Моя последняя жизнь

POV Рейчел

***

      Наверное, за всю мою недолгую жизнь я первый раз воспринимала все действительно настолько серьёзно, и сквозила, возможно, не совсем обдуманными, глупыми, но какими-никакими взрослыми решениями. Хоть в глубине души до конца я и не верила Салли, но нужно было решиться для себя, и в первую очередь для «нас» на то, что ждёт впереди, если он и впрямь потенциально умирающий человек. О последнем я отчаянно пыталась забыть, заталкивала мысли глубоко-глубоко в чёрный ящик, хотя ведь именно этот фактор, что Сал скоро, возможно, умрёт, являлся катализатором всех наших дальнейших предпринятых мер.       Не могу выделить, что оказалось сложнее. Наверное, все вместе далось непросто: и то, что я бросила учёбу, и обратный переезд в Блэкстоун, и расставание с Лео, и, конечно же, тяжёлый разговор с отцом, который состоялся, к счастью или к сожалению, по телефону, практически сразу же после того, как я забрала документы из университета. Естественно, ему незамедлительно обо всем доложили, и, само собой разумеется, отец не мог принять то, что со мной творилось. Я даже не смогла толком объяснить почему так все сложилось — все ещё сказывалась обида и длительное отсутствие общения между нами. Мы и раньше не были особо солидарны, если дело касалось образования, а сейчас мы совсем не хотели слушать и понимать друг друга. Наш короткий, импульсивный разговор продлился недолго, и завершился очередной ссорой и взаимным непониманием, хотя мне, как никогда, была необходима его поддержка, пусть я и не хотела сама себе в этом признаться. Я убеждала себя, что все делаю правильно и пойду до конца, справлюсь своими силами, но, несмотря на всю обиду и злость, иногда подступало чувство одиночества и беспомощности. Мне просто хотелось, чтобы кто-то сказал: «Рейчел, ты все делаешь правильно, поэтому все будет хорошо».       Спустя все эти временные трудности, я вернулась в Блэкстоун и жила в ожидании возвращения отца с Карибов. Разумеется, и этот день наступил, но он не стоил моих мучительных терзаний о предстоящем разговоре, который так и не состоялся. Мы просто продолжали жить «по соседству» друг с другом. Мне показалось, что нам ни в жизнь не преодолеть образовавшуюся пропасть. Мы не могли говорить и даже долго находиться в присутствии другого. Со временем это уже не причиняло такую боль, особенно, если стараться не выдумываться в причины.       Все свое свободное время я отдавала Салу. Я снова практически жила в его квартире. Хотелось из каждой минуты выжать по максимуму объятий, прикосновений, просто быть рядом. Я никак не могла привыкнуть к его взгляду. Теперь он был другим. Казалось, что он смотрит на меня, как на какого-то Спасителя, хотя я совсем не ощущала себя таковой. Совсем наоборот. Мне казалось, что я делаю недостаточно, и для меня всегда всего было мало. Я засыпала с мыслью о том, что сделала для него сегодня, и что могла бы сделать, и просыпалась, программируя себя на еще большие старания. Я терзала себя за все время, которое, как мне казалась, было потрачено впустую, когда не могла быть рядом по определённым жизненным обстоятельствам, или, когда он уходил на работу, и я сидела в ожидании, считая секунды без него, «хотя сейчас мы могли бы вместе попить чай, посмотреть фильм или пойти погулять в парке». Это изводило и морально утомляло, но Сал умел вовремя остановить меня на скаку. Он видел меня, видел, как я извожу и выжимаю себя. Брал меня за руку, и говорил: «Рейчел, успокойся, остановись, ты пытаешься брать по крупному, думаешь, что проживаешь каждую минуту, как последнюю, но на самом деле ты несешься на всех парах, что мне за тобой не успеть. Просто успокойся и будь со мной, как умеешь. Давай жить. Мы не на скачках». Это были самые ценные слова, после слов «люблю», которые мы старались говорить друг другу как можно чаще.       