even if (i trust u)

/ kiss or death — monsta x Спустя ровно полчаса парни подъезжают к большому двухэтажному дому, выкрашенному в тёмно-бордовый. В глаза бросается широкая терраса, два кресла-качалки с зелёными подушками и маленький плетёный столик между ними. Дом полностью деревянный, с прямыми чёткими линиями, делящими здание на несколько неровных прямоугольников. Что было странно, так это второй этаж, который вместо классической угловатой крыши имел дополнительную зону отдыха. На это явно намекал полосатый зонтик в дальнем углу и деревянные ограждения по всему периметру. По ним вниз аккуратно спускался плющ, создавая на крыльце тёплую уединенную обстановку. Дом находился довольно далеко от проезжей части и имел железное ограждение с воротами, совсем не привычное для этой местности. Обычно по окрестностям городов распределялись маленькие уютные деревушки, в которых дома просто шли друг за другом, ничем не разделяясь. Здесь такая секретность была излишней. - Нам что, придётся лезть? — спрашивает Ликс, снимая с себя шлем. Для него дорога прошла даже лучше, чем себе можно было представить. Перед поездкой парень действительно переживал, но когда только сел на байк, сомнения рассеялись. В какой-то момент он прижался к Хёнджину и прикрыл глаза, положив подбородок ему на плечо. Он перестал волноваться. Внезапно пришло осознание, что вообще-то он доверяет навыкам этого парня и не сомневается, что он безопасно довезёт их до дома Сынмина. А если доверяет, есть ли смысл бояться? Феликс выдохнул. Чего не мог сказать Хван: первые пять минут дороги прошли под кричащие мысли: «Ахуенно» или «Просто потрясающе», или «Надо обязательно съездить с ним куда-нибудь», или «Его объятия такие тёплые». Мыслей было много и совсем не о предстоящем пути. Но стоило парням выехать за пределы знакомого района, где Хёнджин мог вести автоматически, как водитель в секунду включился в процесс и больше не вспоминал о том, что за ним сидит Ликс. Ему не стоило думать сейчас, он подумает об этом позже. Детектив тоже снимает шлем и забирает второй из рук стажёра, убирая защиту в небольшой отсек в задней части байка. Он смотрит по периметру, выискивая другие варианты попасть на территорию и, не находя, произносит: - Видимо, да. Вроде, улица тихая, и в такое время все ещё только возвращаются с обеда. Опасность представляют разве что люди творческие, программисты и домохозяйки. - Программисты? Почему? — спрашивает Ликс, принимая это близко к сердцу. Он слышит в словах мужчины личное оскорбление. - Остальные тебя не смущают? — смеётся Хёнджин. — Ну, они сейчас постепенно получают разрешения работать из дома. - А-а-а, — Феликс хлопает себя по лбу и облегчённо вздыхает. — Теперь понял. Так что, всё-таки забор? Хван смеряет стажёра оценочным взглядом, прикидывая, нужно ли его подсаживать или справится сам. С одной стороны, будет банально безопаснее, если первым пойдёт Хёнджин. Покажет пример и проверит обстановку. Но с другой стороны — что, если без него стажёр просто не сможет осилить забор в три метра? - Всё-таки забор, — кивает. — Наверное, стоит тебя подсадить и придётся идти первым. Феликс подходит к препятствию и осматривается, после чего слегка обиженно отвечает: - Дай попробую... - Подожди, давай отгоним байк. Вместе они за пару минут аккуратно загоняют байк в ближайший густой кустарник, стараясь не поцарапать блестящий корпус ветками. Миссия выполняется успешно и парни возвращаются к забору, подходя к дому слева. Теперь их точно не увидят с дороги и они смогут так же незаметно вернуться к байку, когда закончат. Феликс подходит к препятствию, оценивает высоту и отходит на пару метров. - Ты собрался прыгать..? — удивлённо спрашивает детектив, сторонясь траектории стажёра. - А что, не видно? — улыбается Ли. Сказав это, парень с разбега залетает на грань, подтягивается в руках и перебрасывает своё тело на другую сторону. Ровно за тридцать секунд забор Сынмина проигрывает Ли Феликсу со счётом 1:0. Хван удивляется и, не теряя хватку, в мгновение ока оказывается рядом. Парень шатко поднимается, по пути отряхивая колени. - Кожаные штаны вообще не сочетаются с прыжками, — немного ворчит и воодушевлённо добавляет. — Но ты, конечно... Браво, Ликс. Где ты научился..? - 12 лет тхэквондо, — объясняет Феликс. - Восторг, — вздыхает Хван, чувствуя себя влюблённой школьницей. Но работа есть работа, и она никак не даёт забыть о себе: из-за угла угрожающе выходит невысокий чёрный доберман. Пёс сверкает глазами и медленно подходит к незнакомцам, в то время как те замирают на месте и решают не проверять его темперамент. До парней доходит глухое рычание и обстановка накаляется. - Хей, — рискует детектив, медленно раскрывая кулак. Пёс непонимающе и заинтересованно утыкается в него носом, исследуя содержимое. — Я Хёнджин, а ты кем будешь, золотце? На второй год в детективном агентстве Хван признал в себе откровенного собачника с откровенно неуместным графиком работы. Он не мог позволить себе питомца, и вместо этого окружил себя такими же друзьями-собачники, но с домашними любимцами. Детектив к этому привык и со временем начал носить с собой небольшие пакетики с вкусняшками. Ему банально нравилось делать счастливыми собак друзей или бродячих (но ими Амстердам, к счастью, не славился). Он задобрил животное и позволил ему полностью изучить себя, вызывая доверие. Хёнджин аккуратно опускается на одно колено, разрешая познакомиться поближе. Пёс недоверчиво исследует неизвестный объект, по началу отбегая, рыча, и заинтересованно возвращаясь обратно. Спустя десять минут он всё же принимает человека за безопасного и разрешает своему хвосту стать пропеллером. - Нам повезло, — улыбается Хёнджин, доставая очередную вкусняшку. - Ты как это сделал? — шёпотом спрашивает Ликс, завороженно наблюдая за тем, как детектив у него на глазах приручил чужую собаку. - Чувствует собачника, — пожимает плечами Хван. — А тот, кто любит собак, по умолчанию не может быть плохим. Феликс искренне улыбается выводам наставника и так же тихо спрашивает: - Познакомишь нас? Мне немного страшно, но он... Выглядит милым. - Да, конечно. А если серьёзно, — он протягивает Ликсу угощение и жестом призывает присесть, — это щенок. Полгода, не больше. Будь он постарше, мы вряд ли отмазались бы вкусняшкой. - Сынмин завёл собаку? И с каких пор ты носишь с собой собачьи лакомства? - Ему одиноко, — предполагает Хёнджин, окончательно убеждаясь, что пёс признал Феликса. — А это – привычка от большой любви к таким чудесным созданиям. - Оу... Во-первых, звучит грустно. Во-вторых, ты сейчас очень милый. В третьих, куда дальше, детектив Хван? Хёнджин искренне смущается неожиданному комплименту и убирает прядь волос за ухо. Он поднимается и идёт на задний двор, надеясь найти там дверь с кухни