Корабль

      Производственные Цеха занимают значительную часть Корабля. Здесь делают все – от одежды до магнитных катушек для Реактора. Значительную часть работы здесь выполняют автоматы; тем не менее, даже самый лучший автомат нуждается в обслуживании и наладке. А если вспомнить, что оборудование Цехов часто страдает во время маневров – не приходится удивляться, что здесь трудится целая армия ремонтников, инженеров и программистов.       После возвращения из Реакторного Отсека я направился в Информаториум. Едва войдя в зал, я сразу заметил сидящую перед иксигласовым кубом знакомую фигуру.       – Уинслоу? Мы давно не виделись…       Смотритель Коммуникационной Башни за прошедшее время заметно постарел. На лице прибавилось морщин, щеки запали.       – Я тоже рад вас видеть, – кивнул он мне. – Помните, я говорил про послание?       – Конечно, помню.       – Ну вот… то, что удалось разобрать… – Уинслоу указал на голомонитор. В толще иксигласа висели голубые буквы.       МЫ ПОСЫЛАЕМ СООБЩЕНИЕ . . . . . . . СОЗДАТЬ БОГА . . . . . СТАТЬ (?) БОГОМ . . . . . ЕДИНАЯ МЫСЛЬ (?) . . . . . . . . . . . . . . ЭТО РАЗРУШЕНИЕ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . НЕ ПОВТОРЯЙТЕ . . . . ОШИБКИ . . . . . ПОВТОРЯТЬ ОШИБКИ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . КОНЕЦ       Я замер. У меня было ощущение, словно я вот-вот пойму, что означает это послание, когда-то брошенное в никуда и теперь дошедшее до меня. Словно в рисунках паззла, который я уже и не надеялся собрать, почудилась некая закономерность.       – Что, по-вашему, это может значить?       – Честно говоря, – Уинслоу потер лоб, – мне трудно строить какие-то догадки… В последнее время я чувствую себя усталым…       Он замолчал. Мне не очень-то хотелось прерывать это молчание. Я вдруг вспомнил, что он – единственный старик на всем Корабле. Он мог бы вернуть себе молодость через ресуррекцию – но он предпочел возрастное угасание. Кто знает, может быть, он и его сородичи были куда более правы, чем мы…       – Скажите… Вы действительно отказались от имплантации?..       – Да. – Голос Уинслоу был тверд. – Бессмертие – это безнравственно, что бы там ни говорили. Да, человек всегда хотел вырвать у смерти ее жало, и это естественно; но, если смерть потеряет свою власть, не потеряет ли жизнь свою ценность?       Мне не хотелось с ним спорить. В какой-то степени он был прав – но именно, что в какой-то степени.       Танук почти восстановился – настолько, насколько вообще можно восстановиться с его травмами.       Навстречу мне в коридор выехала суспензорная платформа на антигравах. Танук был пристегнут к вертикально установленному на платформе ложементу, руки его лежали на подлокотниках с сенсорными панелями старого образца. Его сопровождали два летающих дрона с манипуляторами.       – Мой рад видеть твой… – произнес Танук, увидев меня. – Твой хорошо? Говорил он с заметным трудом; из-за рубцов его лицо напоминало отражение в разбитом зеркале.       – У меня-то хорошо, – вздохнул я, – а ты как себя чувствуешь?       – Мой хорошо тоже… – Я почти не сомневался, что он говорит неправду.       – Знаешь… Я встречался с Уинслоу… смотрителем Коммуникационной башни… – Я принялся рассказывать Тануку о таинственном предупреждении из космоса. Танук слушал с сосредоточенным видом, не перебивая. – Скажи честно… что ты об этом думаешь?..       – Мой… не иметь знать… Твой… с эмиссар говорить?..       – Нет. И честно говоря, я бы предпочел не посвящать его в это дело.       – Почему? Твой считать… его… враг быть?..       – Не он. Я боюсь другого. Сверх-разум Корабля. Я почти уверен, что он стал развиваться независимо от нас. Насколько он успел развиться? Не знаю… Что произойдет, когда он разовьется в полноценный интеллект? Наши индивидуальности сольются воедино? Или будут стерты за ненадобностью? Признаться, оба варианта меня пугают…       С балкона Операторского Отсека открывался превосходный вид на Производственный Цех. Конвейеры, напоминающие реки; шеренги манипуляторов, склоняющихся и поднимающихся в едином ритме… Все это гудело, лязгало, жужжало – стандартный эмбиент рабочего дня.       На тот момент у меня не оставалось сомнений – на Корабле что-то происходит. Несчастные случаи, подобные тому, в Биолабораториях, когда очередной будничный скайдайв-маневр оборачивался неожиданно большими разрушениями, происходили подозрительно часто. Это уже ни для кого не было секретом; эмиссар не раз говорил при мне, что, возможно, в скором времени придется проводить Настройку. Но я не мог отделаться от ощущения, что на самом деле за этим скрывается нечто грандиозное и пугающее. Рождение сверх-разума Корабля? Возможно…       Мой разум все еще был поглощен мыслями о Корабле, когда я вдруг понял, что что-то изменилось. Я не сразу это обнаружил вовсе не потому, что перемена была незначительной и потому незаметной; нет, перемена была настолько большой, что разум не желал в нее верить.       В Производственном Цехе стояла напряженная тишина, нарушаемая только гудением силовых трансформаторов. Затихли станки, стояли конвейеры, неподвижно застыли манипуляторы. Судя по всему, остановился весь сектор.       Обычно автоматика отключает линию в том случае, если вышло из строя одно из ее звеньев. В этом случае надо определить, на каком участке неисправность, направить туда диагностические и ремонтные дроны, а при необходимости – вызвать ремонтников, укомплектованных вспомогательными кибами. Однако в данном случае неисправность была явно не на линии. Но где?       Проверка показала, что все системы исправны, утечек в энергосистеме нет. Тем не менее, факт оставался фактом – производственные линии не работали. Поморщившись, я включил интерком.       – Координационный Центр, говорит оператор номер 19! Докладываю ситуацию: производственные линии не работают.       Молчание.       – Координационный Центр, ответьте!       Нет ответа. Похоже, конец пришел еще и связи. Этого только мне не хватало для полного счастья!..       Инструкции не говорят, что делать в подобной ситуации. Если честно, инструкции подобных ситуаций вообще не предусматривают. Единственным выходом, который мне виделся, было добраться до координирующего работу цеха компьютера и проверить его на месте. Имелось, правда, одно «но» – для этого нужно было спуститься в Производственный Цех. А об этом инструкции говорили совершенно ясно: вход в Производственный Цех воспрещается. Исключение – только для специально оснащенных бригад ремонтников. Понятно, что в чрезвычайных ситуациях параграфы инструкций могут попросту потерять смысл…       Возможно, теперь именно такая ситуация.       Я повесил через плечо сумку с тестерами, в карман сунул «волшебную лампу» – дистанционный интерфейс, позволяющий брать кибов под контроль. Взяв все это, я уже собирался было идти, когда взгляд мой упал на ящичек, подвешенный у самого выхода. Здесь лежали инструменты – отвертки, механическая пилка со сменными насадками, лазерный резак. Подумав с секунду, я взял один из инструментов и сунул его в карман – вдруг пригодится…       Вообще-то вероятность того, что этот инструмент мог понадобиться мне по назначению, была крайне мала. С другой стороны, она все же не была нулевой, а значит, основание держать при себе инструмент имело место. Правда, это не объясняло, почему я взял именно резак. Может, дело в том, что его можно использовать как оружие?..       В Производственном Цеху стояла напряженная тишина. Слышно было только, как где-то гудят энергоячейки. Манипуляторы застыли, точно шеи сказочных драконов; казалось, что они затаились и ждут, пока я не отведу от них взгляд, чтобы затем ожить. Конечно же, я понимал: здесь мне ничего не может грозить. Даже если сейчас питание Цеха вдруг включится – ничего страшного не произойдет. И все равно было боязно.       