Салли вправду стал другим. Я не могла не замечать то, как он резко подскакивает с места, когда я захожу в квартиру, как-будто пёс, ожидающий хозяина; как трепетно относится к каждому моему слову, когда я хочу что-то сказать, но не решаюсь, и он умоляет говорить все, не утаивая, и даже если это какая-то глупая мысль, он слушает так, будто я ему сейчас раскрою военную тайну. Я, честно говоря, даже стала иногда скучать по его нахальной усмешке и дерзкой речи. Кажется, один раз я даже попросила его «снова быть тем придурком, в которого я когда-то влюбилась», лишь бы не чувствовать какие-то существенные изменения, которые для меня были сигналом, что все это делается «на прощание». Мы посмеялись над этим, но продолжали жить теперь в новой реальности. В конце концов, он любил меня, теперь действительно любил, и иначе не мог выражать свою любовь.       Так прошла наша весна и наступило лето. Сал все чаще ездил на какие-то подработки в соседний город и продолжал работать в магазине с Ларри, который, к слову, был несказанно рад нашему с Салом воссоединению. Мы, наконец-то, снова могли быть хорошими друзьями.       В один из дней Салли снова уехал на подработку, поэтому для меня день начинался томительно и безрадостно. После завтрака я пыталась занять себя чем угодно, лишь бы не оставаться дома с отцом, поэтому, по сложившейся традиции, я отправилась в магазин к Ларри. После бессмысленной дружеской беседы, мой путь лежал мимо дома Мишель, где я могла погостить до позднего вечера. Но сегодня день обещал протекать не по плану после того, как я получила сообщение от Сала: «Встретимся сегодня в парке, в девять часов». Хм, ночью? В парке? Что за дела?       Меня смутило это сообщение, но, к сожалению, я не могла обговорить это с Мишель. Она слишком долго отходила от шока, когда узнала, что я порвала с Лео и вернулась в Блэкстоун. О том, что мы с Салли снова вместе я так и не решилась ей рассказать. Она бы точно осудила меня. Зная её, смею предположить, что пришлось бы выслушать лекцию о том, что к бывшим не возвращаются, особенно к тем, от которых было тяжело и болезненно уйти в прошлом.       Пришлось распрощаться с подругой, ссылаясь на неотложные тайные дела, и двигать домой, чтобы привести себя в порядок. Как оказалось, не зря. Сердце предсказывало особенную встречу. Неважно плохой или хороший повод сподвигал на неё, я все-таки решила приодеться, рассчитывая, что это будет свидание. Перерыв весь шкаф, я откопала лёгкое синее платье с длинными рукавами с небольшими фонариками на плечах, и воздушным свободным подолом до щиколоток. Время оставалось, поэтому я быстро помыла, высушила волосы. Решила оставить их на роспуск, дополнив красивым ободком. Я уже сильно опаздывала, пришлось просить папиного водителя подбросить меня до парка. Когда я приехала, мне пришло следующее смс с указанием места. Сал ждал меня у пруда, где мы когда-то катались на лодке на первом нашем свидании. Либо я увидела в этом что-то символичное, либо на самом деле всё было до прозрачности очевидно, но это действительно был не обычный вечер.       Издалека я увидела Сала, который сидел, прислонившись к дереву, и бросал камни в воду. Обычный Сал, в своей обычной одежде. Даже стало неуютно, что я так нафуфырилась. — Привет, — тихо поздоровалась я со спины.       Услышав мой голос, он резко обернулся и, одарив меня ласковой улыбкой, так же тихо поздоровался в ответ. Мне показалось, что я смутила его, но на самом деле он сам по себе вёл себя как-то неестественно. — С-садись, — неуверенно пригласил он присоединиться.       Только теперь я заметила рядом с ним расстеленное покрывало, на котором был разложен небольшой импровизированный ужин. Маленький фонарик заменял приглушенный свет свечей. Я кокетливо устроилась рядом с Салом, игриво осматривая плоды его стараний. — Ничего себе, у нас все-таки свидание? — на всякий случай убедилась я.       