Последнее дело сержанта Салливан

      Фабрика Вилли Вонки. 3 февраля, 01:37. Апартаменты сержанта Салливан.

      На ночь освещение главного цеха Фабрики приглушалось, имитируя темноту ночи. Освещение тут в принципе было адаптивным, и менялось не только на ночь и одномоментно, как уличный фонарь. Нет, тут были настоящие закаты и рассветы. И в «небе» летало нечто, похожее на Луну.       НЛО же, засасывающие в трубы шоколад (а иногда и детей, как все уже убедились) на ночь не прекращали свою работу, в отличие от света, потому всю ночь, если открыть окно, были слышны звуки засасывания жидкости и движения механизмов, а также жуткий плеск, сопровождающий каждое погружение трубы в реку.       Камилла сидела на террасе в одиночестве и смотрела на эту местную «Луну».       Сегодня она наблюдала за тем, как девочка сначала превратилась в чернику, а потом ее прикатили в цех и выкачали все соки.       И эта девочка осталась жива. И никак не пострадала. Если, конечно, отбросить ее фиолетовость и тот моральный вред, что ей постоянно причиняет мать.       «Мама, смотри, какая я гибкая. Мне теперь удобнее будет соревноваться!» — последнее, что услышала сержант от Виолетты.       А та только посмотрела на дочь с отвращением, как на липкое нечто на поручне в вагоне метро. Конечно, никто оттирать такое не будет, но хотелось бы стоять от него подальше, да? И желательно не трогать, как это старательно пыталась делать мисс Борегард с дочерью.       «Когда все будут праздновать выпускной в школе, Виолетта, скорее всего, будет рожать ребенка в поликлинике. Конечно, это будет самый крутой, красивый, сильный и популярный парень школы — отец ее ребенка. Ведь она — чемпионка и должна занимать только первые места… и людей. Но разве от этого кому-то будет легче? Те, дети, которым постоянно приходилось заслуживать любовь родителей, во взрослой жизни затем испытывают трудности в построении отношений с противоположным полом. Они ревнивы, импульсивны, проявляют гиперконтроль по отношению к партнеру, боясь потерять их «любовь». А мать же, вероятнее всего, попытается скрыть такой позор дочери. И, что самое грустное, ей и в голову не придет, что это ее вина. И она будет третировать дочь, обвинять ее. Кстати, чувство вины… Так, ладно, к черту психологию. Как быть с тем, что я увидела?» — Камилла встала и принялась ходить туда-сюда по террасе.       Да, ей нужно было написать отчет. Но что тут напишешь? Если она напишет о том, что видела, то ее тут же сместят с этого дела и отправят проходить лечение в психиатрическом диспансере. Ну или наркологическом.       А ей точно туда не надо? Ее сумасшествие — самое логичное объяснение того, что произошло.       «Или… это чей-то розыгрыш? Но кому я нужна, чтобы меня разыгрывать? И, что более правильно спросить, у кого есть столько денег, чтобы так меня разыграть?»       Камилла остановилась, вздохнула и вернулась в апартаменты. Все-таки ей нужно написать шефу, иначе будет еще хуже — сюда направят кого-то еще, и все дело пойдет коту под хвост.       «Итак. Что мы имеем? Девочку, которая по итогу обзавелась фиолетовым оттенком кожи…»       Сержант села, взяла чистый лист бумаги и аккуратно вывела:       «Сегодня был зафиксирован случай аллергии на чернику при дегустации вышеупомянутой черники…»       Дописав начало и конец письма — самые скучные, по ее мнению, части, Камилла встала, накинула пальто и открыла дверь, подумав:       «Ничего себе аллергия. Врагу не пожелаешь!»       Идти по цеху одной и в темноте было жутковато. В детстве Камилла была уверена, что взрослые не ведают страха. Что в какой-то момент та часть сознания, которая отвечает за страх просто атрофируется, и тебе становится без разницы. Увы, это не имело ничего общего с действительностью. Пожалуй, самое главное отличие взрослых и детей — сдержанность. Ты боишься все так же, но не показываешь этого — ведь это уже неправильно и глупо.       