Солнце моё, взгляни на меня.

Наруто уносит Сакуру подальше с поля боя. Там, где проливается братская кровь, там, где жестоко избавляются от самых близких, не место для человека-воплощения любви. Он хочет, чтобы она чувствовала себя в безопасности, даже если она противится. И он всё ещё боится. Чего — сам не понимает. Он не боится её любви к Саске — этого не отнять, не изменить, и было бы отвратительно жестоко, если бы он мог только подумать об этом. Он боится, что Сакура продолжит обманывать себя. Ещё больше он боится того, что сам ошибается. "Сакура... почему ты такая смелая именно сейчас..." Она всегда была. Всегда была героиней для него. Тихой героиней. Не сражалась и не получала радостных приветствий от других шиноби. Не проливала крови, не убивала. У неё была своя война. Там, где, Наруто был уверен в этом, она обязательно выиграет. Война, тщательно скрываемая, являемая по ночам в полном одиночестве. Она страдала за всех слезами над фотографиями, над воспоминаниями. Весь разум заполонили мысли о Наруто, Саске, Какаши-сенсее. У неё есть семья, которую нужно беречь. Обязательно. И вся деревня. И никто не замечает той внутренней борьбы, которая происходит сейчас. Происходила всегда. И Наруто, как бы ни страдал сам, больше всего на свете сочувствовал этой бойкой, так горячо любимой им девочке. Он медленно опускает её на землю, следит за каждым её движением. Чувствует, как тело Сакуры расслабляется под его руками. Наруто опускается рядом и, всё ещё с толикой волнения, чего-то ожидает. Объяснений? Нет, он не хочет ничего ждать. Он хочет быть с ней, хочет быть её другом, защитником. Чтобы он всегда мог быть рядом. Чтобы был в курсе каждой пролитой слезы. Она кротко кивает в знак благодарности. И смотрит так по-щенячьи. Ладонь сжимается в кулак, а взгляд открывает действительность: с ним она хочет быть нежной, почти ребёнком. С ним уверена, что Любовь надеется и всё переносит. Наруто улыбается, и вид его — воплощение доброты и наивности. Всё его лицо улыбается. Слегка морщит нос и прикрывает глаза. Его рука расслабляется и касается руки Сакуры, разжимая уже слабо сжатый кулак. Она аккуратно, словно боится ранить, смотрит на него, и он замечает слезу, которую она старательно сдерживает. И сожаление накатывает с новой силой. Тоска наполняет его сердце, и оно сжимается, грудь ощущается невыносимой ношей. Обнимает. "Пожалуйста, только будь счастлива, Сакура-чан."