жизнь входит в берега

слово молнией взрывает напряжённый воздух, и арс наконец-то прислушивается. красивый. дима говорит про него это так часто, что это стало таким же естественным, как небо, темнеющее по вечерам. он использует красоту арсения в своих шутках — не над ним, а вообще — и ироничных комментариях под фотографиями. но случаются белые ночи, небо не темнеет совсем — и арсений слышит, как его называют красивым вне сцены, вне камер, просто в разговоре. это гардеробщица дк, где они сегодня выступали, заглянула попросить у ребят автографы для кого-то и протянула плакат с одной из их промо. поз подписывает, пока она спрашивает: — а вон того как зовут? — кивает в сторону арса, который стоит чуть поодаль, погружённый в свои мысли. — красивого-то? арсений. арс в свои мысли не просто погружается — тонет. и сквозь толщу воды что-то становится слышно совсем отчётливо. арсений такой красивый. о, выбирать, с кем отыгрывать? с арсом, конечно же. арс, отсылки сегодня были огнище, но уровень прям сверхинтеллектуальный, боюсь, нас с тобой просто вырежут отовсюду. давай обстебём этого придурка так, как только мы умеем, и тебе станет легче жить. я могу даже обнимать тебя в это время. арсений кстати самый смешной в моей жизни человек. арс вообще лучший. хотите кстати послушать лекцию про то, как нам всем повезло оказаться с ним в одно время в одном месте? арс. арс. арс. — арсюш. тонуть в его голосе — выплывать ради его голоса — арсений забывает вдохнуть. поз протягивает ему плакат, чтобы попов оставил автограф; выходит немного неровно, и его подпись как будто стремится к подписи димы. гардеробщица благодарит и отправляется искать по другим гримёрным серёжу и антошу. — ты как будто завис. арсений смотрит диме прямо в глаза: тот немного беспокоится, не до большой тревоги, но всё же явно сейчас будет весь вечер держать арса в поле зрения, чтобы понять, из-за чего случились хандра и выпадение из реальности. — да так, кое-что не даёт мне покоя, — арс пожимает плечами. — хочешь это обсудить? — нет, мне просто нужно немного времени. и это время арсений собирается потратить на то, чтобы больше вслушиваться и вглядываться в то, что говорит и делает позов. потому что дима ему, наверное, очень нравится, арс не уверен — с ним такого никогда не случалось, чтобы он несколько лет был рядом с одним человеком, и вселенная именно от этого приводилась в порядок, и ни к кому больше не тянуло. арс замечает это сначала в импровизациях: с димой они находят общий язык гораздо быстрее, их истории выходят слаженнее, потому что они успешно обыгрывают всё, что предлагает кто-то из них, даже если это на грани абсурда, даже если это откровенный косяк и нехватка фантазии. а потом — потом оказывается, что с димой можно выстраивать свой мирок и за кулисами, он охотно это позволяет, и арс прячется в общении с ним всё чаще и чаще. и ловит себя на мысли, что хочет быть ещё ближе — и теперь интересно, какие вообще между ними границы. проверять границы дозволенного арс начинает через одно из любимых искусств — фотографию, раз уж поз поселяется в комментариях к его фото. — дим, посмотри, какой тут фон классный, — арс дёргает его, когда они репетируют перед концертом в одном из театров. поз отвлекается от своего телефона и смотрит на кладовку с реквизитом. она закрыта, но двери почему-то со стеклянными вставками, и можно разглядеть театральный беспорядок. — хочешь фото? арс довольно кивает. дима делает несколько фотографий, старается подобрать какой-то ракурс. — но я в очередной раз напоминаю, что я не фотограф, так что шедевра не жди. с другой стороны, — в голосе димы звучат нотки его хитрости, — ты слишком красив, чтобы плохо получаться на фотографиях. арс чуть смущается — поз довольно его щёлкает, словно поймал в ловушку. вечером арсению срочно нужно сфотографироваться под фонарём у гостиницы, и он снова просит поза. — сейчас только я встану так, словно это всё случайно. дима подыгрывает и паникующим тоном говорит: — арс, арс! в меня вселился папарацци! о нет, он прям вот этими руками сейчас сделает снимки! а когда арсу надо на фото передать настроение свежего утра, потому что они перед дорогой пошли позавтракать в местной кафешке, путь к которой лежит через сквер, и арс улыбается, словно за кадром ему рассказали что-то смешное и тёплое, дима, конечно, тоже язвит: — а вот ты в эти моменты какие-то шутки придумываешь? может, ты так и до монологов для стенд-апа дорастёшь? сольник так и назовёшь: что осталось за кадром. но как бы дима ни иронизировал, он всё время делает несколько снимков, выбирает разные ракурсы, а когда арсений просматривает фотографии и никак не меняется в лице, сам предлагает сделать ещё несколько снимков, чтобы арс остался доволен. он никогда не отказывает, даже если находит что-то в задумках арса нелепым. арс выкладывает их с провокационными тегами о том, что красота в глазах смотрящего в объектив, что фотографы любят своих моделей, что он является диме во снах. поз на провокации не ведётся, но стабильно лайкает и комментирует, почти всегда оставляя какой-нибудь комплимент за слоями иронии. арс прочитывает невысказанное тебе всё можно и продолжает исследовать границы этого всего. — ого, арс, ты уже пятый вечер проводишь дома, — искренне удивляется серёжа, который привык, что когда они живут вместе, они не то чтобы действительно живут вместе, потому что арса кто-то всё время находит и крадёт его на ночь — и арсений с удовольствием крадётся. арсений пожимает плечами. — ну, не всегда же мне быть с кем-то. — вот не поверю, что ты не встретил в москве сейчас никого, кто заплатил бы за тебя в дорогом ресторане, а потом повёз бы в лучшую жизнь, — усмехается серёжа. арс задумывается — и совсем не удивляется, что лучшая жизнь вызывает в голове мысли о позове — а как вообще иначе? и дима не то чтобы не платит за него в ресторанах и кафе, он скорее включает арса в какой-то семейный бюджет, мол, с меня завтрак сегодня — с тебя завтра. он всё время рисует им будущее, в котором они окажутся вместе, и арс за это цепляется сильнее, чем поз может себе представить. начинать утро с голосовых от поза — вот по-настоящему доброе утро. арс даже не встаёт с кровати, когда включает сообщение, и на секунду кажется, что дима делит с ним постель. арс ставит на паузу, потому что мысль эту срочно надо обдумать. впрочем, обдумывается всё быстро: делить постель с позом наверняка охуенно. он мог бы обнимать так, что арс бы чувствовал себя в безопасности, — арс мог бы целовать так, что дима чувствовал бы себя греческим богом. он снимает сообщение с паузы, и поз из своей москвы деловито интересуется: — арс, ты на следующей неделе в питере же, никуда тебя твоя жизнь не вытаскивает? я просто собираюсь приехать на один футбольный матч и ищу вот, у кого остановиться. напрашиваюсь к тебе, но, конечно, только если тебя это абсолютно ни капли совершенно точно не стеснит, типа если у тебя даже нет никаких планов, но ты откажешь, я всё приму без обид. арс мягко улыбается. он, конечно, абсолютно ни капли совершенно точно не возражает — или пока ещё не осознаёт, что это будет для него значить. но повредничать тоже хочется, и он записывает ответку: — дим, а все твои спортивные друзья отказали, да, что ты ко мне приходишь? поз с ответом не медлит: — ты вообще-то первый, к кому я обратился, потому что, арсюш, питер — твой город в первую очередь. я бы даже сказал так: питер — это сначала ты и твои сводящие с ума голубые глаза, а потом уже нева, мосты, исакий, эрмитаж, "аврора", "зенит" и что там есть ещё, это всё неважно уже. арс знает: дима говорит это и не ради лести, и не ради подъёба. он действительно звучит так, словно просто делится своими искренними мыслями. для арсения это очень опасно, конечно, он ведь может во всё это поверить. "дмитрий позов, какое же ты ужасное блядство", — усмехается-ворчит арс, но записывает другое: уже серьёзное обещание, что поза он, конечно, приютит и устроит ему лучшие питерские выходные. поз присылает видео с воздушным поцелуем. вот теперь можно вылезать из кровати и начинать жить. поз приезжает в петербург утром — привозит на плечах рассвет — наверняка давно разгадал, что его плечи так и манят арса положить на них ладони, словно он неосознанно цепляется за самого надёжного человека в мире, пока реальность вокруг опасно кренится и стремится уйти ко дну. арс старается держаться в стороне от людей, но всё равно замечает, как поз деловито выходит из вагона, помогает пожилой, но очень эффектной даме с чемоданом, а потом, отойдя от толпы, ищет взглядом арсения. попов эту мысль — дима меня ищет и обязательно найдёт — смакует, вплетает в ткань своего мироздания и плавно идёт позу навстречу — ему очень хочется найтись. дима широко улыбается, увидев арса, заключает его в крепкие объятия. и арсений почему-то чувствует