Вкус новой жизни

🎼 DJ Amor — Flowers

      Говорят, что привычка формируется двадцать один день. Но Лайя Бёрнелл знала, что это блядская ложь. К хорошему привыкаешь быстро, а вот к тому, что похуже — нужно ещё постараться приноровиться.       В первое время в музее у неё была работа только по будням, когда нет такого сумасшедшего наплыва желающих прикоснуться к прекрасному. Но привыкать всё равно было сложно. Это было что-то совершенно иное и незнакомое, пусть и не самое худшее, нужно было ходить в туфлях весь день и много разговаривать, а Лайя в последние месяцы преимущественно молчала.       Пятница для неё до сих пор была днём литературы, пусть та и закончилась полгода назад. Но на литературу можно было без зазрения совести опаздывать, а на работу — нет, поэтому приходилось приезжать вовремя. На пятый день полёт, в принципе, был нормальным.       — Всё с тобой в порядке, — шёпотом говорила Лайя, глядя на себя в напольное зеркало, которое совсем недавно доставила ей «Икеа», — с тобой всё в порядке, — продолжала она повторять слова Влада, но мантра не работала от слова «совсем».       Лайя сделала шаг назад и застегнула верхнюю пуговицу блузки. Она не страшная. Она нормальная. С ней всё в порядке. Влад всегда так говорил. И возможно даже, его новая подружка чем-то похожа на неё: худая и с тёмными волосами. Возможно, она учится в Колумбийском. Возможно, Влад тоже читал ей сонеты. Лайя с силой прикусила внутреннюю сторону щеки, чувствуя, как на глаза снова накатывает пелена слёз, и нажала пальцами на веки, будто это хоть чуть могло помочь. Это не её дело. Влад может быть с кем угодно. Она должна желать ему счастья, потому что…       Лайя жалобно заскулила, а солёные крупные капли резко и быстро обожгли лицо: потому что она всё ещё его любит и не знает, как отпустить.       Вдох и сразу за ним выдох. И так несколько раз. Времени на всё это дерьмо не было. Лайя быстро вытерла лицо салфеткой, нанесла макияж и вскоре выскочила из дома, опять не позавтракав, и всю дорогу до остановки курила. И так было каждый блядский день этой блядской недели.       В первой половине дня Лайя провела четыре экскурсии и уже хотела домой. Она всегда хотела домой, пусть и чувствовала там себя совершенно одинокой. Да, новоиспечённые коллеги были милыми и всегда звали Лайю с собой на ланч, но она предпочитала прогуливаться по окрестностям.       В очередной раз Лайя неспешно возвращалась в музей с обеденного перерыва. Вся неделя выдалась погожей и солнечной в противовес её мрачному настроению. Но Лайя держалась. Из последних сил. Почти всегда. Она не пыталась больше звонить Владу, опять много курила и почти не могла есть.       К июню Лайя действительно пришла в себя. Если в первые месяцы она проверяла «Фейсбук» Влада буквально каждый час, то к лету начала это делать раз в пару дней. Всё сходило на «нет» медленно: сначала Лайя начала смотреть его страницу раза три или четыре в день, потом только лёжа в постели — утром и вечером, после — раз в день или два. Там никогда не было ничего нового. Но теперь всё началось с начала, Лайя опять мониторила социальную сеть без конца и края, как только выдавалась свободная секунда. Зачем, она, конечно, не знала.       В доме Лайя осталась вместе с Лолой. Лео и Майк переехали ещё в конце мая. Лайя слышала, как Майк рассказывал Лоле, что их с Лео пригласили в городскую команду, поэтому они сняли квартиру недалеко от стадиона. Меган свалила сразу после выпускного, а Лола завалила пару экзаменов и осталась в Сан-Франциско для пересдач. Они с Лайей особо не пересекались, и это определённо радовало.       