even if (i trust u)

/lonely st. — stray kids Утро начинается у Хёнджина в половину девятого и времени хватает только на чистку зубов и сборы в стиле белки-летяги. Наспех захлопнув дверь, парень в прямом смысле этого слова вылетает на байке в сторону офиса, понимая, что сегодня его присутствие необходимо с точностью до секунды. Пролетая мимо каналов и по-осеннему атмосферных набережных, Хёнджин думает о том, как же он ненавидит куда-то спешить. Каждый грёбанный день ему нужно куда-то спешить, куда-то успевать, на кой чёрт он вообще в эту взрослую жизнь ввязался и чего пытается этим добиться. «Ну вот, — думает Хёнджин,— за чем я сейчас гонюсь? Для чего мне быть там ровно в 9:00, если никто и вообще никогда не приходит вовремя. Вовремя — социальный конструкт и понятие абстрактное. Вот нужно тебе быть где-то к 9:00. Если на работу или учёбу, то вовремя будет за 5-10 минут до начала. А если едешь, допустим, к родителям, то вовремя будет плюс-минус десять минут от назначенного времени. Если идёшь на встречу с друзьями, то вовремя чаще всего начинается спустя полчаса после назначенного времени. Получается, не существует никакого вовремя и никаких опозданий, потому что никто не может приходить вовремя. Так и скажу Чанбину при встрече» — заканчивает мысль Хван, подъезжая к офису без трёх минут девять. «Вау, правда успел. Можно было заехать к девочкам за кофе…» — размышляет детектив, драматично закатывая глаза от удовольствия и представляя на языке вкус дедушкиного американо. «Было бы славно». Заходя в офис, Хёнджин чувствует лёгкое раздражение в кончиках пальцев, не находя в курилке друзей. Ему искренне хочется, чтобы и Хан, и Хо оценили, что сегодня он пришёл за целых три минуты до абстрактного начала рабочего дня, но месть Чанбина воистину удаётся, ведь его участью становится ожидание. — Хван! — громом обрушивает начальник. — Благодарен, что Вы сдержали слово и услышали меня. Подождите тут, скоро вернусь,— заканчивает Чанбин и в секунду ретируется в незамеченном направлении. — Класс! — возмущается Хёнджин, раздражённо смотря на двери. — Я же говорил, что никто и никогда не приходит вовремя. А ещё мне что-то говорил...

9:00

Двери детективного агентства раздвигаются мягко, словно в слоу-мо, и в них неожиданно образуется светлая макушка. Макушка быстро находит цель, и перед Хёнджином предстаёт стройный мужской силуэт в бежевых штанах по фигуре на чёрных изящных подтяжках, обычной белой футболке и чёрном коротком пуховике, делающего парня больше похожим на зазывалу, нежели на следователя. Силуэт практически подлетает к Хёнджину, до смерти пугая своей неожиданностью, оказываясь напротив в считанные секунды. Парень несколько ниже детектива, удивительно хрупкого, но в то же время сильного телосложения и... носит на себе абсолютно ангельское лицо. — Здравствуйте! Ли Феликс, пришёл на стажировку, — с восторгом тараторит зазывала. — Вы тот самый Хван Хёнджин? — уточняет парень и, получив утвердительный кивок, протягивает свою крохотную ладонь для рукопожатия. Вовремя. Как же вовремя ты появился. Хёнджину требуется пара секунд, чтобы воспроизвести хоть какой-то звук с появления свежеиспеченного подопечного. Правда выглядит как булка и с этим просто невозможно что-либо сделать. — Э-э? — слабо выдаёт Хван, не понимая, что за существо перед ним. — Да, приятно познакомиться. Можем сразу перейти на ты? Пропустим этап первичной неловкости... — предлагает Хван, протягивая свою руку в ответ. — Без проблем, спасибо, мне так будет попроще, — выдыхает Феликс, расслабляясь даже визуально. Стройный силуэт приобретает человеческие очертания, и детектив наконец видит перед собой просто самого очаровательного парня в своей жизни. «Сколько он может вот так без остановки улыбаться? Это же ненормально для любого нормального человека…» — с интересом рассуждает Хёнджин, ровно до тех пор, пока не ловит себя на