или террасу. Парень обходит дом и перед ним открывается фортуна. - Смотри! — Хван зовёт стажёра к себе, замечая невысокий гараж. Деревянная пристройка полностью закрывала первый этаж, по стене которого стояла старая деревянная лестница. Крыша гаража чётко упиралась в приоткрытое окно на втором этаже. Бинго. - Можно залезть в комнату с открытым окном, — предлагает детектив, когда стажёр наконец отстаёт от собаки и подходит к нему. — Главное сделать всё аккуратно. Не забудь внутри снять обувь и надеть перчатки. Всё, что может привлечь внимание полиции, фотографируем. Наша задача найти то, что станет весомым аргументом для обыска федералов. - Есть, сэр! — кивает Феликс, принимая инструкции. На удивление, напарники довольно быстро и легко пробираются сначала на крышу, а после — в комнату, оказавшейся спальней. Внутри она состоит из светлых оттенков серого и мягкого приглушенного света. В центре стоит широкая двуспальная кровать, еле различимая под несколькими слоями поношенной одежды. Слева от неё — небольшой рабочий стол, полностью закрытый стопками каких-то бумаг, из-под которых виднеется персональный компьютер и глиняный горшочек, где какое-то время назад засохла декоративная розовая пальма. - Как он решился на собаку, не уследив даже за пальмой, — удивляется Хван, осматриваясь. — Ликс, тут больше тридцати банок из-под энергетиков... Феликс поворачивается к детективу, обращая внимание на обстановку. - Ему бы клининг, — кивает парень, натягивая на руки плотные медицинские перчатки. — Осмотришь дом? Хочу попробовать разобраться с ПК. - Договорились, — соглашается Хёнджин, следуя примеру стажёра и начиная тщательный и максимально быстрый поиск улик. У них есть час. В то время, как Феликс остаётся в спальне подозреваемого, Хван аккуратно выходит в узкий светлый коридор, омрачненный большим скоплением пыли буквально на всех поверхностях. Создаётся ощущение, что хозяин уже давно здесь не появлялся и разве что свозил сюда вещи. Он осматривает маленький запыленный туалетный столик с круглым зеркалом в центре и задаётся тремя вопросами сразу: 1) Почему туалетный столик стоит в коридоре? 2) Что тут происходит? 3) Пыль ли это? Хёнджин тратит всего десять минут, чтобы обойти весь второй этаж и не найти ничего интересного, кроме небольшой заминки: при обыске ванной комнаты, в шкафчике за зеркальцем, детектив нашёл два вида транквилизаторов, три упаковки обезболивающего и ушные палочки. Последнее, конечно, не так важно, но тем не менее было. Хван боролся с опасными предположениями и решил не рисковать даже в своей голове. Лучше он запомнит и будет иметь ввиду. Парень спускается на первый этаж, заинтересованно изучая весьма классическую гостиную, заметно выделяющуюся на фоне остальных комнат. Эта наконец выглядит хоть сколько-то нормально, обитаемо, и даже скопление посуды у раковины составляет всего четыре тарелки. Дело в том, что в доме Сынмина гостиная своим расположением мягко перетекает в маленькую уютную кухню с аккуратным окошком под потолком, заклеенным узорчатой плёнкой, и выглядит это по-домашнему. Хван испытывает смешанные чувства и выбирает не испытывать ничего: начнёт с кухни, просмотрит ящики, потом вернётся в гостиную и обыщет её. «Работай, Хван. Ты же детектив. Включайся» Мужчина подходит к раковине, осматривает столешницу и поднимает взгляд на пару ящиков в районе своей головы. Он открывает дверцу и тут же прикрывает рот ладошкой. Секунда, Хван берёт в руки себя и пушку, спокойно лежащую на верхней полке кухонного ящика. - Ким Сынмин, какого чёрта..? — задумчиво бормочет Хёнджин, понимая, что именно из такого пистолета был застрелен Хосок. Он держит в руках возможное орудие убийства. Детектив кладёт оружие на место и делает пару снимков, которые они в скором времени отправят на рабочую почту от анонимного отправителя. План надёжный, как швейцарские часы. Несмотря на уже найденную главную улику, Хван полностью обходит первый этаж, в этот раз уж точно не находя ничего интереснее. Он поднимается к Феликсу и кладёт руки на плечи. - Ну, что у тебя? - За три часа до убийства Сынмин договорился с Хосоком о встрече. И они встретились, — отвечает Ликс, немного не понимая, почему всё выходит так просто. Обычно люди не хранят такое. - У нас все улики, — присвистывает Хван. — Но почему..? - Все? - На кухне в левом ящике на верхней полке возможное орудие убийства. - Вот дерьмо, — выдыхает Феликс, смотря в правый нижний угол экрана. — Через десять минут он выходит из клиники. - Тогда сворачиваемся и домой. Скрины переписки? - Уже у меня. Хёнджин мягко улыбается. /unholy – sam smith, ft. kim petras Вы когда-нибудь влюблялись в танцоров? В хаотичные страстные движения, абсолютно дикий взгляд и чьё-то тяжёлое дыхание над ухом. Когда кто-то резко толкает тебя к стене, прижимается потным разгоряченным телом и кусает мочку, будто ты — единственное, что ему нужно. Сынмин чувствовал это каждый раз, когда заглядывал в студию Хосока ближе к полуночи. В то время обычно занятия давно заканчивались, просто Хосок в очередной раз придумал новую крышесносную хореографию и решил остаться. Он в тот же день снюхает дорожку, отработает и отснимет хотя бы несколько партий, чтобы как можно скорее показать их ребятам и начать совместную работу. А Сынмину в очередной раз придётся тихо постучаться в полупрозрачную дверь, не получить ответа, пару минут посмотреть на кропотливую работу молодого человека перед зеркалом и беспардонно ввалиться. В такие моменты Хосок обычно резко оборачивался, вытирал потные ладони о спортивные штаны и подлетал к нему, затягивая в какой-нибудь горячий латиноамериканский танец. Ким обожал приходить в студию. Ему нравилось видеть молодого человека в работе, которая занимала его сердце, не оставляя для него места. Красиво, но одиноко. Парень всегда знал, что их отношения с Хосоком — не более, чем передружба с хорошим сексом. Так, просто качественная разрядка и огромное доверие. То, на что он, как последний идиот, повёлся, и от чего не смог отказаться даже в момент, когда всё пошло не так. Сынмин не мог отрицать, что в каком-то смысле Чон можно было назвать тренером с большой буквы. Он вкладывал в воспитанников огромный объём поддержки, заботы и помощи в любых жизненных ситуациях, всегда уделял каждому достаточно времени, находил индивидуальный подход и вёл ребят к заслуженным победам. Сынмин знал Хосока уже два года и видел огромный путь, что проделала его команда. Он видел в нём огромный потенциал. Разве что в последнее время методы достижения целей были своеобразными. Хосок часто приходил в гости. Заваливался без предупреждения, переворачивал дом вверх-дном, показывал Сынмину варианты новых кроссовок для более плавных движений или яркую кепку, которая точно будет смотреться на нём круче