Inception

Утешайся Господом, и Он исполнит желания сердца твоего.

(Псалтирь 36:4)

Наступило пол восьмого утра. Резкий писк старых электронных часов вырвал спящего парня из вязкого сна, после чего тот приподнялся, привычным движением нажал на кнопочку, расположенную сверху на красном корпусе, и повалился обратно на кровать. Полежав ещё десять минут, понимая, что нужно вставать, иначе вовремя на пары не успеть, Ян Чонин нехотя принял сидячее положение и охнул, схватившись за шею, которую мгновенно прострелило болью. Бросив взгляд на часы, он вскочил с кровати, совершенно забыв, что буквально секунду назад готов был развалиться на части и никуда не пойти. –В смысле без двадцати?! Наскоро надев резиновые шлёпанцы, он протопал, шаркая ногами, к шкафу с одеждой и распахнул отвратительно скрипящие дверцы, даже не пытаясь не разбудить младшего брата, спящего в комнате напротив. Громко восклицая цензурные междометия, он буквально отбрасывал неподходящие вещи за спину и, надев, наконец, первое, что зацепил глаз, а именно тёмно-зелёное худи и чёрные джинсы, поспешил в ванную, постоянно посматривая на экран телефона и следя за временем. Как обычно, его тонсен вышел из своей комнаты буквально сразу же, бурча на своего хёна и заваривая в свои-то пятнадцать крепчайший дешёвый кофе из круглосуточного магазина. Чонин всегда его за это ругает, но малой непреклонно продолжает переводить продукт, просто заливая кофе кипятком. –Вон-и, я сколько раз говорил, кофе не просто заливают водой. Это тебе не чай,– пробурчал Чонин, проходя мимо Чонвона к холодильнику, по дороге успев потрепать того по голове. –Да ладно, мне просто проснуться надо,– ответил тот, опершись руками о столешницу в ожидании, пока вода в чайнике закипит. –Проснуться, проснуться... Не помогает этот твой кофе. Только сердце портит. –Да ладно тебе, хён, не ворчи. –Небось, опять свои вебтуны до четырёх утра читал?– вдруг спросил Чонин, доставая бутылку воды и отпивая глоток, морщась от того, насколько та ледяная. –Ну, хён! –Не хёнкай! Бросай уже, совсем режим себе сбил, оболтус,– пожурил Чонин брата, мягко ущипнув того за пухлую щёчку. Наскоро почистив зубы и чуть не лишившись десён, Чонин схватил собранный с вечера рюкзак, надел модные, но уже потрёпанные кроссовки, огромную чёрную куртку-пуховик, оглядел себя любимого в зеркало, пригладив растрёпанные чёрные волосы рукой, и вышел из квартиры. –Не опоздай в школу! И дверь не забудь закрыть!– крикнул он, наполовину высунувшись из двери. –Ага! Закрыв дверь, Чонин пулей понёсся вниз по лестнице и вылетел из подъезда. В феврале всегда очень холодно, особенно с утра. Это днём, если повезёт, вовсю жарит солнце, а сейчас Чонин даже в тёплой куртке ёжился от мороза, быстрым шагом направляясь к станции метро, до которой минут десять пешком, и закутывая нос в капюшон. Рюкзак, наскоро одетый на правое плечо, постоянно сползал, поэтому Чонин, пересиливая себя, надел и вторую лямку, время от времени регулируя длину и раздражаясь из-за ощущения, что одна из них то короче, то длиннее другой. Зайдя в подземный переход, он чуть не получил дверью в лоб и наконец-то добрался до станции. Естественно, его электричка только что ушла. Ладно, значит, у него есть время надеть наушники. Электричка пришла через пять минут, после чего толпа людей вкупе с Чонином пропихнулась в вагоны, в тайне сердясь на каждого рядом стоящего. Чонин обычно не садится на сидения, но сегодня он не упустил такой возможности, хоть и был риск случайно закрыть глаза чуть плотнее и уснуть. Электричка плавно катилась по рельсам. Наверняка, её колеса стучали, а сама она гудела, несясь с бешеной скоростью, но Чонин ничего не слышал, включив себе музыку на полную громкость. Он никогда не смотрит в лица людей, которые едут с ним в одном вагоне. Уж слишком ему боязно встретиться с кем-то взглядом, хотя где-то в душе он понимает, что никому до него нет никакого дела. Все так же, как и он, хотят спать, уткнувшись в свои телефоны, пытаясь таким образом отогнать навязчивую сонливость. Но, видимо, этот день был каким-то особенным, ведь Чонин осмелился поднять глаза. Ещё чуть-чуть, и его челюсть можно было бы искать где-то на полу. Напротив сидел, опустив глаза в книгу, которую держал на своих коленях сильными красивыми руками, до невозможности красивый парень. Его короткие шоколадные волосы, постриженные маллетом, мягко обрамляли женственное лицо с плавными чертами и слегка прищуренными глазами. Одет он был в длинное чёрное пальто и чёрные ботинки со шнуровкой на высокой платформе, на его пальцах красовалось множество колец, некоторые из которых были соединены цепочками, в правом ухе красовалась серёжка в виде крестика, на левой руке болтался браслет в виде чёток, а на груди висел крупный серебряный крест. Чонин понимал, что нехорошо вот так вот пялиться на незнакомого человека, но тот просто притягивал к себе его взгляд. Вдруг незнакомец неожиданно поднял голову, видимо, желая посмотреть на табло, чтобы убедиться, что не проехал нужную станцию, но по траектории его взгляд встретился с взглядом Чонина, причём именно тогда, когда у того в наушниках играла романтическая музыка. Тот слишком резко перевёл взгляд куда-то вбок, будто бы разглядывая рюкзак какого-то мужчины. Наверное, это забавно выглядело со стороны, особенно когда Чонин всё же захлопнул открывшийся непроизвольно рот. Спустя пару секунд Чонин осторожно перевёл взгляд на незнакомца. Тот смотрел на табло, а потом их взгляды опять столкнулись на долю секунды. Чонин снова отвёл глаза, уже на рекламу, расположенную на стене, почувствовав, как от неловкости и волнения сердце сделало кульбит и всё внутри неприятно скрутилось. На следующей станции парень поднялся со своего места, захлопнул книгу, положил её в чёрный шоппер с белыми силуэтами птиц и вышел. Чонин вспоминал красивого незнакомца весь день. Его образ не давал Чонину покоя, без всякой на то причины постоянно возникая перед глазами. Ян очень жалел, что не сфотографировал этого парня тайком. –И чего меня так заклинило?– пробормотал Чонин, откинувшись на спинку стула, скрестив на груди руки и раздражённо кинув ручку на парту, так что та отскочила от поверхности и со стуком упала на пол, привлекая внимание одноклассников. Пришлось поднимать. Перед сном Ян долго вертелся, пытаясь принять удобное положение и выгнать из мыслей навязчивый образ, но получалось плохо. Чем этот парень так его зацепил? Дорогой одеждой? Красивым лицом? Да таким прекрасным, словно его Афродита в детстве поцеловала... А пухлые персиковые губы с маленьким колечком пирсинга сбоку почему-то очень хотелось попробовать на вкус. –Это неправильно...– шептал Чонин в подушку, сжимая её пальцами и уже чуть не плача от своей беспомощности.– Неправильно...

~~~

Старый будильник красного цвета обыденно издавал противный звук, такой привычный, но всё ещё бесящий. Чонин выключил будильник и с непривычной лёгкостью поднялся с кровати. Почистив зубы, он обулся и вышел из квартиры, закрыв дверь. Зайдя в метро, которое выглядело как-то странно и непривычно, он кое-как втиснулся в последний вагон и прислонился к стене. Окинув пространство глазами, он снова наткнулся взглядом на чужой, такой мягкий и притягательный. Незнакомец смотрел прямо на Яна, развернувшись к нему и улыбаясь. Чонин вдруг решил подойти. Парень стоял у вторых дверей с конца, не так уж и далеко. На свой страх и риск Чонин оттолкнулся от стены и стал продвигаться вперёд. И, когда до цели оставалось всего ничего, может, шагов пять, Чонин почувствовал, как картинка перед глазами плывёт, конечности немеют и его тянет куда-то вниз.