том, что сам уже какое-то время естественно улыбается уголками губ. «Он светится изнутри. Мне интересно с ним познакомиться. Значит, работать вместе будет приятно, первое время – так точно». — Каждый из тех, кто здесь работает, когда-то был на твоём месте, так что нас бояться точно не стоит, — с незнакомой себе мягкостью отвечает Хёнджин. — Ну, до поры – до времени не стоит… — выдаёт Минхо, в который раз используя супер-силу всегда оказываться рядом в самый неподходящий для этого момент. — А там посмотрим. Как пойдёт. Он решительно приобнимает Хёнджина за плечи и по-хозяйки кладёт голову, сразу указывая новенькому на своё место в коллективе. Минхо не может не заметить восторженный взгляд в сторону своего балбеса, и сначала просто не верит своим глазам. Обдумывает пару секунд и решает составить здоровую конкуренцию. Чтоб не расслаблялся. — Ли Минхо, господа, — представляет коллегу Хёнджин, показательно закатывая глаза и разводя руки. Ему эта ситуация виделась цирком на колёсиках и желания участвовать отсутствовало напрочь. Он недовольно вертит головой и ловит на себе немного потерянный взгляд Феликса. — Рад познакомиться. Ли Феликс, — мягко отвечает стажёр, подкрепляя слова кивком головы. — Ли? — ухмыляется Минхо, хитро переводя взгляд с Хёнджина на Феликса и обратно. — Новый талант в нашем прекрасном коллективе! Не сомневаюсь, что ты превзойдёшь своего учителя и покажешь всем, что такое настоящий детектив, — довольный собой повествует Минхо, встречая совершенно недовольный взгляд детектива. — Не делай поспешных выводов, — резко отвечает Хёнджин и, в подтверждение своим словам, сбрасывает с себя чужие руки. Кожей он вновь ощущает непонимающий взгляд и вынуждает себя успокоиться. — Конечно я постараюсь сделать из него настоящего, как ты выразился, детектива, потому что мне не помешает хороший партнёр. Среди вас-то равных нет. — Только потому что я патологоанатом, Хван. Посмотрим, что из этого выйдет. — Посмотрим. Феликс переводит взгляд с Минхо на Хёнджина, немного теряясь в новой для себя обстановке. Все, кого он встречал прежде, были по его меркам нормальными людьми в классическом смысле этого слова. А эти двое за пару минут уже пролетели с большей частью пунктов списка нормальности и, похоже, не собирались на этом останавливаться. — Утренний кофе для кретинов, считающих рабский труд нормальным явлением в двадцать первом веке! — возмущается Хан Джисон, эффектно вливаясь в разговор и демонстрируя три американо в руках. — Хан, я всего лишь попросил тебя захватить нам кофе, — смеётся Хо, с долей восторга смотря на Джисона, всегда приходящего в нужный момент с той же точностью, что и он сам, — и пока что это не считается рабским трудом, дорогой. Спасибо. Хан мгновенно оборачивается на привычное, ласкающее слух обращение и, немного попыхтев себе под нос, выдаёт что-то едва ли похожее на «пожалуйста». — Вы тут все на приколе? — подаёт голос Феликс (чем привлекает к себе немало внимания). — Имел в виду весёлые. Я представлял себе детективов, как серьёзных, статных, взрослых мужчин в тёмной одежде, со слабыми нервами. — Мы весёлые? — удивляется Джисон, мельком улыбаясь стажёру в знак приветствия. — Ну да. Да и в целом самые лучшие, чего таить. — Здорово, — принимает ответ Феликс. В компании этих ненормальных людей он, на удивление, не чувствует дискомфорта. Детективы легки на подъём, свободны в общении и, вроде, даже не сильно старше. Как будто, работать с преступностью не так уж травматично. Притихший Хёнджин напоминает о своём присутствии показательно лисьим прищуром и тихонько бурчит: — В рамках этикета так наебывать — моветон. Он сейчас нарисует себе обстановку как в сериале, порадуется неделю, со временем увидит реальность, и карточный домик рухнет. Сколько уходят с началом рабочей практики, ну. Разбитые ожидания не собираются обратно. «Разбитые ожидания не собираются обратно» — врезается