Лайя ещё не решила, что будет делать дальше. Она могла бы хоть сегодня купить себе квартиру — пусть не шикарную, но вполне сносную — однако продолжала жить в старом съёмном доме. Она вообще не была уже уверена, что хочет остаться в Сан-Франциско. Пожалуй, во всём городе было лишь одно место, где Лайя бы хотела жить, — квартира, которую когда-то арендовал Влад. Только там она была по-настоящему счастлива, точно так же, как в далёком детстве в маленьком Монтерее. Но одновременно было бы слишком больно возвращаться туда.       Иногда она думала, что можно было бы куда-нибудь переехать. В Сиэтл или Чикаго. Или Нью-Йорк. Потому что «Самая холодная зима в моей жизни — это лето, проведённое в Сан-Франциско», пусть Марк Твен говорил совершенно не так и вообще про Париж. Лайя загуглила это в апреле, потому что Влад про мистера Твена так и не рассказал. А ещё хотелось бы улететь в отпуск, например, в тот же Париж. В коробках с вещами из прошлой жизни у Лайи было фото в парижском Диснейленде, очень старое, на котором ей всего пять лет, а на её голове бант Минни из «Микки Мауса». Но накопления не хотели в Париж, а тратить деньги, предназначенные на недвижимость, было бы слишком неосмотрительно.       В любом случае, у Лайи было время на раздумья: договор аренды дома заканчивался в конце августа, а в музее испытательный срок был на три месяца. И она думала обо всём этом каждый день, но никак не могла принять хоть какое-то решение.       Работа в музее была сносной. Лайя зазубрила экскурсию, купила строгую юбку и белую блузку. Свободного времени было немного: музей полнили туристы, желающие посмотреть на полотна, и бывало такое, что присесть удавалось только в обед. Но это было даже хорошо, не оставалось времени на ненужные мысли.       По вечерам Лайя читала и подолгу лежала в ванне. Чтение заменило ей рисование, потому что стоило взяться за карандаш, как на бумаге появлялось одно и то же лицо, одновременно желанное и ненавистное.       Лайя присела на скамейку недалеко от музея и достала из сумки вейп, а потом сразу же затянулась. Она курила и смотрела по сторонам, осознав наконец-то, что наступило новое лето. Всё вокруг было зелёным, цвело, благоухало и жило. А Лайя внутри опять умерла. Ей опять хотелось плакать, но плакать было нельзя, потому что она сильная, а Влад этого не заслуживал. И ей ещё предстояло работать.       Лайя заметила вдалеке пару коллег, которые, видимо, тоже возвращались с обеда. Один из них махнул ей рукой, широко улыбаясь, и Лайя вяло помахала в ответ. Вчера он предложил ей сходить куда-нибудь в выходные. Он был симпатичным, носил на работу пижонский светлый костюм и пошло, но смешно шутил. Лайя не была уверена, что опять готова ко всему этому дерьму. Она сказала, что подумает, но сегодня собиралась отказаться.       Плана на выходные не было. Наверное, она будет весь день лежать и смотреть в потолок. Или включит какой-нибудь сериал. Или, может, съездит на пляж. За идею с пляжем Лайя ухватилась. Действительно, можно было бы немного позагорать и, возможно, даже искупаться.       «Или утопиться», — она бросила электронную сигарету на место и быстро пошла ко входу в здание, сжимая в руке высокий стакан с кофе, который был её сегодняшним обедом, как, в принципе, и во все предыдущие дни.

