Пэйринг и персонажи
Описание
Пятый курс. История повествуется по событиям пятой книги, однако, с красочным дополнением — должность преподавателя Защиты от Темных Искусств занимает Беллатрикс Блэк.
Примечания
Изначально были написаны короткие истории школьных будней, без привязки к общему сюжету и во имя любимой ветви событий ученица-профессор. Получилось ли у меня связать все выдуманные события в четкую линию повествования — судить вам.
3.
13 марта 2024, 11:59
Через неделю Гарри согласился взять на себя роль учителя. Гермиона тут же с готовностью возложила на свои плечи организацию первой встречи потенциальных участников группы. Пригласить людей было нетрудно: она взялась за ребят, которым можно довериться. В бар явилось двадцать пять учеников со скептицизмом в глазах, и, по итогу, речь Гарри была сказана, список был сформирован и туда вошли все пришедшие. Заколдовать лист с именами было самой трудной задачей, на которую ушли две бессонные ночи и появилось два фурункула на шее.
Создание Отряда Дамболдора было подобно глотку свежего воздуха — мнимая самоуверенность в собственных силах поднимала дух не хуже Феликса Филициса. Защитная магия потрясала своей многогранностью, однако, когда волшебная палочка с трудом подчинялась, прежнее воодушевление подбивалось собственным самоистязанием. Не все получалось с блистательным успехом. С каждым разом возникало всё больше необъяснимых мелочей, которые необходимо учесть. Гермиона наотрез отказывалась признавать, что существуют заклинания, которые были выше её возможностей создать их с первой попытки.
Между тем, у Отряда осталась одна неудобная задача: нужно было придумать способ передачи времени для встреч. Гермиона настолько погрязла в размышления, что даже вечер в кабинете Блэк не наводил на ее тело ожидаемое напряжение после их неприятной беседы с палочкой у горла.
Сосредоточенно скребя пером, Гермиона раз за разом пыталась найти хитрое решение сложившейся проблемы, как вдруг профессор схватилась за свое предплечье, болезненно вздохнув, и это движение привлекло внимание Гермионы. Там, обычно, выбиты метки у Пожирателей Смерти. Ужасная мысль иглой прошила Гермиону: вдруг Блэк являлась одной из них?
— Заканчивай поскорее, — рассерженным тоном выпалила Блэк, проследив за ее взглядом и поспешно разъединив руки.
Гермиона уткнулась в пергамент, размышляя: хаос в ее голове неожиданно дал новый виток. Зачем профессор поторопила ее после того, как коснулась себя?
Возможно, Воландеморт призвал ее с помощью метки?
Последняя мысль вдруг вернулась к той, что беспокоила Гермиону целый день. Она ведь тоже могла бы создать что-то подобное, что способно оповещать Отряд Дамболдора в любую секунду! Гермиона посмотрела на свои руки. Нет, выбивать тату на коже слишком жестоко. Но можно заколдовать предмет, который служил бы для связи между членами отряда. Гермиона с энтузиазмом осмотрела комнату в поисках чего-то непримечательного, бытовой вещицы, которая не вызвала бы подозрений.
— Ты что-то ищешь? — тут же обратилась Блэк.
Девушка покачала головой. Проницательность женщины в который раз напугала ее.
— Я закончила, — произнесла Гермиона и положила перо в сумку. Оно бы для связи не сгодилось: слишком хрупкое.
Ей больше не нужно приглашений или напоминаний: девушка молча поднялась со своего места и, попрощавшись, ушла. Гермиона потом подумает о принадлежности Блэк к той или иной группе. Сейчас важнее другое: кажется, она нашла способ решения проблемы и теперь лихорадочно соображала детали своей идеи, направляясь в библиотеку. Добравшись до свободного стола ученица вывернула все содержимое из школьной сумки. Ей нужно что-то, что способно вместить в себя буквы или хотя бы цифры. Перья, бумаги, резинки для волос посыпались на стол и в последний момент галлеон ловко выскользнул из внутреннего кармана, звонко ударившись об пол. Гермиона замерла и проследила за тем, как монета прокатилась ребром к книжной полке, упав рубашкой вниз. Озарение снизошло подобно глотку свежего воздуха.
— Монета! На монете есть цифры, — произнесла в пустоту Гермиона.
Надзирательница библиотеки тут же возмутилась неподобающему шуму в библиотеке.