себя так, будто это он долго-долго ехал и наконец-то приехал — домой. — спасибо, арс, — дима его наконец-то из объятий выпускает. — да ну что ты, — арсений отмахивается. они направляются на стоянку искать машину арса, потому что он, конечно, понятия не имеет, в каком ряду её оставил. — надеюсь, реально твоих планов не нарушил? — поз смотрит вот так, как умеет только он: мягко и одновременно строго, выводит на правду, за которую не осудит. — а то вдруг ты просто пытаешься быть вежливым. — дим, мы с тобой знаем друг друга примерно вечность, мне не нужно с тобой притворяться и кого-то из себя строить, — ворчит арс. — лучшая вечность из всех, — усмехается поз. — ты ведь кстати когда в москву приезжаешь, то можешь остановиться и у меня, чтобы не дёргать каждый раз серёжу и чтобы у нас состоялся равноценный обмен гостеприимства. дима находит среди всех машину арсения и дёргает за ручку двери. та неожиданно не поддаётся, и поз с любопытством и нетерпением смотрит на арсения, который зачем-то подвис на простом действии “нажать на сигналке кнопку открытия дверей”. — арсюш? — зовёт он нежно, потому что ещё не придумал достойный отрезвляющий прикол. арс мотает головой, отбрасывая какие-то свои мысли, открывает машину, садится и нервно бьёт пальцами по рулю. ну вот теперь эта идея не уйдёт из головы — можно ведь и правда приехать к позу. хорошо было бы потом, может, и не уезжать. остаться у него на несколько дней, плавно перетекающих в несколько вечностей. — ты хоть поспал в поезде? — арсений перехватывает инициативу в разговоре, потому что замечает, что дима хочет спросить, всё ли у него в порядке, и сложно ответить — да, всё реально в порядке, потому что ты рядом, но в то же время из-за того, что ты рядом, у меня в голове беспорядок, и с этим мне как-то жить, не выдавая себя. дима чуть прищуривается, заметив уловку, но позволяет арсу быть взрослым и самому решать, о чём им стоит говорить. — на самом деле нет, хотя я планировал подремать, но вместо спокойного плейлиста включил себе аудиокнигу и увлёкся, — и, опережая вопрос, добавляет, — там биография одного футбольного тренера, я о нём очень мало знал, но судьба у мужика, конечно, огонь. арс, с одной стороны, абсолютно не заинтересован в футбольном тренере, с другой — очень хочет слушать поза, особенно когда у него горят глаза. — расскажешь? — я не всё ещё послушал. а без финала сложно правильно расставить акценты в прошлом, понять, на что точно нужно обратить внимание, а что можно опустить. арс понимающе кивает. дима в его жизни, может, первый человек, никак не связанный с искусством, который настолько ответственно относится к каждому прочитанному тексту, каждой детали в нём, к каждому слову. текст, может быть, в голове поза мгновенно препарируется на составляющие, поз сканирует их — как их комплекс во всех взаимосвязях работает на идею текста — и удовлетворённо продолжает анализировать следующие страницы. поэтому именно по его шуткам можно составлять комедийный сценарий их программ и концертов. он, должно быть, и людей вокруг так раскладывает на форму и содержание, чтобы добраться до сути. поз в его голове охотно каламбурит: "о да, я бы тебя разложил". арс дёргается и чуть не проезжает на красный — дима в его реальности, в противовес змею-искусителю в голове, дремлет. арсений выбирает до дома более длинный маршрут, на свою удачу стоит в пробках — всё, чтобы поз немного поспал, раз уж не получилось в поезде. получается выкрасть у дороги немногим больше часа, но арс по себе знает: это уже хорошо. во дворе он будит поза мягким, но ощутимым прикосновением ладони к плечу. поз несколько раз моргает, словно привыкает к ракурсу, улыбается невольно — узнаёт места. это не первый раз, когда он останавливается у арса, просто раньше всегда кто-то был — либо шаст, либо шаст и серёжа, просто последний иногда загадочно вбрасывал, что останется у друга. арс делился квартирой, когда у них были концерты в питере и пригородах в разные дни. сейчас же контекст совсем другой, и арс знает, что дима это тоже чувствует. поз в квартире у арса располагается по привычке на диване в гостиной. арсений заботливо раскладывает его заранее. обычно дима его делит с шастом, потому что они привыкли ко всякому делению пространства на двоих за годы знакомства, серёжа традиционно занимает половину кровати арса, и никто из них ни разу не спрашивал, зачем арсению, который живёт один, двухспальная. они болтают о повседневных вещах, арс расспрашивает о предстоящем матче. поз мог бы отмахнуться, мол, ты всё равно не разбираешься, но он рассказывает, не грузит терминами и историей, но поясняет, что в карьере каждого клуба значит эта встреча и чего он сам ждёт от матча, а потом добавляет несколько смешных историй про футболистов обеих команд, чтобы арсу было хотя бы забавно от этого разговора. — мы вот с косом когда-нибудь организуем футбольно-юмористический движ, и я затащу тебя во все форматы. — чтобы посмеяться над тем, как я в этом не разбираюсь? — не-не, чтобы всем показать, что про всё можно рассказать увлекательно даже для тех, кто не в теме, а ещё — что люди рядом важнее обсуждаемой темы. в конце концов, если ты не найдёшь, что пошутить, в чём я очень сомневаюсь, будешь просто украшением кадра. арсу, конечно, льстит, что поз опять рисует им совместное будущее, что находит точки соприкосновения там, где их линии, кажется, не пересекаются. вдохновлённый этим, арсений готовит обед — он вообще любит готовить, но обычно они компанией что-то заказывают, — дима развлекает его разговорами — и откровенно смотрит на руки арса, не отводит взгляд, когда арс это замечает. — что-то не так? — не выдерживает арсений. — просто редко когда удаётся посмотреть, как красота создаёт красоту, — поз не смущается своих слов совершенно. арс опять теряется: румяниться ли ему от комплимента? улыбнуться шутке? разглядывать что-то более глубокое в этом? — я абсолютно серьёзен, — поз замечает, что у арса беда с эмоциями, — тебе просто придётся принять, что ты очарователен. арс опасно взмахивает ножом. надо бы позова обезоружить тоже каким-то комплиментом, и ведь что сказать — остроумный, надёжный, сводящий с ума, — но слова в голове там и остаются. — у тебя что-то горит, — мягким замечанием отвлекает его дима. — это потому что пришёл ты тут такой горячий и сбил температурный режим, — арс этой фразы сам не ожидал от себя. — ого, — дима смеётся, но прячет взгляд — наверняка смутился. — у нас теперь будут комплиментарные подъёбы. — ты в них давно преуспел, а я учусь у лучших. позов-сенсей награждаает арса ироничными аплодисментами. — а вообще чё я стою тут как дурак, тебе же наверняка можно с чем-то помочь? — возвращается дима к серьёзному тону. — о нет, я тебя к этому не допущу, я не могу не контролировать все мелочи. арс ждёт, что поз будет ворчать, но тот спокойно принимает очередной его загон, да и не то чтобы желание арса держать всё-всё под контролем было чем-то неизведанным. зато дима помогает с атмосферой: находит канал со смешным бубнежом для фона, включает свет, потому что из-за пасмурного неба в квартире темно, хотя ещё день, подсказывает арсу, где его чёртовы-приправы-которые-только-что-были-здесь. арсений не сомневается в своих кулинарных способностях, но когда поз пробует и хвалит — без иронии точно, арс видит восторг в глазах, потому что дима вообще очень ценит концепт вкусной еды и всегда рад, когда можно предаться чревоугодию, — только тогда арс замечает, что, оказывается, переживал — и теперь отпустило. арс делится историей создания этого блюда — ризотто с дополнениями, рецепт честно украден из одного фильма — и арс рассказывает и про фильм. поз слушает очень внимательно, и арсений не чувствует неловкости, что он надоедает или его слушают только из вежливости. — с тебя подборка самых клёвых фильмов про еду, — ловит арсения на слове дима. — ох батюшки, — он цепляется взглядом за рекламу по телевизору. шаст умудряется сняться в рекламе энергетиков, и это очень смешно, особенно позу, который знает много историй, где есть антон и энергетики. — ну как же поднялся наш мальчик, каким успешным он стал, как же он вырос, — с наигранным умилением говорит поз. — ну а если серьёзно? — арс антоном откровенно любуется: он на экране кудрявый, шальной и много улыбается, в каких-то кадрах даже искренне. его вообще легко рассмешить, и арсений удивлён, что на площадке не нашлось людей, которые развеселили бы антона для всех кадров, чтобы ему не пришлось дежурно улыбаться в камеру. — а если серьёзно, то я надеюсь, что шаст нам всем покажет, какие кольца купил с заработка на этом. арс улыбается — знает, что дима, как бы сейчас ни язвил, любуется шастом тоже. — я не удивлюсь, если он это подхватил у тебя, — арс выразительно показывает на три кольца на руках димы. — у тебя же небось ещё с каждым