Оскверненные пожаром

Что должно произойти такого, что бы с человеком произошла беда? Что должно произойти для того, что бы человеческая жизнь оказалась в опасности? Это может быть умышленное деяние, или случайность. Но если задуматься, эти понятия - две стороны одной медали. Для пса, напавшего на человека, это - умышленное деяние, а для человека, просто вышедшего покурить - несчастная случайность. Для убийцы - жестокое деяние, для жертвы - горькая случайность. А если само деяние способно перегнуть рамки человечности? Люди сами по себе порой бывают бесчеловечными. За простыми словами "Убийство", " Похищение", "Издевательства" могут скрываться ужасные вещи. Заполучив право истязать тело человек перестает думать о морали, если этот человек этой моралью никогда и не был обременён. Настоящий псих, не понимающий простых правил духовности, способен превратить жизнь своих жертв в ад. И ради чего? Ради алчных убеждений и собственных благ. О чём другом можно думать во время удержания после похищения? Вот и она, эта самая случайная ситуация. Кулаки стали багровыми от стуков в запертую дверь, голос почти осип от крика. — Скоты! — Такого грязного ругательства и нельзя было ожидать от мальчишки лет 13-ти. — Живо отпустите! Я ж вам покажу, где раки свистят! — Ты ещё долго будешь орать? От внезапного голоса в углу комнаты мальчик у двери хрипло завопил, отскочив в сторону и едва не упав с ног, схватившись за стену, — Т-ТЫ КТО ТАКОЙ?! — завопил он, схватившись за сердце. — Я ЧУТЬ НЕ УМЕР! — Перестань орать. И так голова болит.. — Голос, измученный и тихий, раздавался из угла комнаты, пока во свете едва горящей свечи сверкнули алые, словно кровавые, глаза. — И скорее всего ты всё ровно умрешь в ближайшее время. Либо станешь очередным чудовищем. — Ты не ответил на вопрос. — ответил тому мальчик, нахмурившись, дабы не выдать испуга от слов незнакомца. — Кто я? А тебе не всё ровно? — Голос во тьме источал непозволительным для возраста сарказмом. — Я просто такой же как ты, только нахожусь здесь дольше. — Насколько дольше? — На много. Три месяца и шесть дней. И поверь, кормят тут ужасно. Но делится с тобой крысами я не буду. Они и так костлявые. — Как тебя зовут? — настойчиво повторил мальчик, стараясь разглядеть хоть часть того, с кем говорит. Но увы, та свечка, что освещала комнату, не позволяла увидеть даже собственные руки. — Уильям. Думаю, большего тебе не надо. — И снова отрезал, как ножом. — Ты можешь подойти? Я тебя не вижу! — Даже если бы мог... Тебе так принципиально? — Да. Не люблю говорить с человеком, когда не вижу его! — Я не могу подойти. — Тогда я сам! — И, подпрыгнув до свечки, мальчик схватил свечу и подошёл в угол, осветив собеседника. Его глазам предстал мальчик его возраста, сидящий на ящике, покрытым колючим полотном. Выглядел он не важно: весь в грязи и пыли, рубашка вся изляпана спекшийся кровью и изорвана в паре мест. Под рубиново-алыми глазками виднелись синяки. Пшеничные волосы, достающие до плеч, скомканы и изляпана в воске и крови. При приближении, он испугано поднял ручку в перчатках, защищаясь. — Жизнь тебя не пощадила. — Усмехнулся держащий свечку мальчик, и уселся рядом. — Что ж ты пережил.. — Ты переживешь то же самое. Если переживешь. — Голос Уильяма, вопреки возрасту, был излишне пессимистичным. — Не честно... — Что именно? — Он удивился. — Ты не сказал свое имя. Это не честно. — Шерлок. Шерлок Холмс. — нервно усмехнулся мальчик, чувствуя, как на пальцы начинает капать воск. — Надеюсь, твоё имя спросят, когда