Гермиона тут же взялась за выполнение задуманного. Попросив у старшекурсницы учебник по заклинаниям, она быстро отыскала нужную главу и принялась впитывать в себя знания. Протеевы чары дались ей с трудом, но, спустя долгие часы кропотливых стараний и десятки неудач, она смогла надежно заколдовать двадцать пять фальшивых галлеонов.
Отряд Дамболдора при объявлении изобретений был доволен. Гермиона тоже.
— Эти монеты действуют по принципу Метки Пожирателей, — вдруг прокомментировал Гарри.
— Наше решение более гуманное, — покачала головой Гермиона, чувствуя себя отчего-то неловко.
С этого момента ее жизнь будто закружилась водоворотом событий, настолько плотных, что в них легко можно было захлебнуться: проверки Амбридж и ее новые указы, возвращение покалеченного Хагрида, нескончаемая учеба и обязанности старосты не давали спуску и продыху. Гермиона с мучением ждала каникул, утопая в бумагах, в делах, в пустых разговорах, в тренировках Отряда Дамболдора, но…не в кабинете Блэк.
К удивлению, атмосфера рядом с Блэк с каждым вечером все меньше напрягала ученицу, а проверка домашних заданий начала действовать медитативно. Гермиона, по сути и несправедливости своей, полноценно занималась обязанностями профессора Блэк: проверяла все виды работ, заполняла отчеты, следила за процессом проведения лекций и практик. Всех четырех факультетов. Она исполняла свою работу в силу своей натуры старательно и кропотливо — быть может, у нее банально не было соблазна и сил сопротивляться.
Ее выматывал быт и, особенно, Рон. Перепалки с ним доходили до немыслимых масштабов — юность нравов была жестокой и неоправданно эмоциональной. Одним вечером Живоглот по нарочной неуклюжести опрокинул чернильницу на свиток Рона, что вызвало настоящий скандал вселенского масштаба:
— Ты должна запирать своего кота в спальне! — буянил Рон, безрезультатно пытаясь очистить пергамент от пятен. — Больше он в гостиной шляться не будет!
— Не тебе решать это, — огрызнулась девушка. — Животные имеют право на свободу в стенах Хогвартса!
— Я староста. Я так решил.
— Я тоже староста!
— Этот безмозглый, блохастый…
— Перестань!
Доведенная до края, девушка подорвалась с кресла, схватила Живоглота под мышку и вышла из башен Гриффиндора со слезами на глазах. Она шла вперед, не имея цели, и давилась эмоциями. На душе скребли кошки не хуже Живоглота; активно вырывающийся из хватки, он больно впивался когтями ей в плечо. Спустя два лестничных пролета и несколько длинных коридоров ее ноги привели к порогу Блэк. Гермиона прошла мимо двери. Ей нужно было явиться сюда еще час назад, но с сегодняшнего дня записка о наказании официально потеряла свою ценность — прошло ровно два месяца.
По воле случая Гермиона даже не удивилась, когда ее окликнули:
— Стоять.
Девушка обернулась. У порога своего кабинета была Блэк. Ее губы скривились в негодовании.
— Ты опоздала.
Очевидность событий заставила девушку нервно усмехнуться. Меньше всего ей хотелось к Блэк. Но в гостиную Гриффиндора — тем более.
— Мне нужно отнести кота…
— У меня нет времени, — отрезала женщина и скрылась в кабинете, оставив дверь открытой: ни пройти, ни обойти.
Что ж, разговора о ее будущем байкоте все равно не избежать. Гермиона послушно поплелась обратно и зашла следом за женщиной.
Слезы и обида на Рона душили, но девушка не позволяла себе и лишнего вздоха, озлобленно обтираясь носом о рукава свитера. Блэк должна была заметить ее настроение, но язвительных вопросов в адрес Гермионы не поступало. Даже по поводу неожиданной лохматой компании. Женщина казалась слишком утомленной для колкостей: ее поза, отсутствующий взгляд, слегка потрепавшиеся кудри и заканчивавшийся чайник с кофе говорили сами за себя.
Живоглот встретил новое пространство с небывалым интересом: сидеть на коленях Гермионы явно не входило в его планы. Он вырвался на волю с пятой попытки и принялся изучать территорию. Кажется, Рон был немного прав в своем суждении. Живоглот действительно отличался глупостью: инстинкт самосохранения у него напрочь отсутствовал. Разве он не должен чувствовать на уровне животной энергии, насколько здесь отвратительная аура и особа, живущая здесь?
