play with secrets

Любила ли когда-нибудь так сильно сама Наоми? Может, она, правда, чокнулась? Не хватало внимания папочки в детстве, вот она теперь и вцепилась в психопата? Но нет. Шон, другие парни, что были в ее жизни раньше, никогда не вызывали в Ричи то, что вызывает Руссо. Тяжкое желание дать ему по башке и расцеловать так, чтобы больше никогда не скрывал от неё ничего. Может, она и свихнулась, но у неё случилась подмена понятий. Она предпочитала блокировать любые даже хорошие воспоминания об отце, думая об этой ситуации иначе. Что, потеряв Стивена, она приобрела Билли. Честный обмен. Непутевый папаша на самого прекрасного на свете мужчину. Пусть и слегка тронутого. Наоми улыбается, слушая, что он ей говорит. Руссо обещает не давать ее никому в обиду, но она и так это знает. Почёсывает его загривок, кивая. Если он способен на такие преступления, то можно себе представить, что бы он сделал с не обидчиком. Но лучше до такого не доводить. Наоми очень не хочет, чтобы с Билли с самим что-то случилось. С этого ее нежелания все и началось. — Я знаю, — девушка вновь бегло касается его губ своими. — Знаю. Билли так прижимается к ней, что невольно щемит сердце. Он, наконец, услышал ее. Услышал то, что Ричи твердила уже не один раз — она на его стороне. Всегда на ней будет. Он закрыл глаза, и девушка прикрыла свои следом. Пока он вжимался в ее грудь, она целовала его в макушку, вдыхая запах геля для волос. Обнимала крепко-крепко, словно желая оказать поддержку. Забавно. Отца-то ведь лишилась она. Но это уже не было важно. Не было важно, если Руссо всегда будет рядом с ней. Ведь без него она просто погибнет. Какая-то ее часть понимала, что Билли просто не умеет иначе. В дни их совместной жизни ей удалось выцепить из него информацию, что он вообще-то сирота. Что до него домогались в приюте. Чему ещё он мог научиться, имея такое прошлое? Особенно, когда в итоге подался в армию? Та, должно быть, доломала его психику окончательно. Рационализм же первой добирается до Наоми. Мозг, скрипя извилинами, начинает работать, когда сердце успокаивается от близости любимого человека. Теперь важно сделать все так, чтобы больше никто не узнал о преступлениях мужчины. — Билли, — зовёт она, вынуждая его поднять голову и посмотреть ей в глаза. — Точно больше нет никого, кто мог бы наговорить на тебя что-то нацбезу? Мой отец почти стал сенатором. Дело о его убийстве будет предано большой огласке. Руссо не привык у чувствам. Не привык к эмоциям. Ему физически больно от всего того, что происходит и он не хочет, чтобы оно продолжалось. Но, одновременно, ему хочется, чтобы рядом с ним продолжала быть Наоми. Он вцепился в неё не потому, что она спасла ему жизнь — дело ведь не в этом. Он вцепился в то ощущение, которое она ему в итоге подарила — ощущение нормальности. С ней он нормальный. С ней он не такой как тогда, когда ему больно. Может быть причина того, что Френк так любил свою семь была тоже в чем-то подобном? Ведь тот тоже был не совсем стандартным человеком. Кто знает. Они все так же сидят на диване вместе. Все так же не могут пошевелиться иначе. Это очень западает в душу Руссо. Будто ребёнок он видит все по новому и ощущает по другому. И когда она зовёт его, Билли поднимает глаза так, словно Наоми вырвала его из сна. — Об этом знал Роулинс. И ещё… Френк. Но они оба мертвы. Иногда ему кажется, что последний — жив. Это глупо думать так, но Руссо словно что-то чувствует. Особенно, когда говорит с Кертисом. Словно тот, что-то знает. Но на самом деле это все соединение тоски и паранойи. Ничего больше. — Хорошо, — выдыхает девушка на слова, что оба знающих человека мертвы. То, что Каратель мертв, Наоми знала давно — это дело освещали во всех новостях. А второй человек, о котором говорит Билли, скорее всего, был убит им же самим. И Ричи это должно напугать. Должно. Но не пугает. Она была немного встревожена собственными мыслями, но продолжала ласково гладить Руссо по голове. Хотелось, чтобы этот вечер принадлежал им. Только им. Но все же пугало то, какие дела могут вертеться за их спинами параллельно происходящему здесь, в этой квартире. — Я думаю, стоит подстраховаться со всех сторон. И.. я хочу пистолет. Спасибо покойному папаше, что в своё время отправил дочь на стрельбище. — Ты права. Нужно выступать вперёд. И… Ты получишь пистолет. Он тянет ее прочь с дивана. Они оба входят в его спальню. Билли открывает нижний ящик шкафа. Под рубашками — оружие. Много. И он выбирает. — У него отличный прицел. Он вкладывает оружие в ее руку. — Тебе идёт. Теперь в ее руке чувствуется стальная тяжесть пистолета. Мужчина говорит, что ей идёт, и Ричи улыбается. Примеряется к оружию, привыкает к его весу. Нужно возобновить походы в тир. Отец уже давно приучил Наоми к этому, но модель, хоть и любила стрелять, попадать по мишеням, весьма легкомысленно относилась к своей безопасности. Теперь же так нельзя. Даже не столько ради себя, сколько ради Билли. Она же пообещала быть рядом. И она будет. Уложив пистолет в свою сумку, Наоми вновь поворачивается к Руссо. Она, конечно, ужасно устала. Не столько физически из-за мотаний в офис нацбезопасности и обратно, сколько морально. Ей сегодня пришлось пережить и осознать слишком многое. Смерть отца. Но, как уже говорилось, потеряв одно, она получила другое. Она получила Билли. А больше ей ничего и не нужно. Теперь она обнимает его шею, целует мужчину в губы. Ещё пока трудно до конца поверить в то, что он — ее. Не потому, что Ричи не верит ему, а просто потому, что она долго этого ждала. Своё счастье всегда трудно осознать. Теперь в сумке, рядом с пистолетом, безбожно трезвонил телефон. Если это кто-то из друзей, решивших выразить свои соболезнования, Наоми просто выключит гаджет. Но это так же могло быть и что-то важное, потому, тяжело вздохнув, она нехотя отлипает от Руссо и выуживает телефон из сумки. Звонил мистер Рочестер — юрист отца. Точно же. Должна быть читка завещания и все такое. И на ее плечах лежит организация похорон. Будете вестись расследование его убийства, нужно ждать результатов вскрытия… Хорошо, если Билли позаботился о том, чтобы ничего не указывало на него. Быстро поговорив по телефону с адвокатом, девушка выключила звук на телефоне и закинула тот обратно в сумку. Соцсети разрывались сочувствием окружающих к сироте, и это раздражало. — Завтра я должна встретиться с юристом Стивена. Правда, я уже заранее знаю, что все оформлено на мое имя, так что.. Это просто формальность. Может быть, ее просто оглушил шок? Иначе почему Наоми не чувствовала ничего, говоря это все? Более того — говоря с убийцей отца? Нет, на шок это не похоже. Смирение наступило быстро. Девушка безразлично пожимала плечами, упоминая имя отца. Просто она сделала свой выбор. И отнюдь не в пользу покойного старшего Ричи. За окном вечерело, но усталость чувствовалась таких масштабов, словно уже была глубокая ночь. Тело почти отказывало. Наоми сбросила со своих плеч пиджак. Распустила пучок, позволяя волосам рассыпаться по плечам. — Встреча завтра очень рано, так что.. Останемся у тебя? Она смотрела на Билли так, словно тот ещё мог ее выгнать. Не привыкла к ощущению, что он любит ее в ответ. Но это осознание точно рождало тепло за рёбрами. Раздевшись, Ричи легла в кровать и протянула руки к мужчине, ожидая, когда он тоже снимет одежду и присоединится к ней. Этой ночью она абсолютно беспрепятственно прижималась к нему во сне, все больше привыкая к его близости. Билли нравится, как она смотрится с оружием. Он все ещё чувствует себя оглушённым. Он все ещё видит себя так, словно произошло нечто такое, что сделало его другим человеком. Можно даже сказать, что Руссо боится. Но чего? Того, что выхода назад нет. Он уже не станет прежним. Никогда. Но и нужна ли ему та жизнь? Руссо всегда считал себя самым лучшим. Достойным всего и вся. Он не терпел критику в свой адрес. Он знал, что всегда поступает правильно. Совершенно искренне верил в это. К сожалению то говорила его сломленная психика. Он нуждался в других людях, как в отражении себя. Раньше таким человеком был Френк. Теперь же — Наоми. Сколько времени это продлится Руссо не знал. Но ему отчаянно хотелось верить, что наконец он нашёл свой якорь. Ему было хорошо с Ричи чисто интуитивно. И протягивая к ней руки, обнимая ее во сне, Билли понимал, что все теперь будет иначе. С ней — все по другому.