Каждый куст, каждое дерево казалось в тусклом свете страшным монстром. А после увиденного Камилла не могла быть уверена даже в том, что монстры не существуют. От этой мысли по спине побежали мурашки, а ладони покрылись холодным потом.       Слева что-то пошевелилось. Сержант остановилась и стала всматриваться в дерево с красными плодами.       «Так. Спокойно. Это просто нервы. Не сходи с ума. Там ничего нет!» — сказал ей голос в голове.       «А почему, собственно, нет? Откуда тебе знать?» — возразил второй голос.       «Так, хватит!» — приказала Камилла им обоим и решительно зашагала дальше.       Слева снова послышался звук. Теперь сержант уже могла поклясться, что ей НЕ показалось. Она тут же одним точным резким движением вытащила пистолет из-за спины и направила в темноту.       — Кто там? Ни с места, иначе я буду стрелять!       — В этом нет никакой необходимости. И потише, пожалуйста, иначе разбудите всех гостей! — далее последовал вполне ожидаемый смешок и из-за дерева вальяжно вышел Вонка, держа в руках пару красных плодов и, конечно же, трость. — Вы какая-то нервная.       Сержант медленно спрятала пистолет обратно, не сводя взгляда с Вонки.       — Зачем вы там прятались?       — Я? Прятался? На своей же фабрике? — он поморщился. — Ну что за глупости, сержант?       Ее начинало раздражать обращение «сержант». Он будто специально его каждый раз добавлял. Камилла внимательно посмотрела на директора Фабрики. Она была близка к тому, чтобы закричать на него и потребовать ответов. Внятных, логичных и рациональных объяснений тому, что она сегодня увидела. Ей нужна была уверенность, что она не сходит с ума, и что все хорошо.       Порой единственное, что нужно услышать человеку, это искреннее и убедительное «Все будет хорошо».       — Боитесь спросить? — директор улыбнулся своей неестественной улыбкой. Во мраке это выглядело еще страшнее, чем обычно.       — Спросить что?       — Все. Вы же хотите объяснений. Скучных, приземленных. Чтобы они идеально подошли вашему ограниченному мирку. Подошли как нужная часть пазла, да?       — Я уверена, — соврала сержант, — что есть объяснение тому, что я сегодня увидела.       — Безусловно есть! — воскликнул Вонка. — Но не то, что вы хотите или готовы принять. Не желаете? — он поднял руку с фруктом.       — Что?.. Нет, спасибо, — растерялась сержант.       — Тешите себя надеждой, что я вам что-то подмешиваю в еду?       — В первый день ничего особо неестественного не произошло… — начала Камилла, которая теперь действительно не видела ничего удивительного в приключении Августа. — А после того, как мы поели вечером и утром…       — Вы такая скучная, — скривился кондитер, зашагав в ее сторону и подбрасывая в руке фрукт. — Знаете, что это все самообман, а все равно нудите.       — Чего вы хотите от меня?       — Не покажете, что вы написали в отчете? — он остановился в метре от нее.       — Нет, не покажу… И вы что… Вы за мной следили?       — На Фабрике сложно что-то утаить. Знаете, кстати, почему Август покинул нас первым? Я не хотел, чтобы он съел половину моего сада.       — Я так и знала, что вы все подстроили.       — Нет, не знали. Врать нехорошо, — укорительно посмотрел он на нее. — Что же… — кондитер вдруг посерьезнел. — Вижу, вы еще не готовы. Так что идите, отправляйте свой отчет и выспитесь хорошо. Завтра вас будет ждать еще одна неудача.       Камилла хотела добавить еще что-то. Что-то резкое, емкое. Что-то, что сделало бы ее победительницей в этом диалоге, но… Она не нашла, что сказать, и потому, понурив голову, последовала указанию кондитера — пошла в город, отправлять отчет.       «Врать нехорошо, — размышляла Камилла, шагая по совершенно пустой улице. — Он это так сказал, будто знает, что я написала в отчете. Но не мог же он… Или мог? Кто он вообще такой? Кстати, об этом… Я же запросила информацию о нем. И забыла зайти в полицейский участок! Вот ведь старая склерозная бабка! Ну ничего… Придется завтра… После неудачи, которая меня снова ждет…»

Фабрика Вилли Вонки. 3 февраля, 10:27. Главный цех.

