Давай прогуляемся?

            На улицы Чонджу вновь опустилась ночь, освещая его лишь тусклым свечением далёких звёзд и ярким голубоватым свечением луны на небе, что пробивалось сквозь тоненькие стекла окна в комнату, обрамленную густой темнотой. Она вновь не могла уснуть, проклиная это идиотское правило ложиться спать ровно в десять вечера, будто она все ещё была ребенком. Она любила родителей, безусловно, но их старая закалка и строгое воспитание не давали Йеджи ни капли свободы, ее душили эти вечные ограничения, не давали вздохнуть полной грудью, делая то, что она захочет и с кем захочет. Над ней часто смеялись сверстники из-за этого. Все давным-давно одевались как хотели, выражали свои натуры через покраску волос в дикие ядовитые цвета, либо необычный макияж.       А Йеджи только и оставалось быть послушной девочкой, одеваясь куда бы то ни было как по школьной форме в невзрачные юбочки и светлые рубашечки. Хотя она любила более удобную одежду, ведь часто танцевала и любила держать себя в форме, занимаясь спортом. Поэтому она предпочитала свободные спортивные штаны, умеренно короткий топ и поверх него олимпийку, завершая образ кепкой, так ее было сложнее заметить знакомым родителей или вечно издевающимся одноклассникам на недалеко расположенном стадионе со спортивной площадкой, где она проводила свое свободное время, изводя себя до предела. Разбивая коленки и локти, натирая мозоли на уже и так измученных неудобными туфлями ногах, ведь кеды, что она себе купила по дешевке, так как большего позволить не могла, а родители бы с роду ей не купили что-то подобное, оказались ужасно неудобными, но позже она заменила их на кроссовки, которые ей подарила ближайшая подруга Рюджин. Она заметила, как мучается Йеджи, со слезами на глазах, доводя упражнения или хореографии до конца, решила помочь бедной девушке.       Шин часто давала возможность почувствовать себя свободнее и комфортнее. Она даже забила гардероб Хван своими и новыми вещами в своем стиле, дабы старшая почувствовала себя взрослее, примерив на себе потёртые черные джинсы с цепями и футболку с изображением какой-нибудь уже популярной во всем мире Металлики или Red Hot Chili Peppers. Рюджин самолично надевала на Хван чокер с шипами и сережки в виде черепков. Шин не нравились такие сережки, она считала их нелепыми, но судя по тому, какими глазами она смотрела на Йеджи, девушка была в восторге от преображения старшей. Синеволосая даже подарила ей кожанку старшего брата, которую присвоила себе ещё, когда была в средней школе. Йеджи набросилась на нее с крепкими объятьями, роняя слезы из своих хитрых лисьих глаз. Все добро, что младшая тащила в дом Хван, темноволосой приходилось тщательно прятать, ведь прознай ее родители об этом— тут же полетит в мусорку без каких-либо разборок.       Небольшую комнату резко заполнило тусклое синее свечение. Хван поднялась с кровати и дошла до стола, где среди недоделанной домашней работы по химии лежал уже изрядно потрёпанный пейджер. «1799» гласила надпись на маленьком дисплее и Йеджи радостно взвизгнула. В ее окно резко попал яркий свет от фонарика и через несколько секунд она заметила на потолке тень рук, что изображали парящую птицу. Темноволосая выглянула в окно и увидела Шин, что самодовольно улыбалась, маня рукой к себе.             — Ты же в курсе, что сейчас час ночи и у нас действует комендантский час? — прошептала Хван.       — А нас это хоть раз останавливало? — хихикнула младшая, слегка превысив нужную громкость, из-за чего на нее шикнула Йеджи, она лишь прижала ладонь к губам и наигранно охнула. — Прыгай, птенчик, я поймаю.       Рюджин широко улыбалась, они не раз проделывали это не такое уж и опасное, по их мнению, действие. Старшая жила на втором этаже дома, но желание снова оказаться в руках Шин и в ее приятной компании, вместо надоевшей комнаты, всегда превышало какую-либо рациональность и инстинкт самосохранения.       Йеджи быстро накинула на себя ту самую кожаную куртку и натянула на себя спортивные штаны, закинув в карманы несколько конфет, которые так нравились синеволосой. Натянув на себя те самые кроссовки, она в очередной раз попросила бога, если он все же есть, не дать ей переломать ноги и выпрыгнула из окна, оказываясь в теплых руках, обвивших ее талию.             — Видишь, птенчик, в этот раз снова прокатило, — Шин потрепала ее по волосам, на что та сморщила нос. — Ой извините, все же, когда ты злишься, ты становишься похожа на котенка.       — Кто бы говорил, ты свои ямочки видела? — проворчала Хван и ткнула подругу в щеку, на что та решила укусить ее за палец, — вот тебе и настоящее сходство с котенком.       Шин схватила свой рюкзак, лежащий чуть поодаль, видимо, она опять набрала баллончики с краской, если судить по звуку ударяющихся друг об друга металлических цилиндров и катающихся в них шариков. Перспектива просто быть пойманной на улице в такое время ужасала Йеджи, но если ещё и в вандализме обвинят, то пиши пропало, ее не выпустят на волю родители, хотя уж лучше бы она просидела в обезьяннике трое суток вместо этого. Старшая редко соглашалась на подобные аферы, что удумывала Шин, но ей чертовски нравилось наблюдать за сосредоточенной на своем творении и взбудораженной мыслью о том, что она делает что-то запретное, Рюджин.       Синеволосая была довольно трудным ребенком. Ее мать ушла из семьи, пока девочка была ещё маленькой, потому что нашла какого-то мужика на стороне, ведь он был намного успешнее мистера Шин, который был человеком творческим и со своими взглядами на мир. Он часто проводил время в подвале дома, в своеобразной студии, где он записывал свои песни, но все в стол. Жестокая реальность убедила его в том, что музыкой обычному мужчине без помощи продюсеров не прокормить двоих детей и жену, а потому пришлось работать там, где пригодился, не брезгуя тяжёлым физическим трудом.       Это убило в нем все надежды на самореализацию в музыкальном плане и ему было больно, что в глазах Рюджин он никогда не будет героем, который пел с большой сцены песни для собственной дочери. А ей было глубоко плевать на это все, она ценила его труд и то, как отец заботился о ней и ее брате.       Когда же Шин младшая наконец осознала всю отвратительную сущность матери, бросившей свою семью на произвол судьбы, переложив ответственность на мужа, она пошла по наклонной. Йеджи застала ее за курением впервые, когда им было по пятнадцать лет, Рюджин не постеснялась подруги и даже предложила ей одну сигарету, но такой ангелочек как Хван отмахивалась, пытаясь отобрать пачку и выбросить ее к чертям.       Через два года они, развалившись на кровати Шин, под звучание Led Zeppelin из небольших динамиков, подключенных к виниловому проигрывателю, курили одну сигарету на двоих. К слову, пластинку Рюджин подарила Йеджи, ведь та была прожженной фанаткой рок музыки и вторая разделяла ее теплые чувства по отношению к этим группам, да и, будем честны, послушать такое она могла только с Рюджин.       — И куда мы пойдем на этот раз? — поинтересовалась темноволосая.       — Я думаю, можно прогуляться до нашей любимой свалки, а потом немножко порисовать где-нибудь, — Шин ухмыльнулась и потрясла своим рюкзаком, подтверждая свои слова.       — Мало того, что мы снова рискуем быть пойманными, так ты ещё и на съедение крысам меня ведёшь, — проворчала старшая и толкнула подругу в плечо.       — Птенчик, не волнуйся, твой принц на белом коне тебя защитит от этих страшных чудовищ, — она поиграла бровями.       — Мне больше нравится принцесса, знаешь ли, да и коня я у тебя не наблюдаю, — чуть покраснела Хван, но не хотела уступать.              Рюджин схватила старшую за руку и притянула к себе, доставая из кармана маркер, который всюду таскала с собой. Она нарисовала на ладони девушки сердечко, замкнутое в клетке. Это было чем-то вроде способа Шин показать свои эмоции или сказать то, что не может. Ей было тяжело выражать свои мысли правильно, из-за чего часто ее могли понять неправильно и все выливалось в перепалки. Она регулярно писала что-то приятное на руках Йеджи, негласно давала знать ей, что она прекрасна и вообще Рюджин не достойна такой подруги, как Хван. Она могла нарисовать дракончика с настолько грустным выражением лица, что Хван моментально понимала состояние ее подруги. Но в этот раз она не могла понять точно, что значит этот набросок на ее руке. Могла ли это быть аллюзия на саму Йеджи, что была словно в клетке заперта по инициативе ее родителей. Или же это были какие-либо чувства, которые были глубоко замкнуты внутри самой Рюджин и возможно она скрывала что-то важное.       