Он – твой

С тех пор ни я, ни Тим Гермиону не видели. Не могу сказать, что я был расстроен. Да и маленький Снейп не давал мне скучать или рефлексировать. Ребёнок — это оказывается очень сложно. Он, как лангольер, съел всё моё время, моё внимание, моё пространство. Я не роптал, нет, но и отрицать, что быть родителем для малыша — это большой труд, не мог. Мне даже стало жаль Дурслей, на руках которых, помимо собственного сына, оказался мажонок. Септимусу исполнилось семь месяцев и семь дней, когда я усыновил его во всех смыслах. В маггловском мире мне это стоило десять тысяч фунтов и пару слабеньких Конфундусов. Не будь я одинок и молод, я бы решил всё официально и бесплатно, но вышло как вышло. В мире магии я тоже предпринял ряд непростых шагов. Ради Септимуса я стал главой рода (только глава может ввести ребёнка в род) и, таким образом, узаконил его ещё и перед Магией. В Министерство не совался, не хотел привлекать к себе внимание. Мне достаточно было того, что на родовом гобелене Блэков появился новый листик с именем Септимус Северус Снейп-Блэк. Законы Магии превыше законов мирских, так что теперь, пожелай Гермиона отнять у меня ребёнка, ей бы это не удалось! Он — мой! В два года, когда закончится формирование магического ядра, я представлю Тима роду, окончательно утверждая его статус, и выберу крёстного. С кандидатом я ещё не определился, но время на это есть. В тот же день, как я провёл введение ребёнка в род, ко мне в камин настойчиво «постучали». Я, измотанный ритуалом и размышлениями на тему фигуры крёстного отца, сидел на диване в гостиной, поглаживая сонного Тима, что висел на мне как обезьянка. Его ритуал тоже вымотал, и он находил утешение во мне. Мне казалось, что он заряжается от меня, как от батарейки. Нежданным гостем оказалась Нарцисса Малфой. Я передал Тима Кричеру, велев переместить в спальню, наложив все возможные чары, и открыл камин. — Леди Малфой, чем обязан визиту? — пригласил я располагаться леди. Та посмотрела на меня испытующе, грациозно присела в кресло, в котором всего месяц назад сидела Гермиона, сложила чинно руки на коленях. Помолчала. На этом моменте я уже напрягся. Нарцисса, видя, что я собрался, сказала извиняющимся тоном: — Гарри, я не хочу ходить вокруг да около. Особенно после того, что вы сделали для нашей семьи. Гобелен рода показал мне, что у рода Блэк появился ребёнок. А, фак! Как же я так подставился?! И перед кем?! Малфои для меня были олицетворением змеиного факультета: скользкие, пронырливые, выживающие в любой ситуации. Что они от меня захотят за молчание? Нарцисса прекрасно разгадала мою реакцию. Фыркнула и поправила складку платья, на мой взгляд, лежащую совершенно безупречно. — Гарри, — мягко сказала она, — если вы хотите, никто об этом не узнает. — Что вам нужно от меня за молчание? — прямо спросил я. Я в этих расшаркиваниях не мастак. Нарцисса вздёрнула аккуратную бровь, закусила губу. — Ну, раз вам так важно заплатить… Скажите, как так вышло? — Обет дадите? — Обет дадим мы все, но Драко станет крёстным. Я вздохнул: а вот и плата. Впрочем, озвученная цена была посильной, Хорёк не самый плохой вариант. Крёстный ребёнку всё равно нужен. А у нас взаимных долгов с семьёй Малфой воз и маленькая тележка. — Договорились, — дал согласие я и ощутил, как завибрировала магия дома. Хм. Кажется, я не ошибся с выбором. — Септимус — сын Гермионы Грейнджер и профессора Снейпа. — Да не может быть! — воскликнула Нарцисса эмоционально. — Почему? — быстро спросил я. — Он любил… не её. Ага! Значит, семейство Малфоев было в курсе истинных чувств замкнутого профессора. Мне это неожиданно принесло глубокое удовлетворение. Мне хотелось, чтобы у любви Снейпа были сторонние свидетели, делая