некуда. Ким любил, когда Хосок так делал. Особенно зная, что вечер только начнётся с кроссовок. Они посидят ещё пару часов, поужинают, поиграют в приставку, обсудят последние сплетни. В какой-то момент Чон обязательно вскочит с дивана с лицом, осознавшим величайшее открытие столетия, и убежит в коридор. Весело пританцовывая, он вернётся с прозрачным пакетиком, расчертит четыре идеальных дорожки и попросит у Сынмина трубочку. Парень привычно выполнит действие, проследит взглядом за тем, как пошло Хосок выгнет шею и элегантно проведёт линию. С довольной ухмылкой шмыгнет носом и запрокинет голову, а Сынмин зависнет где-то между его адамовым яблоком и ключицей, теряя ориентацию. - Присоединишься? — спросит Хосок сладким хрипящим голосом, перехватывая руку и заглядывая в глаза. Ким спокойно кивнёт, улыбнётся в ответ, снимет мешающие очки и вдохнет свою дозу. А дальше — как в тумане. Никто из них не смог бы сказать, кто кого затягивает в тяжелый горький поцелуй, чьи руки первыми переступают личные границы и что делают там, где им по-хорошему не место. Но оба могут сказать, что это всегда случается. Хосок нависает сверху, сжимает его горло и проводит языком по влажной скуле. Сынмин видит в его глазах дикое, совершенно неприкрытое животное желание и поддаётся каждому движению. Он любит эту игру. Чон пытается казаться властным, сильным, таким огромным и безумным, что страсть в нём бурлит адским котлом, приглашая Сынмина внутрь. Сынмин ведётся. Его трахают. Страсть заканчивается. Каждый раз, ощущая тяжелое дыхание на своей груди, Ким беспокоится за своё сердце и молится пережить очередную ночь. Ночь, когда Чон устанет от телячьих нежностей, предложит поиграть ещё, а после — уйдёт, оставив Сынмина вне своих планов. Но и на этот случай Ким выучил основное правило игры: пока тебя трахают, никто не уйдёт. И начал успешно пользоваться. Так, в их и без того насыщенных буднях появились «игровые» дни, состоящие из чередования игр в приставку с играми друг с другом. Во время вторых Хосок с каждым разом всё больше стирал и так донельзя размытые границы отношений, а Сынмин очень старался не захлебнуться от чувств. Но бывало и хуже. В те редкие моменты, когда Чон по собственной беспечности перебарщивал с ощущениями и становился гиперчувствительным шариком, он медленно расплывался в довольной кошачьей улыбке, щурил глаза и начинал говорить с ним о любви: - Иногда мне кажется, что я хотел бы провести так всю жизнь, — мечтательно тянет Хосок, припав губами к горячему фильтру и обводя комнату пальцем. — Я люблю приходить сюда и смотреть, как ты проводишь время. Это забавно: как ты задумчиво стучишь по клавиатуре и нервно стряхиваешь пепел. Как бесишься с глупых покупателей, берущих информацию ради какой-то хуйни. - Я хотел бы провести так все свои жизни, Хоби, — честно и спокойно произносит Сынмин, поправляя очки к переносице. Он прекрасно знает, что пройдёт ещё минут десять и парень всё же переборет собственные отговорки и признается ему в любви. А потом поцелует. И выебет. Ким привык к такому порядку вещей и также прекрасно понимает, что это — хорошо. Они заняты собственными карьерами, абсолютно свободны, для них открыт весь этот мир и они могут узнать его вместе. Да, возможно, контекст отношений уже и можно поставить под вопрос, но нужны ли им рамки? И Сынмин хотел бы соврать, да не мог. Периодически ему хотелось приковать Хосока к себе и не отходить ни на шаг, просто довольствуясь тем, что такой человек находится рядом с ним и он счастлив. До тех пор, пока Хосок не потерял голову и не начал нюхать перед каждой подготовительной тренировкой, замечая, что в таком состоянии силы воли и азарта хватает на большее количество работы. И ему понравилось. Они были счастливы, пока Хосок не подвесил их недоотношения на волосок, выплюнув Сынмину в лицо: - Я никогда тебя не любил, — равнодушно произносит Чон. — Мы же об этом уже говорили. Я хуевый человек для отношений, да и не входят они в мои планы. У меня есть работа и я её люблю. Я женат на ней. Это – мой выбор, и я его уже давно сделал. - Не верю. Ты перестаёшь себя понимать. Ты нюхаешь на работе, Хоби! — Сынмин пиздецки злится. Как этот человек может смешивать в одну тему свои чувства к нему, употребление, карьеру и вообще всё, что идёт в их жизни не так? — Я понимаю, ты хочешь делать больше, но не играй супергероя, нашедшего хиллящий буст. Тебе не стоит проводить на работе всё своё время, под кайфом отрабатывая новые хоряги. Ничем хорошим это не закончится. - Сынмин, я провожу там много времени, потому что люблю эту работу, — медленно поговаривает Хосок. — Всё просто. - Ты проводишь на работе много времени, чтобы чаще нюхать, — ультимативно говорит Ким. — Слушай, я же не против. Мы ахуенно проводим время, и я согласен, что мы получаем с этого больше плюшек, чем последствий, но не стоит рисковать и выносить это за пределы личной жизни. Это небезопасно. - Небезопасно? — Хосок округляет глаза и скрещивает руки. — А через день трахаться нанюханными пиздец как безопасно, да? Или когда дело касается моего члена, тебя всё устраивает? Но стоит мне начать тратить это время на прогресс в смысле своей жизни, так сразу тонна претензий! Тебе не понять, каково тратить на отработку элемента не два часа изматывающих повторений, а всего двадцать минут. И ты доводишь движение до идеала. Ты не знаешь, что такое упорно работать на результат и, видимо, в этом нам не сойтись. - Хоби, — мягко произносит Сынмин, пытаясь напомнить парню напротив, что это всё ещё он. — Я люблю тебя. Я беспокоюсь о тебе. - Сынмин, — выдыхает, — я люблю танцевать. И мне плевать, какой ценой я достигну того результата, к которому стремлюсь. Если ты не готов с этим мириться, нам явно не по пути. И Сынмин смирился. Закрыл свои чёртовы глаза и продолжил жить так, как жил последние несколько месяцев, позволяя Хосоку делать с собой всё, что ему вздумается. Это ведь всё ещё Хосок. Ким прокручивает колечко в губе и старается запомнить последний спокойный закат в его жизни, виднеющийся сквозь заднее стекло полицейской машины. Этот вид никак не связан с тем, во что превратилась его жизнь за прошедший год, и он может просто смотреть на заходящее за горизонт солнце и по-прежнему ничего не чувствовать. Совсем ничего не чувствовать. Сынмин опаляет окно горячим дыханием, кое-как поднимает скреплённые наручниками запястья и аккуратно вырисовывает на стекле грустный смайлик. Холодная роса ощущается слишком реально, и парень машинально одергивает себя. Последний год его жизни походит на стрёмный сюрреалистичный ужас, и он мало когда осознаёт реальность происходящего. Большую часть времени парню кажется, что он находится в симуляции, проиграв все шансы на жизнь в день, когда узнал о смерти Йенни. А после ничего не