🎼 Taylor Swift — Love Story

      Оставалось ещё немного времени, чтобы оставить сумку в кабинете экскурсоводов и допить карамельный латте, а потом до конца дня были заранее заказанные экскурсии. Лайя быстро миновала холл и вошла в первый зал. Сквозь большие окна проникал солнечный свет, разливаясь тёплой рекой на гладко начищенный пол.       Ставшим уже машинальным движением Лайя проверила, на месте ли её серьги. Да, она оказалась слишком сентиментальной — нацепила этот блядский построждественский подарок и теперь больше всего на свете боялась потерять. Она быстро шла, стуча каблуками туфель, и про себя повторяла текст экскурсии, сильно надеясь, что никто не будет задавать дополнительных вопросов.       А ещё подумала, что нужно, наверное, свайпнуть кого-нибудь в «Тиндере» вправо и пойти сегодня в «Весёлый джинн», чтобы выбить наконец-то клин клином. Без смысла и продолжения. Глубоко в душе она всё же надеялась, что снова будет счастливой. А счастье было синонимом имени Влад Эванс. Но он её, увы, не ждал. Лайя моргнула, опять напоминая себе, что нельзя плакать.       — Мисс Бёрнелл, — Лайя вдруг услышала за спиной до боли знакомый голос и обернулась, встречаясь с до той же боли знакомыми глазами, а её сердце пропустило удар, — что всё-таки хотел сказать Шекспир?       — Господи, что за хипстерская борода?!       Влад неспешно шёл к ней. Его щетина, к которой Лайя привыкла за выходные дни, проведённые когда-то вместе, действительно перешла пределы дозволенного. Или её галлюцинации обрели такую форму.       — И к кому же из героев «Гамлета» он это применял? — Влад застыл в метре от неё и улыбнулся.       — У тебя совершенно идиотская хипстерская борода, — Лайя не сдавалась и проигнорировала его вопрос.       — И почему только я наивно ожидал от тебя другой встречи?       — Другой встречи будешь ожидать от новой ублюдочной Сандры, которую себе нашёл, — Лайя сделала последний глоток кофе и демонстративно скривила губы.       — Я никого себе не нашёл, — сделал небольшой шаг навстречу Влад. — А на твой звонок ответила моя сестра, которая не знает, что так делать неприлично. Я ждал, когда ты позвонишь, полгода и в итоге пропустил.       — Нужно быть полным придурком, чтобы оставить записку так, как ты. Я за всё время работы два раза этот ящик открыла.       — И почему я не удивлён?       Лайя возмущённо ахнула и не нашлась, что ответить. Колкости не шли в голову, потому что она на самом деле скучала. Хотелось так много ему рассказать и спросить, но ещё больше — кинуться на шею с поцелуями и не отпускать от себя очень-очень долго. А потом высказать всё, что она о нём думает. Думала она, разумеется, много и ничего хорошего.       — Проведёшь мне экскурсию? — Влад посмотрел по сторонам.       — Я занята до конца дня, — в ответ Лайя с деланым безразличием пожала плечами.       — Тогда я могу вечером позвать тебя на свидание с чистой совестью, и уже никто мне не помешает.       — Я подумаю. Не забудь сбрить это безобразие с лица, и у тебя будет больше шансов получить положительный ответ, — Лайя, сделав со своей стороны шаг к мужчине, сунула пустой стакан ему в руки: — Выбросишь.       Всё её тело покрылось мурашками от одного только прикосновения к мужчине рядом. Внутри было столько эмоций, что казалось, они разорвут на части.       — Ты всё такая же нахалка, Бёрнелл, — Влад улыбался абсолютно счастливо.       — Хорошо, что тебе такие до сих пор нравятся, — Лайя развернулась и, стуча каблуками, направилась в сторону кабинетов.       Её щёки покрылись румянцем, а сердце бешено стучало от счастья. Лайя едва сдерживалась, чтобы не вскрикнуть и не подскочить от наполнившей её до краёв радости. Она готова была простить ему по-дурацки спрятанную записку, полгода разлуки и даже идиотскую бороду. Но от последней всё равно планировала избавиться в самое ближайшее время, даже если сейчас он не послушает.       — Я буду ждать на крыльце! — крикнул вслед Влад.       — Мистер Эванс, — Лайя обернулась, прежде чем скрыться за служебной дверью, убеждаясь, что Влад неотрывно следит за ней, — у меня для Вас завалялся рождественский подарок.       — Я его уже получил. Прямо сейчас.

