Красивый

      

«Джуён-щи, ты красивый, поэтому я люблю тебя~»

      Джуён дёргается и просыпается, сразу же оттирая ладонью холодный липкий пот со лба и уже представляя, как здорово отпечатались у него на щеке фортепианные клавиши.       Поднявшись с жёсткого и такого неудобного стула, он потягивается, хрустя позвонками и сбивая рукой чехол гитары с соседнего стула, тут же быстро подхватывая его и тихо чертыхаясь. Щурясь, бросает быстрый взгляд на циферблат часов — уже перевалило за полночь, а значит, смысла ехать в общежитие нет — перекантуется до четырёх на диванчике в студии, а там уже и другие приедут и нужно будет идти на запись. Благо, структура кожи позволяла спать минимум времени или не спать вовсе, не давая синие круги под глазами и сероватый цвет, от чего всегда маялся Гониль-хён.       Но после двухчасовой вокальной практики горло драло нещадно — воду он, впрочем, как обычно, с собой не взял, а в комнате для практики их группы её не оказалось — выхлебали до него, оставив лишь ненавистную нулевую колу.       Поэтому Джуён тихо выскальзывает в коридор агентства, шурша ботинками по полу и щурясь, то и дело поправляя сползающие на нос очки, ведь ночью свет приглушают и видит он в разы хуже.       Общая комната Stray Kids-сонбэннимов кажется отличным вариантом, где можно найти, что похлебать. Тем более, она ближе всего. Поэтому басист тихо отворяет стеклянную дверь, проскальзывая в тёмное помещение и тут же направляясь к шкафу со снеками и напитками, которые во всех комнатах стоят на одном и том же месте.       Ли тихо присвистывает, открыв дверцу и скользя взглядом по довольно широкому ассортименту, и на пару минут теряется, не зная, что лучше взять.              — Я бы взял чай с мёдом. Ты ведь тренировался?              Хрипловатый гнусавый голос, раздавшийся из ниоткуда, заставляет Джуёна подпрыгнуть на месте и схватиться за сердце, чтобы то точно никуда не ускакало, быстро озираясь по комнате, и только сейчас замечая на одном из диванов сгорбившуюся фигуру, едва заметно подсвеченную голубоватым светом экрана телефона.              — Сонбэ? Простите, я… — Ли заикается и всё так же щурится, стараясь угадать, на кого он наткнулся. Свет становится ярче, и Джуён узнаёт в фигуре Хван Хёнджина, мягко улыбающегося ему.              — Всё в порядке, бери, что хочешь, — говорит он, вновь уменьшая яркость и накидывая на голову капюшон, под ним же ероша светлые волосы.              — Хёнджин-сонбэ, я Вас не видел, простите, — Джу привычно кланяется несколько раз, неловко мнётся у шкафа — после того, как его застали с поличным, брать что-то уже как-то… Неловко, пусть Хван и разрешил ему. Уходить с пустыми руками уже тоже как-то неудобно…              — Угу, — хмыкает тот, со вздохом поднимаясь и подходя к Ли. — Вот, держи. И зови меня лучше хёном. Я ненамного старше тебя, — ладонь Джуёна теперь чуть холодит бутылка с бледно-зелёной жидкостью. — Составишь мне компанию? Я пересматриваю последний вариант хореографии, мне интересно твоё мнение.              У Джуёна сердце всё же упрыгало куда-то под кроссовки Хвана, и он лепечет что-то про то, что ничего не знает о хореографии, и вообще, но всё равно идёт и садится на диванчик рядом со старшим, заглядывая тому в телефон, с умным видом смотрит и искренне восторгается тем, насколько тот владеет своим телом и чувствует музыку. Джу нравится всё: компоновка и последовательность движений, о которых так волнуется Хёнджин, точность и резкость — о которых Джин не волнуется, но всё равно спрашивает, соответствие музыке — умные слова о которой говорит сам Джуён. Каждый остаётся доволен, но… Что-то ещё осталось.              — Джуён, — тихо обращается Хван после недолгого молчания, так что Джу чуть не давится чаем, быстро отставляя бутылку и поворачивая голову к нему, вызывая мягкую улыбку на пухлых губах старшего, — я думаю, ты слышал, что нас часто сравнивают из-за внешности, да?              Ли кашляет ещё пуще, теперь уже стараясь скрыть смущение.              — Наверняка слышал, — отвечает сам себе парень. — И что думаешь об этом?              Джуён молчит, стараясь точнее сформулировать мысль — конечно же, он слышал, но имело ли это смысл?              — Хён, — обращение режет ухо, ведь они с Хёнджином пересекались от силы пару раз, — я не знаю, как ответить на твой вопрос, но могу я тебя спросить о другом?              Тот кивает, поворачиваясь всем корпусом к хубэ, готовый внимательно слушать.              — Тебе ведь тоже говорили, что ты красивый, верно? — Джуён выделяет предпоследнее слово, и они оба понимают, о чём он говорит, — это читается в опустившихся уголках губ у обоих и сжавшихся пальцах на ткани толстовки у Хёнджина. Он с силой выдыхает и снова ерошит уже отрастающие волосы под капюшоном.              — Ты тоже столкнулся с этим? Что бы ты не делал, они всё равно в первую очередь говорят, что ты красивый, перечёркивая абсолютно все твои старания, — Хван говорит спокойно, уже расслабив пальцы, но в глаза младшему не смотрит, вглядывается в темноту и затем качает головой. — Мне жаль, что нас объединяет именно это.              Джуёну тоже жаль, и он совсем не понимает, почему в глазах сейчас так печёт, что запотевают стёкла очков. Он их снимает и запрокидывает голову, встряхивая тёмными волосами, как будто бы это может помочь не расплакаться.              Хёнджин всё понимает, как никто другой, и продолжает говорить, ведь Джуёну нужнее всего справится с этим именно сейчас, во время продвижения, когда за ним, как за центром бэнда, следят пристальнее всего.              — Они смотрят на твою внешность и за ней не видят твои истинные таланты, которые ты так стараешься развить. Они смотрят, смотрят, смотрят, и ты теряешься в их глазах — пустых, совершенно пустых глазах. Они называют себя твоими фанатами, но стоит тебе допустить оплошность, они позабудут о твоей милашности и начнут с тем же рвением осуждать тебя, как и боготворили до, — Хёнджин рвано выдыхает и скидывает капюшон на спину. — Думаешь, это было легко, взять и обрезать их? Я долго сомневался, но теперь… Теперь нет идеальной внешности Хван Хёнджина. Нет корейского принца. Есть я, Джинни, который любит и — без тени бахвальства — умеет танцевать, умеет читать рэп. Пусть они лучше видят ошибки в моей хореографии, чем совсем не замечают её, пусть лучше осуждают мои вокальные навыки, чем совсем не слышат моего голоса…              Хёнджин снова вздыхает, ерошит волосы и нервно улыбается.              — Они сказали, что стилисты изуродовали меня. Но они даже не догадываются, что это было моим желанием.              Обернувшись, Хван встречается со взглядом Джуёна и не удерживается, чтобы не потрепать того по волосам.              — Я это не к тому, что тебе твою шевелюру обрезать нужно, — тихо смеётся, перебирая тёмные пряди, — я это о том, что даже если они видят твою внешность в первую очередь, всё равно будут те, кто ценит твой талант, твой голос, твою игру. Продолжай совершенствоваться и дальше…              — Первая здравая мысль за весь вечер, — перебивает его звонкий голос, и оба парня вскрикивают, тут же жмурясь и отскакивая друг от друга — в глаза кто-то слепит фонариком телефона. — Шурхаются и шурхаются, не поспишь, не подремлешь. У меня только один вопрос: мне самому вам прописать пинков или доложить вашим лидерам? Джуён, думаю, Гониль будет в восторге, узнав, что накануне записи ты не мирно греешь кости на диване и видишь сотый сон, а ведёшь беседы с сонбэ, причём далеко не самого хорошего содержания.              — Минхо-хён, — тянет Хёнджин, — выключи свет, хватит издеваться.              — А ты думаешь, для меня не было издевательством слушать всё то, что ты наговорил тут мелкому? — Ли фонарик выключает, но возмущаться не перестаёт. — Тот, кто танцует так, что абсолютно все после просмотра твоих фанкамов ходят выжимать трусы, рассказывал о боли быть красивым тому, кто поёт так, что стёкла в окнах дребезжат от силы голоса, — Минхо театрально похлопал, следом опираясь на стол ладонями. В темноте его кошачьи, поблёскивающие гневом глаза казались ещё более пугающими, так что Джуён просто боялся пошевелится.              — Вот что я вам скажу, два мелких придурка: ваш талант виден за версту, и никакая внешность его перекрыть не сможет. Поэтому хватит жевать сопли и идите в машину, так и быть, — Хо театрально вздыхает, — развезу вас по общагам. Пусть лидеры с вами и разбираются.              Джуён шмыгает носом и неуверенно, но счастливо улыбается, когда ему на плечо опускается крепкая ладонь Минхо-хёна, пока они идут на парковку.       Да, слова Хёнджуна о том, что любит он его за то, что у него длинные волосы, затронули не самую лучшую часть его мыслей, но пусть это будет для него ещё одной ступенькой, ещё одной причиной стать лучше, доказать, что он не просто красивая картинка. Конечно, Джун просто растерялся, сказал то, что первое пришло в голову, и Джуён это понимает. Но он не хочет, чтобы видели только оболочку. Он куда больше, чем просто обёртка.       И он ещё это докажет.