было. Когда пару часов назад в его дом ввалились федералы, парень облегчённо выдохнул. Теперь всё наконец закончится. Все проблемы решатся раз и навсегда, и ему больше не придётся думать о том, что с собой делать. Ведь есть те, кто сделают это за него. А он может расслабиться. Да и у него уже совсем нет сил. Ким ловит последний закатный луч, когда машина медленно въезжает на подземный паркинг, делает пару кругов и резко тормозит у железной двери. Его вежливо проводят до лифта и, в сопровождении двух наблюдателей, отправляют на третий этаж детективного агентства. Сынмин без особого интереса рассматривает контрастный минималистичный интерьер и старается больше ни о чем не думать. Ни одна мысль всё равно не имеет смысла. Оказавшись в небольшой серой комнате с приглушенным светом, парень садится за стол, к ножке которого вскоре крепят наручники. - Детектив подойдёт через пару минут, — сообщает девушка с тёплым голосом и строгими чертами лица. Сынмин откидывается на спинку стула и скрепляет руки в замок. - Принести стаканчик воды? — интересуется наблюдательница, открыто разглядывая парня. - Да, — соглашается Ким, цепляя зубами металлическое колечко. Может, хоть так его ненадолго оставят. В ответ она кивает и приятно улыбается, найдя себе новое поручение. Девушка почти подходит к двери, когда слышит неожиданный вопрос: - Не подскажите, — Сынмин допускает в свой мозг одно нежелательное совпадение. — Кто проводит допрос? - Детектив Хван, — отвечает ассистентка, хмуря брови. — И вроде как его стажёр Ли. А что? Ким закрывает глаза и выдыхает: казалось, он и без того уже год находится в Аду, но в этот момент плиты расходятся и приглашают в самое жерло: туда, где всё действительно закончится. - Не откажусь от стаканчика воды, — напоминает парень, наблюдая за тем, как девушка непонимающе фыркает и выходит из комнаты. «Так значит, Хван?» /skeptic – driveways Хёнджин поднимается на третий этаж и проходит в конец длинного узкого коридора, в то время как Феликс взволнованно следует за ним. Он искренне переживает, ведь, возможно, сейчас он встретится с первым убийцей на своём опыте. Ликс всегда читал детективные романы и пытался понять логику преступников, оттого, к слову, и пошёл когда-то в следователей. И вот, он наконец достиг финальной точки первой главы: преодоление первого босса и переход на новый уровень. От волнения во рту пересохло и жутко хотелось пить. - Хёнджин, — тормозит детектива Феликс, — подождёшь тут, я схожу за водой? Хван вроде реагирует на звук, тратя весь ресурс своего тела на концентрацию. Его отчего-то потряхивало и с каждой минутой воздух проталкивался всё труднее. Он чувствовал смертельную усталость с момента, когда пару часов назад они с Феликсом отправили улики федералам и те в считанные часы решили вопрос, организовав допрос. Хёнджин чувствовал себя странно, реальность всё чаще приобретала эффект дежавю, а мысли расползались. За дорогу от парадного входа до комнаты допроса он выкрутил все ощущения на минимум, максимально сосредоточился на деталях, которые знает, и обвинениях, которые может выдвинуть. Он фокусируется на Чон Хосоке и его убийстве, и становится как будто даже легче. Игра в умного детектива приходит в действие. - Захватишь мне? - Конечно, — кивает Ликс, слегка расслабляясь. — Сейчас вернусь. - Угу, — шепчет Хван, опираясь о последнюю стенку, разделяющую его и Ким Сынмина. - Хван! — окликают откуда-то слева, и детектив замечает подходящего к нему коллегу. — Я же сказал вам здесь не появляться хотя бы сегодня. Вы что устроили? - Взяли убийцу, — спокойно отвечает Хёнджин. — Но мне приятно, что ты беспокоишься, Хани. - Так быстро?! Ты уверен? - Благодаря той вылазке, мы многое узнали и вышли на след. Улики слишком конкретные, так что допрос — скорее формальность. - Ладно, — кивает Джисон. — Я посмотрел дело, что ты просил на днях. Детектив непонимающе всматривается в друга, наклоняя голову. - И о чём мне это должно говорить? - Предполагаю, о Ян Чонине. После того, как я попросил тебя своим профессиональным взглядом оценить поведение пацана, он повесился, а ты на два месяца заперся дома и периодически писал о возобновлении сессий с Чаном, — рассуждает Джисон, наблюдая за интересной сменой эмоций Хёнджина. — Я помню, что он много значил для тебя, поэтому спрошу ещё раз: на кой черт ты брал дело? - Как я и сказал, в нём присутствовал свидетель по кличке Зико. Этот персонаж снова всплыл в нашем расследовании, и я хотел выяснить, насколько он был замешан тогда, — Хван старается говорить только фактическую информацию, понимая, что на самом деле прекрасно тренируется контролировать свои эмоции в такой момент. Спасибо, Хан Джисон. - Хочешь сказать, дела связаны? - Да. Первое хорошо объясняет второе и имеет схожий состав участников... - Окей, — перебивает Джисон, наконец видя полную картинку происходящего, — ты как? Хван слабо улыбается и окончательно успокаивается, находя в себе ту самую силу, позволяющую ему делать с собой всё, что ему вздумается. - Порядок. Спасибо за разговор, — благодарит Хёнджин, приобнимая друга. - Я беспокоюсь за вас, — искренне поясняет Хан. — Быстрое развитие событий, тем более с личной привязкой... Я буду этажом ниже, загляни, как закончите. - Куда собираетесь? — спрашивает Феликс, возвращаясь с двумя бутылками воды. - На терапию к Хан Джисону, — серьёзно отвечает Хван. — После таких тяжёлых расследований всем нужна эмоциональная разрядка с бешеной квоккой. - Ты мне льстишь, — фыркает Джисон, воспринимая каждое слово за иронию. — Короче удачи, я тогда пойду. Сказав это, парень не дожидается ответа, разворачивается на пятках и направляется к лифту. - Готов? — интересуется Ликс, передавая бутылку. - Да. Хёнджин поправляет пиджак и проходит в комнату допроса, аккуратно оглядывая подозреваемого. В глаза сразу бросаются персиковые волосы, вытесняющие к чертям представления и воспоминания детектива. Он еле сдерживается, чтобы не застыть на месте, когда их заинтересованные взгляды неожиданно встречаются. Сынмин расслабленно лежит на стуле, одет в чёрный вязанный свитер с черепом во всю грудь и мягкие спортивные штаны, и смотрит с не читаемым вызовом. Хёнджин чувствует это на кончиках пальцев и подмечает тонкое серебряное кольцо, обрамляющее безымянный палец юноши. «Левая?» Такое же, но поменьше находится в центре нижней губы Сынмина, и Хван почти готов назвать это вызывающим. Он садится напротив, в то время как Феликс занимает место в углу комнаты, выполняя роль наблюдателя. Его задачей было следить за съёмкой допроса и делать заметки, онлайн анализируя происходящее. Сынмин откровенно разглядывает вошедших, моментально узнавая в первом лучшего друга Йенни. «Это мог быть буквально кто угодно, но… он? Серьёзно?» — Ким находит мужчину сильно возмужавшим