~~~

До его Чонина вновь донёсся ненавистный писк будильника, режущий нежные после сна уши. Он замычал, открыл глаза и раскинулся по постели звёздочкой, не обращая на надоевший прибор внимания. –Так это был сон? Этот сон был уж слишком реалистичным, что было до странного обидно. Взгляд на часы не принёс ничего нового: снова пол восьмого. Прошаркав на кухню и выпив воды, Чонин вернулся в комнату и стал собирать несложенный с вечера портфель, по очереди роняя на пол учебники, тетради и гремучий пенал. –Господи Иисусе...– вздохнул он, печалясь от своего вида в зеркале. Учёба даёт о себе знать тёмными кругами под глазами. Наскоро почистив зубы и умывшись, Чонин вышел из квартиры, перед этим разбудив своего тонсена, чтобы тот не проспал. Снова те же дворы, та же улица, та же аптека возле подземного перехода– всё это Чонину приелось за его семнадцать лет. Хотелось куда-нибудь уехать, только бы не видеть каждый день опостылевшие улицы родного Пусана. И снова нужная электричка ушла за секунду до его прихода. Это уже традиция. Зайдя в вагон следующей, он сразу же окинул его взглядом. Незнакомца не было, и на Чонина накатила странная грусть. Хотелось снова увидеть этого человека. Тот словно вылез с эстетичной фотографии, на которую можно смотреть часами и отдыхать душой. Горестно вздохнув, Чонин прикрыл глаза и опёрся о стену боком, дожидаясь своей станции. Как же двояко он себя почувствовал, когда на обратном пути этот незнакомец зашёл с ним в одну дверь. Чонина разу же окутал удушающий и пьянящий запах жасмина, который хотелось вдыхать до головокружения и потери сознания. Незнакомец стоял совсем рядом,– они соприкасались плечами– а Чонин не мог найти в себе смелости даже пошевелиться. Тот говорил по телефону. Его голос такой мягкий, вкрадчивый и приятный. –Да. Да, обещаю, я буду к вам приходить. Мне просто нужно разобраться с кое-какими делами. Переезд, и всё такое. Где-то через месяца два всё будет стабильно, и я буду волен в своих действиях. Я тоже очень соскучился. В конце-концов, мы с вами два года не виделись. Наверняка все уже так выросли... Да? Отлично, вот и погляжу... Электричка слишком резко дёрнулась, и Чонина буквально бросило на стоящего рядом парня. Он бы точно упал, если бы незнакомец не поймал его, отняв руку с телефоном от уха. Чонин встал на ноги и весь сжался, рассыпаясь в извинениях и не смея поднять взгляд. –Простите, простите, пожалуйста... –Всё в порядке,– ответил тот, слышимо улыбаясь.– Вы, лучше, держитесь за поручни, а то в следующий раз могут не поймать. Чонин сразу же судорожно схватился за ближайший поручень, слушая барахтающееся в груди сердце. Незнакомец вышел с ним на одной станции, но Чонин и не думал подойти и начать разговор. Казалось, он просто медленно сходил с ума. С тех пор тот каждую ночь посещал его во снах. То ехал с ним в метро, то пропускал свою станцию и выходил вместе с Чонином, то провожал до колледжа. Иногда Чонин во сне бегал по городу, спрашивая у случайных прохожих, не видели ли они одного неземного красавца. Были и совершенно странные, однообразные сны– будто вокруг одна лишь тьма, Чонин бежит к незнакомцу, от которого исходит единственный луч света, тот зовёт его, то пропадая, то вновь появляясь в другом месте, а Чонин всё никак не может его догнать... Чонин... Чонин... –Чонин! То есть, Чонин-хён! Просыпайся, давай! Чонин резко проснулся, жмурясь от яркого света, и вздрогнул, увидев над собой обеспокоенное лицо младшего брата. –Ты как? Всё в порядке? –Да, Вон-и, всё хорошо. Ты как сюда попал? –Да ты дверь не закрыл. Я вышел воды попить, а тут ты стонешь и ворочаешься. Давно тебе кошмары не снились. –Ну, это был не то чтобы кошмар... Сны были настолько реалистичными, что иногда Чонин не мог отличить их от реальности. Иногда сновидение заключало в себе ещё одно, точно такое же, как первое. И вдруг незнакомец пропал. Словно испарился, не появляясь больше. Ян не находил себе места, не понимая, что с ним происходит. Дошло, наконец, до того, что Чонин начал вставать на час раньше, чтобы стоять на станции и выискивать глазами в огромном пространстве знакомую макушку. Естественно, это было бесполезно.

~~~

По всокресеньям Чонин ходил в церковь. Там он пел вместе с юношеским хором, в который записался год назад совершенно случайно. Просто подошёл к руководителю и спросил, может ли он к ним присоединиться. В тот же день регент его прослушала, похвалила за отличный слух и взяла в коллектив, хотя тот совсем не знал нот. Нужно было приходить за час до службы, чтобы порепетировать песнопения, затем петь на службе, а после оставаться ещё на час-два. И если раньше Чонин сосредотачивался на словах молитвенных песнопений, погружаясь в их смысл и каясь во всех грехах видимых и невидимых, то с появлением этого незнакомца в своих мыслях Чонин потерял связь с реальностью, постоянно думая о нём и пропевая слова на автомате, совершенно не вдумываясь в то, что поёт. Так прошла неделя, затем ещё одна. Спустя месяц терзаний Чонин не выдержал, пришёл в церковь посреди недели и упал перед изображением Иисуса на колени. –Господи, прости меня за мои дурные мысли. Пожалуйста, помоги мне, дай хотя бы знак, что с ним всё в порядке. Чонин молился каждый день, молился слёзно, даже на исповеди покаялся в странных мыслях, но те не исчезали, незнакомец не появлялся, а Бог никаких знаков не подавал. Ян же продолжал упорно молиться, находя утешение и искренне веря, что Бог обязательно поможет. Так прошёл месяц. Чонин почти смирился, что больше никогда в жизни не увидит того парня. Сны с ним становились всё реже и короче, теряя реалистичность. Да и сам его образ стирался из памяти. Вроде как, Чонин должен был обрадоваться, но это, наоборот, неприятно скребло душу. Он подумал было, что ухитрился влюбиться, но тут же дал себе пощечину. Не хватало ещё взять на себя содомский грех. –Просто он очень красивый, вот и всё,– шептал он, уткнувшись взглядом в тёмный потолок.