Гермиона боялась за него, но рыжий кот не стал источником раздражения для Блэк, даже когда он бесцеремонно запрыгнул на стол в излюбленной манере, усевшись между волшебницами.
Отрываясь от домашнего задания Гарри, гриффиндорка испуганно ахнула, подтягиваясь вперед, чтобы согнать Живоглота прочь. Блэк же молча подняла взгляд на кота, ничего не сказав. Это удивило Гермиону. Извинившись, девушка спихнула своего питомца на пол одним толчком.
Возмущенно мяукнув, Живоглот юркнул под ноги девушке, и тут же мягкая шерсть перестала щекотать ее лодыжки. Он куда-то ушел. Гермиона с мучением зашипела. Глупый кот. Нарывается на лишение одной из своих жизней!
— Извините, — проговорила во второй раз девушка и нырнула за ним вниз.
Обиженный на столь неприемлемую грубость со стороны хозяйки, Живоглот предательски увильнул в сторону и вдруг принялся заискивающе обтираться о юбки Блэк. Девушка в ужасе протянула руку, не в силах дотянуться до животного. Нужно сползать со стула и лезть за ним.
— Вернись к работе, — неожиданно раздался озлобленный голос Блэк.
Гермиона вынужденно выпрямилась, чувствуя, как от переполняющих эмоций подкрадывается истеричный смех.
— Он мешает, может, я…
— Оставь кота в покое, — опираясь подбородком о тонкое запястье, отчеканила женщина, раздражаясь явно не от рыжего несчастья, а от мельтешения в лице Гермионы.
Девушка недолго полюбовалась отблеском колец на пальцах женщины и вернулась к работе. Живоглот не вылезал все оставшееся время. Судя по довольному мурчанию из-под стола, никто его больше не отпихивал.
Тишина в кабинете под тихий скрежет пера и шелест бумаг заставляла гриффиндорку сонно зевать.
Когда Гермиона поднялась с места, закончив, Живоглот вновь попытал свою удачу и запрыгнул на стол. Блэк одарила кота, пожалуй, самым теплым и снисходительным взглядом, который Гермиона когда-либо видела от нее. Она таких в свой адрес еще не получала. Смягчившееся лицо женщины показалось девушке особенно…необычным. Непривычным. Гермиона с трудом опустила глаза. Внутри нее, по ощущениям, таял ледник — экстремально опасное явление, заставившее мысленно встрепенуться.
— Вы ему понравились, — осмелилась разрядить обстановку Гермиона.
С восстановленной гордостью Живоглот тем временем потянулся к женщине, ласкаясь лбом о расслабленную кисть женщины, лежащую на столе. Блэк же, уступая, вероятно, усталости или банальному пониманию, что нет смысла злиться на неучтивость наглеющего кота, предпочла игнорировать иного.
— Надеюсь, это его последний визит? — иронично спросила женщина и отстранилась.
— Конечно, — закивала ученица, поспешно подхватывая Живоглота на руки и отчего-то краснея.
Гермиона собиралась сказать о том, что сегодня не только кот явился сюда в последний раз, но и она тоже. Подготовленные слова отчего-то застряли в горле. Гермиона промолчала. Выходя из кабинета, она почувствовала в груди непривычную легкость, слабо улыбнувшись неведомо чему. Этот вечер показался ей сюрреалистично…спокойным. Плакать больше не хотелось.
Рон встретил ее у порога Полной Дамы, угрюмо извинившись за свои эмоции. Гермиона простила его мгновенно.
— Он и правда немного глупый, — посмеялась девушка, поглаживая морду кота и вспоминая как тот обтирался о руку Блэк. Эта картина надолго врезалась ей в память.
После этого случая Гермиона продолжила приходить к профессору, даже когда срок ее официального наказания, прописанный на бумаге, давно истек. После недели ее неофициальных визитов Гермиона заслужила заметно оттаявшее расположение, отчего взаимоотношения с Блэк незаметно перешли в нейтральную позицию — Гермиона больше не подстрекала женщину на конфликтные беседы, а у той явно не было сил плеваться ядом.
— Ты даже не явишься к Минерве отстаивать свою свободу? — скептически спросила однажды Блэк.