в голову Феликса, как очередной удар слишком взрослого мира. Мира, в котором он на стажировке профессии своей мечты, а нашёл повод загнаться ещё на входе. Сейчас на дворе не простой для него период: сосед по квартире только-только съехал, и Феликс крайне учится жить один. Он начал разбираться в графике домашних забот, системе налогообложения, мелочах для уюта и тысяче и одной обязанности. Жизнь оказывается сложнее, чем всевозможные представления о ней, и ему тяжело. Ли устал беспокоиться. Что теперь? И профессия его мечты окажется не больше, чем романтизацией? Неужели он прогадал? Стоп. А реагирует он на это потому... ? /wow — stray kids ...Что Хван Хёнджин умудряется задеть его за живое одной грубой, но беспокойной фразой. Случайно наступает на необходимую мину, вызывающую в Ликсе беспокойство. Попадает в его сомнения. «Каким образом он задел меня такой посредственной фразой? Что не так?.. Или я реально до сих пор не снимаю розовые очки и наивно верю киноиндустрии?» — думает Феликс, забыв, в какой момент вылетел. Очевидно, розовые очки имеют место быть, но точно не Хёнджин, парирующий в его мыслях новыми, ещё непонятными для него самого, оттенками. Ход его мыслей хочется уточнить, переспросить и препарировать, будто ему совершенно точно есть, что добавить. Парень здорово привлекает внимание комбинацией из белоснежной строгой рубашки, свободно сидящей на широких плечах и прячущей талию, изумрудной жилетки, совершенно домашнего пучка на голове и каких-то невозможно глубоких глаз. Привлекает внимание странным ощущением чего-то безопасного и комфортного, возникшего рядом с ним с первых секунд. На мгновение оно дёргается одной фразой, внезапно задевает глубоко, и беспощадно приковывает к себе. Феликс смотрит на Хёнджина и почему-то понимает смысл его слов: ему нужно, чтобы он был готов. Придумывать себе картинки — здорово, но не стоит забывать про реальность. В чём-то, возможно, он и прав, но поработать бы над формой. — Мои ожидания равняются нулю, — отвечает Ликс. — Можешь не беспокоиться. Хёнджин хитро ухмыляется и похлопывает стажёра по плечу. — Договорились, больше не беспокоюсь. — Рад наблюдать полный состав, господа, — присоединяется к разговору Со Чанбин, наконец вернувшийся с важных дел руководителя. — Заметил, вы успели познакомиться, — получая утвердительный кивок публики, он продолжает. — Замечательно! В таком случае, ближе к делу: Минхо, тебя уже заждались в морге, рекомендую не затягивать. Не первой свежести. — Ок, — мгновенно реагирует Минхо и, вежливо поклонившись, удаляется. —Прикинь, я понял! — шепчет Джисон в сторону друга. — Я слишком живой для него. Смотри, как на трупы реагирует. А зовёшь на свидание — так времени нет. Только глянь — вылитый некрофил! А ещё мне нравился! — расходится молодой детектив. Он забавно пытается состроить гримасу отвращения к Минхо, но долго острить не может — штуки шутками, а Ли для него самый лучший. — Детектив Хан, мне конечно жаль Ваши неразделенные чувства, но Оливия уже заждалась. Я сказал, что Вы скоро будете, ей нужна помощь с пересмотром вещдоков. Мало ли, что всплывёт. Вы оба-два, — выделяет господин Со, показывая рукой сначала на Хёнджина, потом на Феликса, — за мной в кабинет. Отдам папки с уликами дела и начнёте работать. Закончив с раздачей поручений, Чанбин круто разворачивается на носках и резко двигает в сторону лифта. В то же время его подчинённые, слегка растерявшись от резкости начальства, провожают его силуэт ровно до дверей, в которых моментально растворяется начальник. — Поедем на следующем? — предлагает Хван, разбивая недолгое, но слегка утомительное молчание. — А, да, на следующем, — включается в диалог Феликс, который всё это время чувствует себя сторонним наблюдателем какой-то огромной офисной драмы, где с каждого нового члена организации можно писать книжного персонажа. Хрен поймёшь, кто из них интереснее. — Я