Шин долго разглядывала свою настолько простую и ничем не примечательную работу, после чего поцеловала руку Йеджи, переплела их пальцы в замок и повела вперёд, покачивая руками туда-сюда. Хван жутко покраснела, ведь она не понимала такого странного поведения подруги. Но тепло разливающееся в груди давало понять, что все идёт именно так, как надо.       — Рюджин-и? — тихо протянула она.       — М?       — Что-то не так, да? — также тихо спросила Йеджи, ей было тяжело поверить в действия Шин.       — Все прекрасно, птенчик, тебе что-то не нравится? — она остановилась и заглянула в темные глаза напротив.       — Нет-нет, я просто переживаю за тебя, ты же знаешь, — темноволосая не выдержала зрительного контакта и отвела взгляд в сторону.       — Не за чем переживать, Йеддон, я рада, что сейчас с тобой рядом, — Рюджин поглаживала большим пальцем костяшки на руке Хван и улыбнулась. — Нам ещё долго идти, давай послушаем твою дребедень, ты как раз кассету забыла у меня.       Шин выудила из своего, по всей видимости, бездонного рюкзака кассетный плеер и кассету с собранной на ней всякой поп музыкой тех годов. Йеджи радостно хлопнула в ладоши, вставляя кассету в плеер, подключая наушники и передавая один из них подруге. Заиграла одна из песен Бритни Спирс. Рюджин наигранно сморщилась, как всегда показывая свою нелюбовь к попсе, ведь негоже бунтарям слушать сопливые песни про любовь. Но как бы она не выделывалась, Йеджи знала, что в глубине души ей все же нравятся некоторые песни.       Таким образом, рука об руку, девушки наконец добрались до излюбленной ими свалки старых автомобилей и подобного металлического хлама. Они часто здесь проводили время, отдаляясь от реальности и внешнего мира. Рюджин иногда притаскивала бейсбольную биту брата и они крушили старые и без их помощи поломанные телевизоры, били стекла машин, в такие моменты Йеджи сильно переживала за глаза не только свои, но и подруги, а потому брала с собой хоть какие-то очки, мало ли стекло ещё попадет.       У них было собственное убежище в этом месте, небольшая конура, видимо, в прошлом охранная будка, где была кем-то добродушно оставлена софа. Девушки натащили сюда пледов, маленьких подушек и даже небольшой радиоприемник, чтобы не было скучно. Рюджин умудрилась даже принести сюда откуда-то железнодорожный знак, который, по ее словам, просто валялся посреди деревьев и она его точно не украла, честно-честно.       Когда подруги подошли к будке, со стороны послышался шелест травы и какой-то писк.       — Рюддон, я же говорила, они будут здесь! — завопила старшая, пытаясь забраться на подругу.       — Конечно, они здесь будут, трусишка, эй-эй, ты меня сейчас сломаешь, — смеялась девушка.       Синеволосая сняла рюкзак, позволив тем самым залезть Хван к ней на спину. Та благодарно поцеловала ее в щеку и обвила шею руками, дабы не упасть. Рюджин немного замешкалась, но не дала понять этого подруге и зашла в будку.       — В следующий раз ты без издевательств уберешь от меня летающих тварей, — проворчала Шин, спуская Йеджи       — Как будто бы я издевалась, — хихикнула она.       — Да и не раз, Йеддон, тебе напомнить, как ты мне подарила коллекцию жуков в эпоксидке? — Рюджин закатила глаза.       — Но они же такие красивые! И даже не сделают тебе ничего! — Хван возмущалась, сведя брови.       — Ну, а вот в некоторых странах считается деликатесом крысиное мясо, оно тебе точно ничего уже не сделает! — младшая громко засмеялась, когда увидела побледневшее лицо Хван и то, как она скорчилась при одной мысли об употреблении в пищу такой мерзости.       — Да ладно тебе, Йеджи, не дам я тебе в следующий раз крысу под видом курицы, — она снова рассмеялась, на что темноволосая лишь толкнула ее в бок, надувшись.       — Ты слышала об американском леденце с жуком в середине? — со всей серьёзностью постаралась спросить Йеджи, но не выдержала и хихикнула.       — Один-один, Хван, — младшая лишь закатила глаза.       Рюджин расстегнула молнию рюкзака и вытащила оттуда два баллончика с краской небесного голубого и тёмно-синего цвета, а следом за ними две небольших баночки с энергетиком. Йеджи нахмурилась и недовольно взглянула на подругу.       — Что? Нам предстоит долго не спать сегодня, птенчик. Я хочу все же украсить сегодня наше скучное бетонное сооружение, — синеволосая взяла в руку баллончик и потрясла им, перекатывая шарик внутри, издающий характерный звук.       Помимо тех цветов, что взяла с собой Шин, здесь находилось большое количество и других различных оттенков. Девушка прятала здесь их от назойливого брата, который вечно порывался взять хотя бы один баллончик и побаловаться, но Рюджин считала это напрасной тратой краски, а она вообще-то тратила на нее свои честно заработанные кровью и потом деньги.       Девушка никогда бездумно не писала всякий бред на улицах города. Чаще всего это были какие-либо зарисовки, связанные с небом, будь то ночным или дневным. Ей нравилось наблюдать за созвездиями, рассыпанными по открытому перед ее взором небом. Ее любимым созвездием является дракон или же громадный змей, который, по правде говоря, и не был уж таким большим, ведь Шин долго пыталась объяснить его расположение между большой и малой медведицей Йеджи, которая в упор не могла разглядеть, а когда все же заметила, то радостно захлопала в ладоши, будто ребенок, которому подарили новую приставку от Сега. Хван даже подмечала, что Рюджин выбрала созвездие прямо под стать своим вечным рисункам на руках старшей и шутила, что оригинальности ей не занимать, на что младшая закатывала глаза, но искренне разделяла смех с подругой.       В такие моменты обе были счастливы, что в один день в младшей школе маленькой Рюджин не понравилось то, как Йеджи случайно пролила воду из стаканчика на ее рисунок, а потому младшая стала отчитывать и ругать Хван, но увидев ее слезы, струящиеся из глаз словно ручеёк и трясущиеся ручки, Шин дала себе обещание больше не позволить никому довести эту девочку до такого состояния. Рюджин долго пыталась успокоить ее, то и дело прося прощения за грубость, а нарисовав фломастером небольшую мордочку с широкой улыбкой на маленькой ладошке Йеджи, она все же увидела, как мнимые тучи, окружившие девочку, рассеялись и она вновь засияла, озаряя все вокруг своей яркой улыбкой и глазами полумесяцами.       Девушки закрыли за собой дверь и вновь оказались на улице. Рюджин аккуратно взяла Хван за руку, выбирая стену, которую она будет в этот раз украшать. Она ходила туда-сюда и таскала за собой старшую, что переминалась с ноги на ногу в ожидании вдохновения, которое никак не снизойдёт на Шин. Определившись со стеной, Рюджин притянула к себе небольшой деревянный ящичек, полностью забитый баллончиками с краской, перчатками, парой респираторов и одним большим фонариком.       — Рюддон, я очень надеюсь, что мне и тебе в особенности не придется дышать этой химией, — нахмурилась Йеджи.       — Ты уламываешь весь кайф токсикоману, зануда, — она хихикнула и подошла к Хван, аккуратно надевая на ее чуть покрасневшие, благо этого не видно ночью, уши респиратор белого цвета, после чего надела свой, испачканный в различных цветах краски.       — Это не смешно, Рю, от этого мозги плавятся! — возмутилась темноволосая и чуть топнула ногой.       — У меня скорее от твоей попсы мозги поплавятся, — младшая согнулась в приступе смеха.       — Вот ты смеёшься, а я ведь знаю, что ты слушаешь втихаря Аврил Лавин и только при мне от нее нос воротишь, — на лице Йеджи вытянулась довольная улыбка, а ее глаза прекратились в щелочки.       — Да я? Чтобы я вместо Линкин Парк слушала эту попсу?! Никогда в жизни! — Рюджин преувеличенно и по-актерски прижала руку к сердцу и громко возмущалась от такого провокационного заявления.       — Я охотно тебе верю, — снова эти полумесяцы вместо глаз и саркастический тон.       Шин принялась выбирать оттенки, нужные для ее сегодняшнего произведения искусства, попутно размышляя о том, что же ей нарисовать, дабы украсить эту неприметную и грустную будку. Она спрашивала мнение Йеджи на этот счёт, но та мало что могла предложить, ведь все, что было в ее голове вылетело при виде увлеченной своими размышлениями синеволосой красавицы, сидевшей на коленях, копаясь в ящичке.       