последний мятеж

— И как вы собираетесь это сделать? — Кристина становится спокойнее. Арсен, со всей собранностью и легким равнодушием к словесным перепалкам, вызывает доверие. И её пыл утихает, оставляя за собой только рассерженный взгляд на девушку, сидящую напротив. По природе своей и благодаря пройденному жизненному пути, Кристина Захарова не была из числа тех, кто терпел упреки в свой адрес — гордость и уверенность в своей правоте не давали возможности даже поверить, что она может быть слабее или глупее кого-либо. Ведь вся жизнь её состояла из взлётов и падений, что мимолетно запечатлялись в памяти, как знак того, что она готова пережить многое. Она привыкла, что её беспрекословно слушаются, восхищаются, просят советов и уважают. Это было простой истинной — Кристина Захарова, со всем своим нравом и силой характера, в скором времени добьётся успеха в деле, с которым один на один не первый год. Усмехаясь себе под нос от сложившейся ситуации, Кристина полагает, что такая встряска — неплохое событие. Дискутировать для неё — это в какой-то мере выходить из зоны комфорта, разминать мозги и спорить, что является вполне приятным занятием. Особенно в такой компании, ведь они и правда умны. — У меня есть данные о том, где это будет и когда, а всё остальное организовать не составляет труда, — он отдаёт какие-то бумажки Лизе, она внимательно вчитывается в текст, — Индиго, пожалуйста. — Итак, я предлагаю для начала сделать банеры с диссидентами Советского Союза, возьмём самых ярких, — она рассуждает, её глаза горят, а речь становится быстрой, подкрепляемой безумной улыбкой, — У каждого в руках будет определённый. Акцию нужно будет начать, когда все уже соберутся, чтобы были журналисты и камеры. Синявский, Солженицын, безусловно, Мандельштам, Шаламов, — от такого количества едва узнаваемых фамилий у Кристины чуть не вскружилась голова, но она ловит каждое слово, размышляя, — Новодворская? — Хорошо, сделаем акцент на их творчестве, с портретами, цитатами из книг, — подхватывает Аня, задорно улыбаясь, — Нужно сильную эмоциональную составляющую. Займусь этим, чтобы фразы были броскими. — Арсен, мне нужно, чтобы ты показал как выглядит памятник и местность рядом, я посмотрю, как там ориентироваться. — Дима уходит вслед за Арсеном, пока остальные продолжают обсуждение. — Хорошо, но в чём смысл? — непонимающе спрашивает Вилка. — Мы не теряем ни одной возможности высказаться, — начинает Рома, подходя к доске и переворачивая её, — К тому же, мы не можем допустить, чтобы Совок восхваляли. Если это будет продолжаться, люди привыкнут. Это, как минимум, неуважение к тем, кто отдал жизни за свободу в том режиме. Предлагаю вам завтра поучаствовать, чтобы понять нас лучше. — Мы здесь не зря, конечно, мы участвуем. Кристина видит, как лидер «Сплетения» улыбается впервые за вечер. — Тогда за дело, — встаёт из-за стола Виктория, — это будет бессоная ночка. Посреди гаража появляется своеобразный цех — они все вместе разрезают ватманы, Аня занимается распечаткой портретов и достает краски — красные. — Запад был единственным, кто сумел их защитить, а Родина — единственной, кто сумел предать, — читает вслух Кристина, орудуя ножницами, — Неплохо сказано. Цепляет. Аня самодовольно улыбается, откидываясь на кресле и вытягивая ноги. Блондинистые волосы собирает в хвост, разминая шею. — На втором этаже есть целая библиотека, там собраны редкие издания диссидентов, мемуары политических заключенных и даже сноски из зарубежных газет, так что можешь почитать на досуге. — Откуда у вас деньги на все эти издания? — задает вполне логичный вопрос Лера, разукрашивая фон на ватмане. — Издания индиго, она их притащила очень давно, — объясняет Дима, — Где она их взяла, мы не знаем. А вообще, деньги на