немного отвлёкся на его хаотичность. Это нормально? — Не скажу, что нормально, но привыкнуть можно, — отвечает на вопрос Хёнджин, подходя ближе к лифту. Он нажимает на кнопку вызова и внимательно рассматривает лицо стоящего рядом стажёра. — Волнуешься? — Есть немного, — признаётся Феликс. Ему приятно, что кто-то заметил. Приятно, что теперь кто-то в курсе и сможет подхватить. Есть в этом Хёнджине что-то такое, что цепляет с первого взгляда. Возможно, именно он. Покажется классикой, но тёплый и открытый взгляд Хёнджина застаёт Феликса врасплох, и он остаётся безоружным. Хван смотрит на него так, что пройдёт ещё час или два, и он без сомнений сможет доверить ему свою жизнь. И это явно не то, что обычно происходит во время знакомства. «Понимаю, почему люди ему открываются, — про себя рассуждает Ликс, выходя на четвёртый этаж и оценивая этот длинный белый коридор с ярко жёлтой дверью в конце, — Стильненько, но странно. Что тоже странно, так это то, что Хван смотрит так, будто уже давно знает всю твою жизнь вдоль и поперёк, и заочно принимает любую версию тебя совершенно таким, какой ты есть. Удивительно наполненный взгляд». Расшифровка Хёнджина заканчивается в момент, когда он с особой грацией открывает Феликсу дверь, пропуская того вперёд. «Молодой человек, ну какие манеры!» — хихикает Ли, мысленно отвешивая себе смачный подзатыльник — нельзя же в таком ключе говорить о наставнике в первый же день. Совсем неуважительно что ли. — Ну, ребят, папка перед вами, ещё две флешки, — Чанбин показывает на небольшую стопку бумаг в центре стола и подвигает их в сторону детективов. — Всё остальное требуется с вас. Феликс, верю в Ваш успех и быструю адаптацию к рабочему процессу. У Вас сильный наставник. Уверен, Вы быстро сможете перенять самое лучшее и скоро перейдёте на полную ставку. «Они так верят в меня и этого Хёнджина. Либо все курят травку и медитируют, либо реально считают друг друга большой пафосной семьёй. Забавно. Тепло. Впрочем, оба варианта звучат интересно» — заключает Феликс, после чего отвечает: — Благодарю за мотивацию хорошо поработать и оправдать ожидания. Сделаю всё, что в моих силах, чтобы удивить Вас. « …чтобы удивить Вас» — повторяет про себя Хёнджин. Как же приятно слушать человека, умеющего правильно и красиво преподнести мысль, точно передавая эмоциональный окрас. Феликс с момента их встречи успевает впечатать детектива своей открытой улыбкой, неподдельными эмоциями и глубоким голосом, который совершенно не подходит обладателю, но создаёт катастрофическую реакцию при соединении элементов. Ну, и стелит, конечно, гладко. «Каждый уважающий себя мужчина может позволить себе иметь слабость на хорошо подвязанный язык» — известный науке факт по мнению Хван Хёнджина. Он поворачивается вполоборота и бессознательно кивает Феликсу в сторону жёлтой двери, намекая, что им пора. Стажёр мгновенно ловит знак наставника и, уважительно кивнув господину Со, незамедлительно удаляется вслед за Хёнджином. Стоит двери за ними закрыться, Феликс громко выдыхает и замедляет шаг. — Ты реально волновался? — сделав акцент на количестве переживаний стажёра, спрашивает Хван. — Откуда столько напряжения? — Начальник, как-никак, — пожимает плечами Феликс, расслабляясь от возможности высказаться. — Я к нему привыкну, но первое время конечно буду на иголках от одного взгляда в свою сторону. Это же нормально – беспокоиться на первой работе. Первый начальник, первое дело, новая обстановка... — Резонно, но пока что никто не ожидает от тебя быстрого включения. Да и я уже взял на себя ответственность быть рядом, пока ты не освоишься, — отвечает Хёнджин, останавливаясь у одного из кабинетов на том же четвёртом этаже. — Тут мы будем работать во время твоей стажировки, располагайся. Детективы проходят в угловой кабинет с большим круглым окном на противоположной от входа стене, двумя рабочими столами, что