и эмоционально вымотанным, что даёт ему надежду на то, что всё случится быстро. Они предъявят обвинения, он со всем согласится и отправится туда, где ему самое место. Неожиданно парень чувствует необходимость хоть раз попробовать это имя и желает начать. Ему уже давно нечего терять. - Хван. - Ким. - Жаль, мы впервые оказались за одним столом только в такой обстановке. Сынмин безэмоционально озвучивает всё, что думает, и не особо собирается думать о том, что может произойти дальше. Самое худшее в любом случае уже случилось. - В каких отношениях ты находился с Чон Хосоком? — спрашивает Хёнджин, открывая небольшую папку с фотографиями. - Периодически поебывал, — прямо отвечает Сынмин, не уточняя деталей. Он получает адреналин и ощущает, как его крыша сражается с гравитацией от возможности выговорить это всё перед ним, как перед пастором. - Интересно, — задумывается Хван. — Дело в том, что пару часов назад в твоём доме нашли вещи убитого, а так же переписку. Вечером двадцать четвёртого октября вы договорились о встрече. Он должен был приехать к тебе после занятий, чтобы вместе отправиться к Намджуну. В телефоне Хосока таких контактов нет, а вот в твоём… Кто он? - Давний друг, — чеканит Ким, слегка откидывая затылок. - Помимо переписки был найден пистолет, с которого у тебя не вышло смыть кровь, — твёрдо говорит Хван, глуша разрастающуюся внутри злость, — и отпечатки пальцев. - Если вы в курсе, что это я, — равнодушно тянет подозреваемый, — для чего этот цирк? - Понять, на кой чёрт ты оставил улики. - А ты не понимаешь, Хван? — впервые твёрдо произносит Сынмин. Он тяжело вздыхает и переводит взгляд на Феликса, что всё это время внимательно наблюдал за происходящим и иногда что-то записывал. - Нечего терять? — Хёнджин выдвигает единственное предположение, посетившее его голову с тем знанием контекста, которым он владел. Ким закрывает глаза и медленно выдыхает, успокаиваясь. Он видит, что детектив успешно читает его состояние сейчас. Но задаёт эти тупые вопросы специально, лишь бы вызвать в нём хоть какие-то эмоции. Какие, по-вашему, эмоции испытывает человек, лишившийся двух близких людей за год? Похоронивший одного из них на своих руках? Человек, державший пистолет в момент последнего выстрела? - Для чего ты сохранил переписку? — детектив осекается и прикусывает язык. — Хотел быть найденным? - Я ничего больше не хотел, — непривычно низко отвечает Ким, сглатывая. - Сынмин, — Хван серьёзно смотрит тому в глаза и через силу говорит то, что должен, — я хочу понять, что произошло. Хочу понять тебя. Ты не тот, кто мог взять и застрелить человека, — Хёнджин ловит себя на знакомом чувстве и настораживается. Чувстве, что ему известно не всё и это может оказаться фатально. — Что случилось по дороге к Намджуну? - Не смотри так, будто я могу сказать. - Сам же сказал, что терять нечего, — ультимативно говорит Хван, откидываясь на стул. Кажется, он и сам уже понял. — А так хотя бы есть шанс, что твоя жизнь не закончится в этой комнате. - Не думаешь, что это — именно то, чего я хочу? - Думаю, если есть шанс, не стоит его упускать. Ким обращает внимание на то, как по лицу стажёра за камерой пробегает секундная улыбка, и озвучивает напрашивающийся вывод: - Если твой шанс с тобой спит, ещё не значит, что ты его не упустил, Хван. Бывают шансы, на которые лучше даже не заглядываться. Со стороны Хёнджин спокойно слушает уколы подозреваемого и замечает, как тот сам постепенно выходит на эмоции. Он предполагал, что такое не укрылось бы от глаз Сынмина, бесплатно работающего главной сплетницей школы. Хван был готов к тому, что парень окажется не без острого языка и чрезвычайной наблюдательности, потому предпочёл убрать Феликса за себя хотя бы на время их притираний. А как найдут общий язык — Ликс подключится для поддержания баланса. У него всегда получалось лучше подобрать слова и привести человека в чувства после откровенных разговоров с детективом, и парни успели выработать схему, в которой один — ярко начинает и берёт на себя основной удар, а второй работает как подушка безопасности, которой чаще всего именно после эмоциональных вспышек хотелось рассказать всё. И Феликс слушал. - В таком случае мы можем просидеть здесь всю ночь и пытка моей компанией будет длиться, сколько промолчишь, — Хван закидывает ноги на стол и открывает бутылку воды. — Знаешь, я становлюсь вредным и шумным, когда не высыпаюсь. Сынмин шумно вздыхает и к собственному разочарованию находит личную выгоду в словах детектива. Чем раньше он расскажет, что сделал, тем быстрее ему вынесут приговор и он пожизненно изолируется от общества. А ему в нём не место. - Меня раздражает, что ты прав. /lucifer – xov ночь убийства. Ким Намджун — старый шулер из северного Амстердама — уже больше двух лет в исключительно деловых целях является постоянным клиентом Сынмина. Мужчина безгранично любит стабильность и ответственных людей, готовых работать на результат. Поэтому, при встрече с Сынмином на ужине общего друга, Джун за пару минут просёк характер паренька и спустя пару дней обратился к нему за услугой. Убедившись в качестве и сроках предоставляемой информации, мужчина предложил Сынмину продолжительное сотрудничество, на условиях которого он регулярно предоставляет информацию о будущих соигроках, за что Намджун стабильно выплачивает ему двухзначный процент от выигрыша. А Ким всегда идёт олл-ин. И никогда не проигрывает. Пару часов назад мужчина вызвонил его с дел и настоял на скорейшей личной встрече, предложив как время — час ночи, как место — свои апартаменты в центре города, а как предлог — внесение правок в их контракт и обсуждение новых нюансов. Ким не обрадовался такому повороту событий. Он планировал провести сегодняшний вечер с приставкой, холодным пивом и Хосоком. Желательно, чтобы второй сегодня был в настроении и вытрахал из него все мысли. Но жизнь не всегда идёт так, как того хочешь ты, и этот урок Сынмин усвоил давно. Прошёл всего месяц с тех пор, как парень вернулся к реабилитации, и сказать, что всё шло нормально, значило бы нагло соврать. Первые недели Сынмина ломало так, что он готовился переродиться оборотнем, не в силах спокойно выдержать физическую зависимость. Его тело хотело кайфа, хотело отпустить контроль и отдаться эйфории, перестать ощущать боль и ужас, а он насильственно лишал себя счастья и не находил ответ на вопрос, куда себя деть. На третий день он всё же дошёл до кофешопа и выкурил три косяка подряд, лишь бы немного отключить реальность и забыть о ломке хотя бы на пару часов. Сейчас он курил ежедневно. - Хоби? — парень набирает единственного, кто остался рядом, и считает гудки. - Срочно? — сразу спрашивает мужчина, тяжело дыша. — Я занят, говори по делу. - В час нужно встретиться с Намджуном. Подстрахуешь? - Да, — без