её материальной, существующей… — Я знаю, что Северус любил меня. Гермиона попала в его постель обманом. — О… И как? — Как попала? Простите, не буду вам рассказывать. Это всё же частная жизнь. — О, нет, что вы, Гарри. Я бы не посмела лезть в личную жизнь Северуса или мисс Грейнджер. Я про то, как вы относитесь к тому, что наш друг любит вас? Что-то царапнуло меня, но я не поймал мысль за хвост. Разговор был очень эмоциональным. Помолчав, я решил не скрывать чувств. Что мне терять? Тем более, что Драко станет крёстным отцом моего сына. — Я люблю его. — О, — в третий раз произнесла леди Малфой, прижав к округлившемуся рту узкую ладошку. Мне вновь стало больно. Ну почему? Почему я узнал всё так поздно?! Когда ничего не исправить, ничего не вернуть? — Гарри, — вырвала меня из болезненных мыслей Нарцисса. — Могу я увидеть малыша? — Я зову его Тим. Да, сейчас. Кричер! Возникший домовик глубоко поклонился леди Малфой и ушёл за Тимом. Сонный малыш после аппарации закрутил головой, а увидев меня, требовательно протянул ручки. Он со сна был горячим, как печка. Прижав к себе Тима, я погладил его по спине, как кота. Тим хихикнул. — Посмотри малыш, какая красивая леди к нам пришла в гости, — негромко сказал я в темноволосую макушку. Волосы у ребёнка были тонкие и шелковистые. Я развернулся так, чтобы Нарцисса могла видеть заспанную мордашку. — Ох, Мерлин! Как он похож на Северуса, — воскликнула леди экспрессивно. Тиму это не понравилось и он заревел, уткнувшись лицом мне в шею. Я похлопал его по спине утешающе. — Простите, он не очень любит незнакомых людей. Да у нас почти никто и не бывает. К нам действительно почти никто не приходил, кроме старенького семейного доктора Блэков, которого вызвала леди Вальбурга, как только Гермиона покинула нас. — Я понимаю. Как давно Тим у вас? — Месяц. — У вас с ребёнком удивительный контакт. — Так было с первого дня. Не знаю, за что он меня любит, но я очень счастлив! — А вы? Любите? Любил ли я Септимуса Северуса Снейпа? До обморока! Сильнее я любил лишь одного человека — его отца. Любовь к Тиму возникла не только потому, что это частичка любимого мной человека. Ребёнок сам по себе стал мне дорог. Он был как я — сирота, и я хотел сделать всё, чтобы он этого не ощущал. Мне хватало впечатлений и воспоминаний о детстве, чтобы не желать повторить скорбный сценарий. Мой Тим будет любим, и никогда и никто не крикнет ему, что он урод! Впрочем, хватит открытых чувств, я и так слишком много рассказал Нарциссе. — Да, — коротко ответил я. Нарцисса улыбнулась мне искренне и тепло, так, как никогда не улыбалась. — Простите, что я так бесцеремонно задаю вам вопросы. Но Северус для нашей семьи не чужой человек. Естественно, увидев такую ошеломляющую информацию на родовом гобелене, я сразу пришла к вам. Я кивнул согласно, отлично понимая чувства леди. — Вы позволите, чтобы с визитом к вам пришли Люциус и Драко? — Да, но позже. Я хочу, чтобы Тим окончательно освоился. У нас есть трудности с… исчезновением его матери. — У Нарциссы после этих слов сделалось сложное лицо, и я заметил, что она терзает бледными пальцами край платка. Это потом я узнал, что у рода Малфой бывает всего один наследник, а леди Малфой всегда мечтала о втором ребёнке и предприняла не одну попытку зачать. Поэтому для неё дети были крайне болезненной темой. Визит Нарциссы положил начало моему общению со всем семейством Малфой. И я не пожалел об этом. Сам бы я с маленьким магом не справился. По рекомендации леди Малфой на алтаре Блэков я призвал двух новых домовиков, которые помогали мне с ребёнком. Но даже несмотря на то, что нас было аж четверо: я, Кричер, Тинки и Динки, — примерно на год я совершенно выпал из жизни. Малыш Тим не слабо