Гермиона грустно улыбнулась, отчего женщина с опаской покосилась на ученицу, отложив пергамент в сторону — вместо чтения книг она уже месяц занималась изучением каких-то бумаг, заколдованных от лишних глаз.
— Я вижу, что у вас есть дела поважнее, чем школа, — спокойно ответила ученица.
Блэк с каждым вечером выглядела все более уставшей. Ее медленные движения и подрагивающие руки, держащие извечную чашку с кофе, явно не говорили о ее безделий и затворничестве в этом кабинете. Гермиона вылавливала эти мельчайшие изменения мгновенно: начиная от настроения женщины и заканчивая ее нарядами. Блэк никогда не переодевалась в домашние халаты или костюмы, будто готовая в любую минуту сорваться куда-то в неизвестность, а с недавних пор тонкую талию женщины туго стягивал кожаный корсет поверх платья — эта деталь особенно не давала Гермионе покоя.
Девушка понятия не имела, что происходило после ее ухода из кабинета. Но, однажды, начав патрулирование Хогвартса с другого конца, Гермиона ненароком увидела, как темная фигура Блэк в плаще бесшумно скользнула к выходу из замка. Тогда ей стало очевидно, что профессор вкладывала всю себя в другое русло, неразгаданное до сих пор.
Гермионе даже не приходилось прятаться от нее по школе. Женщина растворялась в стенах Хогвартса, не появляясь ни на одном приеме пищи, но каждый раз девушка намеренно садилась с друзьями как можно дальше от стола преподавателей.
В столовой Хогвартса в последний учебный день уже вовсю царила предпраздничная рождественская суета, с каждым днем набирающая обороты веселья и непослушания перед каникулами. Рутина наконец-то изменила свой виток: декабрь медленно надвигался к концу. Впереди праздники и заслуженный отдых.
— Амбридж так и не явилась к ней с проверкой, — подводя итоги первому семестру, сказал Гарри чуть громче обычного из-за гулкого галдежа учеников вокруг.
К кому именно она не приходила стало ясно всем. Гермиона задумчиво оглянулась на ярко-розовое пятно за учительским столом и непонимающе нахмурилась, обнаружив у небольшого пьедестала для речей Дамблдора.
Директор вскоре звонко застучал ложкой об бокал, призывая к молчанию. Все поспешно притихли. Гарри нервно замер на месте, в надежде встретиться с ним взглядом.
— Добрый вечер! Рад сообщить, что школа Дурсманг впервые за двадцать лет приглашает учеников Хогвартса посетить Бал в честь кануна Нового Года, — произнес торжественно Дамблдор, однако, без прежней светлой улыбки и искорки в глазах. — К сожалению, поехать смогут не все.
Профессор взмахнул палочкой и десяток ярко-голубых конвертов мгновенно разлетелись по столовой. Гермиона дернулась от неожиданности, когда один из них приземлился прямо перед ее носом в пустую тарелку. Девушка взяла его в руки.
— Если Хогвартс выбрал вас будущим гостем, в шесть утра двадцать девятого декабря прошу явится к пристани для отъезда, — продолжил тем временем Дамболдор. — Не забудьте взять с собой теплые вещи и выходной наряд. Поздравляю вас с наступающим праздником!
Гермиона раскрыла конверт, изучила расписание двух тренировок вальса и короткую нотацию о надлежащем поведении во время короткого путешествия. Что ж, поездка в Дурсманг сразу после каникул — событие редчайшее. По какому принципу отобрались ученики Гермионе сразу же стало понятно: письма получили те, кто лучше всех танцевал на Святочном Балу и был в паре с участниками за битву Кубка. Девушка осторожно подняла голову, обнаружив подобное письмо в руке Гарри и раскрасневшееся лицо Рона напротив. Приглашения для него не было.
— Почему вы едите, а я — нет? — возмущенно воскликнул Уизли.
Гермиона проигнорировала друга и устало принялась доедать ужин, долгих пять минут делая вид, что крайне эмоциональные и довольно-таки бессвязные возмущения Рона, обращенные к столь же апатично внимающему Гарри — просто шумовой фон.
— Рон, — не выдержав, примирительно сказала девушка и коснулась его руки. — Тебя бы обязательно пригласили, но в Гриффиндоре должен остаться один староста.
