последний мятеж

— Мы блядски опаздываем! — Я знаю, что мы опаздываем, но обгонять на правом руле фуру слева — это убийство, — цедит Кристина, цепляясь сильнее за кожанную оббивку. — Ты стала слишком правильной. Будь тут Виктория, мы бы уже создали четыре аварии, но были на месте. — В следующий раз тебя везёт Виктория. Ты трахаешься с Викторией, живёшь с ней, — Кристина не успевает закончить, потому что получает удар по плечу и лыбится себе под нос. Но игнорирует Лизин настрой, продолжая, — готовишь ей. — Завались и едь. В следующий раз я сяду за руль. — Успокойся, без нас не начнут, — с напускным спокойствием и придыханием, — Если бы кому-то не приспичило потрахаться за полчаса до выхода, мы бы не опаздывали. — Всё, заткнись. И ехать они продолжают молча. Обгоняя машины и нарушая несколько правил, Кристина с Лизой добираются до места назначения примерно через двадцать минут. Взъерошенные, помятые и точно не выглядящие подобающе для данного мероприятия. Их встречают Арсен и Дима, с криками и воплями. Загоняя к себе, подзывая руками. — Мы не пропустили? — Нет. Из сотрудников кто-то опаздывает, кругом пробки, поэтому есть ещё время, — тараторит Арсен, разглядывая девушек, — Вика с Вилкой сейчас ссорятся из-за костюма, поэтому будут через десять минут. И, как обычно, только я пришёл вовремя. — Ты пришёл вовремя, потому что я весь вечер собирал наши вещи по ебучему километровому списку, — возникает Дима, подкуривая сигарету. И смотрит злостно и раздражённо. — Потому что организованность — залог успеха! — Ты просто недоразвитый, признай уже! Ты вписал в список цвет носков и даже цвет ручки, которую возьмёшь! — Потому что я ответственный! Это называется ответственность, понятно? Эта ручка важна сегодня! — Прекратите! — Кристина одним движением руки останавливает перепалку. Подкуривает, пользуясь Диминой зажигалкой, и смотрит на падающие листья с деревьев. — У Лизы овуляция, у тебя овуляции не бывает, — заключает Дима, разглядывая девушек, — на тебе засос, который нихуя не замазался, а на Лизе криво застегнуты пуговицы — он надменно и с прищуром глядит, пока индиго бьёт его по руке. И парень поворачивается к Арсену, громко крича, — Вот видишь! Все, сука, трахаются, вне зависимости от того, есть завтра важное мероприятие или нет! Что я тебе говорил? — Или важное мероприятие сегодня, — с улыбкой дополняет Захарова, вскидывая бровями. Лиза лыбится, наблюдая, как приближается недавно купленная машина Виктории. — Они безответственные! — Только потому, что тебя взяли в свидетели, хотя, я напомню, что Рому знаю дольше, не значит, что ты должен быть ответственным! Это брак по расчёту! И Виктория, которая выныривает к ним, удивлённо округляет глаза, вытягивая губы. — Я думала, они любят друг друга или что-то в этом духе. — Я ставлю десять тысяч на то, что нихуя они не уживутся. — Да заткнитесь вы все! Наши друзья женятся, хоть один день можете адекватно себя вести? — возникает Виолетта, подходящая с уже закуренной сигаретой. — На твоей свадьбе я набью морду твоему отцу, Вилка, обещаю, — улыбается Дима, разглядывая девушку. А та в костюме опирается локтём на плечо Виктории, часто и со смехом кивая. — А можно узнать, в чём была причина вашей ссоры? Виктория делает шаг, прокашливаясь и оглядывая друзей. И сообщает: — Я не хотела, чтобы Рома сдох в свою свадьбу. Она, — и тычет пальцем на Вилку, что недовольно смотрит, закатывая глаза, — хотела пойти в прокуренном костюме. Мы заезжали в прокат вещей. — Вам не кажется, что он врёт по поводу астмы? — предполагает Вилка, улыбаясь. — А зачем ему это? И ребят окликает Мишель, которая выбегает из здания ЗАГСа, собирая