красный вам к запястьям, мария владимировна.

сильный удар прилетает в стеклянную вставку двери. осколки разлетаются, крики становятся все громче, все больше людей скапливается у входа в дом. кажется, вечеринке конец. три женщины степенно появляются, от них буквально разит разочарованием и даже злостью. взгляд маши цепляется за красные наручники, опоясывающие руки всех девушек, а в голову заглядывают мысли недопустимого для леди характера. стоять перед толпой людей, скованных друг с другом — довольно неловко, особенно, когда по левую руку находится лаура. маше хватило всего одного взгляда на нее, чтобы увидеть в ее глазах отражение собственных мыслей и мечт. отчитав девушек, преподаватели быстро ретируются, оставляя пристыженых пацанок, нынешних и бывших, в пьяном одиночестве. женщины расходятся по своим кабинетам-комнатам, но буквально через пару минут раздается несколько оглушающих криков, от которых сердце маши замерзает на пару секунд; ей каждый раз страшно, ведь жить рядом с пацанками — нелегко ни разу, сначала смотреть, как они избивают друг друга до полусмерти, а в конце серии все равно обнимать их, нашептывая ласковые слова, сидеть с ними в одной комнате и говорить вещи, которые вполне могут их не устроить настолько, что они, возможно, даже поднимут на нее руку, и каждый раз смотреть как лаура, абсолютно бесстрашная женщина — маша даже боится, что когда-нибудь ей это выйдет боком — почти что кричит на девочек, вынося неугодный вердикт. так же ее пугает и обратная сторона медали — ведь что-то же порождает такое зло. ведь какие-то люди прививают девочкам уверенность в том, что поступать так — нормально, а местами даже правильно. машу бросает в холодный пот, когда она осознает, что таких людей вокруг нее — сотни, тысячи, миллионы даже! и кто знает, в какой момент кто-нибудь из них сочтет ее слишком спокойной, красивой, самодостаточной, или какое-либо из других ее качеств кому-то придется не по вкусу. машу просто до дрожи в коленках страшит такая жизнь. время пролетело быстро, так всегда происходит, когда крепко задумываешься о чем-то, что реально тебя беспокоит и по поводу чего есть что сказать. женщина немного дергано оглядывается, пытаясь отогнать угнетающие ее мысли. она быстро собирает вещи; благо раскидать она ничего не успела, да и честно говоря, ей раскидывать то нечего. бросает последний взгляд в зеркало: все такая же уставшая и, к великому сожалению, не молодеющая. и, наконец-то подходит к двери. но она распахивается быстрее, чем маша успевает коснуться ручки, и перед ней предстает лаура. — привет. как я вовремя, — женщина быстро понимает, что маша тоже собиралась покидать владения школы леди. — ты домой? может ко мне на чай, фильмы и все такое? — привет. было бы неплохо, — маша слегка смущена, ведь в голове снова те красные наручники. она быстро заправляет прядку белоснежных волос за ушко, стыдливо пряча глаза. боже, маша такая очаровательная, когда краснеет и начинает суетливо поправлять прическу-одежду-сценарий-вообще все, что попадется под руку. лауре такая она нравится до безумия. поэтому она и кладет руку на щеку своей заместительницы, притягивая к себе и одаривая легким поцелуем в лоб. — ну лаура! — шепотом говорит, а точнее — кричит маша, — я стесняюсь блин, тем более в школе! — женщина сейчас выглядит умилительно-целовательно, но лаура не хочет портить настроение ей и уступает, опуская руку с машиной щеки. — ладно-ладно, прости. ты на своей поедешь или со мной? — женщина начинает идти по коридору в сторону выхода, утягивая за собой машу. — с тобой, я сегодня без машины, — она догоняет лауру и заглядывает ей в глаза, — можно же? — конечно. *** лаура открывает дверь, и перед машей предстает уже давно знакомый коридор. сколько же раз лаура прижимала ее к этим стенам, языком изучая глубины ее рта. потрясающе! женщины проходят на кухню, перекидываясь шутками и подколами. — маш маш маш, — лаура резко перебивает женщину, в попытке не забыть супер-пупер важную информацию — ты видела вчерашний пост рамта? там новый спектакль выходит, может сходим? — она заискивающе взглянула на женщину напротив. — дааа, я тоже хотела! и что, мы просто пойдем в театр вдвоем? прям в люди выйдем? — радости маши не было предела, она почти что подпрыгивала на месте. — знаешь, я даже согласна на эту авантюру, — женщина поймала руку маши и поцеловала подрагивавшие от предвкушения пальчики. — ну чего ты так, я тоже рада. — просто. я просто — маша отчаянно пытается не заплакать, — я так давно хотела так сделать! — слышится первый всхлип. — эй эй, маш! — женщина обхватывает ее голову и, мягко поглаживая, притягивает к своей груди, — чего же ты так, тише. маша сотрясается в беззвучном плаче. это