Рон передернулся в ответ, но усилием воли заставил себя кивнуть, пристально рассматривая их сплетенные руки. Девушка поспешила отстраниться.
— Тогда почему ты, а не я?
— Видимо, Макгоногалл считает тебя более ответственным старостой. Да и в Дурсманге парней хватает.
Рон угрюмо нахмурился, но от возражений сумел воздержаться, кивнув и тем самым согласившись, что остаться одним старостой Гриффиндора в замке сейчас все-таки важнее поездки. На этом короткая перепалка остыла. Рон охотно вернулся к еде, а Гарри агрессивно принялся выжигать взглядом письмо в руках, продолжая выискивать в глубинах своих эмоций или букв на пергаменте попытку найти смысл в поездке.
— Что с тобой, Гарри? — встревоженно спросила Гермиона, замечая, как играют желваки на лице парня.
— Я не понимаю, зачем меня пригласили, — озвучил свои переживания он, затравленно осматривая столовую и отыскав взглядом довольного Малфоя с таким же письмом в руках.
Гарри действительно было сейчас нелегко. Слишком много любопытных глаз ежедневно бросали на него взгляды: осуждающие, удивленные или опасливые, но никак не безразличные. В Дурсманге не избежать еще большего интереса от публики: Гарри не знал там никого, в то время как его собственное лицо не сходило с газет и было всем известно.
— Этим жестом Дамболдор дает понять, что поддерживает тебя, Гарри, — поспешила приободрить его гриффиндорка.
— Он мог бы просто увидеться со мной! — распылился он, отбрасывая письмо от себя. — Я не поеду.
— Но ты не должен прятаться, ты известен на весь мир и…
— И я прекрасно ощущаю это, Гермиона, — процедил сквозь зубы Гарри.
Девушка проигнорировала его колкий ответ, в знак поддержки лишь крепко сжав его руку, но парень отстранился от подруги и поспешил покинуть столовую. Провожая друга взглядом, Гермиона отбросила попытки догнать его. Может, как раз таки благодаря ее пониманию им не удавалось разругаться — девушка терпеливо принимала недостатки своих друзей, которые, при иных обстоятельствах, вполне вероятно, стерпеть было бы невозможно.
Гермиона позволила себе облегченно выдохнуть и минутой позже уйти в свою комнату, чтобы написать письмо Виктору Краму. Они регулярно обменивались новостями в течении года — и вот, наконец, судьба предоставила им редкую возможность увидеться.
***
Последний день перед Рождеством обещал быть прекрасным. Гермиона проснулась раньше всех своих соседок, чтобы разделить с тишиной вязку очередной шапочки для эльфа и морально настроиться к новому дню. Собрав чемодан, против воли и желания, с улыбкой в кармане на случай, она выбралась из своего гнездышка сначала в совятню, чтобы отправить письмо Виктору, а после в деревню Хогсмит. Предстояла крупная рождественская закупка. Небо было ослепительно ясным, а сам Хогсмит напоминал огромный торт, щедро политый взбитыми сливками. Омелы капризно вились по разным углам зданий, в магазинах и уголках улиц, ловко вылавливая парочки для поцелуев. Плотно закутавшись в шарф, Гермиона смотрела лишь себе под ноги, расчищая дорогу от снега перед собой. Над выбором подарков для близких долго думать не пришлось — поучения и блага ради, Гермиона быстро отыскала два дневника-планировщика домашних заданий для Гарри и Рона. Для родителей она не нашла ничего лучше, чем волшебный шар с резвящимися феями внутри. Так же она не забыла про Кикимера, прикупив ему лоскутное одеяло и вспоминая о платье для бала в самый последний момент. У самого порога в ателье ее остановила Парвати Патил в гордом одиночестве. Парвати была самой простодушной и болтливой девчонкой, с которой можно разделить чтение в библиотеке до самого закрытия. Гермионе она на редкость нравилась. Они обменялись приветствиями и пустым разговором: — Ты собираешься уезжать на Рождество? — спросила Парвати, заботливо отряхивая налипший снег с плеч Гермионы. — Да, я проведу его с родителями. Парвати перекинула свою красивую густую косу на другое плечо, вздыхая. Ей даже мороз был к лицу: щеки девушки горели очаровательным румянцем. — Как