раздумий отвечает Чон, добавляя, — закончу мастер-класс и напишу. - Хорошей тренировки, — желает Сынмин и сбрасывает. После каждого звонка Хосоку парню ужасно хотелось придушить себя. Он застывал на пару секунд, смотрел в пустоту и захлёбывался виной. Прошёл почти год, как, связавшись с этим человеком, Сынмин потерял всё. Но этот конченный придурок — теперь единственный, кого хоть сколько-то волнует жизнь такого незаурядного дурака как Ким Сынмин. Ему хочется ненавидеть Хосока. Хочется дать по роже, сказать, что он лишил его в этой жизни всего. Уничтожил своими выходками остаток здравого смысла, испепелил душу и не оставил в нём ничего святого. Каждая клеточка его тела была насквозь пропитана ядом, и Сынмин мечтал о ненависти. Но всё, что он чувствовал — уродливая любовь, с каждым днём убивающая в нём всё живое, пока он лишь ждал момента, когда она доведёт его до изнеможения. Сынмин мечтал закончиться и отказаться от Хосока. Но пока его хватало лишь на воздержание от наркотиков, которые всё это время маячили где-то поблизости в виде заведённого Хоби или следах на стеклянном столике в гостиной. Его грёбаная жизнь держится на плечах нюхающего танцора и это всё кажется затянувшимся кошмаром. Он хочет проснуться. Из мыслей вырывает новое сообщение, и Сынмин конечно спешит его открыть. Ведь он прекрасно знает, кто пишет. Больше просто некому. «К 23 буду у тебя» Парень быстро печатает короткое «Ок» и откладывает телефон в сторону. Он знает, что на этом коммуникация окончена и до момента встречи Чон больше не напишет. А если так, средство связи не имеет ценности. Они встречаются ближе к половине двенадцатого и Хосок рассыпается в извинениях, кажется, чувствуя себя виноватым за опоздание. Но, сказать честно, Сынмин уже давно не различал, когда парень был с ним искренним, а когда — очевидно пиздел, не придавая особого значения собственным словам. Теперь ему просто всё равно. Не имеет значения, что несут в себе поступки человека, если тебе это всё в хуй не уперлось, и думать так глубоко — опасный трамплин, обычно завершающийся нервным срывом и ненавистью к себе. Ведь у Сынмина нет проблем. Кроме одной. Он не может выйти из игры под названием жизнь. - Блять, Хоби, — закатывает глаза Сынмин, садясь за руль. — Можно было не нюхать хотя бы перед деловой встречей? - Во-первых, мы – тандем бешеный и его бешеный, — шутит Чон, игнорируя серьёзную претензию в свой адрес, — во-вторых, в таком состоянии мне проще играть роль твоего телохранителя. - Знаешь, может, оно и к лучшему, — размышляет парень, выезжая с участка. — Ты не успеешь сориентироваться и меня пристрелят. - Ким! — возмущается Хосок, не сводя глаз с родного профиля. — Мы об этом уже говорили и пришли к выводу, что ты справишься. Что изменилось с тех пор? Сынмин поворачивается всего на секунду, смиряет мужчину тяжелым взглядом и отвечает: - Ты. Ты пришёл к такому выводу и сказал, что я справлюсь. - Блять, а что ещё я могу сделать, кроме веры в тебя? — Чон начинает медленно вскипать, что происходило примерно каждый раз, когда Сынмин начинал говорить с ним о смерти. Его раздражали эти беседы. - Не быть моим главным триггером, как вариант? - Может, мне лучше уйти? - Может, — серьёзно отвечает Сынмин, отучив себя фильтровать базар по умолчанию. От него это требовалось лишь в рабочих взаимоотношениях и даже там получалось через раз, не говоря об отношениях с Хоби. В них как раз Сынмин дал себе абсолютный карт-бланш на свинство, понимая, что если он останется — есть шанс это пережить. Потому он не собирается его гнать. А если уйдёт… Возможно, он наконец закончится и сможет перебороть собственные табу, сделав то, что не может позволить себе сейчас. - Ладно, — Хоби поднимает руки и сдаётся, — но я вообще-то для тебя стараюсь. Смотри, что приобрёл на днях. На этих словах мужчина достаёт из внутреннего кармана пальто пистолет, изображая прицел в ближайший дорожный знак. - Ты – что? — Ким еле сдерживается, чтобы не затормозить на месте. — Хосок, ты рехнулся?! - Да что тебе опять не нравится? — он закатывает глаза и устало трёт висок. — Я блять потратил время и деньги, чтобы иметь то, что сможет сыграть нам на руку в твоих новых кругах, но ты по-прежнему не доволен. - Нам сыграет на руку, если ты перестанешь торчать, — сквозь зубы проговаривает парень. — Мы оставим его в машине, потому что туда нельзя проносить огнестрельное оружие, кретин. Правило безопасности в доме Ким Намждуна номер один, блять! Ты столько раз ездил со мной, но умудрился проебать даже это… Взял кастет? Чон опускает взгляд и крутит пушку на пальце. Он конкретно просчитался. - Только не говори…. - Молчу. - Хосок! — Сынмин тормозит на трассе и, складывая руки на руль, шепчет. — Блядство, мы не успеваем вернуться. Что прикажешь делать? - Ехать с пушкой? — предлагает Хоби, встречаясь с грозным взглядом напротив. — А что ещё мы можем сделать? - Не забывать, где мы находимся, и собираться трезвыми. - Так, Сынмин, — Чон чувствует, что что-то изменилось и не понимает, с чего вдруг парень вновь зацепился за, казалось бы, давно решённый вопрос. — Ты зациклился. Что случилось? - Мне звонил Зико. Хоби на секунду удивляется и замечает серебряное украшение на запястье Сынмина. - Ты поэтому эту штуку надел? — спрашивает больше для справки. - Не твоё дело. Он звонил предупредить. Вчера о тебе спрашивал Юнги и он намерен выкупить у Зико компромат на твои методы тренировок, — выдаёт Сынмин, прикрывая глаза. Его так заебали все эти разборки, что он думает напугать мужчину хоть раз. С каплей надежды, что показательная порка сработает. — Сегодня состоялась встреча, вероятнее всего тебя скоро объявят в розыск. - Что?! — глаза Хосока округляются, и он ощущает, как бурлящая паникой злость разливается по венам. — И ты мне не сказал?! Какого чёрта? Сынмин, если мне нужно скрываться, нахуй ты тащишь меня в центр города? Хочешь, чтобы я сел? - Я – нет, — ровно отвечает Ким, довольствуясь результатом. Наконец этот придурок хоть немного задумается о собственных поступках. — А вот ты явно хочешь. - Пошёл ты! — выплевывая эти слова, мужчина открывает дверь и выходит на шоссе, вспоминая, как они недавно проезжали какую-то постройку. Сынмин не в состоянии оценивать собственные поступки, считая всё по умолчанию плохим. Ему так было проще жить, по крайней мере до момента, как понял, что переборщил. Парень выходит из машины следом и ловит Хосока за руку, останавливая на ходу. - Хоби… - Я сказал пошёл нахуй, — рявкает Чон, с силой сбрасывая с себя чужую руку и срывая цепочку. - А я скажу, что сделка ещё не состоялась. Ну подумай, откуда у Юнги деньги? - Что? — разворачивается Хосок, непонимающими глазами смотря на друга. — И для чего ты устроил этот цирк? - Жду момента, когда ты одумаешься, — прямо говорит