~~~

Ян опаздывал на спевку, потому что проспал. Пробежав по коридору воскресной школы, в которой проходили занятия, он немного постоял перед дверью в нужный кабинет, чтобы отдышаться, слушая доносящиеся изнутри звуки фортепиано. Неловко постучавшись, он тихо зашёл в кабинет, встретившись взглядом с регентом, которая приветливо улыбнулась и кивнула, хотя Чонин ждал, что она начнёт ругаться. Ян быстро снял куртку и повесил её на крючок. Сев за последнюю парту, за которой никто больше не сидел, Чонин сразу же принялся распеваться вместе с всеми, разогревая связки. Когда коллектив пел третье по счёту песнопение, дверь в кабинет открылась, и в помещение ввалился единственный здешний друг Чонина, Ким Сынмин. Тот шумно разделся и плюхнулся на стул у стены, за ту же парту, где сидел Чонин. –Привет!– воскликнул тот, улыбаясь до ушей. –Ну ты даёшь, конечно. Почти не опоздал!– пробурчал Чонин, расплываясь по парте и поворачивая голову в сторону Сынмина. –Да ладно тебе, ворчун малолетний,– ответил тот, попытавшись потрепать Чонина по голове, но тот увернулся. –Я всего лишь на год тебя младше, не возникай,– проворчал Чонин, невольно улыбаясь из-за хёна. –Ян Чонин, Ким Сынмин, вы петь собираетесь? –Да-да, конечно, простите,– хором проговорили парни, вытягиваясь в струнку. Сынмин был единственным человеком, с которым Чонин мог свободно говорить, благодаря его характеру. Сынмин был главным солистом, самым старшим среди юных хористов и по совместительству душой компании. Ему было уже восемнадцать, он давно пел вместе со взрослым хором и учился в музыкальном колледже, но и свой младший коллектив бросить никак не мог. Чонин завидовал ему белой завистью, ведь ему самому, из-за отсутствия музыкального образования, никогда не давали петь сольно. Да и голос у Сынмина был сильный, профессионально поставленный, и тот всё больше его развивал. Но он не гордился этим, оставаясь открытым вежливым человеком и прекрасным собеседником. Конечно, иногда он отпускал колкие шуточки, но ему можно было это простить. После службы, когда коллектив снова собрался в этом же кабинете и репетировал новые песни, дверь открылась, и в кабинет кто-то зашёл, после чего все радостно зашептались и начали оборачиваться, окликая пришедшего. –Хёнджин?! Это ты?! –Ничего себе! –Привет, Хёнджин-а! Регент тоже обрадовалась, даже встала со своего места. –Здравствуй, Хван Хёнджин. Ты так изменился! Проходи, присаживайся куда-нибудь. Чонин тоже с интересом обернулся и вдруг почувствовал, как что-то внутри него перевернулось. Знакомое чёрное пальто, знакомые ботинки и шоппер... Только волосы отрасли и теперь были длиннее, добавляя образу более женственный вид. –Вот это ничего себе...– прошептал Чонин, окидывая незнакомца с ног до головы размашистым взглядом. Стоит ли говорить, что творилось с Чонином, когда этот самый Хёнджин сел рядом с ним? –О, Хёнджин, ну наконец-то!– Сынмин аж улёгся на парту, обращаясь к Хёнджину через Чонина.– Ты где пропадал два года? –В Токио,– ответил тот, улыбаясь и беря Сынмина за протянутую руку. –Ого, вот это тебя занесло... Да, кстати, познакомься с Чонином. Год назад к нам пришёл. Хёнджин обратил внимание на паренька, во все глаза смотрящего на него, который сразу же отвёл взгляд, стоило Хвану посмотреть в его сторону. На его губах расцвела полухитрая улыбочка. –Приятно познакомиться. Хван Хёнджин,– для Яна прозвучало как сквозь толщу воды. –А? А, да... Ян Чонин...– пробормотал тот, неверяще глядя на сидящего рядом парня и пожимая протянутую руку. Его рука меньше, чем у Чонина, но крепкая, сильная и очень тёплая, а кольца, поблёскивающие на каждом пальце, такие холодные на контрасте с горячей ладонью. Хёнджин мягко улыбается своими красивыми пухлыми губами, ярко-розовыми из-за тинта. Шоколадные волосы завязаны в верхней половине в небрежный хвост, из-за чего некоторые пряди хаотично спадают на лоб. Совершенство. Наконец коллектив более-менее успокоился, и репетиция продолжилась. Хёнджин пел неожиданно тихо и несмело, но Чонина унесло в стратосферу, когда на очередной песне тот встал, достав откуда-то чехол со скрипкой, подошёл к регенту, достал свою скрипку и ударил смычком по струнам, профессионально выводя ноты. Его глаза чуть прикрылись, а губы расплылись в умиротворённой улыбке. Иногда его брови хмурились, а губы поджимались, когда нужно было особенно сосредоточиться. Казалось, в глазах Чонина весь мир сфокусировался на этом невероятном скрипаче в самом обычном белом свитере крупной вязки и светло-серых джинсах. Закончив играть, тот положил скрипку в футляр и сел на место, листая что-то в своём смартфоне. Чонин долго боролся со своим стеснением. Хёнджин играл превосходно, но уж слишком Яну было страшно сделать ему комплимент. В конце концов, он всё же пересилил себя и, не с первого раза удачно, произнёс: –Ты... –М?– Хёнджин оторвал взгляд от гаджета и повернул голову в сторону Чонина. –Ты очень... Красиво играешь,– чуть ли не прошептал тот к концу фразы. –Правда? Спасибо,– и снова эта мягкая улыбка, только ещё и глаза теперь заблестели сильнее обычного. Это всё, что Чонин смог сказать. Всё оставшееся занятие он просидел молча, уткнувшись в лист нотами, открывая рот только для того, чтобы петь.

~~~

На следующее воскресенье Чонин сел за другую парту, подальше от Хёнджина с Сынмином. Те, казалось, были немного удивлёны, что вызвало у Чонина волну стыда. Но он был слишком смущён. Смущён тем, что он чувствовал, глядя издалека на этот эталон красоты. Это чувство было таким неизвестным, необычным и странным... Что-то тянуло, манило, привлекало... Чонин никогда не думал так даже о девушках. Да, были у него отношения, но пока другие подростки его возраста уже вовсю развлекались не по-детски, Чонин только на третьей неделе знакомства трепетно брал девушку за ручку, боясь вздохнуть поглубже и согрешить блудными помыслами. Мать Чонина и Чонвона была набожной женщиной, и эта набожность доходила до самого настоящего фанатизма. Она заставляла своих детей с малого возраста читать Евангелие и учить наизусть Псалтырь, водила на ранние службы, несмотря на их нежелание, воспитывала их в Божьем страхе, уверив малышей, что за грехи их покарает молнией с неба, и сама с маньячной точностью соблюдала все церковные правила. А потом она случайно связалась с сектой, и всё стало настолько плохо, что отцу пришлось с ней развестить и забрать пятилетнего Чонвона и восьмилетнего Чонина к себе. Женщину забрали в наркологическую клинику, и неизвестно, как сложилась её дальнейшая судьба. К подростковому возрасту слепая и боязная вера мальчиков притупилась, особенно у Чонвона, который вообще прекратил ходить в церковь, но Чонин всё ещё продолжал верить, что Бог пристально за ним следит. Поначалу девушкам нравилась эта его невинность и трепетность, но потом им становилось скучно, и они уходили, оставляя букеты ромашек у Чонина в руках. Сколько Чонин ни слышал уговоров от Сынмина, Чонвона и отца, что найдёт он ещё человека, который его полюбит таким, какой он есть, он не заводил новых отношений. А если ему кто-то нравился, безжалостно давил свои чувства, пряча останки глубоко в сердце. Теперь же он с каждой минутой, с каждой секундой чувствовал, что вот-вот сойдёт с ума. Ужасно хотелось хоть о чём-нибудь с ним заговорить, но Чонин не знал, как. Хотелось хотя бы подружиться, но Чонин не умел делать это первым. Хотелось прокричать на весь мир о своих неправильных чувствах, но он не мог. Бог, вездесущий и всезнающий Бог точно его не простит, если он вдруг признает свои чувства к другому парню. А уж если Хёнджин откажет ему или, ещё хуже, начнёт смеяться, то Ян этого точно не выдержит. Крики в подушку были бесполезны– от них лишь саднило горло, удары в стену были бессмысленны– от них лишь болели кулаки, а вот обновлённый образ Хёнджина и не собирался выселяться из головы, словно выжегся на сетчатке.