Йеджи не могла понять поведения Рюджин этой ночью. Очень много неловкой и какой-то даже слишком сильной тактильности, будоражащей Хван не по-детски, ей было страшно, но до жути приятно ощущать руки младшей на своих руках, либо на лице, когда она его касалась. Раньше они всегда ходили рука об руку и это никак не заботило темноволосую, так ведь делают все подруги, в этом нет ничего особенного. Но последние два месяца старшая провела в постоянных терзаниях мыслями, почему же ей так нравится останавливать свой уставший взор на Шин во время школьных занятий, пока та будто этого не замечает. Почему ей нравится слышать громкий смех, который она сама же вызывает у этой вечно веселой девушки. Почему ей так нравится особое внимание Рюджин, которого удостоилась только Йеджи, младшая готова для нее на все, лишь бы она была счастлива и не чувствовала себя отвратительно из-за вечных проблем со сверстниками, издевающимся над бедной девушкой, которую загнали собственные родители.       — Ты пялишься, — сказала Рюджин, даже не поворачиваясь.       — С чего ты взяла? Я вот… Тоже выбираю цвет, знаешь ли, — Хван приспустила респиратор и прокашлялась.       — Да что ты говоришь, какой же это оттенок? — она наугад взяла один из баллончиков и показала старшей.       — Ну-у, тут не видно ни черта! — возмутилась Йеджи.       — И как же ты тогда выбирала? — ехидничила Рюджин       — А я поэтому так внимательно смотрела, пыталась разглядеть, — Хван пинала носком кроссовок землю.       — Как скажешь, — синеволосая лишь подмигнула.       — Ты уже определилась с тем, что будешь рисовать? — тихо спросила Йеджи.       — Хм-м, да… Думаю, да — Рюджин на пару минут задержала свой взгляд на ночном небе, будто бы собираясь с силами, окончательно принимая решение. — Луна сегодня красивая, не правда ли, Йеддон? — тихо и неуверенно произнесла девушка.       После нескольких минут осмысления произнесенной фразы Шин, Йеджи тихо спросила:       — Ч-чего?       — Луна сегодня красивая, Йеджи, — Рюджин встала перед ней и сняла свой респиратор.       — Ты сейчас серьезно? Шутишь? Может, ты просто не знаешь, что это значит… — Хван сомневалась в реальности происходящего, ведь это было скорее похоже на один из ее приятных снов, которые неизбежно заканчивались, оставляя нелепую надежду на то, что это окажется правдой когда-нибудь.       — Разве ты так не считаешь, птенчик? — Рюджин подошла ближе и аккуратно, даже с неким трепетом взяла руки подруги в свои, смотря с надеждой на ответ в глаза напротив.       Йеджи глубоко вздохнула и собрала все свои мысли в порядок.       — Мне кажется, Шин Рюджин намного красивее, — она вздрогнула, когда руки упомянутой потянулись к ее лицу и коснулись ушей, стягивая надоевший респиратор.       — Я... могу? — неуверенно спросила младшая, на что получила немного замедленные и потерянные кивки головой.       Шин медленно преодолела то небольшое расстояние, что их разделяло, чуть привстав на носочки, все же Йеджи была выше нее. Она положила свою руку на щеку старшей и припала своими губами к ее. Она робко сминала их, пробуя на вкус и чувствуя, как дрожит темноволосая. Йеджи в свою очередь положила руки на плечи девушки, пытаясь найти хоть какую-то опору для себя, ведь ее подводили собственные колени, безжалостно трясущиеся от внезапно накрывших ее чувств. Рюджин решила отстраниться, дабы дать девушке осмыслить все и успокоиться, ведь та слишком сильно переживала из-за своего первого поцелуя, так ещё и произошедшего с лучшей подругой.       — Ты в порядке? — ласково спросила младшая и заправила за ухо прядку волос, которая выбилась из-за снятия маски.       — Думаю, теперь я более чем в порядке, Рюджин-и, — несмотря на признание, Хван все ещё не могла спокойно смотреть в темные глаза, обеспокоенно глядевшие на нее.       Шин же на это принялась ластиться к шее Йеджи, словно бы она была котёнком, ищущем такое долгожданное тепло, обвивая руками талию девушки, пытаясь прижаться как можно ближе.       — Теперь я точно права, ты и вправду как котенок, Рюддон, — хихикнула она, поглаживая спину синеволосой.       — Знаешь, птенчик, я так долго этого ждала, что готова простоять тут с тобой вечность, — промычала прямо в шею Рюджин и заставила Йеджи тем самым чувствовать приятные вибрации, исходящие от ее голоса, покрывая спину мурашками.       — У нас есть все время на земле, Рюджин-и, — темноволосая уткнулась в макушку и втянула в себя приятный фруктовый аромат, что исходил от Шин.