стоят по диагонали в разных углах помещения и шестью небольшими металлическими шкафами, разделёнными на отсеки для документов. В помещении душно и пахнет бумагой. Хёнджин уверенно проходит к правому столу, что стоит ближе к источнику света, но совершенно в тени, аккуратно скидывает с себя жилетку и с папкой в руках опирается о край своего стола. Проследив за действиями наставника, стажёр садится за противоположный стол и включает рабочий ноутбук, крутя в руках флешки. — Как в библиотеке! — комментирует Феликс, решив разрядить обстановку. — Будто и не покидал стен университета! Ну, то есть пока что разницы не чувствую… — Да? — усмехается Хёнджин, отрывая глаза от бумаг. — Как тебе такое? Чон Хосок, двадцать восемь лет, застрелен в живот между двенадцатью и часом ночи на заднем дворе ресторанчика Квалитария. Сорок минут отсюда на границе города. Свидетелей нет, заведение в то время уже было закрыто. Записей с камер нет. Есть эти две, но они снимают ресторан с других сторон, может, там что-то будет. В связи с моим отсутствием, детектив Хан ездил на место преступления. Он обнаружил там разве что окурок и следы трёх пар обуви. Одна из них принадлежит повару Марку Роттер, который нашёл Хосока в половине седьмого утра. Исходя из заключений Минхо, выстрел был произведён в упор, смерть наступила в течение пары минут от потери крови. Джисон допросил персонал Квалитарии и выяснил, что Хосок никак не связан с заведением, не посещал его в тот вечер, и на момент убийства в здании уже было пусто. Зато задний дворик упирается в шоссе, на котором его, вероятнее всего, высадили. Убитый работал хореографом в DanzeStudio и отличался высоким мастерством — ни одного второго места. Безупречный победитель. Из-за количества наград у него было немало врагов в профессиональном спорте. К тому же, как я понял, дружелюбием он не отличался и чаще всего особо не включался. Сильный конкурент. — Чёрт... Кому вообще придёт в голову убивать хореографа? — удивляется Феликс.— Да, может конкуренция... А может, танцоров замучил до смерти? Раз ни одного проигрыша, сколько они должны были вкалывать для такого результата. — Вот и первые версии. Нужно наведаться в студию и поговорить с ребятами. Но, судя по инстаграму, они были очень даже дружным коллективом. Смотри, — говорит Хёнджин, подзывая стажёра к себе. Феликс запускает процесс переноса данных с первой флешки на ноутбук, встаёт из-за стола и подходит к наставнику, присаживаясь рядом. — Ты уже и инстаграм его просмотрел? Когда успел? — спрашивает Феликс, забирая из рук Хёнджина телефон и начиная листать открытый в нём профиль. — У него хореографическое имя J-Hope, и у студии, в которой он работал, тоже есть инстаграм, — отвечает Хёнджин, наблюдая за тем, каким огромным кажется его телефон в руках Феликса. — Это было нетрудно. — И правда не скажешь, что кто-то из них решился бы на убийство. Они же дети ещё... Да, конечно, выглядят немного помотанными жизнью, но очень даже счастливыми, — рассуждает Феликс, отдавая телефон обратно хозяину. — Пойду посмотрю видеозаписи с камер, может, там что-то прояснится. Вместо ответа Хёнджин слабо кивает, снова открывая одну из последних командных фотографий Хосока. «Странные они все. Весёлые, конечно, но будто что-то не то» — думает Хёнджин и продолжает листать фотографии, начиная исследовать всю социальную жизнь бедного парня. После пяти часов просмотра записей с камер видеонаблюдения Феликс готов выть от усталости и бесполезности их занятия, ведь мало того, что на камерах нет буквально ничего, связанного с убитым, так ещё и качество оставляет за собой разве что горький привкус эпилепсии. Он чувствует себя так, будто отчаянно пытается разглядеть в мигающей чёрно-белой картинке ответы на вопросы, которые пока даже не сформулированы. — Детектив Хван? — зовёт наставника Феликс, пытаясь привлечь к себе внимание старшего. — Плюс