – вспомнил сидящий рядом с тобой ëжик. – Рассказывай, – кивнул синий. Все перевели взгляды на Шедоу. – Слабонервным лучше сразу уйти, потому что рассказ будет не из приятных, – окидывает он взглядом публику. Ты протягиваешь к костру ещë две зефирки, Эми подползает ближе к Блейз, Тейлз садится вплотную к Сонику, зная, какую жуть может выдумать этот чëрно-красный ëжик. – Когда-то давно, ещë до цивилизации, на Мобиусе жили племена, – медленно начал тот. – Шедоу, только не про Мобиус! – взмолилась Эми. – Поздно, – вздохнула Руж, дуя на подгоревший кусок сахара с добавками. – Он уже начал. – Эти племена враждовали между собой, – не обращал на них внимания ëж. – Они вели войны за территории, за места для охоты и земледелия, – ты навостряешь ушки, протягивая Шедоу ещë одну зефирку. Он поступает с ней так же, как и с первой, а говорил, не будет, прожëвывает и продолжает: – Но однажды сын вождя одного племени влюбился в красавицу-дочь вождя племени, кое являлось для него врагами. Он заявил об этом отцу, но тот прогнал его, сказав, что он предатель. Юноша отправился в то племя. Его приняли, как родного, и разрешили жениться на дочери вождя, если она сама того пожелает. Через несколько месяцев они обручились, а через год у них родился сын. Это был серый ежонок с кроваво-красными глазами. Когда отец того юноши узнал об этом, он объявил войну. Было пролито много крови, разбито много черепов, разрушено много семей. Ëжик остался последним из всего племени. Его дедушка хотел забрать его, вырастить и сделать своим преемником, но умер, стоило ему коснуться плачущего чëрной вязкой жидкостью ребëнка. Люди, прикасавшиеся к ребëнку, пока он рыдал, умирали. Наконец его решили убить. Копьë было отправлено в тело ежонка. Он громко взвыл, но остался жив. Ребëнок, родившийся после изгнания и лишившийся родителей по вине деда. Ребëнок, проклятый судьбой с самого начала. Говорят, что через несколько дней поредевшее племя без вождя проиграло битву с более северным племенем. Не осталось никого, – он понизил голос, продолжая: – Говорят, в лесах Мобиуса замечают чëрные разводы на деревьях, вязкие склизкие лужицы в траве. Это слëзы того ребëнка. Он подрос, сейчас ему на вид где-то семь. Рядом с чëрной жижей иногда замечают кровавые следы. Это его кровь сочится из раны от резких движений. Изредка разводы находят на трупах диких зверей, – он окидывает взглядом завороженную публику. – Все, кто его касается, когда он плачет, умирают, и он льëт на них свои слëзы, бродя где-то в лесах и ища потерянную семью. Душа проклятого никогда не будет свободна, – и Шедоу замолк. Повисла тишина. Было слышно лишь потрескивание дров в костре и редкое шуршание пакетов с зефиром, которого оставалось уже не так много. Эми передëрнуло. Она не любит истории про Мобиус и проклятые души, и ты это знаешь. С помощью телекинеза ты незаметно, за спинами остальных забираешь еë шпажку и возвращаешь ей в руки уже с зефиркой. Она, которая всë своë уже съела, благодарно смотрит на тебя, поднося угощение к костру. – Почему ты выбрал именно эту историю? – наконец нарушает тишину Руж. – Больше всех тянет на правду, – отвечает ей Шедоу, глядя на огонь. Ты смотришь в его задумчивые рубиновые глаза и вспоминаешь описание ежонка. Серый с кроваво-красными глазами. У Шедоу при нужном освещении тоже глаза могут казаться кровавыми, но на самом деле у них скорее оттенок лепестков ярко-красных роз или чистейших рубинов. Соник завершает свой ужастик про гараж. Зефир уже закончился, все деревянные шпажки и бумажные пакеты от сладости были сожжены. Время близится к двенадцати ночи, и вы решаете расходиться по палаткам. Костëр уже затухает, потому Наклз решил его не тушить а остаться, пока он не догорит. Все остальные идут спать, оставляя ехидну у костра, как ночного сторожа их сна. Ты заходишь в палатку, скидываешь в первом отсеке сапоги и проходишь во второй, в котором лежат ваши с Шедоу рюкзаки и два спальника. За тобой заходит совершенная форма жизни, согнувшись прямым углом под низким "потолком", и закрывает молнии на обоих проходах. Он залезает в свой спальник и отворачивается от тебя, прося выключить походную лампу, которую ты зачем-то включил. Выполнив его просьбу ты тоже отворачиваешься от него. Сон не идëт, но начать разговаривать ты тоже не хочешь, потому что боишься реакции друга. Сзади слышится шуршание, за которым следует голос ежа: – Это правда. – Что? – ты поворачиваешься к нему лицом. – О чëм ты? – История про мальчика с чëрными слезами, – произносит он, глядя в "потолок". – Я уже не помню, кто мне еë рассказал, но однажды я нашëл в этом лесу труп оленëнка. На его шерсти засохли капли крови, но было видно, что она не его. Вообще не было видно причин смерти. Конечно, он мог погибнуть от какой-то болезни, но... – он вздохнул. – Тогда оленëнок был бы тощим, а он был довольно упитанный. С кровью смешалась какая-то чëрная субсидия, от которой я потом с трудом отмыл руки. Я пошëл спросить об этом в деревню тут неподалёку, и там мне кто-то рассказал. Вроде, какая-то старушка. Ты с замиранием сердца слушаешь этот короткий рассказ. В горле встал