последний мятеж

Выезжая из гаража, Кристина наблюдает как индиго цепкими руками пристёгивается — им потребовалось всего пару минут на сборы: переодеться по погоде, ведь на улице вечером холодает. Она видит как Лиза устало растекается по сидению, прикрывая глаза — по ней видно, что устала. Они едут молча — Захарова внимательно следит за дорогой, но Лиза раз за разом всё равно говорит быть аккуратнее. — Не любишь адреналин? — поднимает бровь Кристина, обращая её внимание на себя. — Адреналиновая игла всё ещё существует, а зависимости я не люблю, — спокойно отвечает Лиза. — Разве у тебя они есть? Как можно говорить, что не любишь их, если понятия об этом не имеешь малейшего? Индиго ведёт бровью, хмыкает, но отмалчивается. А Кристина понимает, что более закрытую книгу ещё не встречала. — Да и к тому же, вся твоя жизнь адреналиновая игла, — не сдаётся, продолжая — ещё бы кто не разговаривал с Кристиной Захаровой. — Это неправда, — улыбается Лиза, — я не испытываю и толику страха на всех этих митингах. Я в целом ничего не боюсь. Кристина сжимает руль крепче, поворачивая голову в сторону Лизы — усмехается, не веря. — Тогда прокатимся? — с усмешкой, откидывая волосы, собранные в хвост, в другую сторону, — Эта малышка спокойно выжимает сто семьдесят. Только не визжи, я ненавижу шум. Лиза усмехается, голову повыше поднимает, смотря прямо в глаза — скалится, зубы обнажает в ухмылке. — Вперёд, — тихо, бархатно произносит, хватаясь за ручку сверху и выпрямляя ноги, опираясь ими в пол. Кристина ликует — азарт заставляет сменить передачу, улыбнуться, посмотрев в зеркало заднего вида, и вжать ногу в педаль газа, крепче сжимая руль. Она выезжает на трассу — поздний вечер, машин практически нет, дорога пустует и это позволяет разогнаться, заставляя разрезать пространство около леса громким звуком. Она дожимает до ста шестидесяти, наблюдая за реакцией — Лиза молчит, вжавшись в сидение — ни слова не говорит, улыбаясь, словно чеширский кот, а на лице эмоция безразличия. Хоть сама Кристина уже давно попрощалась с вестибулярным аппаратом, её ноги дрожат, дышит часто, за руль хватается, но всё равно продолжает ехать, смотря прямо на дорогу. — Лучше бы использовала другие методы, чтобы заставить меня кричать, — индиго улыбается, поправляя свободной рукой волосы. Кристина косо смотрит с усмешкой — исподлобья, издавая смешок. Начинает снижать скорость постепенно, возвращаясь к привычной, и изо всех сил не показывает подрагивающие руки. — У тебя что, нет инстинкта самосохранения? Ты знаешь меня три дня, я могла нас убить, — голос спокойный, поучительный, — И правда, камень просто какой-то. Лиза смеётся, откидываясь на сидение и отпуская руки. — Мы же не животные, чтобы у меня инстинкты были. А какой-то японской машинкой меня не возьмёшь, — она отодвигает зеркало, разглядывая свое лицо, — Я участвовала в развлечениях похуже. — Это каких, например? — Кристина поднимает одну бровь: интерес в жилах бушует, заставляет кровь кипеть. Хочется узнать, что там могло быть, если индиго не боится её гонок на трассе. — Могу тебе показать, — начинает та, — Это проходил каждый из «Сплетения». Но согласишься ты только если доверяешь мне. И обратного пути не будет. — Да ладно, что же там такого жесткого, — смеётся, обнажая улыбку — Лиза фыркает, смотря в окно. — Сама напросилась. Сейчас поворачивай направо, — указывает на лесополосу. — Я, конечно, вижу, что вы ребята отважные, — Кристина с громким звуком выворачивает руль, — но интересно узнать насколько. — Тебе понравится, — задумывается на пару секунд, весь её вид кричит о нетерпении, — а если нет — ну, уж прости, пеняй на себя. — Я не пострадаю? — интересуется вкрадчиво, начиная волноваться — уж больно индиго довольная. — М, не должна, — кратко отвечает та, раззадориваясь ещё больше. Это обнадеживает и дает такую силу предвкушения, что Кристина снова разгоняется, пока Лиза не просит её остановиться. — Здесь, — вылазит из машины, указывая на лес. Кристина морщится, не понимает, но идёт уверенно — уж страх она точно не покажет. Проходя в темноте и подсвечивая себе фонариком, они переглядываются, иногда утыкаясь головами в ветви, и чтобы скоротать путь, Кристина снова пытается заговорить. — И какие планы дальше? — огибая ветки, произносит, поджигая сигарету — недавно был дождь, капли