Сал был подозрительно молчалив. Он принялся неуклюже ухаживать за мной. Пока накладывал еду в тарелку и разливал вино, у него тряслись руки, отчего и еда несколько раз падала мимо, и горлышко бутылки не хотело фиксироваться на краю бокала. — Все хорошо? — напряжённо поинтересовалась я. — Да, — очаровательно улыбнулся он, пытаясь спрятать взгляд.       Мы опустошили бокалы, после чего напряжение заметно спало. Только Сал был сам не свой. Казалось, что он только делал вид, что слушает меня, смеётся для поддержания беседы, но мыслями был где-то совсем далеко. Это задевало меня. Я точно чувствовала, что он как-будто не здесь, не со мной. Мы уже достаточно близки, чтобы говорить друг с другом откровенно, но Сал будто и не собирался. Не желая тянуть из него слова клещами, я решила ждать к чему все это приведёт. — Сегодня была у Ларри, — беззаботно рассказывала я, чувствуя, как Сал смотрит на меня с легкой улыбкой на лице. — Такой дурак — засмеялась я, пытаясь вызвать хоть какой-то интерес у Салли, но он ничего не отвечал, только продолжал улыбаться, ожидая очередную байку про нашего общего друга.       Я с пьяненьким задором продолжила рассказ, временами смеясь с прихрюкиванием. Дурацкая привычка, которая появилась совсем недавно. Непонятно откуда перенятая. Наверное, вино так действовало на меня. Сал иногда тоже усмехался, но безотрывно смотрел уже куда-то в свою точку. Я все смеялась, говорила-говорила, всякую чепуху про Ларри и Пыха. — Я люблю тебя, — на фоне моего галдежа эти слова прозвучали так тихо, трепетно и нежно, что затронули всю глубину души.       Он сказал это так спокойно и смиренно, будто понял и принял это только сейчас. Руки нервно елозили в карманах толстовки, а на лице была какая-то болезненная улыбка с долей…отчаяния? Это напугало меня и заставило замолчать. Сал не смотрел на меня, погрузившись в какой-то свой внутренний мир. Мы молчали. Только треск сверчков и шум воды нарушали тишину. — Сал, — я первая решилась развеять эту возникшую непонятную обстановку, но он неуверенно перебил меня. — П-подожди. Позволь мне… — бубнил он себе под нос, доставая что-то из кармана. — Я никогда раньше этого не делал. — Ч-что? Не признавался в любви? — уже я нервно усмехнулась, пытаясь унять возникшую внутри непонятную, необъяснимую дрожь. — Я такой идиот, — продолжил Сал, горько усмехаясь. — Полный кретин и придурок. — Что? Что ты говоришь? — от волнения я совсем перешла на шёпот, окончательно переставая понимать происходящее. — Рейчел, ты… — Сал разжал ладонь. В ночи сверкнул лёгкий блеск кольца. — Т-ты выйдешь за меня?       Я оцепенела и забыла все слова. Дыхание спёрло. Не услышав ответа, Сал волнительно продолжил: — Да, я знаю, что врядли смогу обеспечить тебе достойную жизнь, к которой ты привыкла. У меня ни копейки за душой, нет образования, нет нормальной профессии. Я бывший наркоман, и наверняка принесу тебе ещё немало боли.       Я изо всех пыталась проглотить, подступивший к горлу, ком, понимая, что он говорит о своей возможной скорой смерти. Сердце ядовито закололи невидимые иголки. Я прижала руки к груди, будто это могло снять боль. — Я сам виноват во всем этом. Прости меня. Я столько лет был один, не думал о собственном будущем, сам гнался за смертью, играл с собственной жизнью. Но ты стоишь всего того, что я потерял, это точно, — он тепло улыбнулся и посмотрел на меня. — Если будет нужно, я буду проживать свою дурацкую жизнь столько, сколько будет отведено, лишь бы находить тебя снова и снова. Я не лучший парень для тебя, но… — Я согласна, — прошептала я, глотая слёзы, то ли радости, то ли грусти. — Что? — не расслышал Сал, с надеждой глядя на меня. — Я согласна, — я обхватила его лицо, притянула к себе, покрывая короткими поцелуями. — Согласна? — сквозь поцелуй, улыбаясь, и, будто не веря, спросил Сал. — Да, тысячу раз да.       Тёплые крепкие объятия, его горячие губы вперемешку с моими слезами, и счастье одно на двоих. Мы были одни в этом парке и, кажется, в целой вселенной.