Gossamer

            Вернувшись из тура по США, некоторые участники даже не стали заезжать в общежитие за вещами, а сразу с аэропорта рванули домой. И это вполне объяснимо, ведь в другой стране время идёт по-другому. Остались многочисленные воспоминания, но тяга к дому все равно присутствовала. Все же там привычнее, спокойнее и безопаснее. Да и воспитание наложило отпечаток, с детства взращивали зерно патриотизма. В первом такси уехал Хисын. Джей, Чонвон и Сону договорились сначала отправиться в общежитие, чтобы оставить там чемоданы. В родительском гнезде все равно остаётся одежда после их пребывания там на выходных.       Джеюн, по привычке, подозвал к себе Ники, когда прибыло его такси, но сильно удивился тому, что младший воспротивился этому:       — Джейк-хён, ты езжай! Я хочу побыть с Сонхун-хёном. — опуская маску до подбородка, тихо произнес Ники, хлопая глазами.       — Он-то в курсе? — Шим бросил взгляд на Сонхуна, что стоял недалеко от них. Парень все прекрасно слышал, поэтому одобрительно кивнул, — Мама, конечно, расстроится, что тебя не будет. Ну, что поделать, — привычно пожимает плечами, — Я тогда поехал. Увидимся через пару дней. Следите за здоровьем, пожалуйста. — улыбается очаровательно, как умеет только он, поднимая острые уголки губ.       — Без проблем. Передавай привет семье и Лейле. — машет на прощание Хун, взамен показывая свои острые клыки.       — Пока, хён. Извинись, пожалуйста, за меня перед своей мамой, ладно? — а потом провожает до самой двери машины.

***

      — Я рад, что мы остались вместе. — проговаривает Нишимура, когда оказывается возле дома старшего. Раньше он не бывал здесь, хотя с родителями хёна знаком.       Семья Сонхуна жила за городом, в своем собственном доме, поэтому перед ним был небольшой дворик, где росла средней высоты рябина, и находился гараж для автомобиля отца.       Солнца не было видно, только серые тучки громоздко двигались по небу, напоминая собой китов. Ветер кружил опавшие жёлтые и коричневые листочки, иногда поднимая их чуть выше привычного. Ники цеплялся за это волшебство, пока автоматические ворота не начали открываться, перетягивая все внимание на себя.       — Жаль, что все уехали к бабушке в другой город. Моя мама тоже была бы очень рада тебя видеть. Надо было сказать, что буду с тобой, тогда она точно бы отменила поездку. — немного громче произнес Пак, чтобы его голос преобладал над разбушевавшимся ветром.       — Вот это у твоей мамы приоритеты, конечно, — засмеялся Ники, а потом присел на корточки, выбирая красивые листочки, что смогли сохранить свою целостность, — Но я польщён.       — Ей нравится заботиться о тебе. У тебя дар очаровывать взрослых женщин. Мама Джеюна тоже без ума от тебя. — старший подошёл ближе, чтобы посмотреть на то, чем занимается Рики.       — И ты. — почувствовав присутствие рядом, японец поднял голову, посмотрев в янтарные глаза, что глядели на него сверху.       — И я, — подытоживает Сонхун с улыбкой, — Зачем тебе листья? Брось их и пошли в дом.       — Я могу их взять с собой? — парень поднимается в полный рост, вертя в руке маленький букетик из листочков.       — Ты уже давно не маленький.       — Знаю, но мне хочется.       — Красиво, — все же отмечает Пак, чтобы подбодрить младшего после своего не совсем, наверное, удачного замечания, — Тебе столько достаточно?       — Вполне. Можем идти, — Нишимура довольно улыбается, словно и вправду маленький мальчик. В подобные моменты он становится ещё более очаровательным, когда следует своим желаниям. Ветер портит ему пробор на голове, но от этого общая милая картина не меняется.       Сонхун, тревожась, что кто-то может их выследить, оглядывается по сторонам, а затем с облегчением берет мягкую ладонь в свою и тянет к порогу в дом, не забывая нажать на кнопку, чтобы закрылись ворота.       — У тебя есть ненужная книга? — первым делом спрашивает младший, когда доходит до комнаты своего хёна. Он все ещё крутит осенние листья за тонкие отростки в руке. Не хватает только того, чтобы он начал петь какую-то детскую и забавную песенку, чтобы Сонхун счёл себя его няней на выходные.       — Комикс подойдёт? — кажется, что ему даже не дадут снять кожанку, пока драгоценные листочки не будут аккуратно разложены меж бумаги и отправлены под пресс. Услышав короткое «Угу», Сонхун открывает последнюю задвижку стола, вынимая из ящика журнал, — Держи.       — Ого, в Японии тоже выходили эти комиксы про Человека-паука. Там ещё были переводки в каждом выпуске, да?       — Да. У меня где-то должны лежать все. Я сохранил. — старший все же победно снимает с себя верхнюю одежду, а потом вешает на плечики в шкафу.       — То есть, ты хочешь сказать, что не сделал ни одной татуировки? Скукота, конечно-о. — Ники наигранно ворчит, чтобы специально подразнить, а потом принимается раскладывать листья в комикс. Пока он увлечен этим, устроившись на полу в позе лотоса — не замечает, что Пак успевает переодеться и положить домашнюю одежду для Нишимуры на кровать.       — Переоденься, как закончишь.       — А ты куда? — все же обращает на старшего свое внимание. Сонхун в широкой белой футболке и черных штанах с полосками сбоку выглядит домашним и уютным, что в груди что-то приятно покалывает у донсэна. Рики всегда нравилось, когда Пак был в обычной одежде, то ли в общежитии, то ли на практике в студии. Даже больше нравилось, чем, когда он наряжался в те же костюмы. Без закрепленных лаком волос, блестящих одеяний — он простой и оттого до жути родной.       — Посмотрю, что в холодильнике. Ты же голоден? — замечая, что не снял подвеску с шеи, начинает цеплять ее пальцем.       — Да, но… Стой, подожди! — младший укладывает последний осенний атрибут в комикс, закрывая его, а затем встаёт и, подойдя, целует в щеку, — Люблю тебя, хён.       — И я тебя очень, Рик. — старший бегло целует Нишимуру в уголок губ в ответ, улыбается смущенно от спонтанности, — Помой руки, там ванная, — показывает направление рукой, — а потом переоденься. Я буду на кухне внизу.

***

      За столом Ники болтал о том, что поскорее хочет поехать в Японию, хотя в выходных нуждался не меньше. Всё-таки тур у них впервые, поэтому парни ещё не привыкли к таким нагрузкам.       Младший восхищённо рассказывал о местах, которые обязательно нужно посетить, да и вообще то, что он бы хотел показать всем участникам их группы.       — Хён, завтра же Хэллоуин. — выдает Рики, когда заканчивает трапезу, отставляя пустую тарелку в сторону.       — Я по глазам вижу, что ты что-то задумал. — Сонхуну и правда смешно от того, какой Нишимура активный. Старший представлял себе, что они проведут выходные лёжа на диване, как две ленивые картошки. Но точно не задумывался о реализации каких-либо идей, что приходят в голову младшего со скоростью света.       — Да ничего я не задумал! — доказывает, — Не веришь? Да ладно, не буду я просить тебя переодеться в Джокера…       — Не думал, что у тебя такие сексуальные фантазии, Рик, — заполняя кухню хохотом, — Ты тогда Харли Квин?       — Если серьезно, то давай сделаем тыквенный пирог. Мы же можем, да? — своими блестящими пуговками-глазами смотрит Нишимура, моля получить положительный ответ. Он же не так много и просит.       — Мне кажется, что мы взорвём дом моих родителей быстрее, чем получим съедобный пирог. Может просто купим?       — Это не то. — Сонхун становится бессильным, когда японец вот так складывает руки на груди и дуется. Демонстративно, конечно же. Знает, что хён не устоит.       — Ла-адно. Тогда обещай, что никаких розыгрышей завтра. — старший протягивает свою руку, чтобы «узаконить» новоиспеченное правило.       — Только завтра? — хитрит, — Уговор. — решается пожать руку Пака, хотя за спиной держит крестик из пальцев, хихикая про себя.       — Уже темнеет, — шатен поворачивает голову к окну, смотря на уходящее за горизонт солнце, — Что за песня? — отвлекается, когда улавливает забавную музыку, что включил Нишимура на телефоне.       — Какой-то рандомный Хэллоуинский плейлист. — Рики следует еще одному установленному правилу, которое гласит, что тот, кто разогревает еду и накрывает стол — освобождается от мытья посуды, поэтому, приободрившись музыкой, что доносится из динамика телефона почти на всю громкость, он забирает пустые тарелки и несет их к раковине. Включает горячую воду, смачивает губку для посуды и пенит на ней моющее средство, а потом приступает непосредственно к самому процессу, пританцовывая под знакомые и незнакомые ему треки. Хотя успевает прослушать всего пару.       Пак наблюдает за своим парнем, усмехаясь, подпирает щеку рукой, будто смотрит какое-то представление. А оно, к слову, начинается, когда младший все же заканчивает с посудой и, протерев руки полотенцем, начинает кружится по кухне под песни. Небрежно покачивается со стороны в сторону, выглядя совсем нелепо. Отдается каким-то внутренним ощущениям, а потом совсем неожиданно вытягивает ладонь перед хёном: — Потанцуй со мной, чтобы мне не было так неловко. — Сонхун, конечно, отказывается, головой мотает, выкрикивает возражения, но младшему-то все равно — он утягивает за руку в гостиную, захватив с собой телефон. Танцевать без музыки совсем уж глупо было бы.       — Расслабься, Сонхун-хён. — начинает веселиться под следующую песню, делая небрежные движения руками, внимательно смотря на то, как Пак напротив начинает принимать ситуацию и понемногу повторять за ним. Время будто замедляется, стоит им отыскать то самое безумие из глубин души, двигаться смешно, но чувственно, как показывают в американских сериалах.       — I know my girlfriend, — запомнив основные слова, подпевает Ники, — is a… witch! — кружится на месте, пока текст не подходит снова к этой фразе. Тут голоса сталкиваются, ведь Хун решает заменить слово на более подходящее к ним: — I know my boyfriend, — передразнивает донсэна и заключает предложение, смотря ему в глаза, — is a… witch! — иногда ему, действительно, кажется, что Рики какой-то мистический мальчик из-за своей хаотичности.       — Что? Иди сюда! — младший считает, что отместкой за это идеально послужит то, что он начнет кусать своего парня за руку, шею, а потом уже и за губы, чтобы плавно перейти на полноценные поцелуи и приземлиться на диване от усталости.

***

      Ники спится почему-то беспокойно, даже несмотря на то, что он спустя долгое время делит одну кровать со своим парнем, что скорее всего уже видит десятый сон, так как сильно вымотался. Не сказать, что младший не устал — еще как утомился, но хорошие сновидения так и не идут. В последнее время он нестабильно себя чувствует, настроение меняется слишком быстро. Переходный возраст — не иначе.       Проверив, что Сонхун правда спит, младший тихонько поднимается с кровати, подключает наушники к телефону, и выходит на улицу, набросив на плечи куртку старшего, что нашел в прихожей. Он уверен, что эта вещь точно Пака, потому что так пахнет только он. И не объяснить толком, что за запах, потому что ничего из существующих не подходит. Однако, можно сказать точно, что это один из самых любимых ароматов у Ники.       Заприметив полную луну еще в спальне, Рики выходит на улицу под белые лучи, чтобы насладиться этим видом. Дух захватывает от того, как звезды и огромный серый шар способны завораживать. Младший поджимает губы и смотрит так долго, что не замечает, как его излюбленный плейлист сменяет одна песня за другой. Громкость высокая, поэтому кроме биения своего сердца и мелодии — парень ничего не слышит. А потом успевает не на шутку испугаться, увидев возле своей тени еще одну.       — Ники, ты чего выперся в одной пижаме? — Сонхун все же вынимает один наушник из чужого уха, а потом грубо хватает за запястье и ведет обратно в тепло.       — Я же с курткой. Хён, ты чего?       — А то, что ты ее даже не удосужился нормально надеть и ноги босые, это нормально по-твоему? — продолжает ругаться, когда они оказываются в доме, — Иди в кровать, пожалуйста… — выдыхает громко, а потом оставляет младшего одного в коридоре, отправляясь на кухню. И злиться особо не может, да и позволить Нишимуре делать что тому захочется — тоже.       Рики мнется на месте, не зная, куда себя деть. Пойти в спальню, как и сказал Сонхун? Или лучше сразу пойти к нему на кухню и извиниться? В такие моменты он очень расстраивается и, скорее всего, на самого себя, что заставляет кого-то волноваться о нем, когда и сам может позаботиться. Но, видимо, все-таки не может, раз импульсивно идет на улицу осенью легко одетым.       Парень застревает в дверном проеме на кухню, смотря как его парень опирается руками о столешницу и опускает голову — ждет, когда нагреется чайник. На столе уже стоит белая чашка, из которой младший обычно пьет чай, и нарезанный лимон с банкой меда. И сейчас Нишимуру пробирают мурашки, он чувствует, будто окоченел, замерз до невозможности сильно. А согреется не от чая вовсе, а от крепких объятий любимого человека. Но подойти ближе позволить себе не может, взгляд не отводит от Сонхуна, что к чайнику обращается, когда тот закипает.       — Прости меня. — едва слышно мычит, но старший разбирает, скорее на подсознательном уровне, подходит впритык, чтобы сердца друг другу бились, и позволяет себя обнять, разрешает уткнуться носом в плечо, а потом заплакать.       — Тише, маленький… — сам заикается на обращении, ведь непривычно использовать подобное, крепче прижимает к груди, зарывается рукой в чужие волосы на затылке, — Я просто не хочу, чтобы ты заболел. Зачем ты пошел на улицу?       — Я просто хотел посмотреть… на луну. Мне не спалось.       — Давай, в следующий раз мы пойдем вместе? Ты меня разбудишь, и мы тепло оденемся, и пойдем смотреть на луну. Согласен? — старший обеспокоено берет чужое лицо в ладони, смотрит в глаза, что на мокром месте из-за его грубости, а когда получает слабый кивок, то целует мягко, боясь, что от нежности момента и сам расплачется.