всех в кучу. — Быстро все расселись! Цветы будут в зале, ими посыпать после росписи, Арсен, немедленно к стойке, ты свидетель, не забывай! Я — тоже к стойке, я подружка невесты! И не опозорьте их! Ребята рассаживаются. А Лиза с Кристиной разглядывают вышедшего Рому, который невероятно волнуется. И спустя каких-то двадцать минут их расписывают, а Арсен вручает кольца. — Согласны ли вы? — Да. Ещё через десять минут ребята в составе девяти человек обнимаются и фотографируются на память. Одна лишь регистраторша тихо интересуется у Мишель: — А почему нет родственников? Мы привыкли к более большим залам. — Я родственница. У них, кроме друзей, никого нет. Одинокая несчастная пара, которых все ненавидят, — со смехом и очевидным сарказмом произносит девушка, пока женщина смотрит на неё, словно на умалишенную, — Да, знаете, как бывает с разнорассовой любовью? А потом они, как в старые-добрые, едут в гараж. Гараж, который теперь переделан под неплохой дом с неплохим лофтовым ремонтом. Кристина, оказываясь внутри, первым делом присвистывает, оглядываясь по сторонам. И Рома, наконец, снимая дурацкий пиджак на пару с Лерой, вздыхает и улыбается. И сообщает: — Мы делали ремонт около месяца. Быстро управились, правда? — Свадьба, о которой мы узнали за три дня до, ремонт в гараже. Почему вы молчали, а? — непонимающе пялится Лиза, пока все рассаживаются за накрытый стол. — Потому что у нас есть новости! — торжественно заявляет Лера, вставая, — До настоящей свадьбы очень далеко, конечно, но роспись была необходима. — А я что сказал, — запихаясь салатом, со знанием дела орёт Дима, — это брак по расчёту! — Да заткнись ты! — пихает его в бок Арсен, кивая. — Мы решили, что здесь будет центр помощи мигрантам. Так как вы всё равно больше не живёте в гараже, а мы с Лерой перебираемся в мою квартиру, — и все резко замолкают, переглядываясь. Повисает резкое молчание. Каждый обдумывает, неверяще и как-то испуганно. Одна лишь Виктория тихо говорит: — Неожиданно. — Но это не значит, что в мою квартиру двери для вас закрыты, понимаете? И все тут же расслабляются, начиная кивать и поддакивать. Вечер проходит забавно: ребята едят, некоторые пьют, частенько выходят покурить, общаются, смеются и вспоминают былые времена. Прошло всего четыре месяца с момента, когда снесли Министерство Пропаганды. Всего четыре месяца, за которые произошло слишком много всего. Арсен с Димой перебрались в купленную квартиру, недалеко от той, в которой когда-то в юности жил Арсен. Виктория с Виолеттой поселились в квартире, заброшенной когда-то и выданной детдомом. А Лиза с Кристиной сняли неприметное жильё недалеко от центра, чтобы журналистская натура Лизы могла писать и вдохновляться видами на город. Жизнь у них идёт своим чередом. Но каждый взял передышку, чтобы после всего произошедшего прийти в себя. И уже в конце вечера, когда «Сплетение» попросту сидит и обсуждает всё на свете, как и в старые добрые подшучивает над Арсеном, двери гаража открываются. И на пороге, словно пять месяцев назад, появляется Кристина Штрэфонд. Она не одна. — Всем привет! — Охуеть! — выпаливают все разом, удивлённо вскакивая, — Вы приехали! — Нам рейс задержали на четыре часа. И к Ларисе заезжали! — лепечет Кравцова-Желточенко, улыбаясь, — Мы же не могли пропустить свадьбу столетия, да? — Мы же пропустили вашу, — смеётся Лера, что поддерживала связь с ними всё это время, — Надолго? А далее объятия, подарки из Парижа, смех, улыбки, музыка, которую на фоне включает Арсен. — Планируем остаться на неопределённый срок. Заскучали по менталитету! — Крис Штрэфонд улыбчиво усаживается, набрасываясь на еду. Как и