***

Утро встретило ее лучами солнца, пробивающимися сквозь тюль, и ужасной мелодией будильника. Можно было бы проснуться в мраке осознания смерти отца, а Наоми проснулась в теплом коконе из одеяла, уткнувшаяся носом в шею Руссо. Приятно. Она поднялась аккуратно, стараясь не разбудить Билли. Сползала в душ, начала собираться и лишь потом присела на краешек кровати и погладила его по щеке. Очень ласково. Утром он еле проснулся. Обычно ему было такое не свойственно. Обычному ему всегда хватало сил на тренажёр, душ, завтрак со злаками. Он всегда укладывал волосы и надевал идеальный костюм. Но сейчас слетел с катушек. — Тебе пора собираться в офис, — напомнила девушка. — Я быстро к адвокату и могу приехать к тебе в «Энвил». Принесу кофе и какой-нибудь выпечки. Заботливая улыбка. Светящиеся от счастья глаза. — Как ты относишься к круассанам и бельгийскому шоколаду? — Выпечка - это жирное и сладкое. Я стану толстым, и ты меня разлюбишь, — пошутил он, приподнимаясь на локте. Наоми и с утра была красива. Но он все же поднялся. Собрался достаточно быстро. Глянул на себя в зеркало — нездоровый блеск в глазах, бледные щёки, но все ещё хорош. — Я буду ждать тебя… И, пожалуйста, будь осторожна. На самом деле им было чего бояться. — Глупый Билли Руссо, — рассмеялась девушка. Она подарила ему всю свою нежность в прощальном поцелуе, будто отдавала весь свой воздух. Все-таки она до одури его любила. И, занятый работой, Билли думал о Наоми. Он волновался. По непонятной причине переживал. Может быть даже оно того не стоило. Но утверждать этого Руссо не мог. Он попытался связаться с Кертисом — сам не зная почему, но старый приятель не брал трубку. Это тоже раздражало. В новостях трубили о смерти сенатора. Секретарша как раз включила телевизор на том моменте, когда там показали фото Наоми — бедная сирота. — Выключите сейчас же, — рявкнул Руссо на девушку. И в этот момент позвонил телефон. Наоми. Но ответил ему совсем другой голос.