для нее реально безумно важно и страшно, ведь она любит не только лауру, театры, но и общественное мнение, которое, в свою очередь, активно намекало (кричало) о том, что выходить в свет со своей девушкой — опасно, их сожрут и не подавятся, а количество фанфиков и эдитов по мауре увеличится примерно раз в семь. но ее до безумия радовала перспектива совместного похода в театр! ведь в конце концов: могут же две взрослые «замужние» женщины позволить себе такую шалость? наверняка могут, жаль, что маша все никак не может это принять и перестать трястись в истерике. в конечном итоге она даже слегка приходит в себя, устраиваясь на двух (в прямом смысле) стульях: ее поясница и согнутые в коленях ноги покоятся на одном, а лопатки и голова — на коленях лауры. женщина пользуется положением и смотрит на машу сверху, умиляясь ее краснеющим глазам и носу, тому, как резко вздымается ее грудная клетка, как очаровательно она кусает губы в попытке не зареветь пуще прежнего. маша сейчас была в довольно странном состоянии: казалось бы — все наладилось, все хорошо, но с другой стороны — ей ну очень, очеееень хочется плакать. вот просто так, без причины. поэтому она лишь тихонько всхлипывает порой утирая слезы руками. — машенька. она начинает смеяться. это так мило и смущающе, что хочется зарыться лицом куда-нибудь, лишь бы не видеть этих пронзительных голубых глаз, заставляющих краснеть и стеснятся! ну и хотеть их обладательницу тоже. божеее. — лаур, я — она прерывается на смешок, — я наверное в пока в душ схожу, отойду хоть чуть-чуть. можно же, да? — ты так мило это каждый раз спрашиваешь, ну разве я могу сказать нет? конечно можно! — лаура наклоняется и целует ее в лоб. маша отправляется смывать с себя тяжесть прошедшего дня, приводить мысли в порядок. теплые тяжелые капли скользят по бархатной коже, унося с собой всю ту боль, что осела на — и в — женщине. лаура — эстетка-извращенка с нарцисстичискими наклонностями, так что в ванной у нее, прямо напротив душа, находится огроменное зеркало во весь рост. у маши не было определенного мнения на счет него, порой — когда они с лаурой принимали душ вместе (трахались) — это было приятным бонусом, наблюдать за собой со стороны очень даже прикольно, правда, но временами, когда работа (да и вся жизнь в целом) утомляла машу, и она, в попытке сбросить с себя эту ношу, приходила в ванну и натыкалась глазами на свое отражение — грузное, тяжелое тело, со складками, с растяжками — в такие моменты хотелось рыдать взахлеб (ну она так, собственно, и делала). сейчас настроения не было вообще, так что зеркало, ровно как и ее отражение, осталось незамеченным, неоцененным. завернутая в полотенце, маша покинула ванну, и взгляд ее тут же наткнулся на наручники — те самые, из выпуска — которые лежали на открытом пианино, как бы приглашая женщину подойти, сыграть. забавно то, что наручники ассоциировались с чем-то пошлым, маша даже находила их потенциально возбуждающими, но, несмотря на это, ей никогда не хотелось воспользоваться ими, не было никаких фантазий. женщине хотелось как-то их задействовать, сковать себя, приковать к чему-то (или кому-то), но это желание было настолько абстрактным, размытым, а все приходящие в голову варианты были такими странным, ни капли не сексуальными, скорее даже громоздкими и неловкими. маша пробежалась пальцами по клавишам, инструмент податливо ответил. тут пальцы уже увереннее тронули клавиши, и звук стал громче, насыщеннее, осознанней. мелодия сначала стелилась по полу, а позже окрепла и, движимая неведомой силой, поднялась к потолку, вырвалась из закрытых окон. лаура выглянула из дверного проема и залюбовалась изящной спиной третьяковой, с которой давно уже соскользнуло полотенце. женщина подкралась сзади и мягко, буквально одним пальчиком, провела вдоль позвоночника маши. нежная, молочно-белая кожа тут же покрылась мурашками, а непосредственно сама маша тихо охнула, тут же подхватила полотенце с колен и, прижимая его груди, обернулась. ее щеки, слегка порозовевшие то ли от недавно принятого душа, то ли от достаточно не невинного касания, залились краской еще сильнее. — привет. давно за мной наблюдаешь? — маша закрыла крышку пианино. — не знаю, ты так очаровательно играла, что я даже потеряла счет времени! — отшутилась женщина, притягивая машу к себе — это было просто потрясающе, правда. — легко чмокнула ее в висок. — мм, я рада, что тебе нравится. — а знаешь, что мне еще нравится? — лаура ухмыльнулась. — боюсь представить. — маша вновь залилась краской. — мне нравится, когда ты смущаешься, — она оставила поцелуй на одной щеке, — когда твоя кожа покрывается румянцем, — поцелуй на второй щеке, а рукой лаура крепко прижала ее к себе. — а я