Оля, что после самолёта, очевидно, устала до чёртиков, — Ребята, мы пьём и ночуем тут, или мы не пьём и едем домой? — Пьёте и ночуете здесь, как в старые добрые. Вся команда обсуждает жизнь Оли и Крис в Париже, их маленькую квартирку, новые статьи и места работы. Пока другие попросту сидят парами в обнимку, перешёптываясь о своём. Виктория выходит в ванную покурить. Просто так, возможно, по привычке, или просто потому, что хочет тишины. За ней плетётся Виолетта, что всё это время спорила с Димой и доказывала, что он мудак. — Что такое? Вилка становится напротив, обнимая сидящую на бортике Викторию. Та утыкается ей в живот носом, хватает на поясницу и вдыхает запах своего же геля для душа с черникой. — Как думаешь, мы когда-то поженимся? — шёпотом, смотря по-щенячьи наивно. — Не буду врать, я не знаю, — Виолетта отвечает так же тихо, смотря прямо в глаза, — Если я не сорвусь, если ты сможешь стерпеть все мои проблемы, а я твои. Наверное, да, мы поженимся, у нас будут удочерённые дети, дом, и всякое такое говно. Виктория поджимает губы, кивая. Оглядывает девушку, пока та зарывается в её волосы и отнимает сигарету. — Я за всё это время ни разу у тебя не спрашивала, почему ты не срываешься, сложно ли тебе. Как будто я забыла, что ты наркоманка. — Как будто ты забыла, что и ты наркоманка, — сладко-тягуче, еле размыкая губы, — Вик, ты знаешь ответ. Не заставляй меня это произносить. Виолетта дрожит, мягко улыбаясь. Мягко, а вместе с тем горько, потому что за эти четыре месяца впервые чувстует себя спокойно. Счастливо и спокойно. Она всё так же созванивается с Кристиной, потому что они не привыкли быть порознь, иногда плачет от эмоций, выговаривается и любит. Ей попросту хорошо сейчас. Она учится закупаться продуктами на месяц, впрочем, как и Виктория, убирать в квартире, оплачивать счета и водить. Учится любить правильно. Учится бить татуировки и готовится открыть тату-салон. — Произнеси это, — Виктория усмехается, отбирая сигарету назад. Ей жизненно необходимо смотреть Виолетте в глаза, держаться за её спину и облизывать губы, усмехаясь. — Потому что с тобой я настолько счастлива, что мне не нужны наркотики, чтобы что-то чувстовать. Ты их не заменяешь, как я думала раньше, нет. Ты просто делаешь мир настолько прекрасным, что мне не нужно его разнообразить. Потому что в тебе есть всё: смех, радость, печаль, грусть. Тебя не нужно чем-то дополнять. У Виолетты слегка дрожит голос и выступают поодинокие слезинки правды на глазах. И она смотрит в глаза, улыбаясь от того, что смогла это произнести, чувствует себя неловко, боясь, что может быть высмеяна. А Виктория только лишь резко встаёт, обхватывая её лицо руками. Сигарета летит в раковину, пока девушка соприкасается с Вилкой лбами, произнося в самые губы: — Не умею говорить, как ты, — со смешком, почти выдавливая слова и прикрывая глаза, — но я люблю тебя. Я очень хочу пообещать себе не проебать тебя. И мир вдруг сгущается до одной эмоции и неутолимого жара внутри. И любовь пылает в ванной гаража. *** И весь вечер ребята общаются. Делятся на небольшие компании, когда Лиза зависает с Олей, а Кристина уходит на кухню пить кофе. Вечером, потому что впихнула в себя слишком много еды. — Лера поменяла здесь всё местами, это невыносимо, — цедит девушка сквозь зубы. И тут же в кухню вбегает Дима, усаживаясь на стул. Он на Захарову смотрит с интересом и неким восторгом. — Не думай, что я за тобой таскаюсь, но так и есть. Арсен начал говорить с Ромой про какую-то умную хуйню, я сбежал. — То же самое. Лиза и её обсуждения с Олей новых статей меня добило. — Ты не поэтому спряталась, да? — Дима смотрит с вызовом, а