двадцать лет к самоощущению. Что-то нашёл? — спрашивает Хёнджин, отрываясь от просмотра последних соревнований, на которых команда Хосока заняла первое место. — Прости, нет. Ничего тут нет, — грустно отвечает стажёр, неожиданно меняясь в лице. — А у тебя? — Тоже пока ничего интересного. — Может, дойдём сегодня до студии? — Можно, я тоже об этом думал. Не даёт мне покоя их команда, но пока не понимаю, что с ними не так, — рассуждает Хёнджин, потирая карандашом висок. — Вперёд, Феликс! Под этот лозунг Хёнджин подскакивает со стула, на ходу накидывая на себя жилетку. Он подходит к небольшому круглому зеркальцу у двери и распускает волосы, желая переделать перед выходом развалившийся пучок. «Вау» — охает Феликс, замечая краем глаза самый элегантный процесс сбора пучка в своей жизни. «Будто в рекламе снимаешься, я бы купился...» — второй раз за сутки насмехается над наставником Феликс, за что вновь подвергается обвалу собственной критики. В этот раз хотя бы про себя. Он редко острит, да и желание подколоть кого-то было ему на самом деле несвойственно, но, видимо, взрослый мир, о котором ему напомнил Хван, и тут собирается изменить его жизнь с ног до головы. «Раз у меня новая жизнь, новые правила, социальное положение... может, могу позволить себе немного засмотреться на молодого сексуального детектива? Что в этом такого страшного?» — договаривается с собой Феликс, после чего полностью поворачивает голову в сторону Хёнджина, позволяя себе спокойно рассмотреть наставника. «Я правда только что назвал его сексуальным..?» — Феликс, это твоя идея. А теперь я тебя жду, — напоминает Хёнджин, вырывая стажёра из размышлений о правильности своих взглядов. Конец октября в Амстердаме проходит довольно-таки мягко: на улице то прохладно и дождливо, то солнечно и тепло. Яркие цвета города подходят осени как никогда лучше, создают атмосферу комфорта и уюта, вдохновляют собой местных и поражают туристов. Впервые они пленили Хёнджина, когда он приехал в Амстердам на день открытых дверей в Амстердамской Школе Закона и принял решение обязательно поступить. С тех пор он мечтал нарисовать настоящую голландскую осень и поставить в рамку, как напоминание, что даже самую грустную пору можно раскрасить. Но, к сожалению, он — несчастный следователь, у которого каждую осень наступает пора таинственных самоубийств и домашнего насилия, увеличения наркооборота и классического повышения статистики убийств. Уже много лет у него не получается нарисовать красоту этой осени, как бы он ни пытался к ней проникнуться. Жестокость, наполняющая жизнь Хёнджина, бессовестно напускает кровавую пелену на всё, чего касается её рука, и даже яркие краски осеннего Амстердама не могут утешить художника внутри него. В этом году осень кажется насмехающейся. Детективы выходят из офиса и направляются в сторону студии, которая по счастливой случайности оказывается недалеко от «Chun Cafe», в которое Хёнджин уже год ходит каждое утро перед работой. — Уверенно идёшь. Бывал там раньше? — интересуется Феликс, решаясь хотя бы попробовать вступить в диалог. Хотя проблема совсем не в диалоге. Проблема в том, что последняя мысль Ли Феликса, связанная с Хван Хёнджином звучит как размышление о сексуальности второго, и заканчивать на такой ноте явно было не лучшим решением. — Круто, что подметил. В студии — никогда, а вот в кафешке неподалёку — практически каждое утро, — отвечает Хёнджин, поглядывая на реакцию. — Ого, настолько вкусный кофе? — спрашивает Ликс, улыбаясь. — Не эксперт, но мне очень нравятся многие авторские решения, — признаётся детектив, озвучивая следом внезапную идею. — Можем зайти туда после, оценишь. А сейчас нам сюда. Хван резко сворачивает к какому-то пятиэтажному кирпичному зданию, первый этаж которого искусно отделан тепло-бежевым камнем — Договорились, — бросает Ли, ускоряя шаг. /arson — j-hope Юного следователя Ли определённо