~~~

Так прошёл месяц. От воскресенья до воскресенья, от службы до службы, от спевки до спевки. С каждой неделей в Яне всё сильнее росло желание хоть о чём-то поговорить с Хёнджином, услышать этот приятный, слегка хрипловатый голос, чтобы его не заглушали сильные голоса сопрано во время пения, но он всё тянул, так и не пытаясь заговорить. До лета оставался лишь месяц, а после хор до осени расходился. Чонин не знал, с чего начать разговор, пока не увидел на чёрном шоппере Хёнджина брелок с Тотторо. Появился повод для разговора, так что Чонин решил перейти в наступление, хоть и трясся от одной этой мысли, словно от озноба. Он точно был болен. Хёнджином.

~~~

В следующее воскресенье Чонин сел на своё старое место. Кажется, Хёнджин обрадовался. –Привет!– радостно воскликнул тот, тепло улыбаясь. –Привет,– чуть ли не прошептал Чонин в ответ. Певцы начали распеваться, затем прогнали четыре песни, и регент объявила перерыв. Хёнджин остался сидеть, Чонин последовал его примеру, так же бессмысленно глядя в экран своего смартфона. Время от времени он бросал тягучий взгляд на Хёнджина, чуть ли не вздыхая от переполнявших его эмоций. Когда спевка после службы закончилась и все стали собираться, Чонин приготовился. Пора. –Я...– голос оборвался, но Чонин быстро прочистил горло и заговорил снова:– Я видел у тебя брелок с Тотторо. Мне очень нравится это аниме. –Правда?– Хёнджин сразу же оживлённо развернулся корпусом к Чонину.– Мне тоже! –Да я это... Вообще почти все аниме Хаяо пересмотрел,– уже немного увереннее произнёс Чонин, нещадно колупая свои пальцы. –Здорово! А какое твоё любимое? Чонин задумался. –Сложно выбрать. Они все очень классные. –Да-а, я согласен. Видимо, Хёнджин был настроен на разговор. Они вышли из кабинета и направились к выходу из воскресной школы. –Моё любимое– “Ходячий замок Хаула”. Знаю, банально, но мне правда очень нравится сюжет, да и вообще, сам Хаул очень красивый,– последнюю фразу Хёнджин произнёс как-то смущённо. –О, да, вечная классика,– Чонин несмело улыбнулся, глядя куда-то на кольца Хёнджина.– Кстати... "Совершенно некстати" –...Сколько тебе лет? –Девятнадцать,– ответил Хёнджин.– В марте исполнилось. А тебе? –Семнадцать,– ответил Чонин и вдруг встрепенулся:– Как в марте? А почему ты не сказал? А какого числа? –Да я его и не праздную давно,– смутился Хёнджин, почесав за ухом.– Двадцатого. –А чего не празднуешь?– Чонин и забыл о своём недавнем стеснении. –Да просто, глупость это. –Как же глупость? Вовсе нет! Это праздник, очень важное событие! –Да ну, самый обычный день. Продолжая оживлённо беседовать, Чонин с Хёнджином дошли до автобусной остановки. Как оказалось, им нужно было в одну сторону, только Хван жил на одну остановку ближе. Как оказалось, их интересы совпадали почти во всём. С тех пор их общение стало постоянным. Все занятия они болтали в промежутках между песнями, отвлекаясь и не попадая в нужный момент, из-за чего регент кидала недовольные взгляды в их сторону. Чонин еле выдерживал недели разлуки между воскресеньями, при встрече буквально прожигая взглядом чужое лицо, пока тот не видел. Он не мог насмотреться на Хёнджина, рассматривая каждую мелочь, каждую родинку, каждый миллиметр идеальной светлой кожи и серёжку в виде креста в правом ухе. –Хёнджин? –М? –А почему у тебя только одна серёжка? –О... Эм... Да просто,– Хёнджин как-то подозрительно засмущался, так и не ответив толком на этот вопрос. Что ж, Гугл Чонину в помощь. Придя домой, он уселся на кровать, открыл ноутбук и набрал в поисковой строке запрос, проговаривая вслух каждое слово. –Что означает серёжка в правом ухе у мужчины... Увидев результаты поиска, Чонин аж выронил из ослабевших рук ноутбук, так что тот скатился с колен и повалился на крышку. "Нося серёжку в правом ухе, мужчина открыто признаётся в своей нетрадиционной сексуальной ориентации" –Так он гей?– спросил Чонин в пустоту и сразу же закрыл себе рот обеими ладонями. Этот вопрос прозвучал слишком громко для тихой комнаты, пускай и шёпотом. Что ж, это означает, что у Чонина есть шанс... Он дал себе пощечину, отгоняя эти мысли. –Очнись, Чонин. Где он, а где ты... Но как это возможно? В его голове никак не укладывалось одно. Хёнджин ходит в церковь, молится, поёт в церковном хоре и в то же время открыто заявляет, для знающих и понимающих, о том, что он... –Боже мой, что же это такое... Хёнджина не поразило молнией среди ясного неба, его не выгнали по воле Божьей из хора, он успешно получил музыкальное образование и стал известен своей игрой и победой в конкурсах на половину Восточной Азии, объездив столицы и крупные города Тайланда, Японии и Китая. Чонин всеми силами старался успокоить в себе взбушевавшиеся эмоции, бурлящие от открывавшихся возможностей, осознав, что всё не так уж и опасно. Возможно, Чонин позже об этом пожалеет, но сейчас в его голове уже строился план по признанию Хёнджину в своих чувствах. Ведь теперь Хёнджин точно его не осудит и не засмеёт. Наоборот, поймёт! Только вот... Как это сделать?