будут готовить гроб. Хотя есть шанс, что тебя просто сожгут и развеют прах на улице. — Уильям хмуро улыбнулся. — Что ты все о смерти да о смерти? — Возмутился Шерлок, нахмурившись. — Мы легко выберемся отсюда! — Ты правда так считаешь? — Мальчик больно усмехнулся. — Мы невесть где, без окон, без дверей. Здесь очень много людей, и все желают нам самого худшего. Как ты считаешь, как же нам сбежать? — Знал бы ты, из каких задниц я выбирался! — Не ругайся. Это режет мне слух... — Ты столько всего пережил, а боишься ругательств? Мило. — В любом случае, все бесполезно. — Он вздохнул. — Я уже все пробывал. А как итог - чудом не лишился ног. — Уильям, расскажи всё, что происходило. — Шерлок напрягся, уже готовый думать. И зря он это сказал. От спокойного перечисления сокамерника с каждой минутой ему становилось всё дурнее и дурнее. Ни один ребенок не должен о таком и слышать, не то что переживать. Не успел Уильям закончить разговор, как в двери заскрипел ключ, и в комнату вошёл мужчина в странном, темно-красном балахоне. — Новенький, за мной. — Едва понятно прохрипел он. — С чего я должен идти с тобой? — Рявкнул Шерлок. — Вы утащили меня хер знает куда, и для чего?! — Ты пожалеешь, если не послушаешься. — По голосу человек в балахоне начинал злится. — Он прав. — Уильям тихонько зашептал соседу на ухо, опасливо обняв руку. — Лучше их слушаться. Или будет больно... — Идём. — Мужчина в балахоне подошел и резко взял Шерлока за локоть, потащив за собой. — Ай! — Вскрикнул он, постаравшись ударить того. — Удачи.. — Лишь шепнул Уильям, проводив нового друга пустым взглядом. Шанс того, что он снова увидит Шерлока крайне мал. А значит всё, что он мог, так это пожелать удачи. Коридоры точно напоминали катакомбы из страшных сказок про вампиров. В них было сыро, темно, и отвратительно пахло плесенью. По бокам проплывали деревянные двери, за которыми виднелись глаза других детей - испуганные, блестящие от слёз, и пустые, как стекла. Многие смотрели с явным сожалением. В голову сами собой прокрались мысли о том, что же теперь будет. Описания всех ужасов, что ему рассказал Уильям, всё крутились в голове. И что из этого придется пережить? И... Переживёт ли? «Надеюсь, Майкрофт будет счастлив тем, что я больше не появлюсь дома.» - мысленно хмыкнул он, пока воспоминания накрывали испуганный разум... *** — Ты опять за свое?! — Послышался гневный мужской голос внизу. Джойстик мгновенно выпал из рук. Тяжелые шаги предвещали очередной скандал, от чего глаза тут же метнулись к открытому окну: пути отступления имеются. — Майки, спокойнее! — Фыркнул Шерлок, спешно убирая приставку в ящик и буквально прыгая за стол, раскрывая первый попавшийся учебник на загнутой заранее странице. — Спокойнее? — Старший Холмс, словно гром средь ясного неба, ворвался в комнату младшего, разгневанный. — Ты хотя бы знаешь, в какую клоаку себя завёл?! — Ну что ты орешь? — Хмыкнул младший, снова опасливо метнувшись взглядом в окно. — У меня голова болит! — Ага. Весь день? И где таблетки лежат не знаешь? — Хмыкнул Майкрофт, тяжелыми шагами подойдя к столу и с силой вытащив дневник из рюкзака, развернул его, считая страницы. — Эй, отдай! — В глазах потускнел страх. — Это что? — Дневник хлопнулся на стол. — Какого черта в дневнике половины страниц нет? Ты опять страницы с замечаниями и оценками вырываешь? Ты хоть знаешь, с каким гневом мне сейчас жаловалась Мадам Гаррисон? На уроках появляешься раз в луну, на уроках ни черта не делаешь, а оскорбления! Назвать учителя "узурпатором Английской нации"! — Майкрофт, мы уже обсуждали это. Нахера мне эта учёба? — Во-первых - не ругаться! Во-вторых — да за тем, что бы у тебя было нормальное будущее! Что бы ты так не корячился на работе за копейки, как я! — Да поэтому я и не хожу в школу, что бы ты не так сильно корячился! — Шерлок, в гневе, встал из-за стола и подошел к шкафу, достав оттуда коробку и швырнув её брату в руки. — Хотел в среду отдать, но видит Бог! Майкрофт хотел что-то возразить, но не смог, обреченно вздохнув. — Шерлок... Я просто беспокоюсь о тебе. И я не хочу, что бы ты тратил свое здоровье и жизнь на редкие подработки и низкооплачиваемые должности... — Вздохнул он. — Ты не знаешь, насколько это адский труд. — Да вижу я! Корячишься на трех работах, да так, что ради толики внимания нужно едва ли не город подорвать! — Возмутился младший. — Не думал, что у меня как такого примера нет? Ты сам школу не окончил, сразу после смерти родителей на работу ушёл. Что мне мешает?! — То, что тебе сейчас последнее спасенье - учёба! — Да хватит уже про эту учебу! Задолбал уже! — Я ради тебя и тружусь. Тебе нужно всего то учится! Взрыв, произошедший в голосе, можно было сравнить с заревом рассвета. — Тебе ли говорить! Здоровье в херню, времени ни хера, что в свои годы никому не нужен, ничего не добился! Раз так часто говоришь про отца, то ты думаешь, отец тобой вообще гордился бы?! В ответ по комнате раздался громкий шлепок руки о щеку. Настолько сильный, что по коже, словно краска по холсту, растекся красный след. Молчание. Минуту. Две. Оба брата смотрели друг на друга, ошарашенные.. — Шерлок.. — В голосе старшего читалось скорбное сожаление, которое вмиг сменилось на хладнокровие. —... Сидишь в комнате. Учись. Вечером проверю. И не пытайся снова строить из себя мученика. И ушёл, хлопнув дверью. Гнев закипал. Как он смел? Как он посмел! К чёрту. Всё было к чёрту. Шерлок так старался, едва ли не унижался ради того, что бы помочь брату с деньгами, и что в благодарность? Обвинение в отлынивании от учебы. Прекрасно! Деньги из коробки перешли в кошелёк, который полетел в рюкзак. За ним скромный запас еды, кофта. Сумка легко поместилась на спине подростка, который на лёгкую подошел к окну, выглянув наружу. Терпенья больше нет. Не прошло и пары минут, как ноги уносили его в неизвестное направление. К чёрту всё. К чёрту. Улицы бегали перед глазами, ступни начинали болеть. Сколько он уже пробежал? Много. Очень много. Очень... Веки тяжелели, ноги подкашивались, в глазах темнело... *** Темноту резко рассеял яркий свет комнаты. Очень странной комнаты! Стены, белые как лист бумаги, залитые грязью и кровью. На одной из стен весел канделябр из свечей посередине нарисованной красной краской пентаграммы. По бокам стояли подсвечники, по бокам от которых стояли тумбы. На середине комнаты стоял чёрный стол с наручниками. — Ложись. — Прохрипел мужчина в балахоне, буквально кинув мальчика к столу. — Зачем? — Сердце Шерлока заколотилось от страха. — Ложись. — Уже рявкнул мужчина, пока в комнату стали заходить другие люди в балахонах. Вспоминая слова Уильяма, Шерлок осторожно сел на стол, а после и лёг, испугавшись собственного отражения в черном зеркале, висящем на потолке. Подойдя, мужчины ловко нацепили на конечности мальчика наручники. — Да пусть наш Хозяин снизойдет до нас. — Произнесла мужчины хором, пока один встал у изголовья стола со странным кинжалом. — Снизойдет, пронзая агнца Божьего. Снизойдет, спася наши гниющие души. И пусть сея жертва напрасной не будет!