      Честно сказать, Камилла была рада, что из всей группы осталось только шесть человек — трое оставшихся взрослых казались ей адекватными. Да и из детей один мальчик выглядел вполне безобидно, а Майк и Верука хоть и обладали некоторыми неприятными чертами, по мнению Камиллы, хотя бы не были глупы. Да и за шестью следить куда сподручнее, чем за десяткой.       — Скажите, а из Виолетты правда выдавили сок? — дружелюбно поинтересовался мальчик, который так и не назвал свое имя.       — Правда, я сама это видела. Кстати, а как тебя зовут?       — Чарли! А это мой дедушка, его зовут Джо.       — Приятно познакомиться…       «Кстати, о взрослых, — сержант окинула взглядом серьезного вида мистера Солта, типичного ботаника мистера Тиви, который каждый день с утра укладывал свои изрядно полысевшие волосы каким-то гелем, и дедушку Джо, тоже вполне адекватного с виду. — Почему они ведут себя так, будто все отлично? Они что, каждый день видят, как дети превращаются в чернику, землянику, да огурцы с помидорами? Может, это я что-то упустила в жизни? Бред, полный бред! Но спрашивать как-то глупо… Хоть бы сами завели разговор об этом первые, но нет же. У всех все прекрасно, только я удивляюсь!»       К ним подошел Вонка. Как и вчера, точно в указанное время. Ни минуты опоздания.       — Всем доброе утро! Пойдемте! Увидеть надо еще так много.       Он на всех парах помчался к лифту. Какое-то время все шли молча, затем Чарли спросил:       — Мистер Вонка?       — Да?       — Зачем вы пустили сюда детей?       — Чтобы они увидели фабрику, конечно.       «Ага, и покалечились…» — подумала Камилла.       — Но почему сейчас? И почему только пятерых?       — А какой особый приз? Кто его получит? — спросил Майк Тиви.       «Выбраться отсюда живым и здоровым — вот главный приз, это я вам то-о-очно говорю… Тьфу, черт, снова прицепилось»       — Лучший приз — это сюрприз, — и он снова захихикал.       — Вы помните, как съели первую конфету? — спросил Чарли.       — Нет…       Вонка сказал это так тихо, что Камилла, шедшая в конце процессии, с трудом разобрала ответ. И он снова, как тогда на корабле, предался, вероятно, каким-то воспоминаниям. Этот вывод она сделала из того, что он остановился и застопорил всю группу.       «И снова я не вижу его лица!»       — Извините, мне вспомнилось, — наконец, кондитер пришел в себя.       — Понимаю, — отозвался мистер Тиви. — И часто с вами это бывает?       — Все чаще… — пробормотал Вонка, — …в последнее время.       Камилла увидела, как мистер Солт отодвинул дочь подальше от директора Фабрики. Это почему-то вызвало у нее раздражение.       «Что за глупость! Ну не накинется же он на нее!»       «ЦЕХ СОРТИРОВКИ ОРЕХОВ» — гласила надпись на двери.       — О, об этом цехе я знаю все. Видите ли, мистер Вонка, я тоже кондитер, — с гордостью сказал мистер Солт и протянул Вонке свою визитку.       «Ты только что оттащил от него свою дочь, но хочешь с ним сотрудничать? — подумала Камилла. — Ну и лицемер!»       Вонка же взял визитку и кинул за спину. Сержант чуть не прыснула от смеха.       — Вы тоже используете «Хавермакс-4000» для сортировки? — продолжил приставать мистер Солт.       — Нет, — протянул Вонка. Казалось, он все еще находится в плену воспоминаний. — Какой вы странный!       Группа переступила порог цеха. Впереди был большой зал с покатным полом. Это немного напоминало площадку для скейтбордистов и прочих ребят с колесиками. Выше, под потолком находилась прозрачная емкость с грецкими орехами, а прямо под ней яма. По боками же сидело около сотни белок, к которым порционно скатывались орехи через замысловатую систему труб, соединенных с емкостью в центре.       «Ну. Этим меня не удивишь. Подумаешь, белки расщелкивают орехи. После черники ничего особенного…»       — Белки! — жадным голосом произнесла Верука.       — Да. Белки, — подтвердил Вонка. — Эти белочки специально обучены лущить орехи.       — Зачем использовать белок? Почему не умпа-лумпов? — спросил мистер Солт.       — Потому что только белки могут снять скорлупу, не расколов ядра.       — Это могут и люди делать. Я, например, — возразила Камилла.       — Тогда, может, вам лучше уволиться и наняться ко мне белкой, сержант. Больше пользы будет! — хихикнул Вонка.       «Это мерзкое хихиканье стоит запретить!» — взорвалась сержант, но только в голове. В действительности же она только вежливо улыбнулась кондитеру.       — Они простукивают каждый орех, чтобы убедиться, что он не испорчен, — кондитер повернулся к белкам. — Смотрите! Кажется, она нашла негодный. А вы, сержант, умеете так?       — Папа, хочу белку, — вдруг потребовала Верука. — Купи мне такую белку! Хочу!       — Верука, у тебя уже много разных животных… — попытался отказаться мистер Солт.       Девочка принялась перечислять животных.       — Как вы себя чувствуете, сержант? — тихо спросил ее Вонка, подойдя поближе. — Мне показалось, вчера вы немного… расстроились, — он сделал грустное лицо.       — Все в порядке, кондитер, — ответила она с нажимом на последнее слово.       — О, — удивился Вонка. — Вас раздражает, что я называю вас сержантом? — его лицо обрело еще более наивно удивленное выражение. — Но вы с такой гордостью показали свое удостоверение. Я думал, что вам подобное обращение приятно…       — Хорошо, детка, — тем временем сдался мистер Солт. — Папочка купит тебе белку, как только сможет.       — Не хочу простую белку! Хочу ученую белку!       — Так забирайте сержанта! — хихикнул кондитер. — Она умеет то же, что и белка. А еще у нее есть звание сержанта!       Верука проигнорировала это замечание, только недовольно взглянув на Камиллу.       — Хорошо, — сказал мистер Солт. — Мистер Вонка, сколько вы хотите за такую белку? Назовите цену.       Девочка повернулась к кондитеру, льстиво улыбнувшись. Будто это как-то должно было сподвигнуть его к продаже. По мнению Камиллы, эта улыбка только все усугубила.       — Белки не продаются. Она не получит белку, — ответил кондитер.       Камилла готова была поставить свой пистолет на то, что он получает удовольствие от этой ситуации. С лица Веруки сползла улыбка.       — Папа!       — Прости, дорогая. Мистер Вонка ведет себя неразумно, — Вонка спародировал высокопарную манеру речи мистера Солта.       Камилла снова чуть не прыснула от смеха.       — Если не купишь мне белку, я сама ее возьму! — заявила девочка и тут же пролезла через заграждение.       — Верука! — крикнул мистер Солт.       — Мисс Солт. Немедленно вернитесь! — потребовала Камилла, прекрасно понимая, что эта попытка обречена на провал.       — Девочка! — прикрикнул Вонка.       — Верука, сейчас же вернись! — повторил мистер Солт.       Одна из белок обернулась и недобро взглянула на нарушительницу покоя.       — Они же не бешеные, эти белки? — спросила сержант.       — Я же сказал, что белки — ученые! Чем вы слушали? — ответил Вонка.       Отца Веруки такой ответ не устроил.       — Пожалуйста, верните ее назад, — повернулся он к Камилле. — Я вам заплачу. Сколько вы хотите?       — Мне платит государство, — с презрением ответила сержант. — Ваши деньги мне не нужны. Достаточно было попросить.       Камилла в одно движение перемахнула через заграждение и с грохотом приземлилась возле лестницы. Теперь уже не одна, а несколько белок обернулись и стали за нею наблюдать. Сержанту стало не по себе. Верука же тем временем уже пересекла зал и протянула руки к одной из белок.       — Девочка! Не трогай орехи той белки! Она разозлится! — крикнул Вонка позади.       Камилла широким шагом направилась к Веруке, но не успела ее нагнать, как все белки будто по команде сорвались с места и побежали к девочке.       — Помогите! — крикнула Верука.       — Верука! — крикнул отец.       