украшением связана история. поз смотрит на время: — как хорошо, что мне уже пора. и всё же он задерживается помыть посуду, демонстративно сняв кольца и вызвав восхищённый вздох, когда взялся и за сковородку. — а вообще это что сейчас было, скрытность? — а это я подхватил у тебя, — дима мокрой рукой щипает арса за нос, чтобы не зазнавался, и уходит собираться. в прихожей показывает чудеса ловкости, когда завязывает шнурки на кроссовках, стоя на одной ноге. — арс, слушай, скорее всего, результат этой встречи либо меня огорчит, либо порадует, вряд ли будет ничья, поэтому я наверняка вернусь нетрезвый, — он улыбается чуть виновато. — не вусмерть пьяный, конечно, но что-то будет, возможно, чуднóе. арс кивает: они все друг друга видели немножко нетрезвыми, ничего страшного не случается. антон много зависает и грустит, ища поддержки во всех, кто рядом, арсений становится ещё более тактильным, диму тянет на авантюры, а серёжа громче и чаще смеётся. ничего криминального ни за кем не замечено — либо дружно стёрто из памяти всех четверых. всё будет нормально, арс уверен. — ну всё, я пошёл, не скучай, — дима кивает на прощание и улыбается так, что арсений сразу начинает скучать. и ему нужно собраться с силами, чтобы после ухода димы закрыть на замок дверь. поз действительно возвращается со стадиона пьяненький: арс знает по его постам, что команда, за которую он болел, победила. возвращается не просто так — он вручает арсу букет. что-то нежное — белые лепестки, сиреневые лепестки — арс не уверен, что сможет назвать все цветы из этой композиции. — это к чему? — арсений всё же не может сдержать улыбку, принимая букет. — а просто так, — довольно улыбается поз. — ну и за то, что приютил, и вообще за то, что ты есть и ты любишь цветы. — я люблю цветы, — подтверждает арсений. дима неожиданно ловко снимает кроссовки и идёт мыть руки, пока арс ставит цветы в воду. в коридоре поз ловит арсения за воротник футболки и тянет к себе. — арс. — ну? — арсений улыбается, хотя вообще не может предсказать, что сделает дима. — пиздец, — делится с ним поз, улыбается широко, поправляет складки на футболке арса, гладит его по голове и уходит спать. арсений разводит руками. наверное, расширять нужно до пиздец как хорошо. арс, конечно, не умеет читать мысли димы, но он ближе всех к этому. утром дима просыпается раньше — арсу удивительно и тепло видеть его на своей кухне, готовящего горячие бутерброды. — я немножко похозяйничал, доброе утро, — бодро говорит поз. арс улыбается: — доброе, — и очень хочется подойти к диме, обнять его со спины и положить подбородок на плечо, чтобы поз мигом парой фраз согнал тревогу, оставшуюся после сна, о котором арс ничего не помнит, кроме того, что ему сделали больно. — я вчера не чудил? — дима смотрит скорее с любопытством, чем с подозрением. — а ты не помнишь? арсу хочется шаловливо растянуть ворот футболки, потому что у него на ключице синяк — на днях ударился о дверной проём, потому что отвлёкся на песню из телевизора, — было бы смешно ничего не комментировать и предоставить диме самому решать, смог бы он так. дима в образе того же змея-искусителя в голове смеётся: да разве я ограничился бы только одним? арс решает, что сегодня лучше без шалостей — вгонит в краску его самого в итоге, и говорит честно: — ты подарил мне цветы, — арс кивает на букет, красующийся в вазе на подоконнике. — это я помню, — самодовольно улыбается поз. — я хотел их сфотографировать, но решил, что спрошу у тебя. — дурак? — дима очень смешно застывает с ножом в руке, с возмущением глядя на арса. — ну, я подумал, что, может, кто-то видел, как ты покупаешь букет, увидит его у меня, подумает всякое эдакое, — арс неопределённо машет рукой и всем видом показывает, что ему совсем не хочется всякого эдакого с позом. — арс, ну ты и гусь конечно, что у тебя за бардак в башке, кофе будешь? — угу. дима ориентируется на кухне арса как у себя дома, достаёт банку с кофе и продолжает: — есть вероятность, что я всем присутствующим тогда рассказал, для кого букет, каюсь, не помню, но даже если кто-то не из круга друзей что-то сопоставит, то, ну, похуям же, арс, особенно мне. если надо выбирать между мнением людей разной степени близости и твоей маленькой радостью, то я выберу второе без раздумий. — боже, дима, — арс улыбается — ямочки на щеках, никакой тревоги больше, только тепло и желание упираться лбом в плечо димы и говорить, какой он хороший. дима готовит кофе — арс делает снимки. под завтрак арсений публикует фото, в тегах старается не намекать на поза, завершает пост, по традиции, вопросом: "какие цветы и кому вы бы хотели подарить?". поз тоже изучает соцсети, хмыкает на пост арса, чуть задумывается и, явно довольный собой, пишет комментарий. арс заинтригованно обновляет страницу. "прекрасные для прекарсного". — дима, блять, — арс хохочет. — я сначала подумал написать серьёзно, мол, хочу подарить тебе поздравительный букет после премьеры фильма с тобой в главной роли, но я не хочу быть серьёзным там. арс и от такого комментария румянится. дима, может, единственный, кто воспринимает его актёрскую мечту всерьёз. — дим, ты лучший, — честно говорит арс. — есть какие-то планы на день? — нет, я лучший и полностью в твоём распоряжении. у тебя есть идея? — о да, тут вот выставка импрессионистов открылась, и я хотел бы сходить. дима чуть щурится, вспоминая: — а, это те, которые пытались поймать мгновение? — ну примерно да, — арс кивает, и ему вообще приятно, что с позом можно поговорить обо всём: даже если он чего-то не знает, он знает, в какой области искать. дима по музеям не ходок, искусство — это больше для арса; но отказать ему он не может и не хочет, потому что куда бы они ни направлялись вместе, это всегда что-то приятное. выставка оказывается огромной, даже арс не ожидал такого масштаба. диме в целом это направление не очень нравится, но и отвращения не вызывает, пройтись по музею — хорошо, но узнавать больше не хочется. арсу больше нравится узнавать имена художников и какие-то их мысли о своих картинах. к выставке кураторы подошли с любовью: большинство картин сопровождается комментариями либо самого автора, либо его знакомых, собранными по дневникам и письмам. это помогает вписать произведение искусства в жизнь человека; картина, остающаяся в вечности, не одинока и тянет своего автора за собой. дима фотографирует арса у одной из картин — сам, без его просьбы. — это что за перфоманс? — арс с любопытством смотрит на снимок. — палитра совпадает, — усмехается поз. действительно, арс словно одевается под эту картину; но фото, которое должно получится забавным из-за совпадения, выходит каким-то нежным. — сделай так ещё несколько раз, — тихо просит арс. дима кивает и обещает ловить случайные снимки — то, чего арсу очень хотелось, но не к кому было пойти с такой просьбой: с фотографами случайность он обыгрывает, как и с приятелями и знакомыми, с которыми оказывается на каких-то мероприятиях, и пока ни у кого желание запечатлеть арса в каком-то необычном ракурсе не совпадало с возможностью. то есть арс-то уверен, что очень красиво изгибался под некоторыми людьми, что им хотелось бы это сохранить навсегда, но приходилось только запоминать. поз делает несколько снимков — куда приличнее, чем то, что нарисовал себе в голове арс, — но любви в них больше. после музея они идут выпить кофе в ближайшую уютную кофейню, где нет посетителей. они выкладывают фото почти одновременно. поз публикует первое, с совпадающей палитрой, и лаконично подписывает "сфотографировал искусство". арс выбирает несколько, в посте благодарит позова и спрашивает у подписчиков, какой музей им запомнился. поз ложкой подцепляет взбитые сливки и пишет: "ура, новое фото для заставки на телефоне" — арс давится кофе. — ты в музее придумал, что писать? — нет, это всё, знаешь, полная импровизация, — дима радуется удачно подобранному слову. арс тоже хочет написать что-то остроумное, но тяжело писать что-то под своим фото, зато взглядом цепляется за чьё-то "о, наконец-то красивое лицо в этом акке". арсений злится — сильнее, чем дима, который просто пожимает плечами, — и свою язвительность направляет на ответ. дима это, конечно, замечает: — ты ведь можешь меня не защищать. — а мне вот хочется. — почему? — вопрос слетает сам, поз как будто и не ждёт от себя такой дотошности. — ты не замечаешь очевидных вещей, — арс пожимает плечами, оставляя диме решать, на что намекает. поз тактично расспросы прекращает. они выходят из кофейни, и арс с удивлением смотрит на изменившийся город: с утра было облачно, пасмурно даже, что приятно туристам, потому что ничего не тревожит в пути, но сейчас вышло солнце, прояснилось, и небо, чистое и безоблачное, кажется мягким и нежным. хочется к нему тянуться руками, даже если арс брезгливо относится к консистенциям, которых не