думала, — маша отчаянно старается не покраснеть вновь, — что тебе нравится, когда я делаю кое-что другое. — рука лауры, забиравшаяся под полотенце, скользнула вверх по ноге маши. — кое-что? — пальцы поглаживали внутреннюю сторону бедра дрожащей женщины. — угу, — заигрывающая улыбка тронула ее губы. — а конкретнее? — она подхватила машу под бедра и усадила на крышку фортепьяно. — ну, — она притянула женщину за лацкан пиджака, — когда я делаю, например, вот так, — она коснулась губ лауры, сначала нежно, трепетно, но с каждой секундой поцелуй становился все глубже, все серьезнее. — хм, — лаура отстранилась и облизнула губы, — так мне тоже нравится. — большим пальцем она очертила скулу третьяковой. — угадаешь, как мне еще нравится? — даже представить себе не могу. — шутя ответила маша, отводя взгляд в сторону и хлопая своими длиннющими ресницами. — думаю, — лаура сжала бедра женщины сквозь полотенце, — знаешь. — да право же, не знаю. — проворные пальцы уже расстегивали пуговицы лауриной рубашки. — совсем-совсем не знаешь? — она провела носом вдоль шеи маши, еле касаясь кожи губами. — более того, понятия не имею. — женщина откинула голову назад и закатила глаза. несмотря на ее отвлеченное, на первый взгляд, состояние, она продолжала раздевать лауру, стягивая рубашку и откидывая ее куда-то в угол. — ну вот так мне не очень нравится, она же помнется, мааааша! — лаура слегка отпрянула от разгоряченной девушки, — я тебя сейчас покусаю. — а если мне это нравится? — третьякова подалась вперед, из-за чего полотенце соскользнуло вниз, а женщина осталась абсолютно обнаженной. — видишь, а ты говорила, что не знаешь, что мне нравится. — она оставила несколько поцелуев на шее-ключицах-плечах и перешла к груди. горячий язык прошелся по ареоле и заигрывающим движением прошелся по соску непосредственно. маше, которая сама себя загнала в ловушку, оставалось лишь поддаться лауре, позволив женщине творить с ней все, что душе будет угодно. лукина этим охотно пользовалась, пальцами она очерчивала все изгибы, проходилась по каждому ребрышку, приятно сжимала бедра. — ну что, — лаура, в перерывах между бесконечными поцелуями, продолжала изводить машу, — прямо здесь? — здесь! — буквально выкрикнула женщина, а сразу после накрыла рот лауры своими губами. машу очеееень рассредоточивали разговоры во время прелюдий и секса, мысли тут же улетали не в ту степь, любой настрой сбивался. а ведь так хотелось порой! но, даже несмотря на реально сильное желание потрахаться, вернуться в возбужденное состояние не получалось. вначале лауру это сильно удивляло, как вообще можно потерять настрой от слов? как можно не возбудиться потом еще разок? но пожив с машей и на собственном опыте убедившись в правдивости этого факта, она научилась подстраиваться, заводить женщину только там, где они, непосредственно, смогут заняться сексом; никаких прелюдий в машине, никаких обжиманий в туалете-гримерке-кабинете, никаких разговоров! ну, лаура конечно могла говорить, но не требовать этого от маши, ведь стоит женщине начать формулировать ответ, все сразу сходило на нет. причем на каком бы этапе это не происходило, хоть в самые последние мгновения. честно, маша в начале на лауру даже обижалась, оправдано между прочим, ведь не получить разрядку только из-за болтливой женщины — не самая приятная в мире вещь. — как скажешь, любимая. — лаура, вырвавшаяся из плена сладких губ, не прекращала заигрываний. но вдруг, женщина внезапно спустилась на колени, а бедная маша даже охнула от внезапного холода, что обдал обнаженную грудь. лаура оставляла поцелуи вообще везде: на щиколотках, на коленках, на внутренней (да и внешней тоже) стороне бедер, на ладонях, которые тянулись к ее лицу в попытке направить ее энтузиазм в нужное русло. и она медленно, но верно приближалась к самому интересному. язык лишь самым кончиком касается половых губ, плавно толкается меж них. маша прикрывает глаза, запускает одну руку лауре в волосы, а второй — хватается за верхнюю крышку пианино, сжимая деревянный край так, что костяшки белеют, а суставы начинает сводить в неприятном спазме. лаура все увереннее орудует языком, все резче и четче его, языка, прикосновения, толчки, поглаживания. рука женщины тянется вверх, к наручникам. и вот — железные оковы захватывают нежное запястье третьяковой. лаура даже отстраняется, чтобы посмотреть на плод своих усилий. и это определенно того стоит, ведь маша, еле дышащая, так еще и с красным браслетом наручников на руке — вообще лучшее, что когда-либо случалось с женщиной. маша не медлит и заключает в плен вторую руку. — а знаете, красный — вам к запястьям, мария владимировна! — и лукина ныряет в кольцо машиных рук, тут же впиваясь поцелуем в губы.