объятия, параллельные прощальному танцу

      Белые и лёгкие, почти не ощутимые на ощупь снежинки кружились в последнем вальсе. Ветер же являлся их верным помощником, вращал их, игрался, поднимал выше, давая надежду на жизнь, а после предательски опускал, позволяя разбиться об асфальт. За этой привычной картиной наблюдал юноша, стоя возле окна уже который час. Тело обессиленно облокотилось об оконную раму, от чего чёрные локоны волос лениво сползали на бледное лицо, а он игнорировал, внимательно изучая происходящее за стеклом. Он ждал. Ждал возвращения возлюбленного. Сегодня его нет слишком долго, должно быть, он вымотался… Бледное тело покачнулось, едва не упав на холодный пол. Секби встрепенулся, кажется, он задремал в ожидании. Бесконечном и муторном.       — Так не пойдёт, — как бы отругал себя он за столь слабую выдержку.       Брови нахмурились, а взгляд напоследок опрокинул снежную улицу, надеясь увидеть там парня, чье имя Хайди, но увы. Лишь тусклый фонарь разбавлял тёмную картину, периодически мигая, давая миру погрузиться в полный мрак. Тяжёлыми шагами он сдвинулся с места, слегка пошатываясь. Пространство вокруг плыло, мутнело, превращалось в неописуемых монстров, столь жутких, что звон в ушах уже не казался чем-то значимым. Дорога до ванной комнаты, обычно казавшаяся секундным делом, неприлично долго растягивалась, что не могло не напрягать юношу.       — Что же это такое? В последнее время я совсем раскис, ха-ха… Сил почти не осталось. Своей беспомощностью я только заставляю переживать Хайди.       Парень одарил себя парой нагнетающих мыслей. Интересно, что было бы, расскажи он о своих переживаниях самому драгоценному человеку в его жизни? Но это останется тайной, ведь молчание — лучший выход, да, Секби?       Тяжёлый вздох был нагло перебит неуклюжими попытками вставить ключ в дверную скважину.       Когда же звон дошёл до ушей Секби, а мозг переварил эти раздражающие звуки, юноша вздрогнул, сразу же сдвинувшись с места. Где-то в дальней комнате прозвучал писк, это электронные часы подали короткий сигнал о наступление двух часов ночи и ровно тридцати минут. В этот же момент железная дверь квартиры с почти бесшумным скрипом отворилась, за порогом показался уставший, измученный парень, чьи волосы неопрятно торчали из-под капюшона в виде милейшей акулы. Вид возлюбленного заставил сердце «хатико» кольнуть, а внутри будто только что вырвали какой-то кусочек, совсем небольшой, но столь значительный. Эту тишину прервал Хайди.       — Оу, детка, что ты тут делаешь? — он выглядел ошарашено, ведь понимал, что нездорового Секби, что находится на грани, любая мелочь может перевести через эту не видимую, но ощутимую черту.       Лишь одна мысль об этом разрывала Хайди изнутри, пускала свои корни по всему телу, отравляла, заставляя впадать в панику       -… — стыд мигом заполонил тело того.       Многочисленные самообвинения нагрузили голову Секби, усиляя нескончаемую боль. Определённая фраза заела в голове, словно старая кассета в бабушкином доме: «Он старается, мучается ради меня, а я так пренебрегаю его просьбой позаботиться о себе, заставляю его работать ещё больше… Нет… Нет».       Продолжение, очевидное как ясный день, Секби просто вырвал, вырвал как страницу дневника с очередной двойкой в начальной школе. Молчание растянулось слишком надолго.       — Прости, — голос предательски задрожал.       «Давай же, соберись, тряпка, неужели ты хочешь заставить Хайди смотреть и на это?»       — Прости, я помню твою просьбу, но… Я так соскучился. Ты каждый чёртов день до поздна проводишь на работе. Я понимаю, что ты делаешь это ради меня, но… Неужели и вправду нет другого способа?       Эта фраза пронзила акулу насквозь, заставляя тело жалко задрожать. Хайди словно сорвался с цепи, на которую посадил себя сам. Разбил ограничения, которые вновь поставил самолично. Прижавшись телом к Секби, он жадно впился в кофту того тонкими пальцами, уткнулся лицом в шею, вскоре по которой полились горькие слезы. Ох, слезы. Сколько же их было пролито в последнее время, и сколько же из них было из-за их молчания. Безграничного молчания.       — Солнце, любимое моё солнце, — фразы обрывались, а вместо них звучали всхлипы, — Я… Я боялся, что если буду рядом, то наврежу, допущу ошибку… Роковую, понимаешь? Я… нет, это так глупо, мне нужно было быть с тобой, но… Но что я сделал ради твоего счастья? Отдалился. Отдалился, посчитав, что тебе нужно отдохнуть от меня, но почему ты молчал… и ничего не сказал?..       Предложения строились с трудом, буквы глотались, так и не прозвучав целиком.       Секби замолк, кажется, почти не дышал. Руки аккуратно коснулись чужой спины, а после и слегка прижали, совершая поглаживающие движения. Небольшая попытка успокоиться подействовала на двоих.              — Не говори так. Ты сделал многое, больше чем кто-либо, я правда благодарен тебе… И в конце концов, я тоже виноват, прошу, не вини только себя. Я боюсь, нет, боялся довериться тебе, думал, что и ты уйдешь, сказав напоследок, что устал и не собираешься это больше терпеть.       Юноша выдавил из себя слова, правда половина так и осталась в мыслях, которые напомнят о себе позже, мол «а что, если бы я сказал по-другому?» Но даже так парень был счастлив, он впервые за долгое время смог открыться кому-то, а мысль о том, что это был Хайди, грела душу, словно впервые за долгое время среди бескончаемого мрака его встретил луч солнца, невинного и чистого.       — Оу, Секби, солнце, я… Я рад, что не остался пустым местом для тебя. Спасибо тебе за доверие, я не подведу тебя, обещаю… Только прошу, больше не держи ничего в себе, я всегда рядом, я всегда готов подержать тебя, выслушать, хорошо?       — Хорошо!.. Будем стараться вместе…       Хайди приблизился к своему возлюбленному, что в данный момент едва стоял на ногах от усталости. Нежно окутав талию того в объятия, дал понять, что теперь-то он рядом. Неспеша наклонился к нему, запечатлевая на губах нежный поцелуй, длиною всего в мгновение, но для них это была целая вечность.       Этой ночью их любовь укрепилась, нарядилась в непробиваемую броню, состоящую исключительно из доверия. Кто знает, по какому пути пошла бы их история, если бы Секби не осмелился, не высказался… Кажется, избегание и молчание всё же не лучший выход?