ком, сердце пропустило удар. Ребëнок с такой, казалось бы, странной историей существует. Или же просто местные жители так подшучивают над посетителями леса. Тебя пробрал страх. Ты начал мелко дрожать, и, кажется, Шедоу это заметил. Он попросил тебя встать, расстегнул свой спальник и как подобие покрывала и постелил в палатке, потом взял твой и так же постелил поверх, только он уже был одеялом. Совершенная форма жизни лëг и слегка приподнял "одеяло", вытянув руку вдоль подушки. – Иди сюда. Ты ложишься рядом, на тебя моментально опускается спальник и рука, на которую ты лëг, сгибается, притягивая тебя к владельцу. Ты утыкаешься носом в мягкий мех на груди собрата. Придя в себя через пару секунд ты обнимаешь его в ответ, чувствуя тепло и исходящий от его шерсти запах жжëного дерева. Вкусно пахнет. Страх отходит на второй план, и ты понемногу прекращаешь дрожать. Чувствуешь на лбу лëгкое прикосновение губ Шедоу, как он гладит тебя по спине, как бьëтся его сердце. Твои щëки заливает густая краска, и ты понемногу начинаешь засыпать. Предрассветная мгла. Костëр давным-давно догорел, все спят по палаткам. Ты просыпаешься от того, что тебя сильно сдавили. – Шедоу, мне... – бормочишь ты, собираясь сказать, что тебе трудно дышать. – Тшш! – шикает он, не давая тебе закончить, но ослабевая хватку. Ты навостряешь ушки и прислушиваешься. Между палаток кто-то ходит. Вам досталась та, что без окон, поэтому увидеть его не получится. Ты слышишь медленные шаги от одной палатки к другой, как ночной гость наворачивает вокруг них круги. Это не дикий зверь из леса, это явно антропоморфное животное. Наконец пришедший приблизился к вашей палатке. Обойдя еë несколько раз кругом и убедившись, что окон нет, он вонзил коготок в ткань. Вы с Шедоу моментально вскакиваете, готовясь к возможному бою. Коготок едет вниз, проделывая в стене отверстие, в которое заглядывает кроваво-красный глаз. Потом едет дальше, поворачивается в сторону и медленно делает отверстие в форме прямого угла. Кусок ткани поднимается, но в темноте нельзя разглядеть нарушителя спокойствия. Телекинезом ты включаешь лампу. Это ëж. Скорее ëжик, ежонок, на вид лет семи-восьми. Серые, даже нет, серебристые длинные иглы на его спине загнуты подобно иглам Шедоу, глаза и полосы на лапках у него ярко-красные, на животе глубокая рана, а взгляд словно мëртвый. Пока вы разглядываете его, он разглядывает вас. Вдруг он начинает улыбаться. – Мама... Папа... Я нашëл вас, – звучит звонкий детский голос. Следующим утром организовали поиски. Искали по всему лесу, по соседним деревням, даже местных подключили. Сильвера и Шедоу не было нигде. В их палатке нашли остатки походной аптечки Сильвера и малое количество крови, видимо, он обрабатывал серьëзную рану. Лампа была включена пол ночи и батарейки сели, будто тех, кто еë включил резко не стало, будто они просто испарились. Друзья бегали по лесу, кричали, звали двух ежей по имени, Тейлз и Руж искали их с воздуха, Наклз и Соник бегали по соседнии деревням, но всë без толку. Сильвера и Шедоу след простыл. Даже до Эггмана Соник добрался, но он понятия не имел, что с ними случилось. А тем временем Сильвер, наблюдавший за бегающими друзьями из-за деревьев, в какой-то момент развернулся и пошëл на полянку, огороженную густыми зарослями кустарников. Там Шедоу играл с маленьким перебинтованным ребëнком. – Ему нужна обувь, – нежным голосом проговорил он, садясь рядом. Его серебристая, как у маленького ëжика шерсть блестела на солнце. Янтарные глаза всë ещë блестели, но они были будто стеклянные, мëртвые. – Нужна! – подтвердил ëжик. – Хочу, как у папы! – он указал на ботинки Шедоу. – Давай найдëм тебе что-нибудь другое, только твоë? – усмехнулся Сильвер. – Даааа! Шедоу резко схватил мальчика и начал его щекотать. В его таких же мëртвых, как у Сильвера, глазах мелькали искорки озорства. Мальчик заливался звонким смехом, пока его "отец" крепко его не обнял, давая перевести дух. Серебристый слегка обиженно глянул на него, и его самого тоже крепко прижали к себе, ещë и поцеловав. – Нам нет места среди живых. Нужно бы подыскать какой-нибудь домик подальше ото всех, – рассудил Шедоу. – Я знаю такой домик! Я там живу! И там есть другие дети, как я! – закричал маленький ëжик. Сильвер нежно поцеловал его в лоб со словами «Веди нас, Мигель». Мальчик вскочил и потащил "родителей" куда-то за руки. Все втроëм они пошли к краю полянки, и тут, пока мальчик не видел, два ежа резко развернулись и приставили пальцы к губам. В глазах обоих был ужас, а в случае с Сильвером ещë и страх. Они повернулись лишь на мгновение, после чего ушли вместе с Мигелем. Этого Блейз, спрятавшейся в кустах, хватило, что бы знатно перепугаться. «Нам нет места среди живых», эта фраза, произнесëнная совершенной формой жизни, прочно засела в еë голове. Она рассказала обо всëм остальным, но с тех пор в лесу больше не видели ни трупы с чëрной жижей в шерсти, ни двух ëжиков. Лишь однажды кто-то из местных заметил голубоватое свечение телекинеза Сильвера и красную молнию пробежавшего мимо Шедоу, рядом с которым на такой же скорости нëсся маленький серебристый ëжик.