***

      Лайя едва дождалась окончания рабочего дня. Она готова даже была прикинуться больной, но напоминала себе, что она уже вообще-то взрослый человек, а не безответственная студентка.       Ровно в шесть вечера она схватила свою сумку и, проигнорировав коллегу, пытавшегося задать вопрос, выскочила из кабинета. Музей продолжал работать, полнился ценителями прекрасного, а Лайя спешила прочь, даже не думая, что «ждать на крыльце» могло быть просто красивой фигурой речи. Ещё одна распахнутая дверь, шумный вдох, а затем выдох, пара быстрых шагов — и Лайя повисла на шее Влада, шёпотом повторяя, какой он всё-таки придурок. Влад смеялся, уткнувшись ей в макушку, одной рукой обнимал за талию, а другой гладил волосы.       — Девочка моя, — Влад наконец разорвал их объятия и, обхватив лицо Лайи ладонями, посмотрел ей в глаза, — как же я по тебе скучал.       — Ты придурок, Эванс! — повторила Лайя и ударила его ладонью по груди. — Ты самый настоящий кретин!       — Как же я тебя люблю!       — Ненавижу тебя! — Лайя и сама не поняла, в какой момент по её щекам покатились слёзы. — Я думала, что ты меня бросил! С таким успехом ты свою записку мог засунуть себе в задницу!       — Нет, я тебя просто обожаю!       — Идиот! — Лайя опять обхватила его за шею, крепко прижимаясь всем телом. — Просто идиот…       — Пойдёшь со мной на свидание? — Влад погладил её по голове, а потом утёр слёзы. — Я, как ты видишь, побрился.       Лайя отстранилась и провела ладонями по своим щекам, чтобы окончательно избавиться от мокрых солёных дорожек. Она смотрела на счастливое лицо всё ещё любимого мужчины и не могла поверить, что это правда. Её сердце стучало быстро-быстро, а внутри всё дрожало от счастья.       — Может, ты меня поцелуешь?! — с возмущением проговорила вдруг Лайя, а Влад опять засмеялся и, притянув её обратно к себе, наконец-то накрыл желанные губы долгим поцелуем.       По их телам разлилась бесконечная нежность. Она уносила с собой горечь прошедших месяцев и обещала только хорошее впереди. Казалось, даже калифорнийское солнце стало ещё теплее и ярче. И всё остальное не имело смысла.       — Как ты меня нашёл? — Лайя отстранилась и по-дурацки шмыгнула носом.       — Позвонил Риду, выслушал, какой я кретин, а потом он соизволил сказать, что ты устроилась в музей.       — Самый большой кретин на свете.       — Я и не отрицаю, милая, — Влад сжал ладони девушки, глядя на неё с улыбкой. — Ну что, Бёрнелл? Идём на свидание? Или ты, как на литературе, будешь игнорировать мои вопросы?       — Хоть на край света, — прошептала Лайя в ответ и опять прижалась к нему, с наслаждением вдыхая запах парфюма, который остался прежним.       — Край света не обещаю, но мы что-нибудь придумаем.       — Но завтра, — тут же добавила она. — Я не готова делить тебя сегодня с социумом.       — Вообще-то, я забронировал нам ресторан и заказал тебе цветы. И придумал романтическую программу.       — Сделай переадресацию, тебе не привыкать, — Лайя фыркнула, а затем первая начала спускаться по ступеням, и Владу не осталось ничего, кроме как идти за ней.

🎼 Metro Boomin — Creepin' (Feat. The Weeknd & 21 Savage)

      Мужчина спорить не стал. Распахнул перед Лайей дверцу арендованной машины и подал руку, помогая сесть. Как в кино. Лайя вспомнила, как сильно хотела пойти на настоящее свидание сразу после получения диплома, а теперь это было таким неважным по сравнению с желанием просто быть рядом.       Влад сел в автомобиль, и двое потянулись друг к другу, соединяя губы в поцелуе. Мир был забыт и мог теперь только ждать. Они не могли оторваться и прекратить, переплетали пальцы, затем разъединяли, касались кожи, путались в волосах. Ничего не прошло. Всё стало лишь крепче.       Наконец Влад отстранился и завёл мотор, тут же выезжая с парковки, а Лайя пристегнулась и протянула ему свою руку. Отель был недалеко от музея. Они вместе вышли из машины, и Лайя с удовольствием прижалась к Владу, запоздало осознавая, что больше не нужно бояться, что кто-то увидит их вместе, а вскоре миновали стеклянную дверь и просторный холл, уверенно направляясь к лифтам, а затем и входя в кабину. Влад поспешил нажать кнопку закрытия дверей, чтобы к ним никто не вошёл.       