знает. — кайф, — дима замечает его восторг и соглашается, что лазурь ионического моря над головой приятнее облицовки пятиэтажек. поз закуривает, уравновешивая отсутствие облаков. — сейчас бы, знаешь, надеть самые крутые солнечные очки, запрыгнуть в кабриолет и гонять по городу, протягивая руки к солнцу под какой-нибудь жуткий ремикс. поз задумчиво выпускает дым — в дыму раствориться бы — в диме раствориться бы тоже. — так, пойдём вон туда, — поз кивает в сторону сквера, — там на скамейке решим одно дело. всё это немного загадочно и смешно; в сквере дима утыкается в телефон, а арс, сидя на скамейке, вытягивает ноги, надеясь, что никто не будет ходить по аллее. если бы здесь была разбита спортплощадка с типичными уличными тренажёрами, он бы точно куда-то залез, используя их явно не по назначению, но ради гимнастической эффектности. но здесь всего несколько аллей и много зелени, здесь можно по-стариковски сидеть и ворчать на жизнь. но у поза явно сегодня настроение жить как в последний раз и задумать какой-то прикол. — у тебя есть ещё планы? арс отрицательно мотает головой. — уже есть, — самодовольно и почти властно говорит дима. арсений максимально заинтригован, и поз тянет его за собой раствориться в лучшей последней жизни. в метро дима внимательно изучает карту в телефоне, составляет свой маршрут, чтобы не заблудиться в этих питерских дворах. арсу становится любопытно, как поз отреагирует, если арсений положит свою голову ему на плечо, раз уж удалось сесть рядом в этом вагоне, в котором и людей-то немного — поезд несёт их от центра к окраине города. любопытство своё, впрочем, арс не удовлетворяет, но чуть касается голой коленкой — спасибо всем богам моды за рваные джинсы — ноги димы — тот никак не реагирует, словно давно привык, что арс — тактильный арс, которому всегда нужно подтверждение, что жизни их соприкасаются буквально, — всегда где-то рядом. дима, наверное, даже не удивится, если арсу вздумается сделать шальное движение у поручня как у пилона или просто сделать в проходе сальто. он, конечно, оторвётся от телефона, чтобы проверить, не ударился ли арсений, сказать, что арс, конечно, восхитительный, но немножко выёбывается, но не то чтобы будет чересчур впечатлён. а арсу хочется именно так — впечатлять так сильно, чтобы не думалось больше ни о ком, создавать как можно больше мгновений, чтобы человек фокусировался только на нём, теряя все остальные мысли, чтобы арс был центром чужого сознания — и пусть всё через несколько секунд приходило бы в норму, человек к этому моменту возвращался бы снова и снова, и что-то, наверное, приятное, но весьма смутное оставалось бы у него в голове после такого колдовского знакомства с арсом. у димы к этому не то что иммунитет — арс в принципе не всегда может понять, насколько поз впечатляется. но арс старательный и своего — впаяться в мысли поза — когда-нибудь добьётся. дима словно реагирует на сложный мыслительный процесс в голове арса и кладёт ладонь на его колено: — ну чего ты тут вот дёргаешься, натрёшь же кожу моими джинсами, ты давай прекращай. и не убирает ладонь. мысли из головы арса улетучиваются все — остаётся дима-дима-дима — какая прекрасная жуть. арсений переключается быстро, но не врёт себе: это он попадается на колдовство поза — а значит, это ему придётся возвращаться мыслями к секундам, когда весь мир равнялся одному человеку. поз, наверное, секундного кризиса — блядское лобовое с любовью — не замечает или делает вид, что арс, теряющийся из-за него, — это абсолютно нормально. он отстукивает пальцами на коленке арса какой-то ритм — и мурашки по коже мешают тактильному "шазаму" сработать, и арсению не получается поразить диму своими музыкально-отгадывательными способностями. — нам выходить, — беззаботно говорит он, когда поезд замедляется. арс подскакивает слишком резко, благо, голова не кружится, но он ощущает в себе что-то неконтролируемое и вспыхивающее, что-то, что царапает изнутри искрами — вроде и карнавальный фейерверк, вроде и опасный взрыв — оно и раньше существовало где-то под рёбрами, но сейчас лениво разлилось по всему телу, изнутри целуя горло и подбираясь к голове. арсу бы как-то это чувство выразить, но пока что-то ещё удерживает — это ненадолго, арс себе не врёт. дима уверенно ведёт его по улицам, иногда сверяясь с картой. арс отвлекает его разговорами про район, в котором они находятся: городские байки сплетаются с экскурсионными справками. дима покупает им кофе с собой, смотрит на арса восторженно, не перебивает, но уточняет — "а, это же тот чел, который…", "о, тогда ещё такая историческая тема была…". когда арс заканчивает очередную легенду, поз говорит с неподдельным восторгом: — не могу отделаться от чувства, что ты пиздишь, но я поверю каждому твоему слову. арс возмущённо открывает рот, мол, как можно заподозрить его во лжи, но вообще-то это и правда так: он не уверен в части фактов, а легенды на то и легенды, чтобы существовать на грани факта и выдумки. они подходят к автомобильному салону, и у арса возникает странное предчувствие. дима ведёт его прямо туда, и арсению немного жутко: это довольно элитный салон, до которого, конечно, они не доросли. хотя арс и был знаком — в какие-то ночи очень близко знаком — с людьми, которые могли себе позволить приходить в такие салоны не просто посмотреть на дорогие машины, сам он в такие точно не ходит. поз, впрочем, проходит мимо зала, где стоят машины, и роскошная жизнь, как ей и положено, остаётся за стеклом; арс цепляется взглядом за слово "каршэринг", и подозрение только усиливается. чувство напоминает вечера из детства, когда ты совсем-совсем юн, за окном большая-большая зима, а ты замечаешь под ёлкой цветной свёрток и зовёшь маму скорее доставать его и знакомить с волшебством. поз уже активно обсуждает что-то с сотрудницей за стойкой; она улыбается и кивает, дима вежливо улыбается ей в ответ, оборачивается к арсу — улыбка становится теплее и шире. сотрудница просит у димы подписать документы и передаёт ему связку ключей, открывает доступ к стоянке автомобилей, которые можно арендовать. как правило, их привозят куда угодно по заказу клиента, и редко у них случается "а если к вам подъехать через пару часов, то можно будет уехать на?.." с уточнением марки машины, но всё же бывает и такое. — ты же не… — арс не договаривает, пытаясь сформулировать мысль мягче — о, я именно это и сделал. дима отключает сигнализацию — и на парковке приветственно моргает фарами тёмно-серый bmw m4 — кабриолет в нахальном спортивном стиле — ужасно подходящий им обоим. — ебать, — арс только и может, что всплеснуть руками. — это позже, — деловито отвечает дима и сам фыркает со своей шутки. — почему это всё вообще? — теряется арс. — ты не замечаешь очевидных вещей, — возвращает поз утреннюю фразу. — смотри, я его взял всего на три часа, поэтому давай быстренько строй маршрут, куда мы поедем понтоваться и жить лучшую жизнь, — он протягивает свой телефон с открытым навигатором. — подожди, ты что, взял с собой права? — недоумевает арсений, вбивая, впрочем, в навигатор точку, к которой хочется помчаться прямо сейчас. — да, но не думал, что они реально пригодятся, — дима располагается на водительском, — просто я всегда готов, если что, куда-то сорваться, мало ли какая ситуация возникнет. арс думает мельком, как им всем — и вселенной, что садится за руль без прав и несётся по встречке по пустынной ночной дороге без цели и направления, — повезло, что у них есть безмерно надёжный позов. — ты решаешь, запрыгивать ли тебе сверху или всё-таки как нормальные люди через дверь? — поддевает его дима. арс закатывает глаза, но перфоманс не устраивает: наверное, если он прямо здесь, под камерами автосалона, решит запрыгивать в кабриолет сверху, они никуда в итоге не поедут. хотя, наверное, будет очень смешно оказаться с димой в комнате нарушителей принципов роскошной жизни (голос шаста в голове ехидно спрашивает ну и где вы проснулись? — в ёбаной лучшей жизни, антош). дима не спрашивает, куда они едут, арс подключает свой телефон, чтобы включить что-то, что подходило бы к атмосфере их иронично-роскошного ебланства. они выезжают на загородное шоссе, чтобы было меньше людей, — арс вытягивает руки вверх, кабриолет набирает скорость. дима ведёт его одной рукой и успевает закурить. в арсении чувств становится слишком много, чтобы промолчать. — димка, я такой счастливый сейчас, — улыбается широко-широко, ямочки на щёчках — поз точно хочет совершить преступление и перестать смотреть на дорогу, но сдерживает себя. — кайф, — он тоже улыбается, выпуская дым. глаза у поза блестят, и арс спокоен: он не один здесь получает удовольствие. взаимный восторг искрит, наполняет лёгкие — арсу ужасно хочется диму поцеловать на каком-нибудь опасном повороте под классный бит. дима в решении проблем совсем не помогает: иногда