жаль, — карие глаза внимательно рассматривали Гермиону. — А я опять останусь в школе. Не видела мою сестру? — Нет. Я и Рона с Гарри не видела. — Понятно… Не хочешь зайти в кафе? Странное шуршание раздалось над их головами. Парвати задернула голову вверх, расхохотавшись, и если бы Гермиона не была так погружена в собственные переживания, то явственно различила бы в этом смехе нервозность. Девушка непонимающе проследила за ее взглядом и ахнула. Прямо над ними расцвела омела — пожалуй, самое толерантное растение. — Наверное, я лучше пойду, — неловко произнесла гриффиндорка, не в силах заглянуть в лицо Парвати. — Я хочу успеть попрощаться с Гарри и Роном. — Что ж, до встречи. Счастливого Рождества, — едва отсмеявшись, без лишних комментариев сказала та, не настаивая на своей компании. Прежде чем уйти, она резко поддалась к Гермионе и звонко чмокнула ее в щеку в знак традициям омелы. В этом была вся Парвати: слухи о ее короткой интрижке со старшекурсницей из Когтервана оправдались мгновенно. Гермиона с легкой улыбкой прикоснулась к щеке. Что ж, это было очень мило. Она проводила однокурсницу взглядом и подумала о том, что на следующее приглашение в кафе с ней она не откажется. Развернувшись лицом к входу в ателье тело Гермионы насквозь прошило остро заточенным, безотчетным испугом. Забыв, как дышать, она тихо взвыла от безысходности, когда увидела высокую фигуру Блэк, стоящую на крыльце в нескольких шагах от девушки. Судя по чертям, пляшущим в красивых глазах Блэк, она определенно всё увидела. Хлопья снега запутались в ее черных кудрях — на контрасте это выглядело подобно пыльцы феи в ночном небе. — Это в знак дружбы, — вместо приветствия выпалила Гермиона, отчего-то краснея и пряча нос в своем шарфе. — Интересная у вас дружба, — насмешливо проворковала Блэк и вальяжно скрылась за дверями магазина. Нужно немедленно объясниться — иначе постоянных насмешек в последствии не избежать. Гермиона поспешила следом в ателье, проглатывая неловкость. Отряхнувшись от снега и потоптавшись у порога, она тут же потеряла женщину из виду. Просторный и единственный магазин-ателье в Хогсмите пользовался исключительным спросом, несмотря на мрачный вид и заносчивый нрав долговязой швеи, малоподходящие для работы в сфере торговли. Цены на наряды были космическими. Только волшебники из богатых семей могли себе позволить подобную роскошь. Малфой едва успевал хвастаться новыми пиджаками отсюда. С опаской рассматривая манекены с мерцающими, будто бриллианты, вечерними платьями, Гермиона с грустью поняла, что денег у нее на платье не хватит. Обязывать родителей дополнительными тратами она отчаянно не желала. Курс маггловской валюты до сих пор несправедливо высок. Немного походив вдоль рядов разноцветных юбок, Гермиона обнаружила возле кассы Блэк с журналом в руках неизвестного издания. На обложке игриво подмигивала симпатичная волшебница в пышном платье. Влажные кудри Блэк завились пуще прежнего, а сам вид женщины, окутанный дневным светом, заставил девушку в очередной раз мысленно подчеркнуть ее красоту. Привлекательность Парвати невольно угасала на ее фоне. — Парвати мне вообще не подруга, — подойдя ближе, как можно безразличней произнесла Гермиона. Блэк одарила девушку коротким взглядом, черканув свою отрывистую подпись в пергаменте, любезно протянутом продавщицей. Женщина за прилавком выжидательно уставилась на Гермиону, а та ее успешно игнорировала, не удержавшись от желания заглянуть в оставленный на столе журнал, на страницах которого задорно кружились модели в платьях последней моды. Цифры под колдографиями, кажется, были с лишними нулями. Что ж, выходит, Блэк тоже отправится на Бал. И у нее будет дорогое, роскошное платье. — Ты тоже едешь? — вдруг спросила Блэк. — Да, — устало ответила Гермиона без всякого энтузиазма, отрывая взгляд от страниц, — Видимо, мне придется просить платье у Джинни. Или купить его где-то в другом месте. — У той девчонки? Уизли? — скривилась та, с недавних пор запомнив своих учеников по