Стоило только створкам захлопнуться, как Влад прижал Лайю к стенке, тут же возвращаясь к поцелуям, лаская губами губы, щёки, шею, а её ладошки заскользили по не самым приличным местам, вызывая у него лишь судорожный вдох.       — Если ты не угомонишься, Бёрнелл, я возьму тебя прямо в этом блядском лифте, — Влад сжал её запястья, а в его голубых глазах плескалось горячее желание, будто кто-то вскипятил океан.       — Не сквернословь, — Лайя растянула губы в лисьей усмешке, но Влад тут же стёр её очередным поцелуем.       Едва войдя в номер, они принялись торопливо стягивать друг с друга одежду, продолжая жарко и жадно целоваться. Первой на пол упала рубашка Влада, а к ней отправилась юбка Лайи, которую он ловко расстегнул, и её блузка. У цели они оказались совершенно обнажённые, глядя друг на друга с бесконечной нежностью и неистовым желанием. Ещё один поцелуй — быстрый, но глубокий — и Лайя опустилась на мягкую кровать лицом вниз и выгнулась в пояснице, а через мгновение Влад одним резким движением заполнил её целиком.       Вскрик удовольствия, с силой сжатая простынь, а затем протяжный сладкий стон. Если бы Лайе нужно было умереть прямо сейчас, она бы сделала это не задумываясь. Влад гладил её по спине, талии и бёдрам, входил быстро и грубо, как всегда нравилось им обоим. Каждый толчок, каждый пошлый шлепок разгорячённых тел вырывал из груди девушки сдавленные всхлипы, она буквально задыхалась от того, как ей было наконец хорошо.       — Переворачивайся, — Влад вдруг остановился и звонко шлёпнул её по заднице, — я хочу на тебя смотреть.       Лайя ловко перевернулась на спину и упала на мягкие подушки, бесстыдно разводя ноги — терпеть она не могла и не хотела. Хотела только его, всего, раствориться без остатка и шанса на спасение.       — Хорошая девочка, — промурлыкал Влад, нависнув сверху, и скользнул губами по её шее, — какая же ты хорошая, моя девочка.       И снова он вырвал из искусанных губ Лайи крик. Медленно и глубоко вскоре превратилось в быстро и громко. Словно умалишённые или подсевшие друг на друга, они не могли насытиться, и каждый новый толчок лишь увеличивал амплитуду желания. Лайя вцепилась одной рукой в волосы Влада на затылке, а ногтями другой царапала плечи и шею. В номере стало слишком жарко. Они делили на двоих желание, удовольствие и любовь, что не смогла погаснуть, несмотря на время и расстояние.       — Да! — выкрикнула Лайя, сильнее обхватывая Влада ногами. — М-м-м… да! — она выгнулась, чувствуя, что готова вот-вот достигнуть пика.       — Я уже начал забывать, как очаровательно ты кричишь, — прошептал Влад ей на ухо.       — Я тоже начала забывать… — сдавленно проговорила Лайя и прервалась на долгий стон, — как очаровательно… — и ещё один, — ты… — и снова, — меня трахаешь.       — Какая ты всё-таки пошлая, Бёрнелл, — Влад резко остановился и с усмешкой посмотрел на её покрытые румянцем щёки, искусанные губы и затуманенные глаза. — Но чертовски красивая.       — Не отвлекайся, мистер Эванс, — Лайя сама начала двигать бёдрами и притянула его к себе для поцелуя.       Стоны тонули на губах. Ничего больше не существовало и не имело никакого значения. Начнись метеоритный дождь или цунами, они бы даже не заметили, потому что совершенно забылись друг в друге. Каждое движение, каждое касание, каждый вдох и выдох — всё приближало к ощущению блаженства и полёта в бездну без страха и сожалений. Крики, отделявшие наслаждение от исступления, растворились в поцелуе, тела накрыла дрожь и высшая точка блаженства.       В неожиданно наступившей тишине, которая нарушалась только тяжёлым дыханием, двое долго смотрели друг на друга, будто не в силах поверить, что это их совместная реальность. Из-за плотно задёрнутых штор было непонятно, который час и насколько они выпали из реального мира в свой собственный Рай. Но это, в общем-то, было не так уж и важно.       — Я хочу пиццу, — неожиданно сказала Лайя и чмокнула Влада в губы. — «Пеперони». Или «Маргариту». Или две.       Всё было так, словно не было этих месяцев вдали друг от друга. Будто они вернулись вдвоём из университета и всё как прежде. Влад засмеялся и пошёл за телефоном, а Лайя села на постели и, притянув колени к груди, наблюдала за ним.       — Хочешь пойти со мной в душ? — сделав заказ, Влад положил телефон на прикроватный столик и протянул ладонь.       Конечно, она хотела. Лайя вообще не представляла, как теперь сможет от него оторваться хотя бы на минуту, и безумно радовалась, что впереди выходные и можно будет быть вместе, пойти наконец на свидание или на пляж, посмотреть в кинотеатре фильм на последнем ряду или устроить в парке пикник. И целоваться не только дома или украдкой, чтобы никто не заметил, а везде и абсолютно смело.       Лайя первая вошла в просторную кабинку, включила воду и тут же ойкнула, вспомнив, что на её лице макияж, который сейчас превратится в чёрные подтёки, а сама она — в панду. Но разве это было важно?       — Это же ты меня умыл тогда после бара? — спросила девушка, позволяя Владу вытирать с её щёк остатки туши.       — Конечно, — он ласково проводил подушечками пальцев по коже. — И помог переодеться.       — Так и знала, грязный извращенец! — Лайя со смехом толкнула Влада.       — У тебя плохо получалось. Но спал я на диване, честно.       — Ну и дурак, — Лайя опять хихикнула и чмокнула его в плечо.       — Согласен, — Влад говорил тихо и не смеялся, немного помолчал, а потом продолжил быстро, будто боясь, что слова куда-то убегут: — Лайя, прости. Я должен был быть с тобой всё это время. Я должен был смотреть, как ты получаешь диплом. Должен был устроить тебе лучшее свидание в первый день каникул. Я должен был отвезти тебя на работу в первый раз и отпраздновать это вместе с тобой. Я должен был перевезти твои вещи к себе. А я… я всё пропустил, — он опустил голову и смотрел на свои руки. — Я должен был забить на встречу с ректором и ждать тебя, чтобы просто поговорить, а не устраивать это блядство с запиской. Я виноват. Я неправильно расставил приоритеты. Я кретин. И я тебя не достоин. Я…       Лайя прижала ладонь к его губам, заставляя замолчать. Она хотела рассказать, как ей было больно и плохо. Как сильно она его ненавидела, когда думала, что беременна, и стояла одна в ванной, ожидая результат. И ей было страшно и даже не хотелось жить. Хотелось рассказать, как она рыдала, как разрывалось сердце от тоски, как кричала по ночам. Но что это могло изменить? Ровным счётом ничего, лишь вселить во Влада больше чувства вины. Но Лайя не хотела, чтобы он себя винил, не хотела, чтобы ему тоже было больно.       Девушка вдруг подумала, что прошлой осенью Влад нашёл её именно такой, как сейчас: худой, с кругами под глазами и выступающими ключицами, впалыми щеками и острыми лопатками. И сейчас она видела в его взгляде то же самое, что и тогда: Влад, наверное, снова считал, будто ей нужна помощь. В какой-то степени жалел, но Лайя не хотела жалости, потому что когда тебя жалеют, страдать хочется ещё сильнее.       Лайя обхватила себя руками за плечи, будто закрываясь и прячась в кокон, словно это не они всего несколько минут назад отдавались друг другу под крики и стоны. Опять почувствовала себя некрасивой и думала, что ему не понравится, но Влад, легко ухватившись за её запястья, позволил себе увидеть её всю.       — Бёрнелл, — заговорил он негромко, но совершенно иначе, улыбаясь лукаво, а в глазах зажглись те знакомые огоньки, — ты была хорошей девочкой, пока меня не было?       — Я сквернословила, мистер Эванс, — ответила Лайя, мгновенно принимая правила игры и радуясь, что тема со страданиями на данный момент закрыта, — пила и курила. Почти послала мистера Престона…       Договорить Влад не дал, одним резким движением развернул её к себе спиной, и Лайя едва успела упереться руками в стенку душевой и не встретиться с ней носом. Да, её природная грация всё ещё была на минус три.       — Придётся тебя наказать, — Влад наклонился и говорил ей на ухо, одной рукой блуждая по телу, а другой накручивая волосы на кулак, медленно, но крепко.       Лайя застонала. И от предвкушения, и от его пальцев, что уже проникли внутрь, и от осознания, что даже такая нравится Владу. И он не накажет, он снова сделает ей хорошо, как делал это всегда.       Горячие капли воды обжигали кожу, и та казалась раскалённой до предела. Это была уже не та близость, что недавно на кровати: жадная, по которой оба изголодались и будто не могли насытиться — сейчас хотелось наслаждаться. Повинуясь мужчине, Лайя откинула голову назад, он тут же коснулся губами шеи, не прекращая ласки, и стоны стали ещё громче.       Лайя была мокрая, и не потому, что душ продолжал работать. Опять изнывала от желания к своему бывшему преподавателю, фантазировала, как он сейчас будет её брать, по привычке, пусть даже находилась рядом с ним. А затем он грубо вошёл сзади, натягивая её волосы сильнее. Лайя вскрикнула, выгибаясь, сжимая его ладонь и указывая пальцам, где хочет их чувствовать.       — Моя девочка, — повторял Влад, вбиваясь в неё медленно и глубоко, — ты моя, Бёрнелл, моя, — голос сорвался в хрип.       — Твоя, — Лайя могла только хватать ртом горячий воздух и сбивчиво шептать, — твоя!       Это чувство собственничества сводило с ума. Раньше Влад не говорил ничего подобного, хотя Лайя и знала, что давно принадлежит ему. Ещё, наверное, с их первого раза, но тогда и подумать не могла, что окончательно пропала. И хотела она только его, и ни с кем не была за эти долгие месяцы, и почему-то верила, что Влад тоже был одинок, пусть и не решилась бы никогда спросить в страхе услышать не тот ответ.       Влад прикусывал её кожу, оставлял засосы, будто метки, чтобы все знали, чья она на самом деле, и не смели даже смотреть. Перед глазами Лайи всё плыло, она окончательно потеряла связь с реальностью и самой собой. Не слышала даже, как ударяются друг о друга их мокрые тела и как шум воды заглушает стоны. Влад запрокинул её голову и впился в губы поцелуем, и Лайя готова была задохнуться.       Вся комната наполнилась паром от горячей воды. Запотело зеркало, влага осела на плитку, и они оба были раскалены, как и воздух вокруг.       Лайя кончала, выкрикивая его имя, упираясь ладонями в кафель в попытке найти опору, а вода продолжала хлестать по телам, которые сотрясал оргазм — долгий и совершенно крышесносящий. Девушка обмякла в сильных руках, расслабленно прижалась к мужской груди, и Влад вновь её развернул, прислоняя к стенке и закрывая собой от воды.       — Ты моя, — повторил он, прижимаясь своим лбом к её, упираясь ладонями по обе стороны от лица Лайи, и слова зеркалили взгляд.       — Твоя, — ресницы девушки затрепетали, но она посмотрела на Влада, — только твоя.       Губы соединились в очередном жадном поцелуе, который перекрыл кислород. Каком-то совершенно немыслимом, объединяющем все на свете чувства, а потом они резко отпрянули, схватили губами воздух и по-дурацки засмеялись.       Влад сделал воду чуть прохладнее, потому что количество градусов в душевой кабинке напоминало Сахару в летний зной, взял маленькую бутылочку с гелем для душа и налил немного на ладони: сначала свою, а затем и Лайи, которая тоже протянула к нему руку. Гель пах ванилью, но не приторной дешёвой отдушкой, а чем-то томным и приятным. Превращая его в пену, они оба водили по плечам и рукам друг друга, по груди, животу и бёдрам, но смотрели глаза в глаза. Пальцы Влада помнили каждую родинку, каких на плечах и спине девушки было несчётное количество, а Лайя без труда нашла едва заметный шрам на его животе, оставшийся после падения с велосипеда в детстве, и тут же нежно погладила. Опять целовались, прижимались друг к другу, доказывая самим себе, что всё это не сон. Потом надели огромные белые халаты и встретили доставку — сначала пиццы и почти сразу цветов.       