~~~

Чонина хватило только на то, чтобы позвать Хёнджина погулять. После очередний спевки они отправились в парк. Майское солнце нещадно палило, лишь лёгкий ветерок облегчал жару. Из травы выглядывало множество маленьких цветочков, вокруг которых вились редкие бабочки. Чонин сорвал один фиолетовый цветочек и смущённо протянул его Хёнджину. –О, это мне? Спасибо,– сказал Хёнджин и одарил Чонина яркой улыбкой. –Я бы для тебя все цветы мира сорвал,– проговорил Чонин, улыбаясь. –Ты что! Не надо ради меня убивать цветы,– ответил Хван, шуточно хватаясь за сердце. Они гуляли долго, разговаривая обо всём и ни о чём. Чонин старался поддерживать разговор, как мог, заводя разговор буквально про всё, что видел. Спустя четыре часа, когда все дорожки были пройдены по кругу раза два, парни сели на скамейку в глубине парка. –Чонин-а, ты устал? –Нет,– Чонин не врал. Общение с Хваном прибавляло ему сил. Спустя пару минут, Чонин робко проговорил, нервно теребя край толстовки:– Хёнджин-хён. –А? –Могу я... Обнять тебя? Эта просьба немного обескуражила Хёнджина, который наверняка не ожидал такого услышать, но черед секунду тот мягко улыбнулся. –Конечно. Чонин помедлил немного, потом придвинулся к Хёнджину поближе и, просунув свои руки под руками Хёнджина, обнял того за талию и положил голову на плечо. Хёнджин положил свою голову Чонину на макушку, прикрыв глаза. Ян был счастлив, как никогда. Этот день определённо стал одним из лучших в его жизни. Домой Чонин шёл как на крыльях, улыбаясь до ушей и чувствуя, как горят его щёки. –Чего такой довольный?– спросил его Чонвон, помогая старшему брату помыть посуду после ужина. –Да так, ничего,– ответил ему Чонин, ласково потрепав волосы тонсена. Давно он уже так не делал.– Может, давай вместе второго "Венома" посмотрим? А то мы что-то совсем как неродные. –Ты не шутишь?– и без того большие глаза Чонвона распахнулись ещё больше. Ну прям кот из Шрека. –Нет, конечно. Так что, ты хочешь? –Конечно, хочу!– воскликнул тот и, куда-то убежав, принёс через пару минут две пачки кукурузы для попкорна.– Сделаем? –Хорошо,– ответил ему Чонин и улыбнулся ещё шире, когда его тонсен впервые за долгое время крепко его обнял.

~~~

Чонин с Хёнджином гуляли всё лето. За это время парни рассказали друг другу чуть ли не всё о себе. Были у них и откровенные разговоры. Чонин не мог поверить своим ушам, что Хёнджин... –Да, я никогда не целовался. Конечно, Чонин тоже за свои семнадцать никого не целовал, потому что до этого попросту не доходило, но Хёнджин был старше него на два года, и, судя по его рассказам, у него уже был тот самый опыт, и всё же... –Просто для меня поцелуй– это что-то слишком важное, слишком личное. Высшая степень доверия, что ли. Такой вот небольшой заскок. Я никому не верил, ведь все, кто был со мной, пользовались моей внешностью и моим характером. Они лечили свои разбитые сердца и уходили, стоило только мне начать открывать своё. Чонину было больно это слышать, ведь первое, чем привлёк Хёнджин его внимание, было его красивое лицо. Но потом Ян понял, что характер Хвана не менее прекрасен. Тот всегда был готов поддержать, утешить, найти нужные слова, рассмешить глупой рожицей, рассказать что-то интересное, порекомендовать хорошую музыку. С каждым днём Чонин влюблялся всё больше, и сгорал от невозможности признать это ни самому себе, ни Хёнджину. На занятиях Хван не отлипал от Чонина, постоянно обнимая, чем заставлял того сгорать от смущения. Иногда на них кидали странные взгляды, но всё сводилось к тому, что почему бы хорошим друзьям не обняться? А Ян в это время выдумывал тысячу и один план, как сказать Хёнджину о том, что при одном только его виде сердце Чонина отплясывает чечётку, а бабочки в животе танцуют вальс, стоит услышать его голос. В один из таких моментов Чонин не выдержал и легонько чмокнул Хёнджина в щёку. Тот оторопело посмотрел на него, хлопая глазами с пушистыми длинными ресницами, а потом улыбнулся, положив голову ему на плечо. А Чонину вдруг стало так стыдно, как никогда в жизни. Ему стало противно от самого себя и страшно, что Хёнджин подумал про него что-то не то. И он стал его избегать. Стал пропускать занятия и службы раз через раз, обманывая всех, что заболел, на сообщения Хёнджина отвечал односложно, не зная, что писать. И в какой-то момент Чонин понял, что тянуть больше нельзя, решив признаться Хёнджину на Новый год. Он стал ходить на занятия как обычно, и даже сам первым обнимал Хёнджина, делая того немного счастливее. Чонин заметил, что с начала октября Хёнджин стал сам не свой и начал носить преимущественно белую одежду, но Ян не решился зацепить эту тему, чтобы вдруг ненароком не сделать хуже.