отвлекается и смотрит на арса с нахальной нежностью — блять, какой же ты красивый, когда счастлив. арсу в эти секунды хочется уткнуться ему в плечо. "всё ты про меня и мои чувства знаешь, козёл", — думает с теплотой арс. "а ты всё знаешь про мои, гусь, говорить-то когда будем?" — наверняка с такой же теплотой думает поз. всё они знают, правда-правда. но опасного поворота под классный бит не случается; и адреналин от мыслей о поцелуях арса тянет на опасные глупости. — так, тут же нет камер? — что ты задумал? — дима на всякий сбавляет скорость. — и я уверен, что ты расстроишься, что это увижу только я. арс быстро скидывает кроссовки, забирается с ногами на сиденье — и через пару секунд, отстегнув ремень, встаёт на кресле во весь рост, держась за спинку. — арсюха, блять! — поз точно этого не ожидает, тормозит мягко, чтобы по инерции арс не перевалился за лобовое. и хорошо, что это пригородная дорога — не шоссе какое-нибудь, где было бы смешно мчать на кабриолете среди грязных фур, проехавших большой путь, — а дорога к дачным посёлкам, и других машин здесь нет. дима тормозит на обочине. — ну ты ёбнулся совсем, арсюш? арс смеётся — защитная реакция на всё, да и в голове пусто — даже без фейерверков, просто пусто и хорошо. — спускайся давай, пиздюк, — в голосе димы помимо злости — немного тревоги, немного восторга; он даже протягивает арсу руку, чтобы помочь сохранить равновесие. арсений справился бы и без его помощи, но за руку цепляется, словно тонет. он садится, обнимая одной рукой себя за колени, а лбом упирается диме в плечо — дорвался-таки. ему всё ещё ужасно смешно. — охуенно же, ну. — я чуть инфаркт не словил, — ворчит дима. арс, продолжая держаться за его плечо, смотрит прямо в глаза. — да мелькнуло что-то в голове, что я могу и очень хочу доверить тебе свою жизнь. — какая же дурость у тебя в башке, — дима тянется дать ему щелбан, но вместо этого просто поправляет прядь волос. — сиди смирно теперь. арс кивает, надевает кроссовки, садится удобнее — и всю дорогу действительно старается почти не шевелиться. с димой можно быть шальным и шагать за грани, но быть покорным ему — тоже сумасшедше приятное чувство. их слишком много — приятных чувств, связанных с позовым, — просто непозволительно и неподконтрольно много. в секунды опасности арс избавляется и от них тоже, чтобы проверить, что с ним будет, когда они вернутся. он как будто по ним немножко успел соскучиться — и сейчас безмерно рад, что они вернулись оглушительным счастьем. — извини, — всё-таки говорит арс, — я не всегда контролирую такие порывы сделать какой-то трюк. — проехали, — отмахивается дима, и оба усмехаются с получившегося каламбура. — но не рискуй так больше ни с кем никогда, даже если прям хочется доверять, это всё до добра не доведёт. арс кивает, мол, принято — и действительно вписывает этот совет себе в мировоззрение. впрочем, сидеть смирно он перестаёт, когда они возвращаются в город: конечно, делает селфи на фоне красивых домов, на фоне красивого поза, который снова курит, и вообще фотографирует диму, обещая себе сохранить эти фото отдельно и никуда не выставлять, словно у него есть электронная версия старинного медальона, в котором спрятано фото близкого человека, чтобы открывать украшение и напоминать себе — да, есть тот, кто делает тебя счастливым. взаимно. в автосалон они возвращаются абсолютно довольные; пока позов сдаёт машину — её проверяют на царапины и повреждения, — арс обрабатывает фото и думает над тегами под ним. почему-то очень хочется сохранить в секрете, что они были с позом, словно это какая-то удивительная, почти волшебная тайна, которую хочется монополизировать. дима точно не будет против, скрытность арса для него не новость, зато будет повод оставить комментарий в стиле "как же хорош твой водитель, его нет на фото, а я прям чувствую ауру роскошного человека". поза наконец-то отпускают и искренне говорят, что будут рады увидеть его снова. арс не удивится, если сотрудники салона каждого посетителя обсуждают: сели бы они с тем или иным незнакомцем в машину или нет. дима собирает "да" у всех сотрудников, и даже директор с какой-то тоскливой завистью смотрит ему вслед. — димк, — арс тянет его за рукав, когда они отходят от салона и от посторонних глаз. — ну. — спасибо, — он всё же позволяет себе крепко-крепко обнять диму. руки поза тут же оказываются на талии арса — самое гармоничное, что есть сейчас в жизни обоих. в объятиях так хорошо — словно в море уходить с головой и забывать, как вообще можно дышать, а потом — самая тёплая темнота. арс отстраняется первым, но чтобы залезть в телефон: — с меня ужин. — закажешь что-то? — диме любопытно, но он, как всегда, тактично не смотрит в чужой экран, даже если там был бы безобидный сайт доставки еды. — забронирую столик в одном ресторане, он находится на двадцать седьмом этаже. — ох блять, вот это роскошь. — ну было бы странно после поездки на кабриолете просто вернуться домой, заказать пиццу или купить в магазине готовые сендвичи. блять, всё занято что ли? — арс почти рычит на экран. дима успокаивающе проводит рукой по его плечу. — ну чш-чш, ну и в жопу ресторан и богатую жизнь, арсюш, ну оно вообще не стоит твоих расстройств. арс вздыхает и поджимает губы. — мне просто хотелось роскошных приколов, — он почти намеренно употребляет слова из лексикона позова. — арс, ну любой вечер с тобой — это роскошь, какими бы ни были декорации, — поз проводит большим пальцем по его щекам, словно разглаживает морщинки, успокаивая. — закажем к тебе самую дорогую пиццу и включим арт-хаусный фильм с субтитрами, вот такую богемную атмосферу создадим. ты ещё рубашку шёлковую наденешь, чтобы на неё поставить концептуальное пятно от сырного соуса, ну просто бомбический же вечер. поз своего добивается: арс перестаёт злиться и испытывать вину — улыбается и расслабляется. — в конце концов, — добавляет дима, — это не последний раз, когда я приезжаю в петербург, в следующий раз ты основательно подготовишься, забронируешь столик с лучшим видом на город, а я всё равно буду смотреть на тебя, в общем, у нас с тобой ещё планов охренительно много, последний раз живём, конечно, но не последний вечер. арс хочет много с чего смешно помахать на диму руками от избытка чувств и неподбираемых слов, но поз уже идёт в сторону метро, потянув арсения за собой за край футболки. и они правда устраивают себе роскошный вечер — мало говорят о чём-то существенном, но так много шутят — арс хохочет до слёз с диминых сложно выстроенных отсылок — поз тоже позволяет себе расслабиться, смеётся больше и громче обычного. вечер обрывается уведомлением от ржд, что до поезда в москву осталось семь часов. — так, арс, давай закругляться с тобой, мне же ещё добираться надо завтра, и я наверняка опять не смогу поспать в дороге. арсений понимающе кивает. и хотя всё болит от смеха, есть какая-то болюшка совсем другая — мягкая, но горчит. арс закрывает дверь в свою комнату тихо-тихо — а хочется хлопнуть со всей дури, чтобы аж в руке отозвалось напряжение, словно вот так можно выплывать из омута — своего ли, чужого, общего, — и учиться дышать заново. арсу не спится — позов завтра уезжает в москву, и это расстояние начинает душить. дима — дима, который о нём постоянно заботится, который ворчит, но потакает его капризам, который иногда понимает его с полуслова, а иногда не понимает совершенно, но глаза горят восторгом — и он силится разгадать арса как священную тайну, чтобы знания о нём рунами мёртвого языка нанести на кожу, — уезжает, и это сочетание бьёт сильнее, чем раньше. поз придерживается мнения, что обо всём нужно говорить. арс о таком не говорил никогда — самому с себя становится до ужаса смешно. и горько. и потолок светлеет и кажется ближе — и предательски не падает, заставляя вертеть в голове одну и ту же мысль. арс выходит из спальни в гостиную. поз, кажется, спит, отвернувшись к стене. арсений присаживается на край дивана. — дим? — зовёт почти шёпотом, чтобы не разбудить, если вдруг и правда спит. позов никак не реагирует, и арс решает продолжить. ему не то чтобы нечего терять, просто в нём всего в последние дни очень много. а дима — причина этого слишком много всего в голове, сводящий с ума его так долго, что арс даже не замечает, как это лёгкое пьянящее головокружение рядом с ним входит в привычку, — дима вот прямо здесь сейчас, рядом-рядом, рукой можно дотронуться — и он не исчезнет, не распадётся под взглядами камер, не отшутится, — ему можно говорить что-то шёпотом, и он услышит. или не услышит, что арсу тоже на руку: он хотя бы выговорится. — в общем, дим. если ты спишь, то здорово, если нет, то… ладно, я всё равно скажу, раз пришёл. в общем, если тебе не понравится то, что ты услышишь, притворись спящим. арс чуть прикусывает губу. ну, конечно, это эгоистично — вовлекать диму в свои чувства