По ту сторону

Аллен открывает глаза. Неа в зеркале скалится, щёлкая клыками, игриво подмигивает, вскидывает тени-руки и перебирает пальцами, словно пианино прямо сейчас стоит перед ним, и стреляет золотыми искрами из провалов глазниц — намекает. Злится, бьёт по вискам волной эмоций и играючи — пока — рвётся занять место «снаружи». Рвётся показать что сильнее, а значит — достойнее… всего, на самом деле. Достойнее дышать, видеть своими глазами, ходить, разговаривать, управлять. Аллен не тешит себя надеждой, он знает, что Ной превосходит его во многом — если не во всём — что, если на самом деле захочет, пробьёт любую стену. В Аллене желание жить теплится крохотным огоньком, пока на улыбку отвечают улыбкой и бесконечно верят, что он обязательно сможет. Он находит в себе силы держать на расстоянии Ноя, пока, коснувшись, в отвращении не отдергивают ладонь. Аллен моргает и тень в отражении меняется. Юноша улыбается так мягко и искренне, смотрит печальным золотом, что сердце больно заходится за рёбрами. Юноша не похож на монстра — розовеет смуглыми щеками, опускает медленно веки, безмолвно шепчет, шевеля едва-едва губами. Аллен читает обещание — страшных мук и гибели. Обещание показать что ад ещё не пришёл, что по-настоящему бояться нужно его и будущего, которое обязательно наступит. Аллен читает — «Всё будет сделано твоими руками». И не может стряхнуть ощущение липкости с мраморной кожи, влажности, стекающей алым к ступням. Порой Аллен думает — Неа это кто-то очень родной. Кто-то близкий настолько, что внутри всё в удушье стягивает, когда в очередном бесконечно долгом сне он одиноко сидит в белой комнате, играя тягучую мелодию, забыв обо всём на свете. Неа закрывает собой силуэт в старом зеркале и щурится, прикладывая палец к губам — «Ещё не время»; неразборчивым шёпотом рассказывает о прошлом, по кому-то очень тоскует. Неа не похож на монстра — он по ту сторону живой и тёплый, печальный и одинокий. Аллен не позволяет себе забыть — Нои другие. У них другая любовь и другие цели. И добиваются они их по-другому. Но Аллен слишком верит в мир даже после всего, а потому Аллен открывает глаза. И мир встречает его запахом пшеницы.