~~~

–Хёнджин-хён? –М? –Как будешь праздновать Новый год? –О... Ну, хотел отпраздновать с семьёй, но это ещё под вопросом. А что? –Может, сходишь со мной посмотреть фейерверки? Хёнджин немного подумал и согласился. В заветный день Чонин почувствовал, что ещё никогда так сильно не волновался. От одной мысли, что он сейчас скажет Хёнджину о своих чувствах, живот скручивало, а тело било крупной дрожью. Людей было довольно много, но парни всё же нашли более-менее уединённое место. И, когда до начала оставалось минут десять, Чонин собрался с духом. –Хён? –Да? Чонин вдруг затих и занервничал, переминаясь с ноги на ногу и раздирая пальцы до жгучей боли. –Мне нужно... Мне нужно кое-что тебе сказать. Хёнджин нахмурился. –Говори, Чонин-и, не бойся. Ласковое обращение окончательно выбило Чонина из колеи. –Я хочу тебе сказать... Что ты... Ты... Он снова запнулся, опустив голову и закусив губу от своей слабости. –...Ты мне нравишься. Нет, неправильно... Я влюбился в тебя. Понимаю, что это странно звучит, но... Я полюбил тебя не только за то, что ты очень красивый. Твой характер, он... Прекрасен. И ты сам прекрасен... Я бы очень... Хотел... Эм, ну... Встречаться с тобой. Я уже давно в тебя влюблён, ещё с того времени, как тебя в метро увидел. Мне было очень страшно в этом признаться, ведь мы оба парни, да и Закон Божий, в общем... Да... К концу своей речи он окончательно вжал голову в плечи и чуть ли не зажмурился. Осторожно подняв взгляд на Хёнджина, Чонин увидел, как тот стоял, уставившись куда-то в одну точку на земле. Не было и тени такой ожидаемой и любимой улыбки. Чонина бросило в холод. Он осознал всю напрасность и опасность этого признания, превратившись от ожидания в оголённый провод. Хёнджин достаточно долго молчал, а потом ответил: –Чонин-и, прости меня, но я не готов сейчас к отношениям. Мне бы со своими проблемами сначала разобраться, да и это такая ответственность... У меня...– он взял ледяную ладонь Чонина в свои, от чего тот слегка дёрнулся, но ладонь не убрал.– Прости меня, пожалуйста... –Всё в порядке,– ответил Чонин, снова опустив голову, чтобы Хёнджин не увидел его слёз.– Всё правда в порядке. Я... Я понимаю... Ты меня прости. Он сорвался с места и сломя голову побежал в направлении метро. Хотелось быстрее сбежать, чтобы никого не видеть. Отличный Новый год, ничего не скажешь.

~~~

После того вечера Чонин был в полном смятении, не зная, как спокойно показаться Хёнджину на глаза, но делать было нечего. Зайдя в класс, он постарался сделать обыденный вид и, как обычно, сел рядом с Хёнджином. Тот при виде его закусил губу и внимательнее устремил взор в экран телефона. Чонин же просто сидел, смотря в одну точку перед собой. Они даже словом не обмолвились, словно и не было стольких месяцев общения. Домой Чонин пришёл подавленный и уставший, прямо в одежде завалившись на кровать. Он был разбит. И на что он надеялся? Ян вырастил крылья, не ознакомившись с побочными эффектами. От малейшего препятствия они легко ломаются, оставляя в спине жалкие кровоточащие обломки. Хёнджин же с течением времени пытался загладить свою мнимую вину. Осторожно пытался обнять, положить голову на плечо, взять ладонь Яна в свою. Чонин отклонял эти приступы нежности, но с каждым разом всё больше сдавался. Месяц спустя их взаимоотношения вернулись в старое русло, только вот гуляли они уже гораздо реже. Хёнджин больше не ходил как в воду опущенный, к нему вернулась была жизнерадостность, чему Чонин бы искренне рад. Близилось четырнадцатое февраля. День святого Валентина. День всех влюбленных. Чонин готов был лично убить во второй раз того, кто придумал этот праздник. Каждый год он получал валентинки лишь от самого себя. Ни в школе, ни в колледже, в который он пошёл после третьего класса старшей школы, никто не отправил ему даже самого захудалого клочка тетрадного листа. И в свой восемнадцатый день рождения он уже не загадывал счастливых отношений, признав, что это бесполезно. Он позвал на праздник Хёнджина, и тот принял его приглашение. Он подарил Чонину большие беспроводные наушники, чем полностью того обескуражил. –Хёнджин-а, это слишком дорогой подарок! –Мне для тебя ничего не жалко. Эта фраза бросила Чонина в краску, потом в жар, затем в дрожь. Он почувствовал себя таким глупым, слабым и беспомощным, что просто упал Хёнджину в объятия и заплакал. –Эй, Нин-и, ты чего?– оторопело прошептал Хёнджин, гладя его по спине под настороженный взгляд Чонвона, в это время тайком отхлёбывавшего шампанское из бокала старшего брата. –Очень... Хороший подарок. Спасибо,– пролепетал Чонин сквозь всхлипы.