Вдруг я заметил среди станков какое-то движение. Остался, в общем-то, спокоен – ибо увиденному могло быть только два объяснения: либо кто-то еще, кроме меня, решил нарушить правила; либо это засбоивший во время аварии киб. Второе – куда как более вероятно; и, по правде говоря, мне этот вариант подходил больше. При помощи «волшебной лампы» киба можно перепрограммировать, заполучив верного помощника, мастера на все металлические «руки».       Я вскочил на полотно конвейера и направился к тому месту, где увидел движение. В голову пришла дурацкая, но все же пугающая мысль – что, если конвейер сейчас запустится? Конечно, же, этого не произошло; обходя лежащие на ленте заготовки, я без особых проблем добрался до цели.       Мои предположения подтвердились – среди станков брел киб. Было в его движениях что-то… трогательное, вызывающее жалость, словно киб был потерявшимся животным. Достав «волшебную лампу», я направил ее на киба и коснулся сенсора. Киб тут же остановился, издал верещащий сигнал (обычно такой сигнал означает, что система подключается ко внешнему порту) и стал разворачиваться в мою сторону. Я скосил взгляд на табло «волшебной лампы»…       СВЯЗЬ С УСТРОЙСТВОМ НЕ УСТАНОВЛЕНА       Что это еще такое?! Почему киб не подключается к дистанционному интерфейсу, неужели из-за сбоя? Нет, скорее всего, соединение все же было – но оказалось разорвано с той стороны. Со стороны киба…       Я нажал на сенсор еще раз – не потому, что это могло помочь, а потому, что не желал признавать ужасную реальность. Перевел взгляд на киба – и увидел такое, от чего мои волосы встали дыбом.       Сбоку к кибу был привешен опутанный проводами тубус. Этот тубус был не чем иным, как геологическим лазером, предназначенным для дистанционного взятия проб грунта. Световой импульс испарял грунт, и встроенный спектрометр определял его состав. В качестве оружия подобное устройство слабовато; конечно, оно может прожечь дырочку в стальном листе, но человек, на семьдесят процентов состоящий из воды, в худшем случае получит ограниченный ожог третьей степени…       Инстинкт самосохранения сработал на опережение. Дернувшись в сторону, я спрятался за один из станков, прежде чем киб успел развернуться ко мне. Реакция электронных нервов в миллионы раз превышает реакцию человека; если я окажусь на линии огня хотя бы на долю секунды – этого будет достаточно, чтобы машина успела прицелиться и выстрелить. Единственный мой шанс – подобраться к кибу сбоку; пока он будет разворачиваться, я успею вскрыть аварийное отключение, и никакая суперреакция его не спасет.       Но как это сделать? Ведь я в ловушке; единственный путь для отхода простреливается кибом. Если я попытаюсь перескочить проход – киб за это время тысячу раз успеет прицелиться и выстрелить. Ждать, пока киб подойдет поближе, чтобы я мог его атаковать, бессмысленно – электронный мозг киба наверняка просчитал этот вариант. Оставалось только одно – выскочить прямо под обстрел и в решительном рывке добраться до киба. При этом он неизбежно выстрелит в меня, так что все, что я могу – свести последствия к минимуму: закрыть глаза и прикрыть шею рукой, чтобы луч не попал в наиболее уязвимые места.       Спрашивается, почему я это не сделал? Наверное, потому что я оказался слишком труслив для этого. Да, я, переживший неоднократную смерть, испугался небольшого (пускай и болезненного) ожога! Стыдно? Стыдно… Впрочем, если бы я знал, чем все кончится – может быть, я все-таки решился бы?       Не знаю. И не желаю знать.       Тайны, что не предназначены для раскрытия, могут быть гораздо ближе, чем кажется…