и предлагать ему решить, что с ними будет дальше. но арсений чувствует, что в одиночку с этим правда не справится больше. он даёт диме несколько секунд прервать его намечающийся монолог, потому что если дима его слушает, то точно сообразит, к чему всё идёт. так что, вероятно, он и правда спит. эта мысль успокаивает, арс не выдумывает ничего красивого и говорит просто: — ты мне очень нравишься. собственный шёпот скользит по мягкой чернильной темноте, задерживающейся в комнате, к которой давно привыкли глаза, и ничего не рушит. арс прислушивается к себе: вообще непонятно, стало ли ему легче. он однозначно не жалеет о своих словах — он в диму безнадёжно влюблён, и об этой любви говорить хочется до солёной воды в лёгких. и быть влюблённым в позова, может быть, лучшее состояние, которое вообще дозволено человеку. но это ещё предстоит в себе изучить. арс уже готовится вернуться к себе, как дима очень резко поворачивается к нему и хватает за плечо, притягивает к себе — мажет губами по щеке и шепчет: — ты не сказал, что мне делать, если я не сплю и мне понравится услышанное. арс как-то странно выдыхает: — господи, дим, у меня точно что-то сейчас защемило в спине. — а я задел локтём журнальный столик, пока пытался тебя схватить. они молчат секунду — и ужасно заливисто смеются. дима ложится удобнее, оказываясь под арсом, и тянет его на себя, проводит ладонью по спине: — сильно защемило? — он говорит тихо и низко, и с арсом случаются мурашки, которых он совсем не ожидал. — да не, отпустило уже, просто перегнулся непривычно для себя. — я думал, ты гибкий. — да, но когда я к этому готов, а не вот так… арс кладёт голову на грудь димы — вслушивается в сердцебиение — сердце у поза стучит часто, как бы он ни пытался сейчас разыгрывать, что у него абсолютно всё под контролем, и это успокаивает арсения — он не один в этом хаосе. поз запускает пальцы в волосы арса — нежность посреди бури. — ты, конечно, гусёныш тот ещё, я вот планировал это сказать, когда буду на перроне, чтобы вот так эпохально от тебя уехать. — подожди, ты что?.. — арс приподнимается на руках, и дима смотрит на него снизу — нахально и довольно. — ну хотел вот сказать, что ты мне тоже очень нравишься и что нам надо перестать друг с другом говорить намёками. — и ты вот собирался такое сказать и уехал бы? — возмущается арс. — да, ты просто был бы в курсе, обдумал бы эту мысль, все дела. а тут всё вышло как-то стремительнее, — дима издаёт непонятный смешок, будто скрывает смущение. арс ложится рядом и не сводит с димы глаз. — ну и чем мы теперь займёмся? — он почему-то переходит снова на шёпот. — арс, честное слово, я бы поспал. хочешь, я не поеду завтра никуда? — хочу, — арсений отвечает быстрее, чем думает. — ну вот и славно, — дима снова проводит рукой по волосам арса — устраивает шальной беспорядок — арсу, конечно, идёт быть и таким. — завтра всё мы с тобой и обсудим, какой прикольный пиздец у нас с тобой намечается. — и вот реально мы просто ляжем спать после таких признаний? — ой, арс, давай не будем делать вид, что для нас с тобой это прям какая-то новость, ну мы слишком хорошо друг друга чувствуем, чтобы не заметить, насколько нас друг к другу тянет. арсений соглашается: он, конечно, загонялся — но в целом и правда знал. и без этой толики уверенности ни за что бы не пришёл сегодня ночью. — ну а ты не хочешь?.. — арс красноречиво запускает ладонь под футболку поза. дима его руку останавливает и мягко отстраняет. — ну я не то чтобы из таких, кто говорит “ты мне нравишься, пойдём-ка я тебя в жопу выебу”, — он смотрит на арса внимательно. — а для тебя такой сценарий привычнее? арсению даже задумываться не нужно, он кивает и смотрит на поза с подозрением. — осуждаешь? — нет, если тебе было комфортно, то всё окей, но я просто… — дима тяжело вздыхает, стараясь подобрать слова, которые арсения никак не заденут. — тебе никто не признавался в любви просто так без намёка на продолжение в этот же вечер? арс задумывается, вспоминая. и правда ведь никто. или там было признание, которое обязательно заканчивалось “но не в романтическом плане” — а как актёр, как комик, как хороший друг, и это всё, конечно, не так, как с позом сейчас. — на самом деле да, все мои отношения — это разделить с кем-то ужин, затем провести лучшую ночь в жизни того человека, а по утру разойтись без каких-либо обид, претензий и всегда с возможностью повторить, если вдруг выпадет шанс. — арс, у нас с тобой будут совместные завтраки, — обещает дима, и арс понимает: я с утра никуда не уйду, даже если ночью у нас ничего не будет. арсения бьёт это странное осознание — он снова поднимается на руках. — ох ты ж неугомонный сегодня, конечно, — ворчит поз. но смотрит на него внимательно: арсений вдруг какой-то серьёзный. — дим, ты же, получается, моя первая любовь. арс выглядит смущённым своей догадкой и как будто напуганным одновременно — такая печаль после взаимного признания — так ломается мироздание. — арсюш, ну ты… боже. дима не находит слов — прижимает к себе арса, чтобы тот спрятался в объятиях от себя самого. — это ж ненормально, да? — арсений улыбается, но голос тонет в горечи. — арс, ну нет у нас расписания, по которому должны приходить чувства, ну ты чего, — дима ворчит и успокаивает его одновременно. — зато у тебя самая охуенная первая любовь из всех возможных, — он улыбается по-особому, мол, я это всё не всерьёз, но вообще на самом деле так и есть. — это правда, — арс улыбается тоже, жмётся ещё ближе — зашкаливающая тактильность сносит крышу обоим. — я останусь так на всю ночь, — предупреждает арс. — если ты не возражаешь. — арсюш, валяться вот так с тобой — это же мечта, но при этом это ужасное ебланство. — почему? — арс не сдвигается ни на сантиметр. — потому что мы с тобой собираемся спать на гостевом диване, когда у тебя такая мягкая и удобная кровать стоит пустая. арс думает пару секунд и прыскает. — о, прям напрашиваетесь ко мне в постель, дмитрий темурович? — он чуть-чуть язвит, и поза это успокаивает: арсений не растворяется в своей мировоззренческой печали. — о, прям разгадали мои планы, арсений сергеевич? рассмотрите заявочку в ближайшие сроки или мне что-то нужно сделать для ускорения данного процесса? — поцелуй меня. — ох ты ж ёбан-бобан, арс, неужели я теперь от тебя это прям слышу. арс приподнимается на локтях — дима, конечно, в целом в ужасе и восторге от его постоянных телодвижений, когда сам позов честно следует завету засыпающих не менять положение, чтобы скорее уснуть. — поясни. — согласись, у нас было с тобой много моментов, когда мы могли бы поцеловаться — не на камеру, не ради прикола, а просто так, поддавшись порыву, — и это были бы прекрасные мгновения. — и почему мы не?.. — арсу и правда становится любопытно. умные же взрослые мужики, а так проебали самый чистый кайф в своей жизни. — ну потому что есть в нас доля какой-то ебанцы, — честно говорит дима. и не ждёт ответа арса — чуть давит на его затылок, наклоняя к себе, — исполняет просьбу — целует мягче и дольше, чем в первый раз. — ладно, всё, теперь пойдём спать удобнее, — арс чувствует, что ещё немного — и просто поцелуя будет не хватать, а дима ясно дал понять, что он не хочет сильно торопиться в их отношениях, чтобы каждый момент врезался в память, не смешивался с другими и электризовал прожитые секунды, запуская грозящееся остановиться из-за тоски сердце снова и снова. — как много мудрости от тебя сегодня, — дима лениво встаёт с дивана и зевает. арс не хочет его отпускать, почти виснет на позове в сильных объятиях — это что-то в ночи, граничащей с утром, разлито пьянящее, что арс себя почти не контролирует. — ты сейчас соберёшь все углы, — вздыхает дима, внимательно следя, чтобы арсений и правда не врезался в дверной косяк или не зацепился за ручку. на кровать они буквально падают, словно путь был куда дольше, чем просто в соседнюю комнату. — диван у тебя, конечно, кайф, но так удобнее. арс соглашается, к тому же здесь ещё удобнее лежать вплотную к диме. неизвестно, что там ночью случится — станет ли жарко от объятий, кто-то кому-то случайно заедет локтём в бок, кто-то будет кусаться — ночь предстоит загадочная и роскошная. дима успевает в приложении оформить возврат билета, хотя и не на полную стоимость, главное, что поезд совершенно точно поедет без него. и на большой карте точка домой раздвоилась, и помимо московской квартиры зацепилась ещё за динамичную точку “здесь можно обнимать арса примерно бесконечно”. и арс в этих объятиях чувствует себя по-настоящему любимым. поз обещал ему завтраки — поз своё обещание точно сдержит. арс просыпается в пустой, но тёплой кровати; наверняка ночью поз успел его несколько раз с себя скинуть, арс ведь совсем не знает, как он ведёт себя, когда засыпает с кем-то и когда у него есть энергия на бессознательный движ. он прислушивается к