~~~

Так вышло, что день влюблённых выпал на воскресенье. Хористы отпели службу, после которой была очередная спевка. Во время перерыва Хёнджин вдруг повернулся к Чонину. Он явно волновался. –Чонин-а. –Что?– сорвавшимся тихим голосом спросил тот. –Давай выйдем? –А... А зачем? –Увидишь. –Ну, хорошо... И они поднялись со своих мест под удивлённый взгляд Сынмина. –Эй, вы куда? –Прогуляемся,– с улыбкой ответил ему Хёнджин, после чего парни вышли из кабинета. Пройдясь немного по коридору, Хёнджин указал на один из кабинетов, предлагая зайти. Помедлив, Чонин согласился. Тот оказался пуст. Чонин обвёл помещение взглядом, но ничего подозрительного не увидел. Хёнджин нервно прокручивал большим пальцем одно из своих колец на указательном пальце. Чонин давно выучил эту привычку Хвана. Тот всегда так делает, когда нервничает или очень сосредоточен. –Так... Зачем ты меня сюда привёл?– заинтересованно спросил Ян. –Я хочу... Кое-что тебе подарить. –Мне?– опешил Чонин.– Но мы же вроде не... –Я очень хочу это подарить именно тебе. Правда, я не знаю, как ты к этому отнесёшься. –Да давай уже,– Чонин аж нетерпеливо затопал носком кроссовки по полу, словно маленький ребёнок. –Ну, хорошо,– ответил Хёнджин, улыбнувшись тепло и мягко, как раньше.– Закрой глаза и протяни руки. Чонин не с первого раза закрыл глаза, стесняясь и боясь, как бы он не выглядел сейчас глупо. Погрузившись в темноту, он навострил уши и протянул руки, как если бы брал какую-нибудь коробку. Спустя пару секунд он почувствовал, как руки Хёнджина мягко обхватили его шею, а губы на пару секунд ощутимо накрыло что-то очень мягкое. На секунду его руки рефлекторно накрыли чужую талию. Спустя мгновение Чонин распахнул глаза. Хёнджин уже стоял там же, где и был до этого, только весь пунцовый. –Короче, вот,– пробормотал Хёнджин, безуспешно заправляя слишком короткую прядь за ухо.– Мой первый поцелуй. Чонин дотронулся пальцами до своих губ, вперив взгляд в Хёнджина. Их не ударило молнией, гром не загремел среди ясного неба. Мир Чонина разлетелся на осколки и склеился заново в совершенно иную картинку. –Мне?..– спросил он еле слышно даже для самого себя. –Я...– Хёнджин, видимо, пытался подобрать слова.– Мне очень жаль за то, что я тебе тогда сказал. Просто в тот момент в моей жизни был очень нелёгкий период. Мой дедушка умер в октябре, и я несколько месяцев не мог отойти от шока. А потом, после твоего признания, как-то всё в моей голове встало на свои места, и я ещё раз всё обдумал... –А...– только и смог выдать Чонин, желая что-то сказать, но слова застряли в горле.– Соболезную... –И сейчас мне жизненно необходимо услышать твой ответ, Ян Чонин,– вдруг продолжил Хёнджин, становясь перед Чонином на колено и снимая с пальца одно из своих колец.– Ты будешь моим парнем? Чонин не знал, что ответить на такое. Он не смог сдержать слёз, что накатили, покрыв всё вокруг мутной дымкой, и просто рухнул на колени, крепко обняв Хёнджина и рыдая куда-то ему в шею. –Я... Я согласен... Я буду...– шептал он сквозь слёзы, наслаждаясь прикосновениями тёплых ладоней к его спине. –Чонин-и, успокойся... Всё хорошо...– Хёнджин пытался успокоить Чонина, но тот плакал всё громче, всласть выплёскивая всё, что наболело. Наконец всхлипы стали тише, Чонин перестал дрожать и постепенно успокоился. Он поднялся на ноги, потянув следом Хёнджина за руку. Тот встал, опершись ладонью о пол, и Чонин сразу обнял его за талию, уткнувшись в грудь, так как Хёнджин был выше. –Хён,– вдруг произнёс он, подняв на того ещё красные, опухшие, но блестящие глаза,– поцелуй меня ещё раз, пожалуйста,– закончил он шёпотом, вновь опустив взгляд вниз. Хёнджин нежно поднял лицо Чонина ладонью под подбородок и, охватив его затылок, притянул к себе, чтобы нежно прикоснуться своими пухлыми губами к мягким губам Чонина. Мягко, неумело, осторожно, несмело, робко и сладко. Нехотя оторвавшись от любимых губ и сцеловав слёзы с щёк Чонина, Хёнджин тяжело вздохнул, улыбаясь. –Нужно возвращаться, нас сейчас хватятся. –Да, конечно...

~~~

–Чонин-и, ты сегодня занят? –Неа. Суббота же, выходной. –Тогда собирайся и жди меня. –Куда? То есть, зачем? –Я хочу позвать тебя на свидание. Можно? Чонин чуть не выронил телефон из рук прямо в тарелку с лапшой. Откашлявшись, он спохватился и воодушевлённо залепетал в трубку: –Конечно, конечно можно! Я сейчас... Через сколько ты будешь? –Думаю, где-то через час. Успеешь? –Да! Чонин сбросил вызов, вскочил из-за стола и заскакал по кухне, напугав брата и вызвав отца, который на минуту обеспокоенно заглянул на кухню, а после вернулся обратно в свой кабинет, улыбаясь. –Ты чего?– оторопело спросил мальчик, смотря, как его хён прыгает по всему периметру, как очумелый кенгуру, и выкрикивает что-то радостно-нечленораздельное. –Неважно! А в прочем... Да, ладно! Я иду на свидание!– ответил ему Чонин, подпрыгивая на каждом слове, а после сел за стол и лёг на него, отодвинув тарелку и развалившись пластом. –А, с тем красавчиком?– Чонвон неумело поиграл бровями, несмотря на то, что Чонин этого не видел. –Чего?– Чонин аж вскочил, приняв сидячее положение.– Как ты... –Да ладно тебе, видел я, как вы друг на друга на твоём дне рождения смотрели. Чуть дырки друг в друге не прожгли. –Ах ты, маленький...– шуточно замахнулся Чонин, поднимаясь. Чонвон поспешно скрылся за дверью, высунувшись и показав язык, из-за чего Чонин засмеялся. –И я уже не маленький! Мне шестнадцать! –Это ничего не меняет! –Вообще-то, пока ты в свои шестнадцать цветочки собирал, я...– Чонвон резко запнулся. –Так. Что ты там уже сделал? –Ничего. –Ян Чонвон, лучше признайся по-хорошему! –Ну, я это... Ну, у меня парень есть уже... Давно... –А ну иди сюда, малолетний извращенец!!! –Ай, хён, только не задница!!!