задевает, что наставник настолько избегает прямых вопросов, будто намеренно игнорируя попытки начать диалог. А диалог сейчас оказался бы очень в тему, ведь паренька неслабо потряхивает от новизны ощущений в его жизни за одно утро. Пару часов назад он только зашёл в двери детективного агентства для стажировки, а сейчас они с Хёнджином уже подходят к третьему залу, в котором, по словам администратора, тренируется команда Хосока. Слишком быстрый таймлайн вступает в открытое противостояние размеренной прежде жизни Ли Феликса, образуя когнитивный диссонанс и моральный джетлаг. Для него удивительно, что, после смерти хореографа, ребята продолжают тренироваться и готовиться к предстоящим соревнованиям, оставляя место руководителя пустым. Что-то в этом есть. Детективы заходят в зал, и агрессивная тяжёлая музыка заглушает внутри все вопросы, которые успевают образоваться в их головах за время, что они шли сюда. Они пришли. Они застывают в проходе, оказываясь парализованными группой танцоров от шестнадцати до девятнадцати, что внушают движениями страх, прорастающий с каждой секундой из костей. Обвязывают нервы, путают вены и перекрывают мозгу доступ к кислороду. — Вау, — не меняя позы, опираясь на дверь, выдыхает Хван. По скромному мнению Хёнджина, он наблюдает сейчас искусство в чистом виде. Без возможности сопротивляться той энергии, что отдают ребята, заканчивая танец под повторяющиеся тяжёлые выдохи «it's done, done, done, done». Он не жалеет ни секунды непрофессионализма и позволяет себе почувствовать эту команду и то, чем они дышат. — Теперь понимаю, что ты имел в виду, называя его безупречным победителем. С такой командой сложно проиграть, — оценивает увиденное Феликс, обращая внимание на по-прежнему заворожённого наставника. А наставник не может произнести ни слова, утонув в ощущениях. Каждый человек, прикоснувшийся к творчеству хоть однажды, попадает в этот плен навсегда. Поняв искусство хоть раз, отключается возможность сопротивляться его влиянию. Ты больше не сопротивляешься. Живёшь себе, чувствуешь искусство, иногда ломаешься от него, иногда — исцеляешься. Классический жизненный цикл среднестатистического творческого человека. И если до этого Феликс не считал себя человеком творческим, то творческого восприятия Хёнджина хватило на двоих. Он смотрит на блеск в глазах напротив, направленный на грубые резкие движения, и прикусывает язык, боясь спугнуть смотрящего. Для полноценного треугольника красоты в глазах смотрящего не хватает разве что танцоров, заворожённо смотрящих на Феликса. Или хватает. Возмущённо смотрящих. /double take — dhruv — Похоже, не он один был безупречным победителем, — заключает Феликс, выходя за наставником из студии. — Они все там больше похожи на маленькую агрессивную армию, способную затанцевать до смерти. Слыша смешок стажёра, Хёнджин лишь ускоряет шаг и быстро отворачивается, пряча скромную улыбку, заключённую в уголках губ. — Эй! Извини, куда мы идём? — спрашивает Ли, аккуратно касаясь плеча наставника, побуждая притормозить. — Не возражаешь, если я угощу тебя кофе? — ровно выдаёт детектив Хван, откликаясь на прикосновение стажёра и замедляясь. — И проверю одно предположение. — Не откажусь. Поделишься предположением? — уточняет стажёр, не рассчитывая на положительный ответ. Скорее, для галочки. — Сначала узнаю, прав я или нет, — подмигивает Хёнджин, открывая перед парнем новую дверь. Феликс прячет улыбку в ладошке, решая поддержать правила игры, в которой они почему-то сыпятся друг с друга и немного флиртуют, и гордо проходит вперёд, принимая жест. «Выглядит только вылупившимся цыплёнком, а идёт так, что не последовать — грех. И что ещё в нём есть?» — задаётся вопросом Хёнджин, засматриваясь. — Добрый день, дорогая, — практически мурчит с порога Хван, заставляя челюсть Феликса мгновенно отвиснуть. — Мне как обычно, а молодому человеку… Он переводит