вместе с тем свысока. Поднимает подбородок, щурится, закуривает. — Не включай психиатра, иначе я врежу тебе, — предупреждает Кристина с улыбкой, хватаясь за ручку сковородки. — Травмы, да? Не можешь находиться с Олей, потому что она напоминает тебе про секту, а там недалеко и те изнасилования, не так ли? Признавайся, Кристина. — Да, — на выдохе, с большим трудом. Прикрывая глаза и считая до десяти, — Хоть сюда твой нос может не лезть? — Не может! Пощади Арсена. Если сегодня я не достану тебя, то он весь вечер будет отнекиваться по поводу его матери. Мне нужно донимать людей, я питаюсь ими, Кристина. — Я ненавижу свои шрамы и до сих пор не могу их принять. Ною об этом Лизе каждый день, постоянно стесняюсь и злюсь, — Захарова злостно разводит руками, пялясь с распахнутыми глазами, — Доволен? — Это мешает тебе трахаться? — Нет! Просто теперь, когда мне приходится каждый день встречаться с этим и вспоминать, становится не по себе. Я люблю Лизу, своё тело. Я доверяю ей своё тело, понимаешь? Мне просто не по себе, что оно искалеченное. — Ты говоришь даже больше, чем я прошу. Видишь, нужно просто выговориться. Их разговору мешает входящий Рома, который громко прокашливается и оглядывает происходящее. — Я успел жениться, пока ты не можешь побороть комплексы. — Помолчи хоть ты! И вообще, это моя жизнь! Занимайтесь своей! — Кстати, по поводу этого, — начинает вдруг Дима, — никому из вас не обидно, что только мне удалось охомутать миллионера? Никто не завидует? — Никто тебе не завидует, успокойся уже. — А зря! Я профессильно сосу член за кроссовки, вы так умеете? — Дима, блять, ты человек с научной степенью, ёб твою мать! — Человек с научной степенью и богатым мужиком! Я могу хоть чем-то в этой жизни погордиться? Кристина посмеивается на пару с Ромой, в момент, когда на кухню заходит Вилка. Та лыбится, оглядывая ребят, усмехается и говорит: — Вика с Лерой рассматривают дочиненный мотоцикл. Мне скучно. — У меня даже свадьба пройти нормально не может, — вздыхает Рома, потирая лоб. — Успокойся, это брак по расчёту! — орёт Дима, но его перебивают. — Заткнись! Это не брак по расчёту, я люблю Леру. — И на эту свадьбу ты позвал её лучшую подругу, которая встречается с девушкой, с которой ты трахался, — с улыбкой отвечает Кристина, пока все остальные смеются, — и девушку, с которой ты трахался. — А так же бывшую своей жены, — смеётся вдруг Вилка, но все в ту же секунду замолкают. Замолкают и пялятся на Виолетту, что разводит непонимающе руками. — Что? — Вы встречались? — орёт Кристина, возмущённо поднимая одну бровь, — Когда успели-то? — Пока ты бегала за Лизой. Ничего не вышло, Ром, не парься. Лера любит честных, а я вру сама себе. И все понимающе кивают, ровно так, будто не знают, что и добавить. Добавлять, как оказывается, ничего и не нужно. Когда на кухне снова остаются лишь Кристина с Димой, та спрашивает тихо: — Будет какой-то дурацкий совет? — Не знаю даже, — Дима поднимает одну бровь, задумываясь, — поставь Лизе такие же шрамы и вы будете на равных. — Иди нахуй, Дима! — пока парень безудержно смеётся. А в комнате Лиза с Олей говорят обо всём битый час, пока остальные попросту слушают, а Крис Штрэфонд, уставшая с дороги, спит на коленях Кравцовой. И Виктория, копошась у мотоцикла, вдруг говорит: — Чёртов баллончик. Я забыла о его существовании, — удивлённо доставая из коробки тот самый, которым она рисовала знаки. Лиза вдруг поднимает голову, тут же выпаливая: — Он нам больше не нужен. Как минимум, пока, — с улыбкой, — Дай сюда. — Зачем? — Ему есть более удачное применение. А потом тихие разговоры, посиделки в обнимку и песни. А потом все начинают