Лайя закружилась по отельному номеру с огромным букетом, а Влад смеялся, открывая картонные коробки. Наконец они устроились на смятой постели, и Лайя взяла первый кусок пиццы, тут же с аппетитом надкусив, а Влад вытер с её губ соус.       — Я такая голодная! — пробормотала Лайя с набитым ртом, потому что действительно сегодня всей её едой были две порции латте.       Они оба были расслабленные и абсолютно счастливые. Не знали, с чего стоит начать разговор, потому что слишком много хотелось рассказать, но и молчание совершенно не напрягало. Просто наконец-то было хорошо и вкусно.       — Почему ты решил сразу прилететь, а не позвонить? — первая спросила Лайя, подцепляя очередной кусок «Маргариты» с тягучим сыром.       — А ты бы мне ответила? — с усмешкой поинтересовался Влад.       — Нет, конечно, — Лайя фыркнула. — Я просто прокляла тебя и твою новую тёлку.       Влад засмеялся и снова повторил историю про свою младшую сестру, и его объяснение устроило Лайю целиком и полностью. Даже если бы это оказалось неправдой, она бы поверила, почему-то казалось, что Влад не может лгать.       А потом они много говорили. Смеялись, как глупо вышло с запиской и какой Влад идиот, что привязал «Фейсбук» к рабочему номеру и теперь не мог восстановить. И как он подумал, что Лайя не захотела бы отношений на расстоянии минимум на полгода, и решил её отпустить. Лайя рассказала, как сдала экзамены и как попала в музей, а Влад — как вернулся в Колумбийский университет и теперь жил с сестрой Джессикой, которая вероломно оккупировала квартиру в его отсутствие. А ещё — как Джессика вспомнила о звонке незнакомой девушки лишь спустя неделю, и Влад беспрестанно мониторил сайт поиска билетов на самолёт и почти готов был ехать на автобусе через всю страну, но ночью кто-то вдруг аннулировал бронь. Со смехом поздравили друг друга с Рождеством, будто сейчас двадцать пятое декабря, а не новое лето, Лайя продемонстрировала серьги и сказала, что завтра нужно заехать к ней домой за подарком. И много о чём ещё.       — Ты снял номер, — вдруг осознала Лайя и подняла на Влада вмиг погрустневшие глаза. — Ты уедешь, да? Когда?       — Через неделю, — ответил Влад, сжав ладонь девушки. — У меня есть дела на работе, нужно принять парочку пересдач. Так что тебе очень повезло, — веселее добавил он, — что меня уволили, иначе я бы завалил тебя на зачёте.       — По-моему, ты завалил меня ещё до зачёта, — Лайя только фыркнула, а Влад расхохотался и притянул её к себе в объятия.       — Кто кого ещё завалил, Бёрнелл. Это ты приехала и меня соблазнила.       — Не я тебе читала блядские сонеты, — Лайя толкнула его в грудь, заставляя лечь, и уселась верхом.       — А я уж переживал, что не сработало.       — Ты уедешь. И что будет дальше? — вдруг веселье испарилось из отельного номера, оставляя только неопределённость и немного тоски.       — Я могу вернуться в Сан-Франциско, — Влад погладил её обнажённые коленки. — Пойду работать в школу. Или придумаю что-то ещё. В любом случае я хочу быть с тобой, Лайя. Как видишь, время меня не вылечило.       — Таких придурков ничто не вылечит, — она закатила глаза, а потом добавила: — Я не уверена, что хочу остаться в Сан-Франциско. Меня здесь ничего не держит.       — Нью-Йорк?       — Я там никогда не была.       — Чем не повод побывать?       Лайя легла рядом и опустила голову Владу на грудь, принявшись вырисовывать пальцем узоры на его коже.       — Лайя, я поеду с тобой в любой город. Просто реши, где тебе будет хорошо.       «В Монтерее?» — пронеслось в голове, но Лайя тут же поняла, что счастье совершенно не в точке на карте, а в человеке, который утром разделит с тобой чашку кофе, поцелует перед сном и будет любить, несмотря на скверный характер.       — Мне будет хорошо там, где ты, — Лайя улыбнулась.       — Я так тебя люблю, — Влад поцеловал её в лоб и нежно погладил по влажным волосам, а потом крепко обнял и прижал к себе.       — Это не отменяет того, что ты идиот, — комната наполнилась звонким смехом, а потом негромким голосом: — Мой любимый идиот.