существование мы зарабатываем. — Арсен зарабатывает, — уточняет Аня, косясь на своего друга, — Он очень хороший программист, если вы понимаете, о чем я. — То есть, вы сидите на его шее? — Вилка переводит взгляд с одного на другого, забавно улыбаясь. — Я ремонтирую машины в мастерской, — подаёт голос Виктория, сооружая деревянные палки для плакатов, — индиго работает в одном оппозиционном издательстве, Рома — сдаёт квартиру, потому что живет в этом гараже, Аня считает, что её теплица с овощами полностью окупает её проживание здесь, — и блондинка злостно косится на Вику, которая усмехается себе под нос, — Дима тренирует детей, преподает бокс. Но да, все наши заработки вместе взятые всё равно не больше, чем у Арсена. Все смеются, Лера с Вилкой переглядываются, понимая что-то своё, а Кристина, думая пару секунд, ухмыляется, и спрашивает: — Почему вы называете её индиго? — тишина после заданного вопроса разрезает пространство, — и почему они наверху, а не здесь? — У них своя работа, — задумчиво говорит Аня, — сделать так, чтобы нас не повязали. — Вы сотрудничаете с органами? — Да, куда без этого. Среди них остались адекватные, — Аня улыбается, неся портреты к ватманам, — Правда, это всё не бесплатно. А по поводу Лизы, — Аня задумчиво переводит взгляд на лестницу, а после кричит, — Лизок! Та спускается, держа в руках пустую кружку, спустя пару минут. — Что? — устремляет свои глаза на действо: полный бардак посреди гаража. Но этот бардак ей нравится. — Тут спрашивают, почему мы называем тебя индиго.,— она усмехается, предполагая, кому могло быть интересно, осматривает троих новеньких — каждая из них с интересом наблюдает. — А сами как думаете? — опирается на лестницу, улыбается и видит в ответ улыбку, на кончиках губ которой тлеет азарт. — У тебя повязка синяя, что-ли? — Кристина предполагает, что права. Лиза лишь кивает, но улыбаться не перестаёт. А потом снимает мешковатую черную толстовку, оставаясь в одной футболке, и взору открывается шея с четкими черными буквами. — Крутяк! — тянет Вилка, а остальные только кивают. — Я иду размяться на крышу, если нужна буду, зовите, — и исчезает вверх по лестнице, натягивая кофту обратно. Кристина улыбается себе под нос. Ребята и правда хорошие. *** Рисуя плакаты третий час подряд, все изрядно устали. Даже Дима, который вкидывал язвительные комментарии по поводу абсолютно всего, что происходит. — Остался Синявский и всё готово, — говорит Аня, заправляющая процессом. Она несёт его портрет к последнему плакату, на котором яркими красными буквами написано «он поведал о социалистическом реализме не для того, чтобы мы его однажды вернули», — Есть вероятность, что завтра на сносе будут коммунисты. У них там есть самый отбитый тип, я с ним знакома, если они появятся — будет жуткое зрелище. Нас порвут в мясо. — Не порвут, — успокаивает Дима, — от памятника есть несколько путей побега. Нам нужно продержаться хотя бы десять минут, потом будет четыре переулка, в которые можно сбежать, — он достаёт схему, собственноручно нарисованную, подходя ближе и показывая всем, — Мы оставим машины здесь, — тычет пальцем в три разных угла, — убегаем по тому направлению, куда повернуты. Полиции там не будет. — Хорошо, но дайте мне фору, чтобы успеть оставить знак. — Виктория смотрит на карту, изучая положение машин. — Малыш, для тебя всё, что угодно. Кристина кивает, прикидывая в голове план улицы. Страх отступает на второй план, когда она видит уверенные взгляды остальных. — Я курить, больше не могу. — поднимается, плетясь на второй этаж — если там есть крыша, она не против отвлечься от гнусных мыслей. Пройдя по лестнице, видит огромную комнату, посреди которой стоит Рома, говоря по телефону. Подмечает, что две кровати находятся в разных углах — очень далеко друг от друга, как и рабочие столы. Она лишь обращает его внимание, показывая пальцем вверх, и тыча на пачку сигарет. Он заводит её за одну из стен, где видна лестница на крышу. И поднимаясь, слыша, как со скрипом отворяется железная дверь, Кристина видит настоящую спорт площадку с турниками. Лиза подтягивается, громко дыша и не замечая ничего вокруг. Захарова разглядывает, как та усердно кряхтит, закуривая сигарету, а на фоне ночное небо и город вдали. — Сколько уже сделала? — хриплый голос пугает брюнетку, от чего та шугается, спрыгивая, и смотрит в упор. — Много, — взгляд холодный, недоверчивый. Безразличие на лице Кристину раздражает. Но эфемерное спокойствие расслабляет, на фоне напряженной обстановки, — Я надеюсь, курение не мешает тебе быстро бегать. Завтра это понадобится. — Не переживай, я натренированная, — усмехается, пока дым плавно окутывает легкие. — Я предупреждаю, что это опасная затея, поэтому если вы боитесь или сомневаетесь, лучше скажите сейчас, — индиго подходит ближе, переводя сбившиеся от тренировки дыхание. Кристина на это ухмыляется, почти смеясь, и смотрит на Лизу в упор. — Я тебе не девочка с улицы, — поднимает брови насмешливо, и плечи разводит, — я занимаюсь этим много лет и тоже участвовала в акциях. И от полиции бегала. — Да, но разница есть, — Лиза усмехается, и на безразличном лице впервые проявляется хоть какая-то эмоция, — Ваши протесты воспринимаются как стычки обычных граждан между собой, а нас знают, как террористов. Даже учитывая то, что мы ни разу никому не навредили. — Сколько ещё раз ты напомнишь мне об этом? — Кристина злится, повышая голос, — Хватит делить на своих и чужих, мы здесь ради общей цели. — Я сомневаюсь, что цель одна. Ты ведь планируешь идти в политику, греть жопу в партийном кресле, не так ли? — Лиза спокойна, но подрагивающая улыбка выдаёт толику раздражения. — Я планирую менять эту страну, индиго. Я не верю ни одному из тех, кто рвётся к власти, что бы он не рассказывал в своей предвыборной компании. И не остаётся ничего, кроме как попытаться самостоятельно это изменить. И ты меня за это осуждаешь? Потому что ты настолько альтруистична, что готова отдать власть в руки богатых уёбков, рассказывающих о демократии? Мне кажется, что-то не сходится в твоих убеждениях. — Потому что я готова хоть всю жизнь бороться, поверь, это будет нужно при любой власти. Они ещё не разошлись на полную катушку только благодаря нам, это намного важнее, чем устанавливать законы. — Я тебе верю, — Кристина вздыхает, рассматривая её лицо — там помутневшие глаза и расфокусированный вгляд, — но твои суждения очень лицемерны, не находишь? — Это не лицемерие, это недоверие, — Лиза замолкает в невозможности сказать больше, — Если ты пришла сюда ради славы, то ничего не выйдет. «Сплетение» не для тех, кто хочет засветиться на Федеральном, мы уже много лет выступаем против несправедливости и никто из нас ни разу не хочет заработать на этом имя. Так что, если это для полит компании, то ты ошиблась. — Я здесь ровно по той же причине, что и ты. Я пытаюсь добиться смещения власти, а все твои обвинения по поводу того, что я хочу уйти в политику — это тупо. Потому что я и правда хочу, но это не значит, что я пришла к вам за пиаром. Ты чё, думаешь, я не в курсе, кто вы? Я прекрасно знаю, что если кто-то узнает, что я в «Сплетении», то мне пизда. Да на вас даже охоту организовали. Я просто пытаюсь бороться и не вижу ничего зазорного в том, чтобы хотеть что-то изменить. Если мне нужно как-то это доказывать тебе, то уж прости, но моё доказательство в том, что сейчас я здесь, а не на ток-шоу спорю с депутатами. И ребят своих к вам затащила и рискую их жизнями. — Тогда советую потренироваться и свыкнуться с вечным преследованием.