***

      Следующие два выходных парни провели исключительно в кровати. Ники из-за того, что у него разболелось горло, отказался от затеи тыквенного пирога, а потом обвил своими длинными конечностями тело старшего, не отпуская от себя. Все, чего хотелось — долгих объятий под марафон из фильмов ужасов. Можно гордо сказать, что Хэллоуин они праздновали, но по-тихому, по-семейному.       В перерывах между фильмами они плелись на кухню, чтобы покушать, а потом впадали в недолгую дрёму. Чтобы не допустить повторения той ночи, Сонхун всегда засыпал позже младшего, долго смотрел на его умиротворенное личико, что так и хотелось зацеловать, но не хватало того, чтобы старший также подхватил простуду. С поцелуями, да и с близостью они решили повременить, пока Ники не станет лучше. Желание было сильное, но и совесть присутствовала у обоих.       Набравшись сил, нужно было возвращаться в общежитие для репетиции и сбора вещей перед поездкой в Японию. Тогда уж совсем не оставалось времени друг на друга, и из-за других участников, что находились постоянно рядом, приходилось вести себя менее открыто.       — Вы уже решили с кем будете жить в первом городе или сыграем в кнб? — поинтересовался Чонвон, когда они ехали в машине в аэропорт.       — Все знают, что Хисын-хён предпочтет жить один, — предположил Сону, — а мне без разницы.       — Да я и не против с кем-то. — все же отозвался самый старший, потерев сонные глаза костяшками пальцев.       — Джейк-хён? Ники? Сонхун-хён? — повернулся к ним Чонвон, предполагая, что они снова будут жить вместе.       — Они слишком шумные, я не хочу, — Шим начинает протестовать, смеясь, а потом обращается к Ли, — Если ты не против жить с кем-то, хён, то могли бы мы…       — Конечно. — решает Хи, пожимая руку австралийцу, так как они быстро избавились от возникшего вопроса.       — Тогда мы с Ники тоже определились. — влезает в обсуждение Хун, замечая, как младший скрывает свою улыбку, отвернувшись к окну.       — Хорошо. Тогда позвольте лидеру пожить одному, — скромно смеется Ян, но когда никто не возражает, а только соглашается, то приобретает внутреннюю уверенность и благодарность, — Значит, Джей-хён будет жить с Сону.       — Когда он проснется, то обвинит нас в самоуправстве! — выпаливает Джейк, и все начинают звонко смеяться.

***

      — Вроде здесь, — проговаривает Сонхун, когда выходит из лифта и двигается по коридору, потянув за собой чемоданы на колесиках, — Ты чего застыл? Поторопись, ну же. — оборачивается, когда не слышит привычного шмыганья носом около себя — Ники немного простыл на днях.       — Я в порядке! — сразу выпаливает младший, ступая из лифта, тем самым разрешает металлической кабине закрыться и последовать на первый этаж.       Коридор оказывается довольно длинным. Рики оглядывает пару картин, висящих в золотых рамках справа, а потом маленьким бегом в миг оказывается рядом со старшим, который останавливается у одной из дверей гостиничного номера. Он громко ставит чемоданы в вертикальное положение, сразу же складывая выдвижные ручки.       — Рик, давай карту. — протягивает уже свободную ладонь внутренней стороной, чтобы в нее аккуратно положили ключ от белой двери, полученный на ресепшене. Пак ещё копошится, не понимая, а какой стороной вставлять белый прямоугольник в отсек, пока не слышит характерный звук открывшегося замка.       Ники впрягается за свой чемодан (только сейчас), приподнимая его через порожек, и заносит во внутрь, звонко стуча колёсиками по серому ламинату, устанавливая у стенки в прихожей. Сонхун следом оказывается в их совместном номере, притягивает дверь за ручку и закрывает, поворачивая замок. Краем глаза он замечает, что у младшего улыбка не сходит с лица — он уже избавился от обуви и пошел дальше, чтобы посмотреть на город из окна. Комплименты фанатов в аэропорту подняли ему настроение, придавая сил на то, чтобы не заснуть прямо в такси по дороге к отелю. И вот, он здесь, а усталость как рукой сняло.       Пак улыбается своим мыслям, которые воспроизводят зачарованные взгляды Нишимуры десятками минут ранее, где он прилип к окну сначала в машине, рассматривая привычные ему улочки, а теперь — в гостинице.       — Ночью будет ещё красивее. — зачем-то уточняет младший, когда чувствует дыхание на своей шее. Сонхун подходит вплотную, аккуратно устраивает руки на чужой талии, сжимая плотную ткань черной кофты на замке, а подбородком ложится на родное плечо. Старший больше устал после перелета, потому кажется, что таким образом он всем телом виснет на Ники, добравшись до него быстрее, чем до кровати.       — Не сомневаюсь, — соглашается Хун, пока Нишимура гладкой щечкой касается скулы Сонхуна и вновь улыбается, — Ты так светишься. — хён решает произнести на ухо.       — Я скучал по дому, — Рики все ещё глазами-полумесяцами рыскает по верхушкам зданий, что видит из большого окна, впитывая атмосферу своего дома — Японии. Вывески на родном языке так сильно радуют его, даже самые дурацкие — о какой-то новой серии пылесосов или купле/продаже — Ники все равно счастлив их видеть. Он поглаживает крепкие ладони на своем животе, не отрываясь от вида, разделяя маленький кусочек города с близким человеком, — Хён, пойдешь со мной на встречу с моей семьёй?       — Хм… — Сонхун задумывается. Недавно он слышал, как Ники разговаривал со своей мамой, и женщина плакала от радости, что сможет провести с сыном больше десяти минут. Горький ком начинает образовываться от вспомнившегося звонка, поэтому Пак просто не может себе позволить помешать семье воссоединиться, — Рики, я думаю, что они хотят провести время с тобой наедине, и я не хочу забирать у них эту возможность. Мы можем встретиться с ними после концерта.       — Хорошо, — старший сначала подумал, что может обидеть своим отказом, но либо Ники ничем не расстроить в этот момент, либо он и вправду понял искренние намерения, — Тогда я пойду собираться!       — Уже сейчас? — старший поворачивает Рики в своих руках, не давая вырваться из хватки, а потом смотрит на удивлённое личико, — Я думал, что ты отдохнёшь для начала. — Сонхун щурит глаза, изображая серьезный вид, но теряет его моментально, стоит только парню напротив выпятить нижнюю губу.       — Нет времени. Мы договорились встретиться в том парке, — Рики кивает в сторону окна, из которого виднеется арка у входа в достопримечательность, — Покушай обязательно и отдохни. Разберем все вещи, когда я вернусь. — а потом клюет в мягкие губы, надеясь на то, что после этого его отпустят.       — Ладно, — Пак улыбается смущённо, пытается сопротивляться желанию получить ещё один поцелуй. За талию притягивает парня ближе к себе, заключая в объятия, чем заставляет Нишимуру хихикнуть, — Ты тоже покушай и хорошо проведи время.       — Думаешь, что моя мама оставит меня голодным? Да я сегодня объемся на год вперёд! — смеётся он, отстраняясь, и укладывает свои руки на широкие плечи.       — Ты точно не обижаешься? — все же хочется знать наверняка, чтобы вечером не пытаться пробить стену из обиды, что младший умело может выстроить, полностью абстрагируясь в наушниках и игнорируя. Было такое, проходили.       — Честное слово! Я все равно настою на вашей встрече на днях. Так что готовься. — Нишимура ребячески похлопывает ладонями по плечам старшего, а потом начинает разминать их, хитро улыбаясь. Прекрасно знает, что Сонхун старается отсрочить встречу с родителями Рики по причине стеснения. Они не собираются пока что раскрывать свои отношения — даже с другими участниками ещё секретом не поделились, хотя те наверняка догадываются. Просто Паку хочется выглядеть в глазах семьи младшего хорошо, а комплиментов от Нишимуры слишком мало для этого.       — Как скажешь, — все же рано или поздно встреча произойдет. Вечно бегать не получится, что точно осознает Сонхун, поэтому все ещё репетирует свое приветствие в голове на японском. Родители Рики не знают корейского, а это барьер для свободного общения, поэтому в последнее время старший очень заинтересован в изучении родного языка своего парня, — Рики?       — Да? — промелировавшейся макушкой выглядывает из-за дверцы ванной комнаты.       — И лекарства не забудь. Ты ещё не до конца выздоровел. — причитает Сонхун, потому что точно знает, что Нишимура не вспомнит без напоминания. Хорошо, что всё-таки в этот раз они будут делить один номер. Личный будильник с напоминаниями Пак Сонхун готов к услугам. И даже по своей собственной воле.