вопросительный взгляд с бариста на Ликса, намекая, что ему не помешает помощь хотя бы в первом выборе напитка для нового партнёра. Надо же знать, с чего начинать. — Маленький карамельный латте, — стажёр автоматически называет первое, что приходит в голову. Наставник одобрительно кивает Феликсу и возвращается к весьма слащавому общению с бариста, которое не вызывает в Ли ничего, кроме желания закрыть глаза и уши, и отрицать мысль, что так могут обращаться со временем и к нему. Или не могут. И зачем ему вообще об этом думать? — Хорошо, с вас восемь евро, — заключает бариста, одаряя Хёнджина профессионально тёплой улыбкой. Или не очень профессионально. — Скидка за красивые глаза? — спрашивает парень, совершенно не собираясь тормозить. А Феликс всё ещё не до конца понимает ситуацию, пока не цепляется взглядом за меню, в котором каждый напиток стоит пять. Интересно. — И не только за них, Хёнджин, — двусмысленно отвечает девушка, начиная выполнять заказ сразу после оплаты. Феликс предпочитает не задаваться вопросами и даже не смотреть в сторону наставника, боясь поймать в его эмоциях то, что ему не стоит видеть. — Тогда у тебя больше причин мне помочь, я прав? — продолжает гнуть свою линию Хван, совершенно не обращая внимание на заинтересованный взгляд не способного скрыть своё любопытство стажёра. — Знаешь этого человека? Хёнджин достаёт из внутреннего кармана пальто маленькую фотографию Хосока, которую парень на всякий случай взял с собой из его дела. — Чёрт, а я-то думала, почему не заходит, — щёлкает языком бариста, изучая фотографию пару секунд и возвращая её детективу. — Этот мужчина частенько к нам заглядывал в обед, возможно, работал где-то недалеко. — Судя по твоим словам, он был здесь желанным гостем, — подмечает Хёнджин, побуждая девушку продолжать. — Ты прав, славный мужик. Иногда, конечно, злой как чёрт приходил, но плохие дни у всех бывают. Обычно был мил, периодически оставлял чаевые. Не знаю, что ещё про него рассказать, — смущается девушка, чувствуя, что её ответ не до конца удовлетворяет любопытство гостя. — Приходил обычно один? — не сдаётся парень, доверяя собственной чуйке. — Да, но периодически приводил с собой каких-то ребят, — задумывается бариста. — А! Слушай, была история. Сидел тут как-то тип, слушал музыку и тут приходит этот. Так первый аж вскочил от злости. Говорил, что раскроет его лживую сущность или что-то в этом роде... Короче думала, выпру его отсюда метелкой под жопу, а он сам ушёл. — А как выглядел этот мужчина? Что про него можешь сказать? — увлёкшись, парень практически ложится на барную стойку, смотря на бариста снизу-вверх щенячьим взглядом. Увлёкшись, Феликс продолжает стоять там, где стоял, и смотреть на Хёнджина, выполняющего свою работу. — Не знаю, Хёнджин. Обычный мужчина лет сорока, который сначала будто разозлился от одного его вида, а потом, выплюнув тонны оскорблений, дословно послал нахуй и удалился, — заканчивает Дженни, пожимая плечами. — Спасибо огромное, ты просто чудо, — улыбается Хёнджин, подмигивая девушке и оставляя сдачу на стойке. — И за кофе, и за помощь. На этих словах парень забирает напитки, возвращает лицу привычную серьёзность и по не озвученной договорённости кивает Феликсу в сторону двери, оповещая, что им пора уходить. Легко качнув бёдрами, Хёнджин направляется в сторону выхода, вынуждая стажёра лишь прикусить собственную губу, сглотнуть и следовать. — Предположение заключалось в том, что это кафе — ближайший общепит, где могли знать человека, работающего здесь на протяжении нескольких лет, — объясняет Хёнджин, придерживая стажёру дверь. — Надо узнать, с кем он ругался. — Чёрт, конечно! — слегка раздосадовано отвечает Ли. — Я почему-то даже не обратил на это внимание. — Это нормально. Снизь свои ожидания и делай, как получается, — советует Хёнджин, проверяя входящие сообщения. — А теперь давай-ка вернёмся в агентство.