фамилиям. — Ты явишься как представитель Хогвартса в обносках этой семейки на Бал? — Я не хочу разориться, мои родители… — Ах, точно, ты же, — она неопределенно провела рукой по воздуху, с трудом пытаясь подобрать должное слово статусу крови, но после пренебрежительно отмахнулась, коротко закончив: — из этих. Гермиона промолчала, искренне расстроившись, что их разговор привел к обсуждению ее крови. Девушка отчетливо чувствовала презрение Блэк и, с присущим чистокровным снобизмом, женщина вскользь заставляла Гермиону чувствовать себя магглорожденной. Грязнокровкой. Это слово будто вертелось на языке женщины, оно горело в глазах отвращением в первые дни их притирки: она говорила жестами, скривленными губами, даже молчанием. Гермиона развернулась к выходу, перехватывая пакеты с покупками в одну руку. Внутри все неприятно сжималось в комок. Здесь ей делать нечего. — Я тебя отпускала? — вдруг спросила женщина. Блэк, отвернувшаяся было к зеркальному шкафу, чтобы поправить растрепавшиеся локоны и подновить помаду, неодобрительно покосилась на Гермиону через отражение. — А мы что, в вашем кабинете? — непоколебимо фыркнула Гермиона, но машинально замерла на месте. Закинув помаду в свою сумку, Блэк вновь взяла в руки журнал, пролистнув его. После чего, окинув ученицу изучающим взглядом, от которого мурашки пошли по коже, она властно произнесла: — Разденься. Гермиона передернулась. Ей вмиг стало жарко. — Что, простите? — с трудом выдавила девушка, стараясь сохранить свой обычный тон и крохотную меру учтивости. Должной терпимость Блэк не отличалась: из ее рукава выскользнула волшебная палочка и без всяких произнесенных слов и разрешения мантия Гермионы растворилась на теле, будто мантия-невидимка. Теперь перед женщиной она стояла в тонкой кофте и брюках. Девушка ахнула, а Блэк неоднозначно хмыкнула. — Не все так уж и плохо, — прицениваясь, прокомментировала вдруг мастерица ателье, вышедшая из своей кладовки. Блэк неуверенно кивнула. Гермионе же трудно дышать от шока. — Прекратите! — выпалила девушка, поражаясь наглости своего профессора. Раздраженно цокнув языком, Блэк щелкнула пальцами, и мантия Гермионы вновь появилась на ней. Она нервно поправила воротник и уже готова была начать возмущаться недопустимой выходке, как вдруг продавщица громко ахнула: — Опять она проросла в ателье! Очевидность казуса прошита белыми нитками. Гермиона с мучительным вздохом первая подняла голову, обнаружив над головой вездесущую омелу. Кажется, это уже не толерантность, а настоящее издевательство! Жар пробежал по спине девушки, отзываясь иголками на самых кончиках пальцев. Взгляд Блэк небрежно скользил по бархатным шторам, дорогому убранству ателье, ветвям омелы и, наконец, вернулся к побагровевшему лицу ученицы. Гермиона вся вздрогнула, стоило Блэк зачем-то шагнуть вперед. Отчего злость пропала куда-то мгновенно. Пропала из-за столь внушительной близости, подходящей разве что для поцелуев, от взгляда внимательного, от запаха ее духов и от неловкого бормотания продавщицы: — Извините, не могли бы вы отойти? Я хочу уничтожить эту гадость. Гермиона невольно посмотрела на губы Блэк: темно-бордовый оттенок помады на бледном лице забирал на себя все внимание. Спустя секунды невыносимой пустоты в голове, девушка с трудом взяла себя в руки, пробормотав: — Я пойду? Бровь профессора насмешливо выгнулась, и Гермиона почувствовала себя очень глупо. — Ты же не в моем кабинете, забыла? — усмехнулась женщина, не разрывая загребающего зрительного контакта. Они не пожелали друг-другу Счастливого Рождества. Даже не попрощались. Гермиона молча вылетела из ателье, искренне надеясь спрятаться там от будто догоняющего за спиной смеха Блэк. Когда-нибудь она сможет покинуть компанию Блэк спокойным шагом? Девушка поспешила вернуться в Хогвартс, охваченная смущением и неприятным трепетом в груди. Неловкость и мороз щипали ее щеки до самых дверей в башни Гриффиндора. Гермиона столкнулась лицом к лицу с профессором Макгоногалл у самого портрета