Сынмин, подходя ближе. - С каких пор ты решил, что можешь меня учить? Привычка отказываться от своих слов — твоя. И, в отличие от тебя, я за свои отвечаю. Поэтому повторю для глухих: уёбывай на свою деловую встречу и прекращай строить из себя Бога, — закончив, Чон разворачивается и уходит, чувствуя себя преданным. Ким смотрит вслед уходящему парню и, не найдя различий между собой и голодной бродяжкой, блокирует машину и идёт за ним. Он правда не понимает, что ещё можно сделать в сложившейся ситуации, но знает одно: если он уедет, это их последняя встреча. Парень плетётся хвостиком, пинает камушки и думает о Намджуне, что через час ждёт его в своих апартаментах. Нужно как можно скорее решить вопрос и вернуться к работе, пока она ещё есть. Потому что Ким Намджун любит точность, и малейшая оплошность может стать для него весомой причиной найти себе информатора получше. А этого он допустить не может. Хосок сворачивает за угол, теряясь в тёмном закрытом дворике. Сынмин следует за ним и замечает, как мужчина доходит до тесного прохода справа, от и до заставленного мусорными баками, и оборачивается: - Долго будешь меня преследовать? — уже спокойнее спрашивает Чон, подходя ближе. - Я без тебя не уеду. - Со мной тоже. Хосок неожиданно меняет траекторию и возвращается к кирпичной стене какого-то заведения, облокачиваясь и доставая из кармана пачку. - Интересная задача, — выдыхает плотный дым и подзывает парня к себе. - Как будем решать? — Сынмин приближается и забирает только зажжённую сигарету, делая пару тяг и возвращая. - Ты меняешь своё мнение и едешь на встречу, — выдвигает предложение Хосок, неряшливо стряхивая пепел. — Я остаюсь здесь, крою тебя матом, шлю нахуй примерно миллиард раз, а завтра забираю вещи. Ким сильно удивляется, на секунду даже ощутив адреналин от совершенно неожиданной ситуации. - Серьёзно? — единственное слово, приходящее Сынмину в голову, тут же озвучивается. — Это же просто шутка. И ты меня сильно выбесил. Прости. - Сынмин, это происходит не в первый раз, — произносит Хоби, чувствуя себя не принятым. Эта ситуация слишком хорошо показывает, что если Ким захочет, он может сдать его с потрохами только из-за своих ебаных эмоций. Он не может ему верить. — Сейчас шутка. Потом станет правдой. Если ты не готов оставаться на моей стороне, но в любой момент готов подставить, нахуй это всё? - Я не смогу тебя предать. - Кто знает, как далеко зайдёт твоя ярость... — тянет Хосок, докуривая до фильтра и выкидывая огонёк куда-то в песок. - Кто знает? — слова Хоби неожиданно режут по живому, и Сынмину хочется задохнуться на месте. Как будто его лёгкие сжались до атома и больше не способны функционировать. Ради него он отказался от всего. И ему на это кристаллически похуй. — Ты знаешь. Я знаю. Нас двое и мы оба знаем, что я никогда не смогу отказаться от тебя. Такова, видимо, моя судьба и я несу свой крест. - Крест? — фыркает Чон, решив проверить на вшивость каждое слово человека, больше не вызывающего ни капли доверия. Мужчина резко хватает Сынмина за куртку и тянет на себя, меняя их местами. Он в секунду прижимает парня к стене, опаляя шею горячим дыханием. - А если я сделаю так? — шепчет Хосок, доставая из внутреннего кармана оружие. Он сразу снимает его с предохранителя и проводит холодным стволом ровно по линии челюсти, вынуждая парня откинуть голову назад. — Не сможешь отказаться от меня? Жаль. Манипуляторы — не мой типаж, знаешь? Мне больше нравилось, когда ты не зависел от меня. Его слова бьют Сынмина под дых, и парень не может не мечтать о выстреле. Конкретно в этот момент, ощущая дуло над кадыком, он разрывается от противоречивых мыслей. - Мне больше нравилось, когда ты не торчал, — гнёт свою линию, растворяясь в эмоциональной боли. Ему хорошо. Ему больно. Он на секунду чувствует себя живым. - Если бы я не торчал, — мурлычет Чон, — я никогда не выбрал бы тебя. Вспышка режущей боли где-то в районе виска и Ким в порыве отталкивает от себя Хоби и меняет их местами, держа парня одной рукой за воротник пальто, другой — перехватывая пушку. Он упирается ей в твёрдый пресс, скрывающийся за белоснежной бархатной рубашкой, и смотрит прямо в глаза, тяжело дыша. - Ладно, когда ты делаешь так, я готов пересмотреть свои слова, — побеждёно кивает, вглядываясь в мутные зрачки напротив. Он кладёт руку поверх чужой, играя большим пальцем с курком. Чон берёт управление и приподнимает себе рубашку, обводя дулом выступающие мышцы. - Меня заводит твой взгляд, — шепчет Хосок, наблюдая за абсолютно завороженным Сынмином. Ким слышит хлопок и оборачивается на звук. Он видит тысячу ярких огоньков в ночном амстердамском небе, замечая, как в паре километров от них кто-то нашёл повод запустить фейерверк. Залпы не прекращаются и красные вспышки вырисовывают огромное сердце с признанием в любви. Кому-то очень повезло. В ту же секунду Сынмин чувствует, как Хоби от неожиданности дёргается и с силой сжимает руки в кулак, надавливая на курок. Производя выстрел. Оружие с тяжелым стуком падает в песок. Сынмин делает шаг назад и не верит глазам. Парень перед ним складывается пополам и падает на землю, начиная кашлять. Он видит, как белая рубашка в считанные секунды окрашивается в алый, а с губ Хоби слетает кровавый хрип. Ким смотрит перед собой и не видит больше ничего настоящего. В горле стоит непреодолимый ком и ему хочется заорать, но лёгкие как будто отказывают в работе, как и все остальные органы этого ебаного организма, совершенно не способного выполнять свои функции в режиме выживания. Сынмин наблюдает, как за пару минут низкий кашель сменяется кромешной тишиной, и в его голове что-то щёлкает. Парень падает на колени и не может понять, что блять случилось и почему Хоби лежит. Он подползает ближе и переворачивает парня, сталкиваясь с искаженным болью лицом и закрытыми глазами. Ему страшно. Шея парня почему-то кажется холоднее, и Ким одёргивает руку. Мозг замедленно анализирует увиденное и приходит к выводу, что такого быть просто не может. Это бред. Это не Хоби. В паре метров от себя Сынмин замечает пистолет и, машинально убирая его во внутренний карман, встаёт. Он тратит ещё минуту, смотрит на остывающее тело, и уходит прочь. Не оборачиваясь. Первый шаг поджигает сердце. Он делает следующий и чувствует, как языки пламени противно облизывают стенки, причиняя боль. Сынмин подходит к машине и от чего-то слышит запах бензина, раззадоривающего огонь внутри. Сердце настойчиво бьётся и сопротивляется, пока парень не садится внутрь, захлопывая дверью шарф. И в этот момент всё рушится. Парень стеклянным взглядом прожигает руль, в то время как сердце превращается в пепел, рассыпающийся по крови. Он больше ничего не чувствует. По левой щеке сползает первая слеза, которой стоит упасть на ладонь, и плотина рушится.