давал нам прикурить. Магические выбросы начались у него очень рано, в девять месяцев. Он с огромным удовольствием разносил Гриммо, напитывая алтарь искрящейся буйной силой. Неудивительно, что так рано. Его отец был сильным магом. Мать, впрочем, тоже. Опыта воспитания детей у меня совсем не было, поэтому я обнёс книжный в центре, скупив всю возможную литературу по этой теме, бесконечно слал Патронусов Нарциссе, дёргал доктора по любому поводу. Неожиданно мне начала помогать леди Вальбурга. Вернее, её портрет, который во времена Ордена Феникса давал всем жару. Леди сразу после принятия мной рода пришла в себя, и мы даже смогли наладить контакт. По совету матери Сириуса я сделал попытку ввести в род Блэк Тедди Люпина, которому был крёстным, и его бабушку Андромеду, но напоролся на ненависть и отторжение со стороны миссис Тонкс. Мать Нимфадоры винила именно меня в смерти дочери и зятя. И я не нашёл слов оправдания, так как был совершенно согласен с ней. Поэтому больше не докучал миссис Тонкс, завершив свою функцию как крёстного отца на том, что перечислил на счёт Тедди треть своих денег, и избавив тем самым Андромеду от нежелательной персоны в моём лице. Поэтому когда в родовом гнезде неожиданно появился ребёнок, леди Блэк буквально расцвела и помогала мне во всём. Особенно в те моменты, когда у меня опускались руки. Первый месяц Тим плохо спал и привередничал в еде, хотя Кричер старался, извращаясь как мог. Детские смеси, коровье молоко, козье, даже молоко ламы. В итоге мы остановились на козьем. Введение в рацион твёрдой пищи тоже проходило непросто: Тим швырялся едой, выгибался в крике, крутил головой, отказываясь принимать ложку в рот. В такие моменты я мысленно костерил Снейпа, наградившего сына фамильным упрямством. Кричер же только улыбался страшноватой улыбкой и неутомимо экспериментировал с едой: домовик не только готовил очень вкусно, но ещё и делал из еды смешные картинки. На рис выкладывал брокколи, морковку, яйцо и кусочки курицы — получались смешные зайцы; делал разноцветные салаты из овощей и вибрирующие завораживающе молочные пудинги; украшал сок и чай блёстками, которые крутились маленькими смерчиками прямо в чашке. В итоге Тима мы переупрямили, и он стал принимать пищу с ложки, а не так, как привык: прижавшись ко мне всем телом, одной рукой схватив бутылочку, а второй — меня. Ему явно не хватало матери, и акт кормления в таком виде это частично компенсировал. Однажды ночью он умудрился присосаться ко мне, и когда я пытался оторвать его от себя, пребольно укусил недавно вылезшими зубами за сосок. С тех пор я спал в футболке и пижамной куртке, застёгнутой на все пуговицы, а с началом введения твёрдой пищи перевёл ребёнка в отдельную спальню. Мне пришлось несколько недель спать на полу у его кроватки, просунув руку через решётку, но малыш, видя, что я всегда рядом, постепенно смирился, что теперь он спит отдельно. Леди Малфой очень помогала мне советами, иногда приходила посидеть с ребёнком. Тиму нужны были не только я, домовики и говорящий портрет. Он должен был общаться с людьми. Изредка посещающий нас доктор обычно проводил осмотр или не самые приятные манипуляции, и вряд ли годился для социализации ребёнка. Так что леди Малфой, Драко и Люциус оказались незаменимы. Нарцисса одаривала Тима женским теплом, Драко к будущему крестнику относился с удивительным терпением, а Люциус завораживал привередливого Снейпа своим сиятельным образом. Особенно его впечатляла трость с набалдашником в виде змеи. Когда малыш заговорил с ней на парселтанге, охренели мы все. Я так и не смог понять, откуда у него эти способности. То ли от того, что у его отца была метка, то ли от того, что я усыновил ребёнка по всем правилам.