Полной Дамы, и в этом не было бы ничего особенного, если бы не ужас, сверкающий в глазах женщины. — Мисс Грейнджер, я ищу вас всё утро, — пылко произнесла Макгоногалл, недовольно нахмурившись. Румяная от холода и смущения Гермиона поспешила снять шапку, быстро отчитавшись: — Я была в Хогсмите. Болезненно красные от недосыпа глаза Макгоногалл осторожно осмотрели ученицу. Что-то не так. Гермиона выжидательно замерла на месте. — Ваши друзья, Поттер и Уизли всем составом, этой ночью отправились…туда. Туда — место, которое нельзя произносить ровным счетом с таким же успехом, что и имя Волдеморта. Штаб. Гермиона понимающе кивнула, хотя понятного было мало. Почему они не в Норе? — С Артуром Уизли произошла беда, — тихо сказала Макгоногалл, вздрагивая. — Он ранен. Гермиона испугано прижала ладонь к губам, выронив пакеты с подарками на пол. Поездка на лыжах с родителями отменилась за секунду — ей нужно к ним, в штаб. Немедленно. — Могу ли я отправиться к ним? — с надеждой спросила девушка. — Для этого я вас искала, — кивнула женщина. — Собирайтесь, времени мало. Жду вас у ворот Хогвартса через час. Нужно написать письмо родителям. Гермиона помчалась в совятню второй раз за день. Запах сена и помета въедались в ноздри, а руки из-за мороза уже не слушались ее, отчего почерк ее был ужасен, но разборчив. Сославшись на подготовку к экзаменам, Гермиона извинилась за свое отсутствие, пожалела родителям Счастливого Рождества и вытолкнула сову с письмом в путь, забыв наградить ее лакомством перед дорогой. Вернувшись в комнату, она наспех упаковала все подарки и закинула в чемодан все, что попадалось под руку. Ровно в четыре часа вечера Гермиона успела добежать до ворот Хогвартса, где ее уже ждала профессор Макгоногалл.***
Зайдя в штаб Ордена и заглянув в лица семьи Уизли, выслушав каждого на перебой, Гермиона мгновенно поняла, что они пережили по-настоящему кошмарную ночь. Особенно Гарри, которому приснился кошмар, пророческий и жуткий. Она нашла его наверху в гордом одиночестве с Клювокрылом, вытащив невесть что возомнившего о себе друга на кухню. Гарри упорно не воспринимал свой сон спасающим и полезным — только обременяющим на ужасные мысли. — Кто-то из Ордена оповестил о ранении Артура чуть позже, чем я. Они бы успели спасти его и без моего сна. — Неправда. Каждая минута была важна, Гарри, — твердо настаивала Гермиона. Болезненный и угловатый на вид Гарри проникся поддержкой и мигом забыл, о чем страдал весь день. Следующим Рождественским утром они обменялись подарками. Духи от Рона действительно потрясали своим ароматом. Она мгновенно распылила их на свои запястья, чувствуя себя взрослее. Привлекательнее. — Где коморка Кикимера? У меня для него подарок, — спросила Гермиона чуть позже, обнаружив свой сверток у елки нетронутым. — Внизу. У котла, — ответил Гарри и неохотно повел ее за собой. Добравшись до нужных дверей, они открыли крохотную коморку, заполненную хламом, будто сундук воспоминаний, не принадлежащий им. Воздух пропитался нафталиновой эпохой. Память о Блэках пряталась в каждой надколотой чашке, книжке и вещах. Гарри тут же ушел на кухню, оставляя подругу одну. Гермиона сделала шаг вперед и, наклонившись, положила сверток одеяла возле спального места Кикимера. Ее взгляд тут же зацепился за рамки с фотографиями. Знакомые карие глаза полоснули ее по груди. Среди незнакомых лиц, в самом центре выставки, стояла колдография с юной Блэк. Невозможно не узнать этот надменный взгляд и кудри. Не думая ни о чем другом, кроме этого, Гермиона осторожно взяла в руки рамку, в попытке рассмотреть девушку на фото. Фото частично пряталось под скотчем; она отклеила его двумя движениями и осколки стекол звонко осыпались под ноги. У нее нет времени разглядывать Блэк: домовик может вернуться в любую секунду. Опираясь на собственное любопытство и невесть что, екнувшее в груди, Гермиона несдержанным и рваным движением вытащила колдографию дрожащими пальцами и спрятала в карман штанов. Кикимер будет в ярости.