себе: ему до одури хорошо. подсознание, конечно, тут же предлагает позагоняться, мол, вчера был просто порыв, сейчас дима извинится, скажет, что это всё было не по-настоящему, но арс к этому не прислушивается. он впервые настолько доверяет чужому ты мне нравишься, что привычная подозрительность уходит далеко на задний план. дима обнаруживается на кухне, готовящим яичницу. арс прислоняется к косяку, любуясь этим, запоминая всё в мелочах: это точно не та картина, которую он будет видеть каждый день. они однозначно не съедутся и не будут жить вместе — пока нет. такие вот они люди, которым удобнее, когда есть какая-то своя жизнь — с сотнями точек пересечения с жизнью другого. дима зовёт арса за стол, улыбается — никакой неловкости, зато теперь арс знает, что в моменты, когда они прочитывают друг в друге давай целоваться, можно не стеснительно отводить взгляд, а действовать — что он и делает сейчас. после завтрака поз начинает приводить свою жизнь в порядок: — на сколько мне задержаться? — на сколько ты можешь? арс вертит в голове осторожное “навсегда” и откладывает его до пенсии, когда они действительно смогут жить друг с другом бок о бок всё время. дима заглядывает в приложение-ежедневник. — так, ну мы там кое-что снимаем в конце недели, так что у меня есть дней пять. ты-то сам как? — у меня запланирована пара фотосессий, — арс ожидает, что дима начнёт его стебать за это, но поз просто кивает, принимая к сведению. значит, у него будут свиданки с какими-то своими местами петербурга. — но в целом я совершенно свободен. — вот это и правда кайф, — дима улыбается и не сводит с арса глаз — вот теперь-то можно смотреть-смотреть-смотреть, не боясь, что человек, на которого ты смотришь, вдруг разглядит в твоём взгляде любовь. кайф прерывается звонком от мамы. арс быстренько вспоминает, не могло ли что-то вчера выйти в эфир или в интернете, где он снимался, за что мама могла зацепиться взглядом и вспомнить о сыне и о том, что не получилось проконтролировать всю его жизнь. — мне выйти? — тактично спрашивает дима, знающий о том, как там всё с родителями арса непросто. — о нет, будешь моим маяком в этом болоте. арс набирает побольше воздуха и отвечает на звонок. мама буднично спрашивает, как у него дела, а потом быстро переходит к делу: у неё на работе появилась новая очаровательная коллега, чуть младше арса, не замужем. — ох блять, — одними губами произносит арс. дима кладёт свою руку ему на плечо, догадываясь, к чему это всё. — мам, тебе не нужно быть сводницей, — пытается пресечь это всё арсений в начале разговора. — нет уж, ты послушай, — твёрдо говорит мама, — это очень смешная девочка. арс закатывает глаза. — я тоже очень смешной, — тихонько говорит дима, чтобы мама арсения точно не слышала мужской голос на фоне в квартире её сына, да ещё и утром, — это бы точно свело её с ума. арс чуть улыбается: пока дима рядом, кажется, очередную попытку перестроить его можно пережить. — она очень красивая, — продолжает мама. — ну у нас за красоту отвечаешь ты. — прекрасно владеет английским языком. — а уж я-то как языком владею, м-м, — дима показывает большой палец, чтобы добавить сюра в этот разговор. — а вообще она её сватает или заполняет резюме? — и готовит замечательно. — мне надо пошутить про то, что и я могу тебя отжарить? арс маскирует кашлем смех. — а я просто напоминаю, что я очень смешной. — какая жуть, — откашлявшись-отсмеявшись, шёпотом произносит арс, — спасибо. дима довольно кивает. абсолютно дурацкие шутки разряжают атмосферу; с арсом в этом плане шикарно, что его может разнести и с какой-то тонкой отсылки, и с откровенной хуеты. — хорошо, мам, я понял: я присмотрюсь к своему окружению, — арс старается свернуть этот разговор, потому что ещё немного шуток димы — и мама может в прямом эфире послушать, в каких отношениях сейчас её сын. мама не настаивает на продолжении тоже, вероятно, всё-таки чувствует, что мальчик действительно вырос и на её уловки больше не попадётся. стена, которая есть между ними, даже не трескается. и единственное, во что она хочет верить: по ту сторону стены взрослому мальчику хотя бы немного хорошо. о, ему правда хорошо. общение с димой практически не меняется, разве что теперь можно чаще неслучайно касаться даже на улице, потому что арс ничего не боится, а поз всю его безбашенность принимает. если бы до них доебалась питерская гопота, поз бы прочитал лекцию про любовь и уверенность в себе — такую, чтобы чёткие пацаны задумчиво курили и смущённо мыслями возвращались к этой встрече каждый день. — мы ведь как-то должны теперь рассказать этот прикол шасту и серёже, — вздыхает дима в один из вечеров. — будет странно не сказать лучшим друзьям, да и всё-таки должны мы друг о друге такие вещи знать, раз работаем все вместе. серёжа, я так понимаю, особо не удивится? арс пожимает плечами. — нет, конечно, он знает, что я по мужчинам, но наверное, ты его удивишь. и то, что это какие-то, м, более постоянные отношения. а шаст? — блин, антоша так-то бывает наблюдательным мальчиком, — поз тоже не знает, как отреагирует его друг. — я точно уверен, что мы не столкнёмся с ненавистью там или непринятием, просто с этой мыслью надо будет им свыкнуться. арс кивает. — мы просто сообщим или ты хочешь устроить прикол? — хочу, — у димы загораются глаза. — давай запишем кругляшок, где мы такие типа голенькие лежим в одной кровати, и на фоне играет тема из “служебного романа”. арс смеётся — и именно так они и делают: в кружочке валяются на одной подушке и светят голыми плечами; с позволения арсения дима закуривает электронку, чтобы они ещё и были в пафосном дыму. шаст ставит под кружочком реакцию-огонёк. — он точно не понял, — смеётся дима. — ладно, сейчас он спросит у серёжи, нет ли какого-то особого смысла в нашей дурости, серёжа ему объяснит, и, видимо, нам придётся поговорить. поз оказывается прав: серёжа отправляет просто несколько закрывающих скобочек, а через пару минут шаст предлагает созвониться. дима лениво надевает футболку, а арс кутается в одеяло. поз устраивает видеозвонок. серёжа встречает их добродушным, но немного нервным смехом, а шаст выглядит так, словно только проснулся, что, может, и правда так, если у него сегодня нет никаких съёмок. — это, конечно… — серёжа смотрит на них внимательно. — неожиданно. ну то есть. ого. арс — и нормальный мужчина в его жизни. охуеть, арсений, ты наконец-то вырос. арсений делает странный жест, словно снимает невидимую шляпу, но в кровати это выглядит нелепо и смешно. — антош, давай, скажи мне тоже, что я нашёл себе нормального мужчину, и мы с арсением побежим по нашим нормальным мужицким делам. — охуеть, — только и говорит антон. — ну в смысле нет, я не осуждаю, ничего такого, просто сказать о том, что вы встречаетесь, темой из советского фильма… охуеть. арсений мягко улыбается: на самом деле признаваться всегда страшно, но рядом димка — безмерно надёжный, с которым почти ничего не страшно, — и это тоже впервые, когда с арсом кто-то делит тяготы признания. — ну ничего же в целом не поменяется, — арсений чуть больше выглядывает из-под одеяла. — просто, может, в москве я теперь буду останавливаться у димки. и, может, иногда мы будем в номере вдвоём. но не всегда, потому что димка кусается, а мне такое перед концертами не надо. — арс, это никому не надо, — у антона ужасно смешное испуганное лицо. серёжа взглядом пытается выяснить у поза, это арс сейчас шутит или правда так, просто вот любопытство такое у него, но дима пожимает плечами, мол, я не знаю, как себя веду, когда сплю с кем-то так близко. они болтают ещё немного — не про отношения, а вообще про жизнь и ближайшие планы, узнают, когда у кого съёмки, когда планируется очередной тур. — на самом деле, — говорит серёжа в конце разговора, — спасибо, что доверились нам. могли ведь и не говорить. — так вы бы всё равно заметили. шаст и серёжа одновременно пожимают плечами. — вы ведь умеете, козлы, скрываться, — честно говорит антон. — на приколах там своих для двоих существуете иногда, мы бы и не заметили, что что-то изменилось. или заметили, но не стали бы делать предположения, пока вы сами не расскажете. так что да, спасибо за доверие. дима кивает, арс опять снимает свою выдуманную шляпу — когда только успел надеть, — и звонок завершается. — правда кусаюсь? — сразу же спрашивает поз. — то есть мы даже не скажем друг другу радостно, что нам повезло с друзьями? — ну мы же не дураки с тобой дружить с какими-то ебланами. арсений в этом соглашается. — чуть-чуть кусаешься, — признаётся арс и показывает почти сошедшие следы на руке. — в целом, конечно, ничего страшного, но вообще-то нихуя себе. — арсюш, мальчик мой, прости, — дима касается укуса губами, — я такого от себя не ожидал. — да всё нормально, — уже серьёзнее говорит арс, — может, мне так даже нравится. — ты буди меня, если