***

      Рики возращается в номер поздно вечером, совсем не ожидая застать звук шумящей воды из душа. Он думал, что Хун пойдет веселиться с другими участниками, но на его удивление — он здесь.       Настроение отличное, поэтому, развалившись на кровати, не хватает только самому сходить покупаться, а потом Сонхуна под боком, чтобы уснуть с ним под какой-то сериал, включенный на Нетфликсе.       — Вернулся? — вопрос заставляет разлепить глаза и перевести на дверь в ванную, что в тот же момент отворяется. Сонхун выходит переодетый в серые пижамные штаны и белую футболку. Его мокрые коричневые волосы он зачесывает назад длинными пальцами, открывая вид на лоб, острые брови и самую замечательную родинку на переносице, что так нежно отзывалась в сердце младшего.       — Да. — Ники громко сглатывает, тем самым его голос звучит ещё ниже.       — Ты чего в уличном на кровати?       — Ждал, когда освободится душевая. Уже иду, надзиратель. — он приподнимается с кровати, кряхтя, а потом показывает язык, прежде чем окончательно уйти принимать водные процедуры.       Сонхун успевает просушить волосы феном, а потом зайти в их совместный аккаунт на Нетфликсе, как из ванной слышится: — Хён, я забыл пижаму-уу, — протяжно воет Ники, — Она у меня в чемодане, ты увидишь сразу. Принеси, пожалуйста.       Пак в минуту доставляет клетчатые штаны с футболкой, именуемые пижамным комплектом, истинному обладателю, а потом застревает на разгоряченной красной спине и ягодицах, что недавно наслаждались горячими струями душа. И как Нишимура может купаться в таком кипятке? Кожа выглядит раскаленной как лава. Младший же продолжает вытираться полотенцем, совсем не обращая внимания на съедающий его взгляд, только благодарит тихо за услугу.       Сонхун все же выходит, не желая вывозить наготы, от которой уже бродят пошлые мысли в голове. Он выдыхает, тем самым отгоняя их, потому что младший должно быть очень устал, пребывая на ногах весь день. Хлопает себя по щекам еле звучно, а потом достает из мини-бара бутылку воды, чтобы освежиться. Щёлкает крышкой.       Ники выходит пятью минутами позже, сразу же устраиваясь на кровати, чтобы показать, что готов к вечернему сеансу кино, но потом замечает картину на стене над второй двуспальной кроватью.       — Интересно, что это за картина? — интересуется он, блуждая по маслянистым лазурным волнам, что являются основой иллюстрации.       — Этого я тебе не скажу, но… — старший отходит от шкафа и направляется к кровати, коленями становясь на мягкий матрас, — Знаешь, что такое «отельное граффити»?       — Впервые слышу, — младший следит как Сонхун снимает картину с гвоздя, специально не поворачивая задней стороной к Нишимуре, а затем усмехается, — А что? Почему ты смеёшься?       — Угадай, что сзади нарисовано.       — Член какой-нибудь, — хохочет Рики, — Нет, ну правда, кто рисует что-то нормальное на обратной стороне! Одни жвачки и непристойности.       — Непристойность, ты бы хоть белье под штаны надевал. — Пак зоркий взгляд бросает на своего парня, у которого моментально краснеют уши, скорее даже для вида стыда, чем от его искреннего выражения. Сам же так «свободно» вырядился, — Неправильно. Тут не член.       — А что там?! — Нишимура все же загорается желанием узнать, поэтому сперва хмурится, а затем поднимается с кровати, когда Сонхун качает головой и вешает декор обратно на стену.       — Не скажу.       — Так же нечестно, хён! — Рики тянется за картиной, но старший перехватывает его и смеётся от любопытства в блестящих глазах. Нишимура оказывается сверху него, поначалу тоже забавляется, а потом, когда чувствует через тонкую ткань своих штанов возбуждение у хёна, то сразу же округляет глаза.       Если старший может его мучать, то и ему позволено, ведь так? Он принимает решение в своей голове, не удосужившись поделиться — просто проезжается своим половым органом по бугорку Пака.       — Ни.ки… — шипит на это Хун, а затем притягивает за затылок японца к себе. Движет смазано губами по чужим, вбирая их упругость, а потом углубляется, напористо ведёт языком внутри. Рики на это отвечает, забирается рукой под серую футболку, оглаживает анатомию ребер, переходит на бока. А когда отстраняется, то тянет за края одной из ненужных тканей вверх, безмолвно намекая избавиться от нее.       — Ты разве не устал? — интересуется старший, обхватив своей рукой небольшой кулак, сжимающий его футболку, что от той силы норовит треснуть по шву. Но хорошо держится, как и былая выдержка Пака, потому как натянута так, что ворот почти что оголяет грудь.       — У меня слишком хорошее настроение, — отвечает Рики, с вызовом смотря на острые, словно выточенные кузнецом, ключичные косточки, а затем опускает голову к виднеющемуся стояку Сонхуна, — и у тебя вроде бы тоже.       — Так я могу? — хрипит совсем неуверенно, подготавливает почву.       — Конечно. — хватает одного слова, чтобы старший поменял их положения местами, а затем притянул Рики за бедра к краю кровати. Разместившись меж его свисающих ног, он локтями оперся о матрас, чтобы последовать за желанием припасть к мокрым губам, что вызывающе блестели от слюны прямо перед его носом. Глупо было не поддаться искушению. Младший только шире рот приоткрыл, чувствуя большое усердие в поцелуе каждой клеточкой. Успевал не только отвечать, но и покусывать, дразнясь и играясь, слегка оттягивал нежную кожицу зубами и улыбался реакции Пака, что не был готов отдавать первенство.       Голова начала закипать, как вода в чугунной посудине, стоило только воплотить свою извращённую мысль, протягивая указательный и средний пальцы ко рту Ники, надавливая ими на сочную нижнюю губу, тем самым намекая взять их в горячий рот, да поскорее.       Без раздумий младший конечно же принял их, всасывая фаланги, грязно чмокал от обильного скопления слюны, что стекала с уголков губ, обводил языком подушечки, что от влаги немного сморщились внутри. Потом же взял полностью, втягивая щеки и с вызовом посмотрел прямо в глаза, зная, что Пак потеряет рассудок.       Старший все же поджал пальцы внутри, чтобы случаем не поцарапать ногтями чужое горло от неожиданного полного погружения. Обвел ребристое нёбо, гладкие стенки щеки острые зубы, изучая горячий рот, имея хотя бы такую возможность.       Рики взял только его пальцы, но он уже готов рассыпаться на кусочки и дать все, что его младший пожелает. Хочется до безумия заменить руку на то, что более нуждается в ласке сейчас, но у Нишимуры все ещё болит горло от простуды. Его самочувствие всегда остаётся самым важным, несмотря на то, что выдержка Пака готова взорваться к чертям в любой момент. Ради любимого человека он потерпит каменную вязь в штанах, что начинает неприятно ощущаться с каждой секундой. Так требует освобождения, что Сонхун даже не понимает, почему из-за Ники он всякий раз возбуждён до таких пределов, что самому непривычно. Такого ещё никогда не было. Это работает только с ним.       Насладившись картиной, Пак пробирается под резинку пижамных штанов, поддевая ее, и стягивает одежду прямиком на пол. Одному ему известно для чего он оставляет на Ники футболку, которая внизу уже намокла от выделяющейся смазки со стояка младшего. Этот вид Сонхуна забавляет.       Парень смотрит на полный желания взгляд, а потом скользит по телу, отмечая чистую светлую кожу бедер, будто у ангела. Идеально прямой розовый член так и молит его о разрядке, но хочется, чтобы младший кончил именно от проникновения. Поэтому подготовив смазку, Пак бегло согревает ее в руках, распределяя по пальцам, и ещё смачивает кольцо мышц для более комфортного погружения. А затем становится на колени на пол, устраиваясь между худощавых длинных ног.       Давит на стенки поначалу одним пальцем, имитируя фрикции, а затем добавляет второй, благодарно принимая первый стон от младшего. Уже никуда не спешит, ведь процесс не позволяет. Для Ники хочется делать только приятное, лишать его всей возможной боли. И пока он прикусывает внутреннюю сторону щеки, чтобы отвлечься от столь неприятных ощущений, приглушая собственные аханья протяжным горловым мычанием, Сонхун невесомо оставляет влажные бархатные поцелуи на голени, пытаясь замещать ноющее чувство в промежности на нежность.       Когда пальцы расходятся свободно, Пак вынимает их, а затем приподнимается на ноги. Младший давится, начинает коситься на пах своего хёна, что натянутой тканью штанов кричит о сильном возбуждении. Чувствует себя виновато за бессилие, но хён на секунду меняет взгляд сирены на самый светлый и любящий взгляд, давая понять, что все в порядке. Рики улыбается этой внимательности.       