~~~

Спустя сорок минут Чонин уже нетерпеливо топтался на месте, стоя на крыльце своего подъезда и каждую минуту поглядывая на экран смартфона. Уже через десять минут он завидел приближающегося на электросамокате Хёнджина. Ян и подумать не мог, что Хёнджин позовёт его на настоящее свидание. С того самого дня прошёл месяц, и Чонин был искренне уверен, что их почти что ежедневные прогулки уже можно было считать за свидания, но, как оказалось, нет. Стоило Хёнджину подъехать ближе и слезть на землю, Чонин восторженно и немного боязливо оглядел чудо техники, на котором тот приехал. Судя по виду, самокат не был арендованным. –Хёнджин-а, это твой? –Ага,– ответил тот, гордо улыбаясь и ставя самокат на подножку. –Но у меня нет второго,– немного расстроенно проговорил Чонин.– Мы пойдём пешком? –Ты что, нет, конечно,– засмеялся Хёнджин.– Мы поедем на нём вдвоём. –Вдвоём?!– ошарашенно переспросил Чонин, ещё раз осматривая самокат и глядя на Хёнджина так, словно тот сошёл с ума.– Да я сразу же свалюсь! Нет, давай уж лучше пешком. Хёнджин широко улыбнулся, подошёл к Чонину, крепко обнял его и зарылся носом в пушистые волосы. –Всё будет хорошо, я с друзьями так катался,– проговорил он чуть тише, расплываясь от объятий и чмокая Чонина в нос, от чего тот чуть поморщился. –Правда?– ещё раз убедился Чонин. –Конечно. Зачем мне тебя обманывать? –Ну, хорошо,– воодушевлённо ответил Ян, разрывая объятия и улыбаясь.– Давай попробуем. Чонин смог уверенно встать сзади Хёнджина на платформу самоката только с третьей попытки. Две предыдущие закончились тем, что сначала Хёнджин чуть не уехал без Чонина, а потом самокат чуть не уехал без парней. Те чудом устояли на ногах, смеясь, как ненормальные, отчего даже соседка с первого этажа выглянула в окно, думая, что какие-то хулиганы балуются. –А куда мы едем?– спросил Чонин, крепко обхватив руками талию Хёнджина и вжимаясь грудью в его спину. –Увидишь,– ответил Хёнджин, слегка повернув голову через плечо. Им повезло с погодой. Был прекрасный, солнечный мартовский день, кружащий голову весенним настроением. Несмотря на почти что палящее солнце, холодный ветер неприятно обжигал уши, но Чонину было всё равно. Наступил момент, когда дорога приобрела наклон, образуя горку. Хёнджин не раздумывая нажал на газ, и самокат набрал высокую скорость, вызывая у Чонина прилив адреналина. –Уииии!!!– завыл тот, откидывая одну руку назад и чувствуя себя самым счастливым на свете. Спустя полчаса парни приехали к одному кафе. Чонин никогда не был в этом районе города, так что и кафе это видел в первый раз. На вывеске виднелось изображение кошки, но Чонин не придал этому особого значения. Хёнджин пристегнул самокат к стоянке, и парни зашли внутрь. –Нин-и, только сними обувь. –О, хорошо,– ответил Чонин, стягивая с себя кроссовки и куртку, вешая ту на вешалку вслед за Хёнджином. Вдруг он почувствовал, как что-то прошлось по его ноге.– Ой! Котик... Это что, кошачье кафе?! – радостно спросил Чонин, заблестев глазами. Хёнджин утвердительно кивнул, и Чонин бросился к нему на шею, молниеносно клюнув в щёку. Пока он осторожно налаживал контакт с пушистой и ухоженной белой кошкой, Хван незаметно закапал глазные капли и пырскнул второе лекарство в нос. Проморгавшись и прошморгавшись, Хёнджин прошёл к выбранному столику, позвав за собой Чонина. Когда тот сел за столик, гладя рыжего кота, влезшего на стол, Хван подошёл к стойке, чтобы сделать заказ. Девушка за стойкой окликнула Чонина, заметив, как тот осторожничает: –Молодой человек, не бойтесь, они совершенно ручные,– и затем обратилась к Хёнджину:– Не хотите приобрести лакомства? Так они будут ещё ласковее. –Давайте, немного,– вежливо улыбнулся Хёнджин. –У нас есть акция...– девушка вдруг внезапно смутилась, застопорившись. Хёнджин заинтересованно поднял бровь.– Ну, в общем... Парные сеты. Это намного дешевле, чем две порции, да и наестся сможете... И украшено так... Сердечки, всё такое... Просто мне показалось, что вы пара... –Да, мы пара,– с толикой гордости улыбнулся Хёнджин, и девушка засияла. –Возьмёте?– воодушевлённо спросила та, готовясь принять заказ. –Да, пожалуй,– Хёнджин не смог сдержать улыбку, видя, как та обрадовалась. Спустя десять минут им на столик принесли два больших пирожных, – одно вишнёвое и одно малиновое – с выведенными красной глазурью сердечками наверху, и огромный клубничный коктейль с одной трубочкой. В середине она расходилась сердечком на ещё две трубочки, так что два человека могли спокойно пить из одного стакана. –Ого,– воскликнул Чонин, немного смутившись и отпустив кота гулять на пол.– Это... Парный набор? –Да,– ответил Хёнджин, пододвигая к себе тарелочку с малиновым пирожным.– Тебе нравится? –Ошень,– проговорил Чонин, уже успев набить свой рот огромным куском десерта. Уголки рта измазались кремом, так что Хёнджин не сдержался, перегнулся через стол и слизал сладость, повергнув Чонина в ступор, а девушку за стойкой в немой восторг. Тот чуть не закашлялся от смущения, видя, как Хёнджин довольно улыбается, облизываясь.– Ты что делаешь? –Ты испачкался, а салфеток здесь нет,– хитро ответил Хёнджин.– Да и мне захотелось твоё пирожное попробовать. –Ну не таким же способом,– пробормотал Чонин, сдерживая рвущуюся наружу улыбку. После того, как парни поели и Чонин вдоволь наигрался с кошками в отдельном зале, они вышли из кафе в прекраснейшем настроении. Хёнджин повёз Чонина на набережную. Оставив самокат на ближайшей стоянке, парни пошли прямо на пляж. Чонин подошёл к самой кромке воды, смотря, как тихо плещутся у берега волны, окинул взглядом обширную водную гладь и вдохнул свежий воздух полной грудью, раскинув в стороны руки. Подумать только, за свои восемнадцать лет он никогда здесь не был. Толпа мурашек пробежала по его позвоночнику, заставив мягко прижмурить глаза, когда Хёнджин вдруг обнял его со спины, одарив поцелуем в макушку. –Как тебе вечер?– тихо и вкрадчиво спросил Хёнджин, безмятежно покачиваясь из стороны в сторону, увлекая за собой и Чонина. –Лучший вечер в моей жизни,– выдохнул Чонин, положив свои холодные руки на тёплые руки Хёнджина, удобно расположившиеся на его животе, и смотря на собиравшееся заходить за горизонт солнце. Вдруг он развернулся в кольце объятий и мягко обхватил ладонями лицо своего парня, заглядывая тому в глаза. –Хёнджин-а. –М? –Я люблю тебя. Чонину не пришлось даже просить, чтобы Хёнджин его поцеловал. Они делали это редко, потому что Хёнджин боялся слишком стеснить Чонина, но теперь увидел по взгляду, что тот сам этого хочет. Холодные, нежные губы Чонина и сладкие, мягкие губы Хёнджина слились в поцелуе, словно воздушный зефир. Чонин не мог понять, почему губы Хёнджина всегда были такими сладкими. Наверное, из-за бальзама для губ с запахом малины. Во всяком случае, сейчас он позволил себе зайти чуть дальше и несмело мазнуть по чужим губам языком. Хёнджин, помедлив, немного повернул голову вправо и приоткрыл рот, впуская внутрь чужой юркий язык. Спустя пару мгновений Чонин ужасно засмущался и разорвал поцелуй, закрыв ладонями глаза и неловко улыбаясь. –Чонин-и, ты чего?– слегка обеспокоенно поинтересовался Хёнджин, думая, что сделал что-то не так. –Стыдоба-то какая... Полный разврат,– засмеялся тот и обнял Хёнджина, уткнувшись тому носом в грудь и обхватив руками его спину. Тот, расслабившись, тихо захихикал, зарываясь носом в разбуренную свежим ветром копну уже месяц как шоколадных волос, и затих, растворяясь в волшебстве момента. –Никогда тебя не отпущу,– прошептал тот еле слышно. –Это я никогда не уйду,– прошептал Чонин в ответ. Их любовь зародилась случайно, возможно, ещё тогда, в метро, или, вероятно, в минуту их знакомства, а может быть и тогда, когда Чонин нашёл в себе силы признаться в своих чувствах. Рано или поздно, любовь обязательно придет, только нужно верить, надеяться и ждать.