расходиться, и Лиза с улыбкой кричит: — Мы наверх! — будто это её спальня. К слову, так и есть, потому что Лера с Ромой обитают в бывшей каморке Арсена — Там уютнее. И она тащит Кристину за руку, улыбаясь. А когда они оказываются одни, Захарова намеревается просто лечь, ведя за собой в постель и индиго. Но Лиза вдруг останавливается, заговорщески улыбаясь. — Я кое-что придумала. — Что? — с интересом, усмешкой. Потому что Кристина за эти четыре месяца досконально выучила её. Её взгляды, что они значат и чего она хочет. Потому что это и есть любовь — понимать, пожалуй. Лиза выуживает из рукава баллончик, и цедит сквозь зубы: — Гиппоалергенный. Возможно, Виктория украла его с праздника цветов в прошлом году. — И на что ты намекаешь? — Кристина немного выпадает, улыбаясь. Подходит ближе, рассматривая девушку в полутьме. Между ними примерно пара сантиметров и целая вселенная, рассыпающаяся на части. — Тебе не нравятся шрамы, я знаю. Я закрашу их. Я закрашу твои шрамы, — твёрдо и решительно, смотря прямо в судорожно-бегающие глаза. — Хорошо, — пока голос Кристины предательски дрожит. И Лиза берёт её за руку, прижимаясь всем телом. Целует, соприкасаясь носом с чужим, выдыхает в губы и улыбается. И уже шёпотом говорит: — Я покажу тебе, насколько ты прекрасная. С неё аккуратно снимают одежду. И Лиза тут же прижимает к стене, разрисовывая тело Кристины жёлтым. Пока та неотрывно смотрит, не смея отводить взгляд. Восхищается. И когда она вся приторно и ярко-желтая, Лиза, наконец, оглядывает работу. Говоря только: — Это легче? — Это легче, — сдавленный кивок. Смиренная улыбка, зрительный контакт. — Я могу разукрашивать тебя до тех пор, пока ты не примешь это. Я даю тебе время, столько, сколько тебе нужно. И объятия. В которых Кристина почти плачет, цепляясь за чужую кофту. — Спасибо. Я люблю тебя. *** А когда все засыпают на матрасах, которые Рома услужливо достаёт, в гараже повисает молчание и тишина. И тогда одна только Лера стоит на улице, смотря в небо. — Они заняли всё место. — Они наши друзья. — Иногда я их ненавижу. Рома понимающе кивает, обнимая её со спины. И лыбится себе под нос. — Наш брак не по расчёту. — Конечно, нет. Потому что для центра тебе не нужно гражданство. — Да, я знаю, — сдавленно. Неуверенно, на ухо. — Зачем ты спешил с предложением? — Почему ты мне лжёшь? И Лера оборачивается, разглядывая его лицо. Устало поджимает губы, обдумывая. — Я не вру тебе. — Недоговаривать — лгать. — Догадался? — и она усмехается горько и растерянно. — Ты перестала курить, хоть никогда этого не делала. Неважно, что были другие факторы, я знаю то единственное, что может заставить тебя бросить курить. Потому что ты всё делаешь для других. Он улыбается, проводя рукой по её щеке. А Лера вертит головой, роняя слёзы. — Ты слишком догадливый. — Я врач, не забывай. — Я не сказала тебе, потому что понятия не имею, что буду с этим делать. Это нечестно. — Плевать. Сделаешь аборт — это будет твой выбор. Но я бы хотел этого ребенка, мне тридцать, я одинок и ближе тебя у меня никого нет. У нас есть деньги, мы умные и взрослые, наименее травмированные среди остальных. Но это твой выбор. — Хорошо. Они молчат пару минут. Рома даёт Лере возможность поплакать в его плечо, обнимая её крепко и гладя по голове. А Лера просто растворяется в его объятьях, чувстуя, как груз, который гложил, падает. — И что, если вдруг? Как мы назовем его? — Думаю, это очевидно. У ребёнка же должно быть нормальное имя, как сказала одна великая. Поэтому, либо Миша, либо Мишель. — Он родится сумасшедшим. И они оба усмехаются. Провожая всё, что случилось с ними когда-то, и начиная новую жизнь.