***

Гермиона долгое время оставалась сложной темой для меня и малыша. Я понимал, что несмотря на странную привязанность ко мне с первого касания, ребёнок скучает по матери, какой бы она ни была. Кричер собрал мне волосы с обивки кресла сразу после того, как Гермиона ушла, и я изредка принимал Оборотное и приходил к Тиму «в гости» в облике его матери. Говорил, что очень люблю его и никогда не разлюблю. Что не бросила его, а вынуждена была покинуть, потому что болею. Тим плакал всё реже, воспоминания о матери блекли, стирались, и в один из приходов он спросил у «Гермионы»: — А где папа? И я понял, что больше можно не притворяться. Портрет Гермионы стоял на тумбочке у кроватки малыша, но улыбался искренне он лишь мне.

***

В два года ребёнка представляют роду как Наследника и назначают ему крёстного или крёстных, которые дают ему дополнительную защиту. Введение в род, как я сделал, как только Тим появился у меня — это немного другое. Так я просто «прописываю» малыша в хрониках рода. Род не даёт ему защиты, лишь принимает, позволяя находиться в стенах фамильного гнезда. Это потому, что ядро до двух лет ещё формируется, и любые ритуалы, кроме самых простых, чреваты непомерной нагрузкой и, как следствие, деформацией магического ядра. Так я, как выяснилось, был введён в род Поттер, но не представлен ему, поэтому не имел никакой родовой защиты. Кровная защита моей матери носила несколько другой характер, но я в эти нюансы не вникал. Не умер — и ладно! Я решил, что с двух нам пора выходить в свет. Тем более, что Тим пойдёт в Хогвартс и не может просто появиться в 11 лет на вокзале. Я не хотел, чтобы на него обрушился поток чужого любопытства и бесцеремонности, как это было со мной. Перед представлением роду Люциус посоветовал мне сходить к гоблинам и сделать проверку крови ребёнку. Что стоит за его магглорожденной матерью, один Мерлин знает, а сюрпризы я не любил. К тому же, если в нём сильна кровь Принцев — то стоит провести ритуал по введению в род, упразднив фамилию Снейп. Принцев почти никто не знает, и вряд ли обыватели свяжут Тима с погибшим преподавателем зелий. Старые рода, естественно, помнят деда Северуса — зельевара и алхимика Арчибальда Принца, но даже если и так, то что? Это не доказывает, что Тим — его прямой потомок. Проверка крови привела к неожиданным результатам. Я сидел, покачивая всхлипывающего и вцепившегося в меня Тима, и не мог поверить написанному на пергаменте. Тим испугался не укола в пальчик, ему не нравилось в Гринготтсе, его пугала чуждая магия. — Ваш сын очень восприимчив, — заметил гоблин, что проводил проверку крови. — Это бывает у потенциально сильных магов. Наша магия другая и может быть неприятна или пугающа для такого чувствительного мажонка. Я слова гоблина пропустил мимо ушей. Меня интересовало больше то, что в родителях Тима были указаны Северус Тобиас Снейп и Гарольд Джеймс Поттер-Блэк. А вот Гермиона Джин Грейнджер стояла в странной графе «Носящая». — Простите, как я могу это понимать? — указал гоблину я на графу. — Мисс разве не была нанята вами и мистером Снейпом как носящая? — удивился вопросу гоблин. Я завис, размышляя, стоит ли раскрывать тайну зачатия Тима неизвестному мне существу. Гоблин тоже задумался, потом зыркнул на меня остро и выдал: — Носящей спонтанно может стать та, что на момент зачатия была под Оборотным зельем. Принимая облик другого человека, физиологически индивидуум становится этим человеком. Не зря же для Оборотного используют части тела как носитель информации. Зашибись! Я поблагодарил гоблина, забрал результаты проверки и ушёл камином, что вёл из Блэк-холла прямо в личный кабинет рода в Гринготтсе. Искренне надеясь, что поверенный рода умеет хранить секреты.