Оружие

      — Да я… Не похож на тебя, нисколько! — срывается в конце концов Калеб. Не выдержал давления, этого давящего взгляда, стальных речей, ни намёка на взаимопонимание.       Войд молчит, смотрит так проникновенно, будто рёбра под кожей пересчитывает. Поёжиться хочется, да привык уже себя сдерживать. Спина прямая, плечи ровные, голова поднята. Говорит, как равный по статусу, на самом деле невольно пресмыкаясь перед авторитетом и убийцей многих счастливых лет.       — Не похож и никогда не буду… — добавляет уже более спокойно и сухо, ругая себя за то, что лишний раз повысил голос. В детстве уже давно дали бы по губам и заставили снять штаны, пороли минут эдак двадцать, а потом заставили бы делать дела по дому. Калеб уже лет шесть не получал телесных наказаний, но до сих пор иногда чувствует фантомные боли.       — Тогда скажите мне, Калеб, — поддерживая формальность беседы, обращается к собеседнику на «вы» инспектор — почему же вы тогда хватаетесь за пистолет?       Калеб опускает взгляд на кобуру, невольно, бегло, спешит сразу вернуть на место и ещё сильнее ровняет спину.       — Не понимаю, о чём вы — врёт, понимает. Это показывает хотя бы ситуация с Райей и Кавински, когда он, только-только заподозрив предательство, навёл прицел на друзей и уже собирался спустить курок.       — Вы знаете, о чём я говорю — без какого-либо страха, спокойно произносит инспектор подходя ближе. Ладони трясутся как в тот раз, когда Калеб впервые взял в руки пистолет. Слава богу спрятаны в карманы. Он бы не наставил оружие на отца, он не Войд и никогда им не будет.       — Я. Не. Такой — повторяет медленно, дробя фразу, чётко выделяет каждое слово интонацией. Он не такой, не бездушный робот, не поехавший умом человек, добровольно решивший превратить себя в киборга, обычная жертва обстоятельств, недолюбленный ребёнок, который смог сделать усилие над собой и перерасти это. Он избавился от влияния воспитания Войда, он…       — Помните, чему я учил вас? Никогда не доверять людям, слушаться только меня, не допускать любое проявление эмоций и всегда доблестно работать на благо Империи, — проговаривает медленно, будто молитву читает в храме. А Калеб вспоминает невольно, какими муками он запоминал эти правила. Хочется то ли Войду врезать, да так сильно, чтобы разом прочувствовал всю ту боль, причиненную Секретарю за годы воспитания, то ли задушить себя из прошлого за совершение таких глупых ошибок — разве вы сможете позабыть это?       — Не смогу — отвечает честно, ведь правда знает, что не сможет.       — Я не дал вам жизнь, но научил выживать. Я дал вам то, без чего вы не были бы тем, кем являетесь сейчас. Не больше, не меньше. Ровно столько, сколько требовалось — стальной голос, проникновенный, но взгляд такой ленивый, будто хозяин совсем этим заниматься не хочет.       — Ты не дал мне любви — звучит сейчас, как обиженный мальчик, и сам уже невольно признаёт схожесть. В голове слишком ясно засела картина напуганного лица Кавински и этой милой робо-мордашки Райи.       — Она не нужна тебе. Любовь — это слабость. Я дал тебе силу, научив держать пистолет, — Войд тянется к кабуре Калеба и вынимает из неё оружие, тот не сопротивляется вовсе. Позволяет лазить по своим карманом — но сейчас я забираю её обратно. Ты не достоин такой власти.       Войд прячет пистолет куда-то в карман своего бездонного пальто, а Калеб невидящим взглядом смотрят в пол. Наказание, очередное. Не телесное, но тоже весомое, берёт за живое. Главный секретарь слышит, как отдаляются шаги, Войд покидает его, решив не сдавать в этот раз полиции.

***

      Мужчина выходит из своих мыслей, только когда слышит хлопок громкий хохот Радана за стенкой. Моргает пару раз, выныривая из неприятных воспоминаний вчерашнего вечера, мотает головой и злобно сжимает кулаки.       — Да что ж ты будешь делать, — стучит по своему рабочему столу недовольно, слышит какой-то звякнувший звук. Пугается, пытается найти источник шума — а это ещё что такое?       На полу находится рамка совместной детской фотографии с Кейт. Калеб смотрит на неё, вспоминая, как они вместе играли в пиратов и соревновались, кто больше найдёт сокровищ. Невольно улыбается, когда в груди разгорается тепло. Слышит шаги в коридоре и отдалённый роботизированный голос, произносит тихо:       — И всё-таки, Войд, ты не прав. Ты не забрал моё оружие. — дверь открывается и глазам главного секретаря предстают Лололошка с Райей — Любовь…       — Твоя? Да, это я — улыбаясь, соглашается комиссар и подходит ближе, нежно обнимая своего парня.       — Ура-ура, семья снова в сборе! — вторит ему Райя-Прайм, лучшая П.Е.Р.С.И.К. во вселенной.       Они обнимаются не больше минуты, а потом спешат на первый этаж, на собрание Сияния, где их будут ждать заряженные на бой повстанцы.