всё ещё стекают с зеленой листвы. — Нужно заняться Антиповым, — Лиза перебирает ногами, руками усердно раздвигая кусты — чтобы Захарова прошла, — Это уже будет намного опаснее. И ресурсов потребуется больше, но, я думаю, справимся. Пока не знаю как, я думала над планом, но в голову толкового ничего не пришло. — Нужно будет, чтобы ты мне больше о нём рассказала, может, подключу своих ребят. Всё-таки, шишка крупная, людей много потребуется. — Только давай без погромов и захватов, хорошо? — та издаёт смешок, ведя головой, в потёмках Лизе мало что видно, но усмешку она не пропускает. — С вами устроишь погром, — саркастично говорит Кристина, — ненадежные. — Пришли, — выныривая из чащи, Кристина видит рельсы, освещаемые несколькими техническими фонарями. Тишина вокруг заставляет сжаться сердце, а любой издаваемый звук отдает эхом леса, — Нужно подождать пару минут. — Как скажешь, — поправляет кепку, доставая из кармана бомбера сигареты. Закуривает, оглядываясь, засматривается на индиго — та выглядывает вдали что-то. А когда звук приближающегося поезда начинает усиливаться, отбиваясь аж до верхушек деревьев соснового леса, Лиза подходит ближе, снимая куртку. Кристина ведёт бровью, но та расстегивает ремень, доставая его из брюк. — Секс на рельсах? Так быстро? — усмехается, пока та подходит почти вплотную. — Ты слишком самоуверенная, — усмехается в ответ, огибая ремнем талию Кристины — та от неожиданности роняет сигарету на траву. Лиза затягивает ремень на чужой талии, чётко попадая хлястиком в прорези — туго, так, что и дышать трудно. Она Захарову, словно собаку, подводит к рельсам спиной. — А теперь откинься назад и расслабься, — твердит, пока Кристина непонимающе косится, и натягивает конец ремня на руку. — Откинуться на рельсы? — она выпячивает глаза, — я упаду. — Нет, я тебя держу, — Лиза улыбается, для опоры становясь удобнее, — Ты же хотела попробовать. Кристине ничего не остаётся, как начать медленно откидываться назад — у индиго хватка и правда сильная, она держит крепко, хотя будто бы усилий даже не прикладывает. — Ниже, — приказывает скорее, пока глаза искрятся пламенем. — Я теперь не могу встать, — она балансирует над рельсами и только сейчас до неё доходит, что отпусти её Лиза — упадёт прямиком на рельсы. — Не переживай, я тебя подниму, — молчит пару секунд, оглядывая первый страх, промелькнувший на лице, — Просто не сейчас. Кристина слышит приближающийся поезд. И вспоминает, что они не останавливаются. Становится страшно — дышать чаще начинает, ладошки потеют, а она только кулаки сжимает, смотря на Лизу — та абсолютно спокойна, рука вытянута, улыбается. Поезд издаёт первый гудок — предупреждение, но Лиза непоколебима, остаётся от силы десять метров, а скорость, кажется Кристине, у локомотива запредельная. Фары слепят глаза, освещая все вокруг. — Поднимай меня! — орёт, пытаясь перекричать поезд, но та даже не шевелится, упиваясь реакцией — Кристина вертит головой по сторонам, рукой глаза от света прикрывает. Поезд издаёт второй гудок — она вздрагивает всем телом, пытаясь самостоятельно встать, но ничего не выходит, Кристина понимает, что если будет двигаться — то упадёт, а потому пытается ухватиться за ремень рукой и поднять себя, но амплитуды не хватает и паника охватывает наравне с адреналином, бушующим в крови — сейчас, кроме страха смерти, ничего не чувствуется. Она пытается смотреть на Лизу — та улыбается, хватку не теряет, но и не двигается, даже когда остается каких-то пять метров. — Подними меня, блять! — лицо красное, она еле дышит, на последнем издыхании кричит, понимая, что ремень сдавливает грудную клетку, — Сука, подними! Звук гудка оглушает, он практически вплотную — машинист во всю жмёт на гребанную кнопку, пока Кристина кричит, жмурясь. Она то хватает за ремень, то смотрит на Лизу. — Блять, дура, ты убьёшь меня! — последний крик. Поезд проносится мимо, когда Лиза со всей дури тащит Кристину на себя — та падает прямо на неё, в попытках отдышаться теряется, её кепка слетает — поезд затронул. — Ты ебанная дура, — дрожит, заикаясь, — чтобы я ещё раз, блять, — слова не складываются, она перекатывается на землю под громкий смех индиго, которая только усмехается. — Это лучше секса на рельсах, — она насмехается, осматривая Захарову — у той всё ещё руки трясутся. — Иди нахуй.