“either your head or your heart,

you set the other on fire”

/the half – ruben - Ты ушёл? — спрашивает Хван, из последних сил сохраняя самообладание. Сынмину хочется ему врезать. Он молча смотрит ему в глаза и ненавидит каждой клеточкой тела за то, что детектив продолжает задавать свои тупые вопросы даже после того, как он вывалил им все события того ужасного дня. И даже ничего не умолчал. Он заслужил, чтобы от него отъебались. - Какое-то время сидел в машине, — отвечает Ким, не уступая сопернику в выдержке. — Потом доехал до Намджуна, понял, что опоздал и уехал домой. Приехал, поднялся в спальню и вырубился. Всё. На протяжении всего часа, что подозреваемый с перерывами на глоток воды рассказывал о ночи убийства, в допросной комнате стояла, кажется, пороховая обстановка. Феликс боялся издать лишний звук, от чего приложил немерено усилий, чтобы сохранить спокойствие и снизить эмпатию к тому кошмару, что пришлось пережить Сынмину. Он проникся сочувствием и не мог больше думать о том, что после допроса парня задержат и не выпустят до суда. Ему хотелось помочь. К счастью, таких проблем не было у Хёнджина, который каким-то образом умудрялся уточнять детали, задавать наводящие вопросы, вообще поддерживать диалог с парнем, рассказывающим самую страшную ночь в своей жизни. Он внимательно слушал, в какие-то моменты вставлял комментарии и останавливал Сынмина, чтобы сделать какие-то заметки в телефоне, хотя это в его работу не входило. - Если верить твоим показаниям, — говорит детектив, слегка сводя брови к переносице. — Хосок нажал на курок по случайности. В состоянии наркотического опьянения испугался шумного звука и выстрелил. Никогда бы не подумал, что моя карьера дойдёт до такого. Почему не вызвал скорую? Или полицию? Подозреваемый закрывает глаза и слабо мотает головой. - Я не знаю. - Ким, — произносит Феликс, привлекая к себе внимание. — Обращались ли Вы за психологической помощью после происшествия? - Нет. - Но продолжили лечение от наркозависимости, верно? - Да, — отвечает Сынмин, сократив свой словарный запас до двух обязательных слов. На большее его банально не хватает. - Раз Вы регулярно посещали клинику, почему бы не зайти в соседний кабинет и обратиться за помощью, когда это явно необходимо? — непонимающе спрашивает Ли. В его голове всё было намного проще, и, если человек очевидно нуждался в медицинской помощи, она должна быть ему своевременно оказана и никак иначе. Хёнджин постукивает пальцами по столу и разглядывает сосредоточенное, но уставшее лицо Сынмина и понимает, что знает ответ. И парень его уже озвучивал. - Ликс, ему не нужна помощь. Он не планирует жить. Ким внимательно всматривается в глаза детектива и к собственному удивлению не находит там презрения. Он находит в них понимание. Сынмин впервые видит кого-то, кто почему-то знает, что он чувствует, и ему впервые за долгое время хочется плакать. Хоть на секунду разрешить себе эмоции и выплеснуть всё на двух несчастных, проникнувшихся к нему. Но в реальности это не выходит за границы случайных мыслей, ведь на самом деле он давно ничего не чувствует. Ничего, кроме боли. - Но и покончить с собой не может, — завершает за него Феликс, сложив пазл. Сынмин ухмыляется и слабо аплодирует. Он не собирался обсуждать с ними свои травмы, всего лишь хотел, чтобы всё поскорее закончилось, но вот он здесь. Где-то вновь повернул не туда и наговорил лишнего. Но ему по-прежнему нет необходимости фильтровать сказанное. - На это у нас с детективом одна причина. Ликс встревоженно смотрит на Хёнджина, но в миг успокаивается, видя уверенность в его образе. Всё под контролем. - Из-за него? — спрашивает Хван, выходя на опасное поле для обсуждения. - У него есть имя, — чеканит Ким, с пол-оборота становясь каменным. — Ян Чонин предотвратил как минимум одно самоубийство, сделав это раньше, давай называть вещи своими именами. Только к чему это вам? Хван, ты же сам понимаешь, о чём я. - С чего ты взял? — детектив пытается слезть с темы, но понимает, что сам хочет узнать сторону Сынмина. Конечно, ему не нужна эта информация для дела, но нужна для себя. Он хотел бы знать. — Мы не общались со школы, на похоронах меня не было... - Я слышал, ты вёл допрос. Блять, он в курсе. Детектив мгновенно вспоминает главную стратегическую ошибку и мысленно отвешивает себе подзатыльник. Разговаривая с Джисоном, он совсем забыл про тонкие стены офиса и даже не помнит, пытался ли говорить тише. Но факт на лицо: благодаря его длинному языку, Сынмин слышал их диалог. Теперь ему нужно ответить. - Да, — говорит Хёнджин, возвращаясь к собственному кошмару, — но мы не об этом. Думаю, мы узнали всё, что требовалось. Он кивает Феликсу и просит того собрать оборудование и позвать полицию, чтобы передать подозреваемого властям. Ли моментально реагирует на просьбу и выдыхает, пытаясь переварить для себя тот факт, что они закончили. Его первое дело завершается в этих стенах. - Всё? — уточняет Сынмин, не веря, что это конец. - Да, — подтверждает Хван, продолжая сидеть напротив. - Что дальше? Детектив трёт глаза и тяжело вздыхает. Возможно, ему не следует оглашать своё решение сейчас, но в любом случае парню очень скоро пришлось бы узнать, что место назначения слегка изменилось. И отвечает: - Попрошу Оливию отвезти тебя к психиатру. В сопровождении полиции, естественно. В зависимости от его заключения, тебе вынесут приговор. Если он скажет, что судя по состоянию твоей психики, ты вряд ли имеешь отношение к убийству и твоя версия имеет место быть, с тебя снимут обвинения и отправят на лечение. Если скажет, что ты мог совершить убийство в состоянии аффекта и запомнить события таким образом — посадят и вылечат уже там. Пока ты будешь на обследовании, я попробую проверить твою версию и найти доказательства того, что выстрел был совершён Хосоком, — раскладывает по полочкам Хван, собирая пальцы в замок. — План такой. Ещё вопросы? - Почему ты помогаешь мне? — впервые искренне спрашивает Сынмин, ожидая чего угодно, но не этого. - Не хватило мозгов помочь Чонину. Сынмин на секунду хмурится, будто считает в уме. - Решил, что это — твоя вина? Хёнджина удивляет вопрос и он чувствует резкий прилив интереса к диалогу. - Уже нет. Не моя вина, но моя ответственность. Я оказался последним, кто с ним разговаривал. Знаю, что причина далеко не в допросе, но я мог заметить его состояние и обратить внимание. Я мог дать ему время прийти в себя. - Не последним, — Сынмин мысленно принимает решение и взвешивает риски. — Я приходил к нему за пару часов до. Глаза детектива буквально лезут на лоб. Он пару раз мотает головой и, поставив локти на стол, спрашивает: - Ты – что?