Без церемоний Сонхун избавляется от своих пижамных штанов и белья, а потом размазывает по всей длине смазку, что неистово сочится, ожидая интимной близости. Он подходит вплотную к кровати, упираясь коленками в деревянную отделку, и прикладывает тяжело стоящий член ко входу. Вставляет постепенно, отмечая плавность вхождения, пока Ники душит стон:       — М-м. — с первыми движениями слышен пошлый звук хлюпанья, и Сонхун понимает, что немного переборщил со смазкой. Но никто из двоих не жалуется.       — Рик, подними ноги. — приказывает Хун, а потом берет послушно приблизившиеся к нему стопы и прикладывает подошвой босых ног к своей груди. Ники начинает ощущать щекотное чувство от касания к твердым соскам старшего, но от этого его начинает вести ещё больше.       Ники удается сквозь пелену, накрывающих его ощущений, поглядывать на выраженный пресс, накаченные руки и явно вздутую венку внизу живота. Ему хотелось бы очертить ее языком, но когда Сонхун ускоряет темп, бросая откровенное «Ох, черт», японец начинает путаться в мыслях, ощущая только подходящую сладость кончиками пальцев. Он тянется рукой к своему члену, сжимая его сильнее привычного, громко простонав:       — Хён-ним…       Пак же следит за движениями чужой ладони, что нетерпеливо сжимает закипающее семя внутри, что норовит вот-вот и выстрелить струей, а затем переводит взгляд на то, как он вдалбливается в желаемое им тело, погружаясь целиком. Ники принимает все, отзывается удовлетворёнными вздохами на каждое погружение, но этого старшему оказывается мало.       — Сонхун-хё-ён! — он осознает весь спектр эмоций только тогда, когда попадает по клубку нервов, вызывая глубокие стоны, что начинают отбиваться от стен. Должно быть стыдно, что их услышат другие участники или менеджер.       — Потише, тигрёнок. — шепчет Хун, не прекращая двигаться. Как только Нишимура сделал новую прическу, высветляя некоторые прядки в белый, то у старшего сразу же появилась в голове эта ассоциация. Он не был из тех, кто любил такие прозвища, но это так долго крутилось на языке, что он просто не мог не…       Пот каплями стекает по спине, выдавая старания и желание достичь конечной точки. Рики вскрикивает стоит старшему задержаться на простате чуть дольше обычного, и неравномерно, брызгами изливается себе на футболку, охая, а затем глубоко дышит. Пак от подобного вида мысленно уже обильно финишировал, но на яву только сейчас приближается к завершению, глотая стоны. Рыча от того, как его сжимают гладкие стенки внутри, он до краев наполняет горячей жидкостью парня, что дёргается от ощущений, а потом все же отпускает родные ноги из своего плена. Видимо от больших пальцев останутся синяки.       Сонхун постепенно приходит в себя, все выходит из Нишимуры, что разнежился от волны пульсаций по телу. Старший отмечает как под ним сочится выливающаяся сперма, а потом целует в предположительные места синяков. Тянется за поцелуем, устало облизывая любимые губы, а затем все ещё расфокусированным взглядом цепляется за излюбленную им родинку на круглом подбородке. Чмокает ее едва слышно — с любовью, пока младший ощущает новую порцию бабочек от этого действия.       Все же, кто бы что не говорил, а Сонхун вовсе не холодный, не ледяной — он тоже может горячо любить, отдавать себя и показывать свои самые светлые чувства. Нишимуре иногда кажется, что Пак, которого он знал до отношений — совсем другой человек.       — Моя милая шоколадная крошка. — шепчет хён, но непонятно — про родинку он или о Ники в целом?       Колени начинают болеть от длительного согнутого положения, поэтому младший ругается, выпрямляя их, а затем касается оголенным бедром мокрой простыни.       — Нужно поменять постельное. — окинув состояние бардака, предварительно отходя от кровати, делает вывод Сонхун.       — Сейчас? Мы все равно будем спать на той кровати вместе. — Ники ноет от усталости, все ещё разминая колени, чтобы подняться.       — А если из парней кто-то зайдет, м? — вскидывает бровь Пак, желая быть осторожнее в их отношениях, если уж Ники решает побыть беспечным в этот момент. Хотя в голове старший отмечает желание забить на это так же, как и макнэ.       — И то верно. Эх, ну вот, ещё и в душ опять… — все ещё лёжа посматривает на Сонхуна, что роется в шкафу, — Что ты ищешь?       — Другое постельное, — победно доставая свежее белье с верхней полки, — Пойдем вместе.       — Куда? — веки становятся тяжелее, но Ники все еще кое-как движет своими пушистыми ресницами.       — В душ, тигрёнок. Не засыпай.