что, — недоверчиво смотрит на него поз. — и вот об этом тоже надо будет как-то поговорить. ну, что нравится, что нет, что можно делать без предупреждения, о чём лучше спрашивать. арс физически ощущает, как его переполняет что-то мягкое, грустное и радостное одновременно: никто никогда не пытался установить с ним какие-то правила, которые добавляли бы обоюдного комфорта в отношения. если задуматься, вопрос что и как с тобой можно тоже не то чтобы часто звучал. но даже если бы что-то такое когда-то было, даже если вся жизнь арса до этого была калейдоскопом уютных здоровых отношений, он всё равно выбрал бы диму. арс утыкается лбом в плечо димы: — ты такой хороший. — так тебе по жизни достаётся всё лучшее, — усмехается поз. арсений даже не спорит. питерские дни пролетают быстро, но каждое мгновение врезается в память, становится почти ощутимым, и арс эти воспоминания будет беречь. у позова завтра поезд — и обстоятельства, из-за которых билет уже не вернуть. арса это больше не душит, он его легко отпустит, потому что где-то там уже вырисовываются новые встречи. в конце концов, у них есть вариант сказать друг другу соскучился — приезжай, я всегда буду ждать. они валяются на кровати арсения, потому что дима уезжает не так рано, можно позволить себе уснуть совсем поздно, словно в попытке до последнего оттянуть момент разлуки. не душит — но всё равно грустно. жизнь, конечно, закружит их обоих проектами, съёмками, звонками, но до этого вихря будет тишина на перроне, когда следующее, что надо сказать, — это “хорошей дороги, давай обнимемся на прощанье”, а сказать это сложно, поэтому проще молчать, и из тишины этой выбираться как из-под толщи океана, и делать вдох, чтобы в лёгкие — железнодорожная пыль города, в котором остаёшься один. небо над питером окрашивается в нежно-розовый — всё как в той песне, где солнце вскрывает вены. арсу такая атмосфера нравится. — закат роскошный просто, — говорит он и сам не ожидает игривых ноток в своём голосе. — что ты задумал? — прищуривается поз. — просто обратил твоё внимание на вид за окном. — вид, конечно, роскошный, но я эти твои лисьи нотки в голосе знаю, ты точно задумал какую-то авантюру. арс ложится на бок, приподнимается на локте, запускает руку под футболку димы и вырисовывает на его коже какие-то узоры. поз силится разобрать эти символы, но, кажется, там чистый хаос, который не вызывает никаких возражений. — тебе когда-нибудь отсасывали на фоне такого охуенного заката? — арсений явно наслаждается своей уверенностью и вседозволенностью. — блять, арс, — дима тяжело выдыхает. — да это ж такой кайф будет, — обещает арс, проводя рукой всё ниже и ниже. поз хватает его за запястье, останавливая. — как тебе вообще хоть в чём-то можно отказать? — он спрашивает больше самого себя. у арса расширяются зрачки, он довольно облизывается и целует диму со всей страстью, которое даже бьющееся в закате небо не может себе позволить. — арс, — дима переходит на сорванный шёпот, — за окном солнце может умирать и воскресать сколько угодно — я буду смотреть только на тебя. — блять, дима, — арсений готов застонать уже сейчас — просто от того, как их друг с друга кроет. и оба думают, что обязательно будут срывать чужие стоны и не сдерживать свои — чтобы небо румянилось ещё сильнее только из-за них двоих. /// антон встречает диму на вокзале, хотя позов сказал, что это совсем не нужно. но шаст так настаивал, что сложно было бы не догадаться: ему надо поговорить. шаст, вероятно, много думал такого, о чём думать вообще никогда не планировал. крепкое рукопожатие, дежурные вопросы о дороге — они садятся в машину и как будто не чувствуют неловкости. дима даёт антону время настроиться на разговор, шаст это понимает и старается собрать мысли во что-то единое. — антош, иногда мысль красиво формируется в речи, — мягко подсказывает ему дима. — ладно, — вздыхает он. — почему ты мне раньше ничего не сказал? — о чём? — что тебе нравится арс. — я закурю? антон коротко кивает. дима приоткрывает окно. — ну а как ты себе это представляешь? — я же твой лучший друг. мог бы поделиться со мной, — шаст сам не знает, почему чувствует какую-то нелепую обиду. это как будто похоже на дружескую ревность: у его друга был от него большой-большой секрет, и не он стал первым, кто об этом секрете узнал. — было бы странно, если бы я признался тебе, но не признался ему, какой-то нелогичный порядок. ну и сказал бы я тебе, и вот что? ты бы стал делать очень смешные лица, стоило бы нам с арсом оказаться где-то рядышком, мог бы сказать что-то, по твоему мнению, неочевидное, но на самом деле читаемое всеми, в конце концов, ты пьяненький иногда болтаешь чуть больше, чем нужно, и в итоге что-то бы точно пошло не так. за любовным советом мне обращаться не нужно было, так что я решил избавить тебя от сложных раздумий и сразу показать самый радостный момент. — опять ты, сука, во всём прав, — шаст поджимает губы, но уже через секунду улыбается: дурацкое чувство как будто ушло, потому что объяснения димы оказывается достаточно. дима довольно улыбается. — шаст, ты остаёшься моим лучшим другом, имей это в виду, — серьёзно говорит он. — будешь приходить ко мне жаловаться на арса, мы составим плейлисты под все возможные ситуации между вами. — почему ты нам рисуешь что-то плохое? — театрально возмущается дима. — ну я не знаю, как у вас там всё работает. поз усмехается: — пытался представить, как мы сосёмся? антон цепляется за руль сильнее и обиженно и часто сопит. уши у него краснеют — боже, он и правда это представлял. — ты переживаешь за нас с арсом как будто больше, чем мы с ним, — дима старается увести шаста от каких-то опасных фантазий. — ничего особо между нами всеми не поменяется, а дальше, ну, посмотрим, что получится. я ведь не то чтобы прям планировал приехать в москву творить юмор, а вляпаться в такой прикол, жизнь странная, и случайностей в ней гораздо больше, чем планов, так что кто знает, чем это всё обернётся. — на самом деле я хочу, чтобы всё было хорошо, — бурчит шаст, который не хочет, чтобы его неправильно поняли. хотя он сам себя не понимает до конца, как и то, что происходит между димой и арсом. поз заботливо гладит его по кудряшкам. — тогда так всё и будет. антон кивает, смиренно улыбается, а потом включает песни, которые они с позом очень хорошо знают. — ого, это что, это сервис такси сейчас превратится в караоке? — усмехается дима, который точно уверен, что не сдержится и начнёт подпевать — как и шастун. — всё для тебя, — улыбается антон. они поют в унисон и смеются всю дорогу, и шаст специально делает круг, чтобы продлить это путешествие, и когда-нибудь они с арсом откровенно поговорят о том, что иногда ужасно совпадают в способах растянуть время, проведённое с позом. антону вскоре выпадает случай узнать, как это у них всё работает. очередной концерт заканчивается “вечеринкой”, где арс всё угадывает дольше обычного, серёжа в середине забывает фрагмент своей роли, шаст опять сыпет лишней информацией, а поз героически терпит все оскорбления и попытки арса выпустить пар на нём, когда тот пытается хоть немного направить его в нужное русло. наверняка потом снова пойдут разговоры, мол, пришли за юмором, а не за гневом. ну да, сначала позагадывали откровенной хуеты, а потом надеются, что это приведёт к карнавалу и счастью. антон фильтрует это обычно после выступлений и старается в следующий раз выдёргивать не такие сложные и неоднозначные формулировки, но в концертном угаре это почему-то забывается. арсений традиционно придумывает им иронично-уничижительные прозвища в конце, и на самом деле зрители всему этому рады: если знают, на что идут, если знакомы с форматами и немного знают ребят и их концертные приколы, то всё заходит на ура. шаст задерживается за кулисами послушать какую-то уморительную шутку серёжи, глупит, пытаясь попить в это время воды, — вода, конечно, идёт носом, что веселит поверх шутки, и антон в очередной раз думает, что вот так и умрёт — задыхаясь от смеха. серёжа участливо хлопает его по спине, но особо не переживает: видит, что антон не задыхается, и уходит перекинуться парой слов с организаторами. шаст направляется в гримёрку, приоткрывает дверь — замирает. не видит ничего такого уж страшного: поз успокаивающе обнимает арсения, наверняка что-то ещё шепчет одобряющее ему на ухо. но то, как арс становится в объятиях димы каким-то котёночком, совсем хрупким, как будто весь становится меньше — это удивительное и почти завораживающее зрелище. серёжа, проходящий мимо, тактично тянет антона за рукав, мол, не будем им мешать. антон мягко закрывает дверь, но успевает заметить, что объятия становится ещё крепче, что дима увлекает арса в какое-то плавное движение, словно успокаивающий медленный танец, и что арс скользит губами по его щеке. и, наверное, как-то так чинится мироздание.