Часть белок кинулась наперерез Камилле, а часть облепило Веруку, которая от такой атаки оступилась и повалилась на спину. Сзади послышались звуки стука по ограждению.       — Что вы делаете? — крикнула Камилла. — Это ограждение вам по пояс! Просто перепрыгните!       — Папа, пусть они отстанут! — закричала Верука.       Сержант лихо перемахнула через стаю белок, что пыталась ее задержать, и была уже почти у Веруки, когда увидела, как одна из белок — подумать только — стучит по ее голове.       «Что за?»       — Боже! Орех оказался испорченным, — прилетело сверху пояснение.       — Верука! — мистер Солт последовал совету Камиллы и уже подбегал к ним.       — Папа! — закричала девочка.       Они вдвоем с мистером Солтом поставили девочку на ноги. И уже стало казаться, что в этот раз все закончится без травм. Но белки оцепили их и выстроились в круг, грозно не сводя с них глаз.       — Все еще хочешь белку? — вежливо поинтересовалась Камилла.       — Да, хочу! — презрительно ответила девочка.       «Тяжелый случай!»       — А ну! Идите отсюда! — шикнула сержант и двинулась к лестнице, держа девочку за плечо. С другой стороны Веруку поддерживал мистер Солт.       Белки стали передвигаться, не выпуская их из круга. Когда они проделали уже половину пути, вдруг две из них выбежали вперед и прицельно бросились одна в лицо мистера Солта, другая в лицо Камиллы. Сержант, что была закалена тренировками, успела пригнуться, хоть и случайно выпустила при этом маневре руку Веруки. А вот отцу девочки повезло меньше — белка-таки вцепилась ему в лицо, и он стал топтаться вокруг в попытке ее сбросить. Остальные же белки, воспользовавшись тем, что Веруку никто не держит, снова накинулись на нее и потащили к дырке посередине цеха. Той, куда сбрасывались испорченные орехи. Камилла дернулась в сторону, собираясь отбить девочку у животных, но тут на нее налетел мистер Солт, который все еще не мог избавиться от белки. Они вдвоем упали на пол, причем мужчина оказался сверху и придавил ее своим весом.       — Папа! — возмущенно воскликнула девочка. — Ты что делаешь?! Я все маме расскажу!       Сержант пришла в состояние некоего декаданса от бреда, происходящего вокруг. Мистер Солт поспешил с нее слезть и побежал вслед за дочерью, успев схватить ее за руку в самый последний момент. Однако Камилла видела, что он не удержится на ногах, поскольку уже начал скатываться вниз под весом Веруки. Камилла резко подскочила, встав на ноги, и бросилась к ним, доставая из-за спины устройство, которое она до этого момента считала просто бесполезной понтовой ерундой, чье место в глупых фильмах про спецагентов — пистолет с тросом и крюком. Она ведь даже не хотела его с собой брать! Вскинув руку к ореховому контейнеру под потолком, она спустила курок, а сама прыгнула и поймала мистера Солта за свободную руку, когда тот уже начал падать вниз. Все трое повисли над ямой. Белки снова выстроились вокруг и с интересом стали наблюдать за этой сценой.       — Браво, мисс Салливан! — крикнул Вонка сверху. — Кажется, в этот раз у вас все получилось!       — Папа! — крикнула Верука. — Отпусти ее!       — Но мы же тогда упадем, дорогая! — изумился такой просьбе мистер Солт.       — Я не хочу, чтобы ты держал ее за руку! Она мне не нравится! — продолжила требовать Верука.       Камилла молчала, все еще не понимая, какого черта она вообще тут делает. Над ямой, удерживая от падения капризную девчонку и ее отца. Она огляделась вокруг в поиске решения — им над было как-то отпрыгнуть от ямы, чтобы при этом никто не сорвался. Верука продолжала нудить снизу. И тут…       — Вы серьезно?! — крикнула сержант, почувствовал, что мистер Солт пытается вырваться из ее захвата.       Тот только посмотрел на Камиллу грустно и как бы извиняясь.       — Ничего страшного, — попытался оправдаться он. — Яма не такая уж глубокая. Мы соскользнем по тоннелю и выйдем снизу.       — Не говорите ерунды! — возразила сержант, но мужчина настойчиво вырывал руку.       Наконец, он дернулся в последний раз, и Камилла не смогла его удержать. Они вместе с дочерью пропали в яме, а она продолжила смотреть им вслед, все еще не понимая, как можно настолько ВО ВСЕМ потакать дочери. Вдруг в цех одновременно с двух сторон вошла группа умпа-лумпов. Заиграла музыка.       «Вы сейчас серьезно?!»       Они запели:       Верука жадиной была,       В помойке место обрела!       Спускаясь в мусоропровод,       Она друзей себе найдет!       Она друзей себе найдет!       Она друзей себе найдет!       Вот рыбы палтуса скелет…       Один из умпа-лумпов кинул в яму тухлый скелет, в нос ударил мерзкий запах гниения, но пропал так же быстро, как и появился. Камилла, все еще висящая на тросу, задалась вопросом — зачем на шоколадной фабрике нужна рыба?       Сегодня плавал — завтра нет!       Скорлупка устрицы затем,       Вниз кинули и ее, тут сержант уже не стала терзаться бессмысленным вопросами.       Бифштекс, который я не съем…       «А я бы сейчас с удовольствием поела…»       Ну, в общем, гадости мешок!       Какой противный запашок!       Запашок!       Спускаясь в мусоропровод,       Верука там друзей найдет!       Верука там друзей найдет!       А кто ее избаловал?       Кто всем капризам потакал?       Кто мог ее так воспитать?       Кого виновным посчитать?       Так кто же это, наконец?       Родная мать, родной отец!       И последним вниз полетел портрет красивой ухоженной женщины. Умпа-лумпы закончили петь и стали расходиться.       «В целом, злободневная композиция, — подумала Камилла. — Ладно, мне надо как-то выбираться отсюда…»       Тут ее отвлекла белка, запрыгнувшая к ней на плечо. Аккуратно обнюхав ее ухо и лицо, та постучала по голове и прислушалась. Затем фыркнула, покачала головой и поспешила обратно, на свое рабочее место.       — Поздравляю вас! — снова крикнул Вонка. Он открыл дверь одним из ключей, висящих на огромной связке, и стал спускаться по лестнице. — Это очень лестно, что белки не посчитали вас испорченным орехом. Я, право, вначале думал иначе. Но разве могу я спорить с такими специалистами? — он подошел к ней и протянул руку. — Давайте же, беритесь, я вас вытащу.       Камилла не спешила этого делать.       — Ну что же вы? — расстроенно спросил кондитер. — Я не стану кидать в мусор неиспорченный орех. Разве я похож на сумасшедшего?       Камилла оставила этот провокационный вопрос без ответа, взялась за предложенную руку, и кондитер притянул ее к себе — ближе, чем она планировала. Второй рукой он обхватил ее за талию, повернулся на каблуках вместе с ней, будто она ничего не весила, и поставил ее на землю, все еще, впрочем, не выпуская из рук.       — Вы сейчас потребуете пойти вслед за ними, да? — улыбнулся он, глядя ей в глаза. Его лицо было в каких-то десяти сантиметрах от ее.       — Да, конечно… — она мягко отстранилась, придя, наконец, в себя.       — Я так и думал, — он хихикнул. — Вы такая зануда, но я уже начинаю привыкать.       Кондитер повернулся к гостям.       — Уважаемые гости! — начал он. — Хотя вы и сами все знаете!       Гости, которых теперь осталось всего лишь четверо, вышли из оцепенения и, попрощавшись, стали расходиться.       — Куда, кстати, ведет эта яма?       — В печь, — безразлично ответил Вонка.       — Что?!       — Ну, дорогая моя, от отходов же нужно как-то избавляться! — нахмурился он. — Уже сержант, а таких простых вещей не понимаете.       Камилла растерялась от этого нового для нее обращения.       «Или он и раньше так меня называл… Хотя какое это вообще имеет значение?!»       — Вы хотите сказать, что они там сгорели?       — Нет, я хотел сказать то, что сказал! А сгорели они или не сгорели мы сейчас с вами проверим. Правда, я настаиваю на том, чтобы мы пошли другим путем.       И он потащил ее к лифту.